сотри его - миссия невыполнима

Господи, как больно.
Дышать, слушать, но особо - лгать.
Что забыла, пережила, смогла замарать,
Твою мать.
Ненавижу тебя. До оскомин, до колик, до комы.
А мы разве знакомы?
До дома
Всего десять минут. Окунусь в тишину безвозмездную.
И светила небесные
Освещают столицу помпезную
И меня - безызвестную,
Но прелестную девочку. Мне от меня до тебя
Ровно вечность.
До дня.

Да, до дня, до секунды я помню, и я не забуду:
После дня твоего появленья на свет простуду,
Перебитую в стекла на балконе ночью посуду,
Обещанья «я буду»
И «я не смогу сберечь»,
Твой пиджак, ненадолго коснувшийся моих плеч,
Бродский в глупой прочитке,
Спиртные напитки,
Сонный взгляд в половине второго, будильника звон,
«Я один тут лежу, как последний какой мудозвон»,
Мое новое платье, твое «я заеду к тебе?»,
Ночи звездные в этом нелепом и злом октябре,
Снова водка, опять разговоры: Париж, наркота,
Тихий свет ночника
И тоска. И такая тоска!
«Не грусти, мне так плохо, когда ты грустишь» и отъезды,
Переходы подземные, клубы и бары, подъезды,
Поцелуи в плечо, и, конечно «второй раз уже не случайность».
Это крайность.
До ужаса крайность.

Полтора моих месяца катятся к лысой горе.
Я опять в октябре, хотя я в декабре.
Я молчу уже долго, и буду долго молчать.
И скучать.
И снова молчать.
Я уже все сказала, на мне теперь печать.

Но я помню, я помню, я есть здесь и я люблю.
Не нуждаясь в ответном чувстве с приставкой you.
Не печалься, мой свет, я не требую ничего,
Ты же принял свое решение, а это - мое.
Помню я, что тебе безразлично, что ты не тронешь.
Видишь, милый, я помню все.
А ты то помнишь?