Сам я буду вождем и поэтом

Замыкаюсь в сарказм фатализма
С неизменным апломбом вождя,
Чингачгуком инфантилизма,
Бледнолицых, в себе не найдя.
По текущим итогам отстрела,
Прищур глаз моих словно тату
На поверхности внешнего тела
Лаконичных изъянов во рту.
Эта вечная передовая,
Новобранцу отцовских побед!
(По ночам я медали считаю,
что оставил на случай мой дед.)
Себя можно любя ненавидеть,
Приняв к сведенью все, как все есть,
Объясняя любой подзатыльник
Профилактикой чающей честь;
Но я скромен, как мидия в соли
На стреле краснокожих друзей,
Ведь прогнозы всегда при погоде
Ископаемых фраз кутюрье.
                Александр Ковыль

Все слова, что я слышал когда-то,
Соберу в гениальный стишок.
Не пугайтесь, не будет тут мата
И позывов бежать на горшок.

Бленднолицые, станьте смелее!
Краснокожие, дайте стрелу!
Напишу я про вас, как умею,
И, уверен, дождусь похвалу.

Чингачгук – инфантильный засранец,
У него нет побед и наград.
Я вчера откусил ему палец
И из племени выгнал под зад.

Сам я буду вождем и поэтом!
Буду мидии с сеном жевать.
Пусть я конь, но мечтаю при этом
Президентом Америки стать!

Всем индейцам дарую свободу,
Иноходцев возьму в кутюрье.
Вот тогда и узнают народы
Об индейском поэте-коне!