Мы возвращались из Вены

Мы возвращались из Вены. Солнце садилось, и от его угасаю-щего тепла всё вокруг было окрашено в тревожно-розовые тона. Ты взял мою руку, и у меня сразу повлажнели глаза. Мы прощались.      
Я до сих пор не понимаю, как это было возможно и почему мы смеялись, шутили и даже, забываясь, на вопрос: «Ты счастлива?», «Счастлив?» – почти не раздумывая, отвечали: «Да. Очень». Ведь мы прощались. Каждый день нашего отпуска, каждый его час, мину-ту, каждое мгновение нашей общей, истекающей этими мгновения-ми жизни.
Было столько любви! И боли. Временами мне было так больно, что я уже молила о том, чтобы все кончилось скорей. Домой! Видеть тебя мне становилось невыносимо. А ты говорил о любви... Почти все время... самыми заветными словами... и упивался моими муками. Ты прощался со мной как-то шутя, не очень понимая, что проис-ходит. И только иногда, сжав меня в объятиях, ты вдруг замирал от ужаса и, не в силах разомкнуть руки, сначала нежно, а потом все сильнее вдавливал меня в себя, пока я не начинала стонать от боли и задыхаться.
     Солнечный, какой-то потрясающе праздничный день. Раннее ут-ро, мы едем в Карловы Вары. Ты говоришь о том, как ты любишь меня, и я плачу, уткнувшись в окно. Мне больно. Я прячу лицо и пытаюсь справиться с болью. А ты говоришь, говоришь, говоришь... Не все поэты знают такие слова. И у меня вдруг появляется отча-янное желание ударить тебя по губам, чтобы остановить эту садист-скую сладкоречивую патоку. Я едва сдерживаюсь. Нельзя – мы до-говорились не омрачать наш отпуск ничем, ведь мы прощаемся.
     И вот Вена. Все было прекрасно, пока ты опять не начал казнить меня своей любовью. Тебе было страшно расставаться со мной, и ты пытался бальзамом слов заглушить этот страх. И тут я не выдер-жала! О! Как я ненавидела и презирала тебя в эти минуты!
     – Ты садист и предатель! Это ты бросаешь меня! Что значат твои признания сейчас? – кричала я в исступлении прямо на поляне перед Кайзеровским дворцом. – Ты хотел знать, как я буду тебя вспо-минать, когда мы расстанемся? Теперь я знаю как! Я буду вспо-минать тебя как подонка! Потому что все твои объяснения в любви – ложь! Так не любят! Ты мучил меня своими признаниями вчера и продолжаешь эту пытку сегодня! Прекрати, наконец! Я больше не могу этого выдержать!
Ты ловишь мои руки, пытаешься обнять... я отталкиваю тебя и сажусь на скамью, ты опускаешься рядом. Теперь молчим оба. Про-ходит несколько минут. Ты придвигаешь меня к себе и сначала роб-ко, а потом все более страстно целуешь. И попав в знакомое кольцо твоих рук, я почти инстинктивно отдаюсь их властной родной теп-лоте и... отвечаю на поцелуй. Теперь нам обоим хочется только од-ного – остаться вдвоем, но... это невозможно, и поэтому мы встаем и, крепко обнявшись, идем дальше осматривать парк. О боли уда-лось на время забыть.
     И вот теперь мы возвращались из Вены. Все вокруг было слиш-ком красивым и потому казалось ненастоящим, как будто природа старалась сгладить нашу боль прекрасной декорацией уходящего дня.
     Следующий день был последним. Это был день исполнения по-следних желаний...  Как перед казнью.
     – Ты счастлива? – спрашиваешь ты с тревогой, заглядывая в мои глаза.
     – А ты? – отвечаю я вопросом на вопрос.
     – Да, я очень рад, что мы поехали. Все было великолепно! А ты?
     – И я.
     – Я хочу, чтобы сегодня ты была счастлива.
     – Я постараюсь.
     И вдруг ты начинаешь плакать. Ужасно, навзрыд. Как это ни странно, но мне сразу становится легче. Значит, и тебе наконец ста-ло больно. Ты старался не думать об этом, но теперь больше нет времени прятаться от себя, и ты плачешь от страха потери, о кото-рой все это время так старательно пытался забыть. Мы расстаемся, и не только я теряю тебя, но и ты теряешь меня. Ты только сейчас это понял.
     Последний день нашей общей жизни, счастья, любви, обид. Где взять силы, чтобы прожить его достойно? И... я начинаю тебя уте-шать. Я говорю тебе самые нежные слова любви, утешения, как ма-ленькому, больному и безмерно любимому ребенку. Я не могу пода-рить тебе надежду, но я говорю тебе почти все, что тебе хочется ус-лышать.
     В первый день, когда мы приехали, мы взяли ночную экскурсию на теплоходе. Мы мечтали о ней весь год. Наш столик находился у правого борта теплохода по ходу его движения, у левого борта за столиком сидели двое и... любили друг друга. И это было самое пре-красное зрелище на свете. А впереди нашего столика, тоже спра-ва, двое прощались. И там была боль. Женщина время от времени пла-кала, отводя глаза от собеседника, и тогда он вставал и уходил... за новой бутылкой шампанского – они почему-то пили шампанское.
     Мы были посередине. Мы еще были счастливы, но уже про-щались.
     Наша судьба поместила нас между нашим прошлым и нашим бу-дущим...
     – Они Любят. – Сказала я о первых, и ты улыбнулся.
     – Они расстаются. – Сказал ты о вторых и отвел глаза.
     Ты помнишь?! Ты помнишь. Это был первый день нашего отпус-ка, и мы делали все, чтобы не думать о последнем дне.
     Последний день был ужасным. Мы очень старались быть счаст-ливыми, и судьба самым чудесным образом помогала нам в ис-полнении всех наших желаний, но у нас ничего не получалось со счастьем. И чем ближе был час расставания, тем более отчужден-ными мы становились друг другу. Изменились даже наши голоса – из них исчезла нежность. В аэропорту наше поведение было уже почти официальным. Мы старались теперь не прикасаться друг к другу даже случайно.
     Домой на такси мы ехали молча, и каждый из нас смотрел в свое окно. Мы вышли возле моего подъезда и ты, подхватив мой чемо-дан, почти побежал с ним вперед. Вот мы у моей двери, дверь на-стежь открывается – на пороге мама. Ты наспех целуешь меня и со словами: «Я тебе позвоню» – сбегаешь с лестницы. Я среди сво-их. Меня целуют, обнимают, я, как в ступоре, машинально отвечаю на вопросы и поцелуи и... задыхаюсь от комка слез, закрывших гор-тань. А потом, под предлогом переодеться, убегаю в свою комнату и, упав на кровать, начинаю безудержно рыдать. Господи! Как мне плохо!!!
     Ты позвонил на следующий день.
     – Как я буду жить без тебя? – спросил ты деревянным голосом.
     – Не знаю, – ответила я, хотя знала ответ.
– Я люблю тебя. – Сказал ты глухо.
– Я знаю.
– Господи, как я люблю тебя!! – закричал ты сквозь прорвавши-еся слезы. – Что мне делать?!
Я молча положила трубку.
Ты становился прошлым.