Маугли

Где-то бродит по свету одинокий старик уже 300 лет.
Его песня печальная обошла белый свет.
Горя нет. Счастья нет. Цели нет.
Может, кто далёкий, может кто-то чужой даст совет... 
Как давно это было.
Обычной тропою волчица устало брела.
Одна, всю ораву, как волка убили, кормить начала.
Вдруг, в кустах запищало, вдруг, в кустах закряхтело...
И волчица туда не спеша подошла.
В свёртке сером лежало, в свёртке грязном хрипело.,.
Человечье дитя.
Что же делать с добычей? Ну, конечно же, детям.
Там волчата малые, и голодные, злые,
И милые, как то дитя.
Что ж вы думали, люди? Милосердные люди,
Что же стало с тем свёртком полуживым?
Потихоньку рос малый. Рост и вес набирал он.
А старуха- волчица собралась умирать.
Уж пора….
Но однажды зимою, страшно лютой зимою,
Люди с ружьями в лес на охоту пришли.
И так метко стреляли, белок, зайцев гоняли,
Волки, лисы, устали следы заметать.
И больная волчица, уже взрослого сына
С бородой и усами, прикрывала собой.
Только струсил двуногий. Бросил мать одинокую.
А собаки порвали её у норы на пороге.
И стал красным снег белый. Буд-то был он таким.
Таким сыпал с небес.
И от рёва волчицы, от последнего звука,
Содрогнулся великий и ласковый лес!
Но рёв матери стих, и застыл в вышине.
Куски мёртвого тела лежат на земле. 300 лет!
О, как долго ты скитаешься, странник!
Твою рану не в силах ни кто залечить.
Только чёрная ведьма - смерть, её ты боялся.
Но теперь почему-то, смерть боится тебя.
Человек упал наземь: - «Волки! Вы отомстите!
Я прошу, отомстите... дайте мне умереть...
А из леса смотрела молчаливо и строго.
Волчья стая смотрела человеку в глаза.
Повернулась, и медленно прочь зашагала.
«Человек! Ты тогда сам себя наказал».
И мерещилось страннику белое поле,
Мёртвые клочья на красном снегу.
И память, как эхо, - снова и снова
Вторило стонам последних минут...

1982 г.