Ладонь цветка

Елена ЗЕЙФЕРТ









ЛАДОНЬ ЦВЕТКА

Стихи и проза
для детей и подростков

Книга «на вырост»




















Ребёнок, как кулачок бутона, который
раскроется в ладонь цветка…


























































Елена Зейферт. Ладонь цветка. Стихи и проза для детей и подростков. Книга «на вырост» / Худ. . – М.: Карапуз, 2011.



Сборник стихов и прозы московского писателя Елены Зейферт «Ладонь цветка» учитывает потребности растущего ребёнка. Это книга «на вырост», книга для семейного чтения.
Дошкольники найдут в ней стихи про любопытную кошку Весту и необъятную кошку Симу, про ночной визит Деда Мороза и детские проделки, подберут вкусные рифмы – названия фруктов и ягод – к своим именам. Освоив озорные стихи для дошкольников, считалочки и лёгкие загадки, малыши вернутся через несколько лет к другим, более сложным произведениям.
А дети младшего и среднего школьного возраста уже сейчас могут приступить к чтению стихов про конкурс красоты, первую любовь и поучиться грамотности речи на антипримере Валеры Старшеклассникова. Юных читателей ждут басни, шарады, скороговорки и частушки.
Сказки и рассказы в книге предназначены для ребят среднего школьного возраста (подростков).


















СТИХИ

ДЕТСКИЙ КУЛАЧОК БУТОНА
      Стихи для дошкольников и младшеклассников



     СНЕГОВИК

Я из мокрого песка
Вылепил снеговика.

Солнышко печёт в зените.
Снеговик стоит – глядите!

Через час я возвратился:
Он вздохнул и… развалился.

Даже летом снеговик
Быть под солнцем не привык.


СКОЛЬКО НОЖЕК У ЕЖА? 

Я, Олежка и Серёжка,
Пашка, Гошка и Алёшка
Спорили, пари держа,
Сколько ножек у ежа.

“Восемь!” – крикнул Гоша твёрдо.
“Шесть”, – настаивал Олег.
“Две, – вмешался Паша в спор. – Да,
Ходит он, как человек!” –

“Может, сорок? Он их прячет!” –
Фантазирует Сергей.
“Он же катится, как мячик, –
Нету ножек у ежей!” –

Так предположил Алёшка.
Я их старше – мне семь лет.
“Что вам ёж – сороконожка?
Или глобус – ножек нет?

Ног четыре. Вот он – ёжик,
Под кроватью”. 
                Все к нему.
Мы не видим, сколько ножек,
А иголок видим – тьму!


                ЧТО СКРЫВАЕТСЯ ЗА ДВЕРЬЮ?

Любопытно кошке Весте.
Не сидится ей на месте!

Спать калачиком на кресле
Или плакать у окна?
Не понять нам кошку, если
Дома день и ночь она!

“Что скрывается за дверью –
За щеколдой и замком?
Я хозяйке не поверю –
Мол, там тянет холодком,

Мокро, грязно и тревожно, 
Ветер рыщет и свистит…
Что такое ветер? Может,
Он не так уж и сердит?

Не оттуда ли, Анюта,
Ты приносишь окуней?
Не оттуда ль мячик дутый
В лапы прискакал ко мне?

А упрямые катушки,
Что гоняю по углам?   
И пушистые игрушки
Тоже раньше жили там…”
 
Аня Весту пожалела:
“Мы пойдём гулять, малыш!
Чтобы вдруг не заболела,
Ты на ручках посидишь…”.

Веста рада, лапы тянет
К тёплым Аниным рукам!
Как неведомое манит,
То, что незнакомо нам…

“Здравствуй, улица! Я Веста!
Мне бояться не впервой.
Монстр огромный у подъезда… 
Я потрогаю его!”

…А вокруг сновали люди,
Где-то трактор тарахтел…
“Скоро дождь холодный будет!” –
Ветер-невидимка пел…

Веста в дерево вцепилась,
Вся от страха не своя…
“Анечка, скажи на милость,
Скоро ль дома буду я?”
 
В ужасе прижала ушки,
Спинку выгнула дугой…

“Нет, недаром и игрушки,
и катушки, и ватрушки,
даже Анины подружки
все стремятся к нам домой!”


    

       МОДНИЦА

На экране рэп танцует
Кто-то с модной стрижкой…
“Мамочка, и мне такую!” –
Требует Иришка.

Маме очень жалко стало
Ирины косички.
Дочка – в крик и обкромсала,
Как у той певички.

Новой длиннокудрой дивы
Волосы приятны…
“Мама, мама, как красиво!
Отрасти обратно!”


       КАПРИЗНИЦА

И глазки у неё слипаются
Перед воротами детсада,
А вечером не закрываются,
Когда уже ложиться надо!

И мыло у неё не мылкое,
И слишком высоко окошко,
И не умеет кушать вилкою,
И разучилась кушать ложкой!

Мороженым всегда измажется,
И только с ней дерётся кошка…
Но если на дворе покажется
Соседский мальчуган Алёшка –

Какой становится послушною, 
Ну, ангелочек настоящий!
Разумной, доброй, простодушною…
Алёшка, заходи почаще!
      
             ШАРИКУ

Шарик, вой хоть на рогалик,
Хоть на новый каравай –
Съесть не сможешь их, сударик,
Как ты рта ни разевай!

Эту сдобу, пёс, не месят,
Не румянится она.
В звёздной россыпи – иль месяц,
Или полная луна…


 ПРОДВИНУТЫЙ КОТ   

Котик Петя ждёт у миски. 
А мышей в квартире – взвод!
Разленились нынче киски,
Мышеловочный народ.

“Петя, хоть одну поймай-ка,
Слышишь гомон их и писк?”
“Разве можно так, хозяйка?
Я ведь состою в Гринпис !”


     КОШКА СИМА

Кошка Сима необъятна
И поэтому приятна.

Сима знает: будет справной –
Значит в доме самой главной.

Грусть в глазах у кошки Симы
Так порой невыносима.

Целый день лежит понуро:
“Сколько корма купит Юра?

Если даже купит много,
Даст ли сразу корм с порога?”

По ночам встаёт украдкой,
Взвешивает корм с догадкой:

“Ах, убавился немножко!
Юра ест столовой ложкой?
Ай-ай-ай! На радость Юре
Я забочусь о фигуре!”.


               
                ВКУСНЫЕ РИФМЫ

Марина, Арина и Рина!
Возьмите свои мандарины!

А Зине, Полине и Инне –
По два апельсина в корзине.

Сжимает довольная Лада
В ручонках своих авокадо.

И Генрих, и Марк – каждый рад
Отведать скорей виноград!

Весёлые Стас и Тарас
Глядят на большой ананас.

В обеих ладонях у Ксюши –
Отборные, сочные груши.

Степан ест четвёртый банан,
Алина и Лина – малину.

В свой ротик несёт Вероника
За хвостик большую клубнику!

А четвероклассница Майя –
Кусочек отменной папайи.

А маленькая Ботагоз –
Румяный с боков абрикос.

На зёрна рассыпал Ринат
Красивый и сладкий гранат.

Вот только печальный Антон
Не ест кислый-кислый лимон.

