Города озарений. Цикл

ВИКТОР ЕВГРАФОВ
ГОРОДА ОЗАРЕНИЙ

Виктор  Владимирович Евграфов – журналист, театральный критик. Заслуженный работник культуры России.  Родился в посёлке Абизь Республики Коми в 1945 году С 1950 по 2002 жил в Красноярске. С 2002 года живёт в Орле. Автор четырёх поэтических книжек: Обречённое сердце» (1997), «Открытая миру душа» (1999) – Красноярск, издательство Кларетианум.  «Любить – глагол бессмертный! (2006), «Костёр подо льдом» (2009)  -- Орёл, Издательство А.Воробьёва. 


Склонилась ночь над белой нивой.
Снежинки, словно мотыльки,
Вальсировали незлобиво.
Стихала вьюга близ реки.

Ночное небо розовело
В бессонных бликах фонарей.
И чьё-то сердце тихо пело
О тайной участи своей.               

ххх

Суетный мрак за стеною
Маленькой кельи моей.
В ней без помехи укрою
Души надёжных друзей.

Чёрнопогромные тати
С треском провалятся в ад.
Нового племени рати
Встанут. Ни шагу назад.

Двери легко разомкнутся.
Души без муки и зла
Счастью помогут вернуться
В дом, прогоревший дотла.
ххх               

Й. Гайдн

Молитва Гайдна о радости
И солнцетворном вдохновеньи
Не требовала Божьей сладости,
Дарила кроткое терпенье.

Творил он музыку  великую,
Грехи земные забывая.
Симфоний грёзу светлоликую
Легко, как праздник, созидая.

Инструментальные пророчества
Тональностей вне классицизма
Кроили тогу одиночества
На матерьяле стоицизма.

Одиножды один, без фокусов.
Дворец богатый, но – пустыня.
В семейном ранге сотни опусов,
Востребованных и поныне.

Бездетность гения ранимого –
Легенда меркнущих столетий.
А люди, стрессами гонимые,
Вслух  говорят: «Мы ваши дети!»               
ххх

Знакомец давний – будний день --
Пришёл и посмотрел сурово,
Как соглядатай сквозь плетень
Двора, где нет постройки новой.

Спонтанно встала Суета
Закрыть останки карнавала.
Звучала музыка не та,
Что к танцу бодрому взывала.

Сидячий ритм воблу ел,
Бросая взгляд в пустые кружки.
Сонливый зяблик не хотел
Лететь к проказливой подружке.

Насупленные мужички
К местам присутственным спешили.
Стучали нервно каблучки,
Проглоты тротуарной пыли.

Баланды серой канитель
Накрыла город плотной сетью.
Но вдруг откликнулась капель
Улыбки. Пробежали дети.

Их голоса – Спасенья хор –
Унынья льдину растопили.
И праздник вышел на простор,
И будни, скорчась, отступили.
ххх

Мы странствовать в поисках душ откровенных устали.
Присесть бы на час и подумать: закончен маршрут?
Жрецы Альтруизма посланцев своих отозвали.
Жрецы Эгоизма, воспрянув, сторонников ждут.

Кредит понимания тоже возжаждал покоя:
Негоже стремиться к открытию старых причин.
Эффект себялюбия сотни бойниц понастроил
На крепости Эго, не знающей груза руин.

Пустынны прогулок свободных мирские аллеи.
Один пересмешник горластый пришёл на пленер.
Приблизить к молчанию гаера кто же посмеет?
Он – канцлер презренья, закрытых очей пионер.

Разобраны силы и воля на мелкие части.
Диктатору Лени сдадимся и милость возьмём?
На этот позор на откликнемся верным согласьем.
Привалу конец. Снова поиск, энергий подъём.

Заложены в сердце идущего свитки надежды.
К родным континентам, презрев здравый голос – вперёд,
И снова в дороге! Так будет. Так было и прежде.
Отзывчивый гений нам дружески руки пожмёт.
ххх.

Хлопнули ставни. Открылось окошко.
Стало в каморке светлее немножко.
Юная девушка молится. Плачет.
Ждёт для любви своей верной удачи.

Снег потеплел. С крыш упали капели.
Птицы из тёплых краёв прилетели.
Снова весна. И легко, и тревожно.
Солнце в ладонях удерживать можно.

В робких устах расцветает улыбка.
Призрак надежды качается в зыбке.
Вырастет он беспокойный и ранний,
Нежный свидетель безмолвных свиданий.
ххх
Презирая ухмылки
Заштопано-болезных лиц,
Вскользь кивая на реплики
Стиль-бодряков повсеместных,
Ощущаю затылком
Знаменье. И падаю ниц,
Хоть и падать отшмёточно
Глупо и неинтересно.

Чей-то голос зовёт меня:
Стой, оглашенный! Замри!
Встань! Стряхни дефиниции!
Я твой доверенный предок.
Развяжи интуиции
Узел, и нити порви,
Не боясь, как огня,
Соучастья
Глумливых соседок.

