То, что ещё не осознанно-ново...

То, что ещё не осознанно-ново,
то, что томит,
как рассвет под луною
знавшей
затменье,
как спавшее
слово,
только почуявшее пробужденье -
сердце моё веселит
под сурдинку -
ветром незримым рисует
картинки,
мир мною видимый - делает мною,
в ткань мировую
жизнь паутинкой,
тихо вплетает небесной Арахной -
вспомнился сразу
свет-паучок*,
радость наитий
песенной фразы -
есть превращенье
хароновой драхмы
в нимб Гелиоса -
синтезом страха
мысли про вечный
внеречный
молчок
с дерзостью влюбчивого подростка, что не боится дорог и событий -
сердце своё ощущая торжественной розой
нежных в своей неприступности слов -
в сплаве которых - метаморфозы
облачных снов -
ещё не застывших
в мрамор Родоса,
ещё не открывших
конкретных богинь и богов,
любо мне зренье
стихотворенья,
что синтезирует Фета и Феба,
свет с отчим
мраком,
Харона с Эребом**,
глины могильной комочки
с точками -
золотом кровоточащего
зодиака,
растущего света пучочками
над ножом Авраама -
недонесённым до Исаака
в свете, Иосифом данного
вне школьной программы***,
однако -
вернёмся к тому, что нас радует до проявленья в каких-либо знаках
начертанных нашей смертной рукою,
вернёмся к вселенскому ветру таинства пашни
дней будущих во вчерашнем,
взломавшем упавшие зёрна предъощущений павших поэтов -
в живых нарождающейся строкою -
стих этот об этом в оправе
ассоциативных ветвлений -
неровных,
как дрёма
могильного дёрна
с антеннами космоса корневого,
чья высь в Божьей
славе -
сакральной,
никем не причёсанной дрожи
томлений
рождений
воскресного слова
с основой его гениальной -
быть новым
всей силой
былого,
сбывавшегося нерукотворно
в раздумьях над ждущей
живущих
могилой...

*
 Может быть, это точка безумия,
 Может быть, это совесть твоя -
 Узел жизни, в котором мы узнаны
 И развязаны для бытия.

 Так соборы кристаллов сверхжизненных
 Добросовестный свет-паучок,
 Распуская на ребра, их сызнова
 Собирает в единый пучок.

 Чистых линий пучки благодарные,
 Направляемы тихим лучом,
 Соберутся, сойдутся когда-нибудь,
 Словно гости с открытым челом,-

 Только здесь, на земле, а не на небе,
 Как в наполненный музыкой дом,-
 Только их не спугнуть, не изранить бы -
 Хорошо, если мы доживем...

 То, что я говорю, мне прости...
 Тихо-тихо его мне прочти...

Осип Мандельштам

**
Начало стихотворения звучанием отсылает к Фету:

То, что ещё не осознанно-ново,
 то, что томит,  как рассвет под луною
 знавшей  затменье,  как спавшее  слово,
 только почуявшее пробужденье...

 Феб - он же - Гелиос, он же Аполлон, Эреб - олицетворение вечного мрака - отец Харона и Гемеры - олицетворяющей день - спутницы Гелиоса, на острове Родосе, при входе в гавань стояло его колоссальное изваяние.

***
     Внезапно Авраам увидел куст.
     Густые ветви стлались низко-низко.
     Хоть горизонт, как прежде, был здесь пуст,
     но это означало: цель их близко.
     "Здесь недалеко", -- куст шепнул ему
     почти в лицо, но Авраам, однако,
     не подал вида и шагнул во тьму.
     И точно -- Исаак не видел знака.
     Он, голову подняв, смотрел туда,
     где обнажались корни чащи мрачной,
     разросшейся над ним -- и там звезда
     средь них (корней) зажгла свой свет прозрачный.
     Еще одна. Минуя их, вдали
     комки "земли" за "корнем" плыли слепо.
     И наконец они над ним прошли.
     Виденье леса прочь исчезло с неба.
     И только вот теперь он в двух шагах
     заметил куст (к отцу почуяв зависть).
     Он бросил хворост, стал и сжал в руках
     бесцветную листву, в песок уставясь.

(Иосиф Бродский, Авраам и Исаак).