Ребята, жалея Антошку,
Ему протянули в ладошках
Бананы, папайю, малину,
Клубнику, гранат, апельсины,
И дольки, и гроздья, и зёрна –

Как ручки щедры и проворны!
Как счастлив Антон-карапуз!

Ребята, запомните мнение,
Что звуков лишь дружный союз
Сливается в стихотворение!

        ПРОКАЗНИК

Соль и сахар так похожи –
Поменял я их местами.

Думал, кто-нибудь положит
Сахар в порцию со щами!

Мне бабуля пару ложек
Соли растворила в чае…
                МАШИНЫ

На водительские курсы
Ходит старший брат Антон.
Не успеешь оглянуться,
Как права получит он.

Но у нас ведь нет машины –
Что же будет он водить?
Мы Антона поспешили
На водителя учить…

Может, за автобус длинный
Сядет через пару дней?
Пассажиров рой пчелиный
Соберётся у дверей…

Или в юркую “маршрутку”?
Километров больше ста
Круг за кругом брат мой в шутку
На колёса б намотал…

Иль на жёлтой “легковушке”
В чёрных шашечках с боков
В кресле – кожаной подушке –
Вас прокатит с ветерком…

Нет, пожалуй, хлеб горячий
Развозить Антон готов…
Кузов из железа прячет
Хлеб десятков двух сортов.

Поливальную машину
Тоже брат водить бы смог.
Станут зелены вершины
Всех деревьев у дорог!

На пожарной или “скорой”
(Самых нужных из машин!)
Наш Антон лихим шофёром
Будет – помощь к вам спешит!

Ах, идея – автокраном
Станет управлять Антон,
Поднимая великаном
Груз тяжёлый в пару тонн.

Нет, на бензовозе дутом
(Ах, на зависть для меня!)
Привезёт Антон кому-то
Корм железного коня.

Ба! На гоночном “Ферарри”
В новой “Формуле-1”
Победит Антон на ралли,
Автогонок исполин!

Так мечтал я, но, признаться,
Отгадать не мог никак.
А Антону восемнадцать
Не исполнилось пока.

Но вчера на день рожденья
(Папа с мамой молодцы!)
Брат в подарок – вот везенье! –
Получает мотоцикл!

Чёрный, новенький, уступит
“Харлей Дэвидсон” едва!
…Брат экзамен лучшим в группе
Сдал и получил права!



       ПЕРСТЕНЁК

Настя мамин перстенёк
“Одолжила” на денёк.
С белым камнем, золотой,
Перстень очень дорогой.

Всем девчонкам показала:
“Ксюша, Люда, Катя, Алла!
Посмотрите, у меня
Перстень – язычок огня!”

Детский пальчик тонок, мал –
Перстень с пальчика упал.

Настя целый день искала –
Без следа кольцо пропало!
Где-то звёздочкой блестит
Мамочкин александрит .

Слёзы по щекам ручьями –
Что теперь скажу я маме?

Вечер. Дождь закапал злой.
Настя не идёт домой.

Смотрит – хрупкая фигурка
Мамы!

                “Ах, моя дочурка! 
Где ты, девочка, была?
Все я бросила дела
И бегом искать!” –

                “Родная,
Мама, мама! Я плохая,
Я твой перстень потеряла!”   

Мать дитя к себе прижала:
“Ты – сокровище и счастье!
Купим новый перстень, Настя!”

   БЛАГОДАРНОСТЬ

Я стою, реву в углу.
Как досталось мне от папы!
Я помыла кошке лапы,
Чтобы усадить к столу.

Усадила кое-как,
В лапы мокрые – салфетку,
На тарелочку – конфетку.
“Кушай, Мурка!”. Но никак

Та не слушалась меня!
В благодарность – пять царапин
Да вдобавок голос папин:
“Я тебе задам ремня!”.
               

                НОЧНОЙ ВИЗИТ ДЕДА МОРОЗА

Папа мне сказал: “Наутро
Дедушка Мороз придёт.
В ваши тапочки с сестрой
Он положит сто рублей!”

Мы обдумали и мудро
поступили наперёд:
взяли обувь ВСЮ горой
и под койку – эге-гей!

Ветки ёлки перламутром
отливают – Новый год!
Не скучает с детворой
бухгалтерия в тайге!

Снег иль сахарная пудра
за окном – кто разберёт…
По копейке гость одной
каждой подарил ноге!
                ДЕВОЧКА С СОБАЧКОЙ

У хорошенькой Алёнки –
Симпатичная болонка.
Каждый день девчонка в пять
Водит пёсика гулять.

Сева к маме: “Купим колли!
Помнишь, как была у Коли?”.
Папа с мамой для сыночка
Взяли рыжего щеночка.

Сева рад, и с подопечным
Он пошёл гулять под вечер.
Думал мальчик: “Невзначай я
С ним Алёнку повстречаю”.

Глядь – лохматую дворняжку
Тянет за ошейник Яшка!
Глеб с овчаркой, Стас с бульдогом,
Роберт с королевским догом.

Пудель с рук Артёма гордо
Смотрит на большого Лорда.
За боксёром мчится Гришка:
Вывел пёс гулять мальчишку!

Все в Алёнку влюблены.
Ой, болонка, мы страшны!

         
                ОДУВАНЧИКИ
                (Песенка)

Одуванчик похож на солнышко
В раннем детстве – дитя полей.
Солнце ласково смотрит в донышко
Мини-солнышка на земле.

Оба круглые, оба жёлтые,
Для обоих желанный друг
Всяк, кто жизни дорогой ни шёл бы – я,
Ты, он, она, всё вокруг…


Припев:

Одуванчик – звезда иль планета,
Населённая устремлёнными к небу.
Божий цветик жёлтого цвета –
Откровение, таинство, небыль.

Как любовно природой-умелицей
Одуванчик изваян ладный!
Стебелька зелёное тельце
Наливается жизнью жадно.

В небо просится облако белое
Парашютиков – ангелов нежных,
Что, на землю упав белоснежными,
Её снова зелёной сделают.

Припев: 

Одуванчик – звезда иль планета,
Населённая устремлёнными к небу.
Божий цветик белого цвета –
Откровение, таинство, небыль.

Говорят, что самые лучшие
Одуванчики в Караганде.
Нежно плавают зонтики-лучики
В тёплом воздухе, словно в воде.

Город сам как большой одуванчик,
Дети – словно его семена.
Зонтик-девочка, зонтик-мальчик,
Сплошь из зонтиков город, страна!

Припев:

Цветик солнечно-белого цвета,
Майский вестник близкого лета,
Одуванчик-карагандинец,
Подари парашютик-гостинец.


         ПЕРВОКЛАШКА

В первый класс! Он будет жить иначе,
а ещё от лета не отвык…
Но сегодня он не просто мальчик,
он, на гордость взрослым, – Ученик.


Пусть букет цветов двумя руками
он несёт – он больше не малыш!
Если очень беспокойно маме,
пусть проводит, разве возразишь…

Он узнает, как зовутся звёзды,
страны, горные хребты, моря,
если с ним подружатся серьёзно
буквы – тридцать три богатыря.

Сколько долгих дней до дня рожденья,
сколько розовых кустов в саду,
он узнает, ведь из уваженья
десять цифр с ним под руку пойдут.