Наступает эпоха
Орудия к бою ковать.
Мы пойдём со щитом
На прожорливость
Супер-дракона.
Если станет нам плохо,
Не будем помощников звать.
В напряженьи большом
Сокрушим наглеца оборону.

Но дракон не один.
Их мильоны
В упряжке зарниц.
Интуиция с предком
Сумеют карать миллионы?
Призадумался крепко
Воитель драконьих границ,
Вековой господин,
Наносящий злодейству уроны,
И смолчал.

Я остался лежать на песке.
От меня отступило
Лихого наскока знаменье.
Я рыдал
На бесслёзье
И бурю держал
В кулаке,
Чтоб не сдуло случайно
Одежды глухого сомненья.
ххх
Взлетели годы молодые
К потусторонним небесам.
Покорно согнутые выи
Расправились, на радость нам.

Освободилась плоть от страха
Исчезнуть в почве навсегда.
Восторженное «ох!» -- без аха
Большому «нет» сказало: «Да!»

Все катаклизмы мировые
Столкнулись вперемежку – бомм!
Влечёт гремучая стихия
Тряхнуть разбуженный содом.

Небритый кучер у кареты
Спокоен. Праведен. И тих.
Он знает: смерти больше нету.
Есть Вечность. И свободный стих.
ххх

В глазах застыла ярость: гафф!
Забыты клятвы, просьбы, роли.
Младенец сирый на руках
Заснул под бдительным контролем
Горбатой няньки. Город-блеск
Присел на корточки устало.
Зубодробительный бурлеск,
Как мясо в глотке маргинала,
Впал в ступор. Что ещё желать,
Компанц-обиды вспоминая?
Подножку старого трамвая
Схватить и лихо разжевать
Для вящей пользы двух сестёр,
Двух мастериц большого гнева –
Тоски и Ярости? Отпор
Дадут им вскоре справа, слева
И в середине Бытия
Иные силы и забавы.
Сердитых укротили? Браво!
Висит на кончике копья
Слепое чучело победы.
Младенец, кашицы отведав,
Проснулся. Крикнул: вот он я!
ххх

Памяти  артистки Лиды Пономарёвой
Катастрофы рождаются в бурях житейски простых.
И со смертью-шаманкой играют в азартные прятки.
Убежать бы скорее без боли и долгой оглядки,
И поблажек затейных не ждать бесконечно от них.

Наступает на пятки трагической воли момент.
Неожиданный гость заржавелым оружьем бряцает.
Это Рок своенравный – раскрученной подлости бренд,
Злонамеренный жнец, собирающий дань урожая.

Недозрелых колосьев на поле пустынном не счесть.
Ждут они своей участи. Серп, как удар гильотины.
Под ветрами горячими бродит дрожащая месть.
Ей легко совершать самосуд, убивая невинных.

Разрубает сознание в крошку гряда похорон.
Горсть земли на прощанье с ушедшими скоренько бросьте.
Катастрофы набат – колокольно-натруженный звон.
Надоели Хозяевам Жизни уставшие гости.
ххх

Страдания. Надежды. Угол остр.
Удар под дых! Возможно уклониться?
Лукаво смотрит крашеная Ницца
На падшего. Гримасу корчит монстр,
Не знающий понятия «Красиво».
Предъявлена просроченная ксива.
Фальшак. С ним не уедешь за кордон.
Звучит в тебе прощальное дин-дон,
А надо снова подбираться к теме
«Беги-лети». Подмигивает время,
Отпущенное Богом впопыхах.
Страдания. Надежды. Вера. Крах.
Смеётся злобно Арлекин картонный.
Мир лечит рафаэлева Мадонна.
ххх

Романтизм на закате. Прагматики встали стеной
И закрыли собой города – вдохновенья причалы.
Только Грин одинокий – он в каждом из нас, как живой.
Мы его в Зурбагане и в Лиссе волшебном встречали.

На слезе вечной грёзы стоит удалец Зурбаган.
Дарит сердце ему очарованный сказкой гуляка.
И наивный мечтатель, попавший в смертельный капкан,
Кровью шепчет: «Пустите, не кончена дерзкая драка!»

Над морскими прибоями – красный пожар парусов.
У штурвалов стоят романтизма сыны – капитаны.
Если каждый из них за любовь свою драться готов,
Значит, раньше закроются смелых мечтателей раны.

Прагматизму – потеха. Романтике – бережный час.
С нами Грин. В спину дышит. Подходит. Вы  видите? Близко!
Города озарений приветствуют радостно нас.
В Зурбагане и Лиссе навеки даётся прописка.
ххх.
Размыта синь. Вблизи рассвет.
Слышнее птичьих песен трели.
Снов-заморочек больше нет.
Посланцы солнышка успели

Дойти до каждого из нас.
Улыбкой стелется дорожка.
И хочется пожить сейчас.
В грядущем дне. Хотя б немножко.
2010 – 2011.