Сны

Она умерла год назад. Казалось,что ничего не изменилось. Солнце все так же выскакивало каждое утро на востоке, гремели поезда и птицы по прежнему вили гнезда и защищали своих птенцов.  Каждый день умирают тысячи людей, не так ли? По ним плачут, им закрывают глаза и зарывают в землю. Так проходят одни прощания, потом другие, и к середине жизни городской житель ощущает смерть как какое-то неудобство, вроде кофеварки которая сломалась или автомобильных пробок, которые следует переждать, послушать радио, поглазеть на соседей и вот, можно двигаться дальше.   
И всё-таки она умерла. Факт оставался фактом, как бы кто к нему не относился. Ещё год назад её волосы границами  неведомых стран разделяли белую наволочку, глаза были закрыты и краюшек света от поднимающегося солнца неумолимо приближался к краям глаз, успешно проходя овраги губ, плоскогорья щек и склоны шеи. Теперь же из человека она превратилась в воспоминание, которое все дальше и дальше отдалялся в памяти людей,чтобы в конце концов пропасть навсегда.
Кловер сидел на ступеньках офиса и пил горячий кофе из пластикового стаканчика. Кофе с каждым днем становился все отвратительней, но зато, теперь его можно было купить где угодно и приготовить очень быстро и без каких-либо неудобств. Каждый свой перерыв он проводил здесь, угрюмым и тупым взглядом превращая бутерброд в часть интерьера, а кофе в стиль жизни. Ежедневные 15 минут перерыва делали свое дело, и невидимые секунды пробегали где-то, чуть ниже груди,  иногда щекотали, иногда напоминали о себе грубыми толчками, но спроси кто-нибудь Кловера о том сколько осталось ему сидеть на этой лестнице, он без труда назвал бы количество минут, и возможно даже секунд. Также, каждой проходящей частичке времени предназначалась своя роль: сейчас он оценит свой фронт работы, чуть позже он подумает о том, что кофе совсем разучились делать и мир катится в тартарары, чуть позже он вспомнит её, ещё несколько секунд предназначались для пустых взглядов по комнате, дальше он вставал и уходил к своему письменному столу. День продолжал свой ход. Сообщение о её смерти настигло Кловера, как раз, возле его рабочего места. После каждодневной летучки, ежемесячной зарпаллаты, ежегодной премии это выглядело так неправдобно на фоне всего этого постоянства, что хотелось просто встать с кресла, включить свет и оказаться в кинотеатре, рядом с вальяжно развалившимися людьми, добровольно отдающие своё внимание чужим словам и выдумкам.    
Ещё от рождения он считал себя очень слабым и очень ограниченным ребенком. Его собственные успехи всегда укрепляли в нем уверенность, что ему периодически везет и этим можно и нужно пользоваться, дабы хоть как-то выживать и быть не самым большим неудачником в своем мире и, главное, в собственных глазах. Неудачи же сначала больно били по его самолюбию, затем он перестал обращать на них какое-либо внимание и они стали такими обыденными, как утреннее солнце или дождь после обеда. 
Но сегодня что-то изменилось, сегодня она ему приснилась и говорила с ним, как ни в чем не бывало, рассказывала как скучает по нему и как любит его. Она говорила о каких-то неведомых закатах и рассветах, смеялась и смотрела в глаза. Кловер проснулся совершенно ошарашенный, и  это было первое, что пошло не так за многие дни. Весь день напролет его мысли были заняты её словами. Голос периодически то там, то здесь возникал в памяти, и, пролетая - отскакивал от твердых и прозрачных стен, в конце концов закатываясь в угол и там растворясь, чтобы возникнуть где-то ещё. 
Она стала навещать его каждую ночь. С чувством неведомой ему дотоле радости и нетерпения, Кловер ложился спать и разочарованный, вспыхивающий от досады, просыпался утром. Как сущий ребенок она радовалась его появлению, смеялась, говорила на тысячи тем одновременно и постоянно смотрела на него. Этот взгляд, как настоящий угорь проскальзывал, лишь слегка касаясь поверхности тела и мгновенно исчезал где-то за его спиной,затем выныривал и снова задевал его, слегка искрясь и обдавая током. Эти удары говорили ему о многом и этого было достаточно. 