Он идёт, с душою нараспашку,
смотрит в жизнь сквозь звёзды пышных астр.
Первоклашка, маленькая пташка,
сколько жизнь тебе уроков даст…




ЛАДОНЬ ЦВЕТКА
Стихи для детей среднего школьного возраста


         ГРАМОТЕЙ 

Старшеклассников Валера,
хоть в десятый класс идёт,
вряд ли знает Заходера –
как менялись кИт и кОт.

Плавал кот в огромном море,
кит в кладовке ел мышей…
Как же?.. Буквы были в ссоре
и дразнили малышей.

Старшеклассников Валера,
как отменный грамотей,
рассмешит своим примером
Заходера и детей.

Он в Москву поехал к тёте,
погостил недельки две.
Нам рассказывал – умрёте! –
как ему жилось в Москве.

“Становлюсь на экскаватор
не без робости в душе…”
Эх, Валера, – ЭСКАЛАТОР!
Или ты стоял в ковше?

“В продуктивном магазине
раз беру я молока...”
ПРОДУКТОВЫЕ витрины
чуть не спятили слегка! 
 
“В пятизвёздочном отеле,
где швейцарец у дверей,
жил я первую неделю…”
Тот ШВЕЙЦАР не ротозей? 

“У меня случилась драка
с гангстером по кличке Ганс.
Знает каждая собака –
был широ-о-окий ренессанс!”

РЕЗОНАНС на самом деле!
Возрождая Ренессанс,
может, дружит с Рафаэлем
этот выдуманный Ганс?

“Книжку я купил Лариске –
но дарить не знаю как!
Отпечатки и отписки –
в общем, типографский брак…”

ОПЕЧАТКИ и ОПИСКИ…
Впрочем, были ли они?
Старшеклассников! Лариске
лучше просто объясни:

ты НЕВЕЖА иль НЕВЕЖДА?
Или сразу два в одном?
Или есть ещё надежда
подружиться с языком?


   ЧУЖОЕ МНЕНИЕ

Я сумел бы стать актёром
И играть в большом кино.
Но девчонки скажут хором:
“Некрасивый всё равно!”

Я бы лётчиком военным
Метко в штаб врага стрелял.
Но девчонки непременно
Посмеются: “И попал?”

Я на подиум бы вышел –
Гордый профиль, полный зал…
Но девчонки то и слышно
Приземляют: “Ростом мал!”

Стал бы гонщиком, и яхту
На зарплату я купил…
Но девчонки вслед мне: “Ах ты!
Хвастунишка – нету сил!”

Может, стал бы я учёным…
Впрочем, стоит ли мечтать?..
…Если б не было девчонок,
Я бы мог звездою стать.

КОНКУРС КРАСОТЫ

Будто бы сошли с обложек,
Все красивы – только глянь!
Блеск! От головы до ножек…
Кто же станет “Мисс Рязань”?

Лет четырнадцать, пятнадцать,
Но манеры – королев!
Научите так держаться,
Платья бальные надев.

Синеглазая Карина
В длинном платье голубом…
Рита – в белом. В красном – Нина.
Даша – в нежно-золотом.

Их природа одарила
Равно щедрою рукой?
Рыжекудрую Людмилу,
Катю с русою косой,

Белокожую Снежану,
Ирму – смуглую Кармен…
И Оксану, и Светлану…
Оль, Татьян, Ирин, Елен…

И в купальниках, и в платьях –
Краше мировых актрис!
Но пришла пора задать им
Интеллектуальный блиц.

И увы – не знает Люда,
Из какой страны Шекспир.
Оля думает, что Будда –
Это греческий сатир.

Ира помнит, что Печорин
Был с Онегиным знаком.
Даша не в ладах (I’m sorry)
С иностранным языком.

Но другие из красавиц
(Правда, меньшая их часть)
Неудачницам на зависть
В яблочко смогли попасть!

И удвоилась их сила,
Щёчки вспыхнули огнём…
Красота всегда красива,
Но красивее с умом.


                ЛЕТНИЙ ОТДЫХ

В детском лагере “Росинка”
Я провёл второй сезон.
Золотая серединка
Лета длилась, словно сон!

Утром делали зарядку.
Завтрак. И набравшись сил…
Расскажу я по порядку,
Как наш отдых проходил.

В понедельник книголюбы
Дружно шли в читальный зал.
(Ты, читатель, хоть одну бы
Книжку летом прочитал!).

В мир свой дверцу открывали
Носов, Михалков, Барто.
Их герои оживали
В сценках. Отгадайте, кто

В шляпе там широкополой,
В куртке, знатный озорник?
К нам пришёл Незнайка в школу
И принёс ребятам книг!

Вторник – значит, едем в рощу,
К озеру… Ура, ура!
Климат сложный. Был бы проще –
Только лето и жара!

В среду – мы на “воробьиной”
Дискотеке, а сперва
Смотрим фильмы. Ах, картина-
чудо – “Гарри Поттер-2”!

Ездила в четверг “Росинка”
Дважды в парк и в зоопарк.
Как в учебнике картинки –
Слон, жираф и леопард!

В пятницу –  мы все в бассейне
Под названием “Дельфин”.
Вот где радость и веселье,
Бог Нептун – гроза глубин!

Чемпион весёлых стартов,
Заводила всех потех…
В сентябре вернусь за парту
Отдохнувшим лучше всех!


        СЛАДКОЕЖКА

Ей тринадцать – уж немало,
Чтоб сластёной быть такой!
Целый день бы уплетала
Крем тягучий заварной!

Кашу ложкою мусолит,
На жаркое не глядит.
“Я поем, пожалуй, в школе,
Нагуляю аппетит”.

Только папа на работу,
Только мама за порог –
Нашей Вареньке охота
Съесть конфетку иль сырок.

Вроде только что поела,
Но, пожалуй, не сыта.
В кладовую двери смело
Открывает – красота!

Там в кладовке целый ящик
Шоколадок и конфет.
Санта Клаус настоящий
Заезжает к нам в обед.
 
Оттопырены карманы,
Ротик – в сахарной пыльце.
“Одноклассника Руслана
Угощу, придя в лицей”.

Если мамочка сердита
(“Ты полнеешь – вот беда!”),
Младшую сестрёнку Риту
Просит Варенька тогда:

“Ты, дружок, сходи в кладовку
И конфет мне принеси.
Дам надеть свою обновку!
Вот – заколку поноси!”.

Все довольны. Рита носит
То заколку, то рюкзак…
Варя сладостей не просит,
Но полнеет только так!

“Ах, подумаешь, полнею…
Вот Оксанка – нет стройней,
А смотрюсь я рядом с нею
Выше, больше, здоровей!”

Мне мальчишки кексы дарят,
Ей – ну кто бы подарил…”.
…Но Руслан в кино не Варю,
А Оксану пригласил.



          ГЕРОЙ

Одноклассница Татьяна –
хоть девчонка первый класс! –
выбрала в друзья Богдана…
Я же лучше в тыщу раз!

Разве он, не я недавно
за директорской спиной
передразнивал забавно
всех “училок” до одной?

