Ничего не поделаешь...

ВСТРЕЧИ И СУДЬБЫ

Этот материал стал победителем одного из всероссийских журналистских конкурсов, а я – лауреатом.

- Родилась я, милая, зимой 1930-го года, в лютом декабре. Родина моя - Ленский район, деревня Ирта. Там и выросла. В доме у нас было много икон, не сказать, чтобы сильно набожной была, но молитв много знаю - не выколотили мне молитвы-то из головы. А били много…

...Шесть классов отучилась, работать почтальоншей пошла. Старалась,  да судьба, видать, такая. Молоденькую совсем, 18 стукнуло, посадили меня. Время такое было - тогда много не спрашивали. Обвинили и всё. Ничего такого и не сделала, за растрату девчонки малолетней засудили. Мы письма да деньги вручную с почты на почту переносили. У девчушки-то братья из тюрьмы вернулись. Да и сбежали на Украину с денежками, которые она по переводу в другую деревню понесла. А я пошла на 10 лет в тюрьму. Отказала начальнику в похоти... И сколько видела несправедливости потом. Всю жизнь. А что поделаешь? Ничего не поделаешь...
 В 1948-м году дело-то было. Время послевоенное, тяжелое. А в 1953-м, как Сталина не стало, меня и освободили. Пятилетку отсидела в Челябинской колонии за решеткой... Неба по-хорошему не видела. А оно по весне голубое, приветливое, так и манит взглянуть. А тебя сразу за это - дубинкой по голове. Обидно-то как... 
 Вышла на волю с малым ребенком на руках. Сынок у меня  в колонии родился, Валечка. Нет-нет, не нагуляла, полюбовно родила. Молодость она и в колонии, милая, молодость, любви-то всем хочется. Вот и мы слюбилися. Начальником он большим был. Тогда слова нельзя было сказать. Вот и молчала, боялась любимого подвести. Крепилась. Он отыскал потом меня, да я уж за другого вышла. Кабы знала, что не откажется, разыщет, ни за кого бы больше не пошла. Никогда. А тут...
 Куда деваться? Подалась в родную Ирту. Семья большая: мама, брат, сестра... Кому я нужна с приплодом? В Молотовске (ныне Северодвинске Архангельской области) приняли сестры двоюродные. Нет уж никого, все на кладбище лежат... Устроилась в Санэпидемстанцию, через год на почту перешла. Там и отработала с 1954-го по 1980-й. Ничего особенного для города не сделала, другие вон больше отличились, про них надо писать. А что я? Трудилась в радости, трудилась в трудности. О себе-то много ли думали? Вся жизнь стране отдана. Тяжело, конечно, всю  жизнь "лагерницей" быть, унизительно. От этого клейма не избавиться вовек.
 А память у меня хорошая. Сколько ни били меня по голове - и в колонии, и муж-пьяница, даже хулиган какой-то однажды испинал жестоко. За что? Обидно-то как... Горько... А что поделаешь? Добрые люди "скорую" вызвали, до дома доставили. Муж начальник большой был, гуляка. Разошлись наши пути. Да что там, главное - детей сохранила. Умер у меня старшенький-то, дочка родилась, тоже Валюшкой назвала. Приезжали нынче с внучкой из Казахстана повидаться, а у меня такая беда... Операцию сделали на глаза - глаукома. Лежу в палате, глаза забинтованы, поплакать - и то нельзя... Сколько уж не виделись, 70 тысяч дорога обошлась, а в глазоньки друг другу не взглянули. Так и не удалось доченьку повидать... Даже в мелочи мне не везло, или уж такой несчастливый человек? Обидно. Горько. А что поделаешь? Ничего.
...Второго сына на ноги поставила, не шиковала, скромно жила, каждую тряпочку старалась подшить. Постираю, выглажу да приложу, все своими руками... Любила на машине шить, крючком вязать. Экономно жила, аккуратненько, досыта не едала. А вот поди ж ты. Все сбережения перестройка "съела". Думала, сынок из армии вернется, хоть как-то помогу, чем могу. А он пришел - всё кувырком пошло. Когда еще получит компенсацию-то? Когда на пенсию пойдет? Скажите, не больно? Попробуй-ка прожить - ни денег, ничего. Как возьму в руки ту сберегательную книжку, так трясёт иногда.
 Сейчас как живу? Беспокоюсь по-своему,  всем помогала, а тут стала не нужна. Сын женился недавно, ушел от меня. Жалко, что стал как чужой, придёт - не о чем вроде и спросить. Заходят иногда на пару, он сварит чего-нибудь, я ведь не вижу, газа боюсь. Сношка полы подотрет. Месяц уж, больше не бывала. Сама в магазин брожу. Хлебушка купить, конфет. Бывает, и заплутаю. Да... Очень обидно и горько. Давление скачет, здоровье совсем подкачало. Да ничего не поделаешь. А пенсии мне всегда хватало и хватает. Полностью квартиру оплачиваю за себя и за сына. Всё хорошо.
...Перед больницей денег отложила на похороны, вдруг не перенесу операции. Чужой женщине узелок показала, во что меня одеть. Так одиноко и трудно дался этот год... А что поделаешь? Кому я нужна? У  сестры вон в Ростове муж большим начальником был, так они и не знали, что где-то какая-то сестра есть. Из деревни чужая женщина пишет, спрашивает, Машенька, как ты там? Это она по привычке: в лагерь разрешалось только одно письмо, так она мне и писала. А у самой десятеро своих детей. Да... Почему-то люди бывают с трудной судьбой. Зла я никому не сделала, а в такой несправедливости прожила. Вспомню - страшно: как прожила? Да ничего не поделаешь...
 Рассказала  вот всё как на духу - будто в церковь сходила. Звони изредка, милая, я буду молиться за тебя. Молитвы знаю наизусть. Стою у окна и читаю. Хорошо, что помню, не выколотили из меня их. И тебя буду помнить. Память-то у меня хорошая, хоть и много по голове били...
***
Проснусь я утром - город еще спит.
Не спит тюрьма, и я давно уж встала.
Теперь мне стало все равно.
Таких, как я, в тюрьме сидит немало.
Слышны по коридорам  шум и гам,
Мои мечты о воле обрывают.
И вот в кормушку пайку подают,
Я ем ее, слезою обливая.
Пойдешь гулять - а на тебя кричат.
Ты к этой брани быстро привыкаешь.
И по привычке руки взяв назад,
Глаза невольно книзу опускаешь.
А если ты промолвишь что-нибудь -
Из строя тут же выдернут клещами.
И так и знай, что к вечеру придут,
В холодный карцер поведут с вещами.
Когда семь долгих суток отсидишь,
А в камере ты встретишься, с кем дружишь,
И если он тюремну пайку съел,
То предлагает свой тюремный ужин.
Я отвернусь. Скажу, что не хочу.
Хотя семь суток страшно голодала.
И, с головой укрывшись, замолчу.
И притворюсь, что засыпаю.
Проснусь я утром - город еще спит.
Не спит тюрьма, и я давно уж встала.
Теперь мне стало все равно.
Таких, как я, в тюрьме сидит немало.
Мария Аксеновская
   
Героиня очерка, Мария Аксёновская, получила в подарок телевизор. На что отреагировала: «За что мне-то? Не за что! Да и всё равно не вижу ведь…» Заслужила, Мария Николаевна! Ничего не поделаешь…