Как благовоспитанный молодой человек, Кловер начал очень рано ложиться спать. Когда сон не приходил так быстро, как этого хотелось, в ход шли книги, учебники, пособия - все то что могло сморить воспаленный разум покоем. Ворочаясь с бока на бок он пересчитывал всю живность, которую знал и соседи,случайно скрипнувшие дверью или слишком резко спрыгнувшие на пол, подвергались самым яростным мысленным проклятиям.  Однажды, проходя мимо аптеки,ему пришла в голову отличная идея. Завернув за угол и нырнув в царство склянок,таблеток и ампул, через пару минут он уже вышел, держа в руках некий сверток. Все его существо олицетворяло довольство собой и всем рядом происходящим. Этим же вечером, выпив пару таблеток,он заполучил легкий и свободный сон, не расплачиваясь за него скукой и миллионами погибших нервных клеток.   
Она опять пришла, дружески пожурила за то что его так долго не было, начала спрашивать о работе, о его родителях и любимых занятиях. Они обсудили его привычки и каким он был в детстве. Ночь закончилась, но за ней была ещё одна и ещё... 
Из-за лекарств, он просыпался все позже и позже, начал опаздывать на работу и допускать мелочные ошибки в своей кропотливой отчетности. Выговоры преследовавшие его,не отличались ничем от других слов и бумаг начальства,что огромными кипами так любила приносить ему каждый вечер очаровательная мисс Бюрократия. Он же в лучших традициях Золушки разбирал и рассклаыдвал их по стопкам,полкам и каталогам,думая о предстоящей ночной встрече. 
Её разговоры овладевали всем его вниманием,отныне не было настоящего, прошлого и будущего - он жил в её словах, переживал интонации голоса и темы разговоров, как уходящие дни бесследно исчезали, сменяясь одним за другим.  Скоро расставания начали затягиваться, она стала обижаться, и тогда они часами сидели молча, она закусывала верхнюю губу и делал плаксивое выражение лица, а он ходил рядом, загляывал ей в лицо и никак не мог расстормошить или развеселить её. Это не могло продолжаться долго и все застыло в ожидании мига, когда происходящее закончится так же неожиданно, одним звучанием струны нарушив болезненное равнодушие, царившее в голове у Кловера. И эта струна вскоре лопнула. Так уж бывает, в каждой ситуации есть начало и окончание, и если судьба вам предложила поиграть немного на своей гитаре, будьте готовы к тому что скоро она отберет её у вас и все что вас окружает рассыплется с дребезжание последнего аккорда.   
Наконец, однажды, он проснулся и не обнаружил ничего цепляющего его в этом мире: эти звуки утра, больше не влекли его и запах горячего кофе, из кондитерской напротив, не возбуждали в нем аппетит, девушки проходящие мимо окном не пробуждали любопытство, и даже ворчливый начальник не вызывал ничего кроме равнодушия.   
Кловер  собрал все вещи, уплатил все налоги, навел в комнатах порядок и одетым лег спать.Таблетки всего на  секунду задержались в ладони и без капли сомнения были отправлены прямиком в пищевод. Это нельзя было считать самоубийством, нельзя было сказать чтобы  он пострадал и решил поэтому окончить со всем этим. Скорее всего, для самого себя, он стоял на платформе и ожидал поезд. Строгая дама по громкоговорителю уже обьявила, что тот скоро прибудет на нужный путь и оставалось совсем ерунда: дождаться, улыбнуться проводнице, уложить вещи и услышать скрежет колес.   
 Следущее утро наступило так же вовремя и без изменений как и все предыдущие. Люди опять спешили на работу, автомобилисты стояли в огромных пробках и кричали друг на друга, матерясь и неистово звеня сигналами. Территория света быстро смешивалась с ночными сумерками и продвигаясь вперед, размешивала день, как сосед сверху неторопливо и меланхолично размешивал белоснежные сливки в черном кофе. И лишь постель Кловера выглядела необычно и привлекала внимание. Длинные женские волосы были разметаны по всей подушке, и губы, чуть приоткрытые в явном забытье, пробуждали желание и саму жизнь. Глаза были закрыты, но солнце беспощадно приближало свои границы к её границам сна. Вопрос времени был быстро решен. Она шевельнула рукой, открыла глаза и ещё долго неподвижно лежала, смотря в потолок. Утренние голоса и птение птиц раздавалось точно так же, как и год назад. Она улыбалась.