А Богдан стоял, краснея,
и показывал кулак…
Я ещё курить умею,
как-то пробовал коньяк.

Дрался с Вадиком (он старше
года на два) – победил!
Ну, не победил, но даже
шишку Вадику набил.

Да с Богданом просто скучно!
То английский, то баян…
Кто в девятом классе лучший?
Ну, конечно, не Богдан!

Он ей – “Таня”, я ей – “Танька”…
Женщин баловать нельзя!
В шахматы играли: глянь-ка –
Таньке я продул ферзя.

Глянул строго, встал я: “Ну-ка!
Соглашайся на ничью!
Шахматы – такая штука,
Не для твоего IQ!

Можешь наблюдать в сторонке
За победами ребят”.
Брови сдвинула девчонка
И сказала тихо: “Мат”.


                ГЕРОЮ КИНОФИЛЬМА “МАТРИЦА” НЕО

               
                Ты
                вечный образ.
                Духом жёсток. Нежен
                Овал лица. И глубоки зрачки.
                Творят сверхновый мир романы (реже)
                И графики компьютерной мазки.               
               
     Твои ладони принимают пули,
                Твой стан изящен, гибок и силён.               
                В тяжёлом, зрячем пистолетном дуле
                Твой лик – и брызги каменных колонн.
               
               

                ЖЕНЩИНА: ЖЕНА – МАТЬ – БАБУШКА

Жена, как мать, красива и добра.
Высокий дар – любимой быть женою,
Лить ровный свет, лучась, из серебра
И быть роскошной полною луною.

Я словом “мама” заменю весь мир.
Кто знает звук пронзительней и краше?
Захватанным, заношенным до дыр –
Оно звенит лучами, солнце наше.

А бабушка, как небо, хороша.
Она опустит нежные ладони
На плечи мне, и ввысь вспорхнёт душа,
И станут явью сказочные кони.


НАЙДЁНЫШ

Полутораухий щеночек
(“Пустите, пустите в подъезд!”)
то кость после Лорда обточит,
то с птицами крошек поест…

Бедняжке и имя не дали
и кликали все вразнобой.
Бывало, камнями бросали,
а в общем… не брали с собой.

Взгляд ищущих влажных горошин
за каждым бежал наперёд:
“Ну кто же, ну кто же, ну кто же
собачку с собой заберёт?”

А как подмораживать стало,
в песочнице, лапы под грудь,
он плакал всю ночь – холодало
и псу не давало уснуть.

Вставал, и ножонками  – лап-ца! –
плясал – вот бы в мусорный бак!.. 
Попробовал, было, скитаться,
да сильно боялся собак…

Один старичок старой шалькой
тщедушного пса обмотал.
В одёжке, за брошенной галькой
он, как за подачкой, бежал.

Но счастье бывает. Промозглым
октябрьским утром одним
под чей-то отчаянный возглас
в ладони попал пилигрим. 

Прижался к руке той покрепче
(тепла, словно вата, мягка!),
по-своему что-то лепечет
и гордо глядит свысока.

А Кто-то Хороший находку,
как ветошь, засунул в трубу.
Застряли собачьи обмотки,
восторг захлебнулся в мольбу.

В подмёрзшей октябрьской луже
труба дожидалась весны…
Засунул щеночка поглубже
и прочь зашагал – хоть бы хны.

Пёс полз из последних силёнок,
боясь и собак и людей.
Найдёныш. Подкидыш. Ребёнок.
Взъерошенный мой воробей. 


       ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Пятнадцать лет,
Пятнадцать вёсен.
Он нежно просит
Нежный след
На сгибе содранного локтя
Поцеловать.
Я негодую. Протестую.
Он наклонился – я впускаю ногти
В его лицо, пугаюсь, дую
Ему на ссадинки и... позволяю
К его губам свои прижать.

Сама себя не понимаю.


     СОЛНЕЧНЫЕ ЧАСЫ И ДУБ

Тень раскидистого дуба возле храма
падает на солнечные часы, и они не показывают время.

Вода, зелёная листва и – камень…
Безмолвно говорящий  обо всём,
Что здесь содеялось, увы, веками
И что ещё содеется при нём…

Пред давящей громадою столетий –
Как горстка семечек, туристы вразнобой.
Экскурсовод в сиреневом берете,
Как паству, нас уводит за собой.

Остановились, чуть дыша, у башни.
На полукруге солнечных часов
Дрожит тень дуба. Может, от всегдашней
Опасности в преддверии шагов?

– Часы бездействуют – их, право, жаль мне.
– А Вам не жаль, что этот великан –
Живой, зелёный, дышащий, из дальней
эпохи вестник! – упадёт к ногам?..

Свисают серым златом облака,
Натруженной стрелой собор стоит.
Они глядят  – глаза в глаза – века
И чувствуют друг перед другом стыд.



     Я СЧАСТЛИВА

Как детский кулачок бутона
Во взрослую ладонь цветка,
Из хрупкой девочки в мадонну
Не превращаюсь я пока.

Я счастлива и благодарна
В своей блистательной весне
За то, что дланью лучезарной
Даровано так много мне.

Гимн счастья моего не сложен
До середины золотой.
Я счастлива! Никто не сможет
Сейчас соперничать со мной.






БАСНИ

         КОМПЬЮТЕР И КНИГА
    
Компьютер к Книге обратился со словами:

“Как канул в прошлое век свитка и пера,
Тебе, подружка, не пора ль
Знать честь? Ох – между нами! –
Всплесну в недоуменье проводами:
Зачем хозяйке столько книжного добра?
Тома в мундирах с позолотой,
Напыщенный парад,
И разной бедноты убогий ряд!
Ну кто им рад?
Хозяйка только в дверь, и в руки – “мышь”,
Стучит по клавишам и “окна” открывает,
Тебя совсем не замечает!
И ты в своей бумажной одежонке
(Ах, в чём держаться там душонке у книжонки?),
Забытая, стоишь
И плачешь…” – “Милый Пентиум, нельзя ли
Дружнее быть нам? Мы не отнимали
Твоих заслуг.
И ты хозяйке друг,
И мы на помощь к ней спешим. Едва ли
Нас можно сравнивать с тобою – все важны!” –
И Книга дружески страничку протянула.
“Ах, ах, бумажные княжны! –
Компьютер с места чуть не сдуло.
– Винчестер мой вместит мильон
Таких, как вы, смешных персон!
Вы не нужны!” –
“Мы дарим людям мудрые советы” –
“Я лучший дам совет, ведь в недрах Интернета
Есть всё и обо всём!” – “Но взято всё из книг!
Мы старше, ты наш ученик” –
“Вы ископаемые. В Лету!” –
“Зато мы вирусами не болеем” –
“Продолжи, Книга, – рвёмся, мокнем, тлеем…
Взгляните, жалкие особы, на меня,
Когда, в пыли, судьбу свою кляня,
Хандрите вы, а я во всеоружи…” –

Тут штепсель вынули, и замолчал
На полуслове Пентиум-бахвал. 


Наш электронный друг – помощник славный!
Машина – голова,
Легко нам с нею.   
Но драгоценнее, роднее
Книги, первой среди равных,
Нет существа.   


