Француз - последний романтик подборка стихов

ЯНВАРЬ (студзень)

                в ночь на тринадцатое января  - Старый Новый Год - на смену декабрям приходят январи

 Под небом вечного Парижа
 Над кровлями его домов
 Ночного ангела лишь тише
 Взирает в мир властитель снов

 Какими тайнами тропами
 Пробрался в этот мир твой взгляд
 Какими бренными мечтами
 Твой город призраки теснят

 Скользя вдоль храма безмятежно
 Все эти гости высоты
 В твои глазницы неизбежно
 Заглянут – чувствуешь их ты

 Но напрасен к тебе их дерзостный полёт
 Твоё холодное начало
 К себе мелькающих не ждет
 Судьбе твоей по нраву соло:

 Дождей и молний в вышине
 Снегов, грядущего простора
 Пожарищ в дальней стороне
 След самолёта - ты химера!

 Не лев, не змей, не те, не эти
 А камень бывший прежде всех
 Который мысль, поймавши в сети
 Родил ваятель, взявши грех

 Он дал тебе могучи крылья –
 Но не подняться из-за туч
 С такою ношей – ты в бессильи
 Ты слаб – и все же ты могуч

 Ушные раковины скульптор
 Не повторил в стиль эмбриону
 И ты лишенный права кастор
 Бессмертен в камне, но струну

 В закатном небе не заденешь
 Безводен дух твой над Парижем
 Ты химера с нездешней
 Участью монах – небесным  стражем

 Виждешь время грядущее
 В бурлящих далях параллелей
 В проклятьях и бессильях веще
 Стоишь пропитанный секундами свидетель.


***
Monsieur, Bastiliya pris! Бастилия взята!

 На розовом атласном покрывале
 Качала ночь сплетенье наших тел,
 Под бой часов – в мелодий интервале –
 Твои объятья, мой прекрасный плен

 Играл Champagne* в крови безумья серенады
 И губы были, как вуаль шелков,
 Все неземные силы – горсть услады
 И пыль разбившихся твоих полков.

 О, мой поклонник захмелевший votre allure**
 Как  поединок с жизнью - так не нов
 И сладострастье: luxure! Luxure!***
 Огнем жжёт тело до основ

 Качая волны в колыбели
 И нет за пологом ombres de la nuit****
 Ни живого следа, светила как монашки онемели
 Твой adjoint*****: Monsieur, Bastilіya pris!******

 *          шампанское
 **        твой темп
 ***      похоть! Страсть
 ****    тени ночи
 *****  адъютант
 ****** Сеньор, Бастилия взята!



***
Андалузский пёс

Узкое узкое облако – как лезвие, скальпель
Плывет по вечернему небу – и вороны всего-то и каркают.
Они знают облаку цену – они видят тень и мишень!
То, что другим не подвластно – тень на земле занавешен
Долгой туманной грядою – но вороны, чёрные вороны -
Те знают – где след под водою, они чувствуют стороны
Света, убитого в ночь. И это нездешнее облако скользит
Словно хочет свой путь превозмочь, как Дамы визит
К хирургу под скальпель, на стол, разрезано блюдо Луны
Но кровь не сочится на дол – холодное мёртвое чрево – унылы
Его очертанья и рваный от ножика след – под сивым
Тумана мерцаньем – в то самое время на яблоке глаза  разрыв
Таким же точь-точь сделан скальпелем, и кровь как слеза.
Но в этих песочных часах – нет времени, жалости. Фраза:
 «На наших часах – зреет полночь и яблоку негде упасть»
 И двое довольны – довольны – и зверь в из глазах, как напасть


 Фабула:  «Андалузский пёс» (фр. Un chien andalou) — 16-минутный сюрреалистический немой фильм испанского режиссёра Луиса Буньюэля и испанского художника Сальвадора Дали.



***
приход Аттилы
               
                Да будет благословен приход
                твой – Бич Бога, Которому служу я,
                И не мне останавливать тебя.
                Слова Св. ЛУ, архиепископа
                Труарского, обращенные к Аттиле.


 Они шли двадцатые сутки...
 Уже почти без хлеба и воды – степь;
 Холодом и степью дышало небо -  цвета незабудки;
 Хотя цветов и не было давно – зима,  свиреп
 Твой ход над местным диким краем;
 Заря твоя, как безнадёжность,
 Восходит ежедневно в окоем
 Небес, даря безжизненность
 Снегов просторам – а караван идет;
 Уже не может не идти прочь
 От мира, где война и мор брёдет,
 Как бред больного, в ночь, в промозглую, безвыходную ночь.
 Забыв откуда, и когда привал на бренном теле
 Матери земли сверстает жизнь.
 И вот, почти что на пределе,
 Всей сути человеческих усилий – вдруг крик повис:
 Щемящее резкий крик, потом чуть тише, потом и вовсе еле-еле.
 Оцепенело встали люди – никто почти не шелохнулся:
 На снегу, прямо на земле,
 Лежала женщина, подол весь сбился...
 Кто-то поднял, переложил на войлок,
 От бессмысленных прикрыл чужих ненужных взоров.
 И день стоял над ней, по-зимнему короток и золок,
 И солнце не дало тепла чуть лишку – словно кров
 Небес над миром этим прохудился...
 И не было участья к твари божьей с клокочущим
 Распухшим животом, что болью схваток сотрясался;
 И только север ветром злющим
 Гасил огонь больного тела.
 Ребенок шёл богатырём – крупноголов, широк в плечах,
 Но плоть от всех разрывов истекала -
 Горячей кровью  падала на снег, и роженицы взгляд зачах.
 А в мир родился новый мир.
 И отдан был в награду своему отцу.
 Его поднял высоко над собою родитель и провозгласил:
 «Отныне именем твоим – Аттила -  да будет к лицу
 Гордится всем родным и близким гуннам
 Да будешь ты великим продолженьем
 Других небес, земель, племён – от матери богам
 Жертва твоего рожденья»


***
А день горчил зерном горчичным*
и всё казалось –
                amor non est medicabilis herbis*
И ночь, набросив покрывало,
                в глаза озёр смотрелась смело.
И травы соки отдавали
                монахам-братьям из  Orly
L';glise Saint-Germain*,
                как отголосок сцен
Кровавых ВарфоломеевскОй ночи,
                и бряцали ключи
как шпоры,
                когда сводило небо счёты
ultima ratio*
               со всеми, которые не с нами.
«Я сделал всё,
              что мог*» -  слова гласили, -
                в силе
вставали строчки на скрижалях,
                но и безмолвие в полях,
им не давало ошибиться,
                возрадуйся в руках синице,
и не грусти по журавлям.
             «курлы-курлы» как эхо на прощанье.
Verba volant, scripta manent-
                и ненароком горчил абсент*.
               


* зерно горчичное меньшее из всех – из Евангелие.
* нет лекарства от любви (любовь травами не лечится)
* Церковь Сент-Жермен (колокольня одноимённой церкви в Париже подала сигнал к началу Варфоломеевской ночи)
* последний, решительный довод
* Feci, quod potui, faciant meliora potentes - я сделал все, что мог; пусть, кто может, сделает лучше (лат. крылатое выражение)
* слова улетают, написанное остается
* фр. absinthe — полынь