Русь, ты - вся?

Век тому, в самодельном наркозе
созерцая разорванный мир,
«Русь, ты вся - поцелуй на морозе!» -
вдруг воскликнул чудак Велимир.

Года шли, и в арбатском обозе
мафиози, цыган, балагул,
«Ты не вся - поцелуй на морозе» -
Бунимович Евгений блеснул.

Много позже, в усердии хмуром,
Русь опять - вероятно, на бис -   
на морозе сравнил с перекуром
несравненный Херсонский Борис.

Если дальше решим по архивам
поскрести любопытным стилом,
то в своём шарлеманстве ретивом
и не те ещё схроны найдём.

Пусть кончаются спички, и губы
зацелованы чуть не до слёз,
но и Русь-то в объятиях грубых
ещё держит злосчастный мороз!

Вот он тащит её по наклонной
мимо Красной к Басманным углам.
Поцелуи - червивкой палёной.
Перекуры - с бедой пополам.

Всё смешалось, и всё раскололось
в леденящей бадье вековой,
и не слышен ничей уже голос,
плачь, юродствуй, молись или пой.

Им бы всем, голосам этим малым,
в несогласный стянуться синод
и таким шандарахнуть хоралом
чтоб на Яузе вздыбился лёд.

Но оставьте надежду, педанты,
на морозе певцы не союз -
у одних раскаляются гланды,
у других воспаляется флюс.

Хуже всех запевале лихому:
лом железный лизнул - и привык.
Русь, ты вся - примороженный к лому
в безнадёжном терпенье язык!