          ИГОЛКА, НИТКА И ПОРТНИХА

Иголка с Ниткой подружились с детства,
Ведь обитали рядом, по соседству.

“Иголочка, мы так дружны! –
Тянулась Нитка к металлической подружке.
 – С тобой приятно мне – не то что на катушке!
Ты лодочкой вперёд, а я в игольном ушке
Вослед. Мы так с тобой нужны, важны!”
“Ах, Ниточка, не говори! – Иголка встала прямо
И твёрдым голосом продолжила: – Да, да!
Мы шьём сорочки, простыни, пижамы,
Жакеты, джемперы, пальто из ламы,
Футболки, шорты и панамы,
Пелёнки детям малым.
Костюмы самым важным господам –
Банкирам, дипломатам, генералам…
Из шерсти, драпа, шёлка, ситца, льна мы
Шьём всё, что носят господа и дамы”.
От гордости зарделась Нитка:
“А помнишь – смокинг шили Президенту
И чемпиону золотую ленту!
Мы одеваем человечество! Мы сила!
Как было бы, однако, мило –
Поставили б нам памятник из стали…
Нет, нет, Иголочка, из золотого слитка
Размером с гору, с водопад:
Ты – Эйфелева башня, я – канат,
Из золота от головы до пят!
Тогда бы мы работать перестали…”
“Ах, мёд твоими бы устами! –
В Иголкиных глазах – мечты.
– Из золота – лишь я и ты!”
О ком забыли милые подружки?
О той, чьи руки лёгкие проворно
Нам сшили наволочку для подушки,
И блузку, и жилет,
И шарфик, и берет,
И к детским платьицам пришили бантики и рюшки…
На памятнике иллюзорном
Портнихи я не видел вроде!

Так и в народе.
“Я самый ценный, важный, главный!”
Но он ли в деле верховодит? 
Таких Иголку с Ниткой в басне пропесочили забавной,
А не воспели в оде. 


         ИСПОВЕДЬ ЧЕРВЯЧКА, ЖИВУЩЕГО В ОРЕХЕ

Я живу не в скорлупке ореха,
А в самой сердцевинке его,
Иногда выбираясь для смеха
Поглядеть на своё торжество:

Сколько съедено, сколько осталось
Подточить, чтоб, душой не кривя,
Констатировать – ах! что за жалость,
Стал орешек презренней червя.

Я слежу, как глядит он убого
И заметно ли это для вас,
И не дай Бог исчезнет тревога
Из печальных ореховых глаз.

Золотой скорлупой не прельщаюсь
(Не моё, но и людям не дам) –
Я впиваюсь, въедаюсь, вгрызаюсь,
Я сломаю его пополам!

Только, верите ль, крепкий орешек
Мне достался, и даже порой
От его остроумных насмешек
Я червяк, никакой не герой.

Я веду подрывные работы,
Но, клянусь я его красотой,
Мой орех позолоченный что-то
Всё не стал вожделенной трухой.

Он смеётся, он выглядит броско
И, конечно, имеет успех,
А по мне – лучше семечек горстка,
Чем один золочёный орех.

Но боюсь я, что люди увидят
И признают сокровище в нём,
А меня, квартиранта, обидят               
И отнимут довольство и дом.









СКОРОГОВОРКИ ДЛЯ ГИБКОГО ЯЗЫЧКА


КРЯКВА И КРАКОВЯК

Кряква закряхтела: “Кряк!
Как коряв мой краковяк!
Курсы в Кракове, но как
Краковяку учат крякв?”


                КИМ И КЛИМ

Кинул Климу Ким кетмень:
Комья мни! А Климу лень…
Клим кимарит с кетменём: 
Клином хоть коли на нём! 


ЛЕБЕДЬ НА ПАРКЕТЕ

Лебедь белый на балу
Падал, плача, на полу.
Плыть бы павой по пруду –
По паркету не пойду! 


РАСТИТЕЛЬНЫЙ РАЦИОН
                ЖИРАФОВ      

Жираф открыл рефрижератор –
Взять фруктов рыжим жирафятам.
В рефрижераторе внутри –
Жаркое, фарш, картошка фри!

Жираф с жирафихой – на “рафик”:
Жиры не жалуют жирафы!


  ВЛАС И ЗЛАТОВЛАСКА

                Влас влюбился в Златовласку:
                “Звать Вас Василисой, сказка?”
                “Вы со злом, Влас, или с лаской?” –   
                Засмеялась Златовласка.


































ЗАГАДКИ

                ***

Я трёхглазый властелин,
Повелитель всех машин.

                (светофор )

                ***

Отгадай-ка скорей, детвора!
Я внутри и снаружи двора.
 
                (забор)
                ***

Расстелили здесь лошадку
На дороге для людей,
И машины по порядку
Замирают перед ней. 

            (пешеходная зебра)

                ***

Что за странный пароход?
Ходит сложно – взад-вперёд.
Остановишь на минутку –
Пожалеешь не на шутку.

                (утюг)

                ***

В ней у мамы – всё на свете:
Деньги, зеркальце, блокнот, 
Ключ от дома… Повезёт –
И мороженое детям!

                (сумка)
               
                ***

Гладкий, скользкий и овальный,
Обитает часто в ванной.
В руки к каждому идёт
И от этого – умрёт.
                (мыло)

                ***

Самый маленький на свете –
Чудо-слоник, слоник-гном!
Мама хочет, чтобы дети
Подружились со слоном.

Электрический, как робот,
Он мечтает об одном –
Он урчит, а длинный хобот
Собирает всё кругом.

                (пылесос)
               
                ***

Издаёт он рык звериный,
Равномерный и глухой.
И своей прямой и длинной
Всё обшарит он рукой.

Жду ответа на вопрос:
Кто он? Это…
                (пылесос)


Загадки по степени сложности

Сложная

Ранним утром первым делом
Прикасаются ко мне.
Значит, можно думать смело:
В мире нет меня нужней!

                Легче

Ранним утром первым делом
Прикасаются ко мне:
Людям ведь не надоело
Спать спокойно в тишине!

                Ещё легче

Ранним утром первым делом
Прикасаются ко мне.
Со звонком своим я смелым
К вам приду в десятом сне.
 
                (будильник)


Сложная

Эта дама нам не мама,
Но знакома с детства нам.
Входит эта дама прямо
В мир фантазий к малышам!

Трудно догадаться, кто?
Это…

Лёгкая

Эта дама нам не мама,
Но знакома с детства нам.
Входит эта дама прямо
В мир фантазий к малышам!

Догадаться просто – кто?
Это Агния…

                (Барто)













































       КАЛАМБУРЫ
    
      * * *

Сахарку бы!
Сахар Кубы.
Сахар. Кубы;.

              * * *
    
     Попугай, тираду!
     Попугайте Раду!



























ШАРАДЫ НЕ ДЛЯ МАЛЫШЕЙ

1.
Маленькая низкая машина,
Звук восторга, буква руки в боки,
Дерево – всё вместе запиши. Ну,
Чем засажен этот клин широкий?

                2.
Фамилия художника, вода
В одном из разных состояний
И буква пятая… О, да –
Он мчится, сильный, легче лани!


3.
Союз плюс русская река:
Рулады птичьего мирка!

4.
Первый слог – послушный бык,
Дальше – буква-кочерга,
Буква-рот – ты слышишь крик?
С неба шарики… Ага –
Целый город здесь возник!

5.
Или в горле, или снежный.
Жидкость я глотаю.
“Тер” добавьте неизбежно,
Игры загружая!   



Отгадки: 1. КАРТ-О-Ф-ЕЛЬ; 2. ГЕ-ПАР-Д;
3. И-ВОЛГА; 4. ВОЛ-Г-О-ГРАД; 5. КОМ-ПЬЮ-ТЕР



 ЧАСТУШКИ ОЗОРНОГО МАЛЬЧИШКИ


               * * *
Страсть к машинам наблюдаю
Я в семье повальную.
Папа “Вольво” обожает,
Мамочка – стиральную.


            * * *
Слишком рано ты поёшь,
Петушок-будильничек!
Ах, дружочек, попадёшь
Прямо в холодильничек!


             * * *
Отличился я в футболе,
Три гола легко забил!
Что сегодня было в школе?
А спросите – я там был?..


             * * *
Мы аквариум купили
С золотою рыбкою.
То-то ходит кот Василий
С хитрою улыбкою!










СКАЗКИ ДЛЯ ТЕХ, ЧЬЯ ДУША
ПОХОЖА НА РОЗУ БЕЗ ШИПОВ
Для среднего школьного возраста


                ЯКОРЬ-ПТИЦА

Жил-был на свете якорь. Вместе со своим братом-якорем он висел на носу корабля “Прекрасный” и, путешествуя с судном, повидал немало необыкновенных мест. У него дух захватывало от красоты мира. Солнце-художник разукрашивало поверхность моря в фантастические краски, а вечером передавало кисти и палитру другому мастеру – луне. Ловко выпрыгивали из воды летучие рыбы, ими любовались студенистые медузы под своими прозрачными зонтиками, а якорь висел на борту и мечтал, мечтал, мечтал! “Эй, братишка, – окликал он второй якорь, отдыхающий с другой стороны корабля, – не правда ли, мир – это волшебная штука?” – “Быть может, – лениво потягивался его брат. – Мне всё равно”. И якорь-романтик замолкал, с головой погружаясь в наслаждение морским пейзажем.
Когда “Прекрасный” заходил в гавань, якоря, как и положено, опускали на дно, чтобы они удерживали корабль в порту. И наш несчастный якорь должен был довольствоваться разглядыванием вязкого морского дна. А он, бедняжка, к тому же очень боялся глубины! Когда он слышал зычную команду капитана “Отдать якоря!”, у него холодело сердце. Брат его, равнодушный к созерцанию красоты и к опасностям морской пучины (да и о какой пучине может идти речь на мелководье?), прытко нырял в воду, а наш друг-якорь по дороге на дно едва не терял сознание.
И только юнга, белокурый загорелый парнишка по имени Феликс, с жалостью провожал якоря своим нежно-синим взглядом – эх, как они там, бедняги, без белого света, среди морских хищников и без верных друзей?
Сказать, что в подводном мире не было своей пленительной красоты, якорь, конечно, не мог. Самые разные водоросли, рыбы и животные проносились перед его глазами. Однажды даже, в своём печальном полёте вниз, якорь краешком глаза увидел русалку – изящная морская дива расчёсывала свои длинные кудри, и её испуганное личико (“Ай-ай-ай! Берегитесь – якорь!”) и нежная ручка с диковинным гребнем из рыбьего остова промелькнули перед якорем и исчезли в морской мгле. Как ни поднимал якорь глаза, как ни пытался остановиться, морской грунт немилосердно тянул его к себе, щерился изгибами и ямами, протягивал навстречу несчастному жадные щупальца. Изумление новизной быстро сменялось у подводного путешественника утробным страхом. Якорь едва не плакал, а может быть, и плакал – разве заметны слёзы в воде, да ещё и солёной?
Нет, нет, он не был презренным трусом. Просто, друзья, быть якорем было не его призванием. Морские глубины, да и морская мель, казались якорю недружелюбными, они вызывали у него щемящую тоску, и не только когда мимо цепи, к которой он был прикован, проплывала, скаля грубо зазубренные зубы, тигровая акула. Якорь не боялся акул, ведь был вылит из металла. Он боялся несвободы, темноты и дна. Ему были неприятны ил, грязь – вся подноготная моря. 
Однажды после сильного шторма “Прекрасный” подошёл к необитаемому тропическому острову. Якорь ещё никогда не бывал у тропического побережья. Лианы нежно обвивали деревья с крупными, дышащими солнцем листьями. Травы, томно прильнув к земле и деревьям, тоже впитывали в себя солнечные лучи. Якорь никогда раньше не видел ни жёлтых бананов, ни фиолетово-коричневых мангустинов, ни зеленовато-жёлтой гуавы и папайи. “Ах, ах!” – ликовала душа якоря. Но только пылкий путешественник залюбовался длинными листьями ананаса, искусно собранными природой в розетку, как вдруг услышал страшный зов капитана: “Отдать якоря!”. Юнга подбежал к борту проводить своего друга, но якорь с зажмуренными глазами и колотящимся сердцем уже ухнул в морскую воду.
Только на самом дне бедняжка открыл глаза – и ахнул. Как видно, он попал в волшебное морское королевство: два причудливых дворца – один из крупного голубого жемчуга, другой из ажурных розовых кораллов – манили к себе совершенством линий. Дворцы были окружены изящными садами из диковинных водорослей, дорожки в садах усыпаны голубым и розовым жемчугом. Якорь не отводил от королевства изумлённых глаз.
– Здравствуй, мой друг! – услышал якорь у себя за спиной певучий девичий голос, но уже зацепился за грунт и не мог повернуться к владелице очаровательного тембра голоса. Но та сама появилась перед якорем.
Она не была русалкой: белоснежное узкое чешуйчатое платье, расшитое россыпью белых жемчужин, не скрывало очертаний её длинных ножек. Прямые волосы, золотые, необыкновенно длинные – до пят, переливались зеленоватыми оттенками. Редкого цвета и формы, сиреневые и миндалевидные, глаза её, несмотря на холодный оттенок, излучали тепло. Изящная миниатюрная корона выдавала в прекрасной особе королеву или принцессу.
– Кто ты, о чудо-красавица? – с трудом пролепетал якорь, силясь не лишиться рассудка при виде столь слепящей красоты.
– Меня зовут Лия. Я дочь царя по имени Океан. Этот дворец, голубой, как глаза младенца, принадлежит моей старшей сестре Аквамарине, а этот розовый, как кожа ангела, – младшей сестре Маргарите. Мой дворец далеко отсюда, в Атлантическом океане. А ты кто?
– Я якорь, – и, с теплом вспомнив о гордом красавце “Прекрасном”, уточнил: – Я якорь с корабля “Прекрасный”.
– Якорь? Мне дано видеть и слышать души. У тебя душа тонкая, как звон ландыша. Звонкая, как натянутая тетива. Дерзкая, как полёт к солнцу. Ты не якорь. Ты сильная, могучая птица. Ведь ты и похож на птицу, только крылья твои сейчас вязнут в морском песке.
Сердце якоря затрепетало. Да, именно птицей он хотел бы быть – сильной чёрной птицей, пронзающей воздух над землёй или морем, свободной, красивой и гордой, как “Прекрасный”. Якорь вздохнул и рассказал доброй Лие историю своих страданий.
Принцесса слушала с таким сочувствием, её розовое личико выражало такую боль и участие, что якорю уже стало значительно легче.
– Милый якорь, мне дана способность выполнять чьи-либо желания. Но желание должно быть только одно, таковы условия: если я выполню два желания одного и того же существа, я потеряю и чары, и дворец, и свой титул принцессы. Злые волны тогда вынесут меня на берег. Но у тебя ведь, дружок, и нет нескольких желаний. Ты не хочешь, чтобы тебя опускали на морское дно. Я могу помочь тебе в этом. Если ты не пожелаешь стать птицей, я превращу тебя во что захочешь. В изящную яхту… В цветущее дерево… В капитана корабля “Прекрасный”…
– Нет, нет, что ты, Лия! Я очень хочу быть птицей!!!
– Так будь ею! Когда тебя поднимут на поверхность, ты мгновенно превратишься в могучую птицу. Твоя цепь рассыплется в тысячи морских капель! Тогда лети, мой друг, в синее небо! – Лия легонько коснулась поверхности якоря своими длинными хрупкими пальчиками.
– О, спасибо! Это щедрейший подарок, принцесса! Спасибо, спасибо! – якорь смутился, он не знал, как и благодарить добрейшее создание.
– К сожалению, я сейчас вынуждена покинуть тебя. Отец пожелал собрать у себя всех своих детей – двенадцать сыновей и двенадцать дочерей, вот я и принесла эту весть сёстрам. Мы уплываем. Уда-а-а-чи! – певучий голосок Лии растаял вдали вместе с её нежным обликом.
А якорь, с лёгким, радостным сердцем, принялся ждать, когда его поднимут и он станет птицей.
Так прошло два дня. А потом ещё неделя. И ещё месяц. Но у якоря была мечта, а когда у тебя есть мечта, жить намного легче. Якорь целыми днями любовался дворцами и садами Аквамарины и Маргариты и ждал.
Он не знал, что на борту “Прекрасного” была серьёзная поломка, и команда пыталась исправить её своими силами на побережье тропического острова.
Якорь ждал. В подводном царстве было тихо и красиво. А наверху опять разыгрался шторм…
 Однажды якорь почувствовал, что вода давит на него сверху как-то особенно тяжело. Он поднял голову и ужаснулся: сверху приближался киль корабля. Это тонул “Прекрасный”. Якорь разволновался: он был привязан к “Прекрасному” цепью, как пуповиной, и очень любил свой корабль.
Корпус корабля тяжело ударился о дно, разрушив дворцы и сады морского королевства. Никто не мог рассказать якорю о том, что случилось, даже словоохотливый юнга, потому что вся команда осталась на берегу. Смерть “Прекрасного” так потрясла якорь, что он почти забыл о своей мечте стать птицей. Днище погибшего корабля было облеплено ракушками, моллюсками, водорослями, но якорь уже не боялся этой изнанки моря. Он оплакивал свой корабль, с жалостью рассматривая его останки. И ещё больше он оплакивал команду, которая, лишившись корабля, теперь не сможет добраться до берегов родной Европы.
И вдруг где-то над головой якоря, лежащего под обломками корабля, вновь раздался певучий голосок Лии:
– Милый якорь! Птица, где ты?! Мы с сёстрами вернулись. Как печально, что утонул корабль. Но я помогу тебе выбраться наверх. Наконец-то ты станешь птицей!
– Я здесь, о спасительница! – голос якоря из-под останков “Прекрасного” звучал глухо и грустно. – Но я прошу тебя, милая принцесса, выполнить другую мою просьбу. Пожалуйста, верни жизнь кораблю! Ведь ты понимаешь, как несправедливо, что “Прекрасный” погиб. Это была огромная стремительная морская птица, и не было ей равных по изяществу и благородству.
– Я могу оживить корабль. Но тогда ты навсегда останешься якорем.
От этой мысли якорю стало зябко, но он мужественно сказал:
– Я смирюсь со своей участью. Я часть “Прекрасного”, и хочу, чтобы он был жив. Хочу, чтобы команда корабля во главе с грозным капитаном вернулась на “Прекрасном” домой. Как будет рад юный юнга, наш добрый Феликс, ступить на родную землю! – якорь оживился, воображая такую радостную картину.
– Хорошо, будь по-твоему, отважный якорь-птица, –  задумчиво сказала Лия и коснулась своими пальчиками скользкого днища корабля.
“Прекрасный” начал медленно подниматься вверх. На глазах у Лии, её сестёр и якоря восстанавливались дворцы и сады: волшебные жемчужины и кораллы летали вокруг, ожидая своей очереди стать на прежнее место, оживали погибшие водоросли, изгибаясь диковинными стеблями. Аквамарина и Маргарита захлопали в ладоши, целуя свою сестру-волшебницу: они уже, было, в душе простились с великолепными морскими дворцами, ведь сами не обладали волшебными чарами. Сёстры разошлись по своим домам, а Лия осталась рядом с якорем.
“Прекрасный” поднялся на морскую гладь, и изумлённая команда, ликуя, заняла свои привычные места. Корабль был в полной исправности. “Сняться с якорей!” – радостно закричал капитан. “Прощай, прощай, добрая Лия!” – якорь благодарно посмотрел на принцессу, но сила рук матросов так быстро начала выносить его из морской глубины, что Лия даже не успела попрощаться со своим другом.
Сердце якоря пело от радости, что он увидит “Прекрасный” целым и невредимым. Перед самой водной поверхностью якорь уже мог различить, как солнечные лучи пытаются проникнуть в морские владения, и ещё больше обрадовался. “Здравствуй, солнце! Я снова буду любоваться твоими жаркими красками”, – прошептал умилённый якорь.
Поднимаясь на воздух, он вдруг ощутил, что с ним что-то происходит. Металлическое тело изменило структуру, стало упругим и тёплым, два рожка его выпрямились в крылья, якорь взмахнул ими и взлетел в небо. Цепь, к которой долгие годы назад приковал его якорный мастер, рассыпалась в морские брызги. Моряки, поднимавшие якорь, отвлеклись, наблюдая за крупной чёрной птицей. Якорь стал птицей: мокрые чёрные перья его блестели на солнце, как чёрный жемчуг, а глаза любовались “Прекрасным” с необычного ракурса – сверху.
Птица была просто переполнена счастьем! “Чудо, чудо! Я птица!” Она видела, как мерно начал дрейф красавец-корабль, как бурно ликовала его ладная команда, как от счастья размахивал сорванной с себя тельняшкой похожий на морского принца Феликс… Птица была очень благодарна принцессе, которая по необыкновенной доброте своего сердца исполнила оба желания несчастного существа. “Ах! Но что же теперь будет с самой принцессой?” – эта мысль настолько сразила птицу, что она чуть не канула в морскую воду.
Вдруг Феликс, обернувшись к берегу, взволнованно закричал: “Смотрите!”. Он прыгнул за борт и поплыл к острову. “Полный назад! Человек за бортом!” – скомандовал капитан. Через время отважный якорь, брат птицы, полетел на дно, останавливая “Прекрасный”, а все устремили взоры на остров.
На белом морском песке лежала прекрасная длинноволосая девушка. Казалось, она была бездыханной. Возле неё хлопотал встревоженный Феликс.
Птица подлетела к ним и села рядом. Ресницы Лии вздрогнули, и красавица открыла свои сиреневые глаза. Юнга улыбнулся девушке, и в их встретившихся взглядах зажглась нежная любовь. Птица знала, что никакие богатства мира, земного или подводного, не стоят тех сладостных чувств, что происходят в душе: от любви якоря к кораблю загорелась лучинка человеческой любви.
Вдруг небольшие прибрежные волны расступились, и на огромной розовой раковине появился седовласый царь Океан. Увидев такое диво, команда встревожилась: “Феликс, плыви к нам!” Капитан закричал: “Шлюпки на воду!”. Но царь Океан отрицательно покачал головой и величественно разрезал рукой перед собою воздух, давая знак, что юнга в безопасности. Океан сошёл на берег и подал руку своей дочери, помогая ей встать с песка.
– Милая доченька, ты ослушалась, совершив два чуда для одного существа, – голос Океана звучал печально и гулко. – Многие наши законы условны. Но ты знаешь, детка, что их нарушитель должен быть изгнан из королевства и лишён внимания всей семьи.
Феликс встревоженно смотрел на Океана, поддерживая девушку за хрупкий, белый локоток. Птица сидела рядом, и солёные слёзы текли из её круглых виноватых глаз. Она предпочла бы опять стать якорем, лишь бы Лия не страдала, и уже собиралась попросить об этом…
Бывшая принцесса не сдерживала слёзы, но искорка новой любви, горящая в её сиреневых глазах, высушивала солёные капли. Однако любовь к отцу, сёстрам и братьям была велика. Лия поцеловала руку отца и опустилась перед ним на колени, обнимая его одежды, расшитые морскими драгоценностями. Феликс отступил в сторону.
Океан вновь поднял дочь с белоснежного песка.
– Я знал, что у тебя доброе сердце, детка, – вдруг умилённо сказал седовласый царь глубин. – Но и моё сердце не чёрствое. Ты теперь не будешь морской принцессой, но ты будешь видеться с нами, когда захочешь, а в приданое тебе, – Океан отечески взглянул на Феликса, – я дарю твой дворец. Надеюсь, юноша, моя дочь с тобой будет чувствовать себя принцессой и на земле.
Волны опять расступились, и из морских глубин на поверхность выплыл красивейший дворец из огромных белых жемчужин. Ни у одного жителя земли не было даже тысячной доли такого богатства.
После самой весёлой свадьбы на свете, гостями на которой были морские и земные существа, “Прекрасный” отправился в Европу. На борту его находились самая красивая девушка и самый счастливый юноша на земле. Они подарили каждому члену команды по огромному сундуку с жемчугом из сокровищниц дворца, а сам дворец молодожёнов плыл за “Прекрасным” на буксире. Подводное войско старшего брата Лии Милеса охраняло дворец и корабль “Прекрасный” от пиратов.
Перед отплытием один моряк, поднимая якоря, закричал: “Мы потеряли правый якорь!”. И только Лия и Феликс знали, что команда не потеряла якорь, а нашла в нём, теперь ставшем птицей, своего самого верного друга.
Птица свободно парила в воздухе, и тень её, отражаясь на палубе гордого судна, была очень похожа на якорь.

ЗЕРКАЛЬНЫЕ ЧАРЫ

В самом центре немецкого княжества Энгельзанг  расположился роскошный королевский дворец, окружённый нежной зеленью. Если у вас есть шапка-невидимка, подойдите в полдень к живой изгороди, осторожно раздвиньте руками шёлковую вязь листвы и… можете, затаив дыхание, полюбоваться, как играет на лужайке юная принцесса по имени Альберта. На ней непременно будет изумительное, расшитое россыпью драгоценных камушков платье. А какие роскошные золотые локоны льются с её плеч до самой травы!!! В их жарком блеске теряется золотая корона, венчающая макушку горделивой принцессы.
Пятнадцатилетняя девочка знает о своей красоте. Альберта обводит медленным взглядом фрейлин-подруг, но вдруг (ах, она ещё ребёнок в душе!) забывает о своём высоком положении принцессы и красавицы и заливисто хохочет, предвкушая новую забавную проделку…
Сегодня Альберта затеяла маскарад. Принцесса приказала своим фрейлинам явиться к хрустальному фонтану в необычных карнавальных костюмах и теперь оценивает их фантазию.
Фрейлина Роза нарядилась в зелёную бахрому с шипами-колючками и многолепестковую красную шляпу, к тому же девочка прикатила с собой большую глиняную вазу и встала в неё, томно изогнувшись, как настоящая пурпурная роза.             
– Фи! – принцесса обходит Розу кругом. – Никакой фантазии! Этот образ тебе подсказало твоё же имя. Ты просто скучна.
Беловолосая фрейлина Бланка надела белую пуховую одёжку, розовые сапожки и птичью маску, и получился забавный нахохленный голубь!
Но принцесса и Бланку не удостоила похвал:   
– Это тоже никуда не годится! Подумаешь – птица! Я бы хотела увидеть что-нибудь пооригинальнее!
Вдруг Альберта заметила неподалёку от кружка фрейлин невысокого белобородого старичка.
– О, вот это мне нравится!!! Старичок как настоящий! Какая же из моих фрейлин такая выдумщица? – принцесса подошла к старичку и осторожно дёрнула его за бороду. – О, да ты крепко приклеила эту бороду! – и дёрнула сильнее, но борода не поддавалась. – Ты Ирма? Ангелика? Анна? Не молчи!
Впрочем, и старичок не вызвал у девочки большого интереса. Ей всё вокруг было скучно, кроме собственной персоны. Девочка как бы невзначай бросила взгляд на зеркальную гладь бассейна, в который стекала вода из хрустального фонтана, и полюбовалась своим прекрасным, таким взволнованным личиком. Она вновь обернулась к старичку, укоризненно подняла пальчик и нарочито гневно произнесла:
– Так кто же ты, ответь! Я хотела наградить тебя, а теперь могу и наказать.
– Неужели Ваше Высочество не знает Зеркальных Дел Мастера, вот уже двадцать лет живущего в Энгельзанге? – вдруг глухим, скрипучим голосом промолвил старичок.
Альберта отпрянула.
– Меня зовут Шпигельмейстер, – представился зеркальщик.
– Так ты настоящий? Фи, нам совсем неинтересно, кто ты, уродливый старикашка, – и горсточка девушек во главе со своей монаршей подругой убежала на соседнюю лужайку.
А зря. Избалованная принцесса совсем забыла, что нельзя быть невежливой, тем более со старыми людьми. А зеркальщик, бедняжка, хоть и дожил до седых волос, но так и не понял, что нельзя никому мстить, тем более детям.
…Утром, когда слуги вошли в опочивальню принцессы, они увидели Альберту без сознания на полу. По правую руку от неё лежали осколки зеркальца, отколовшуюся витую ручку которого недавно сжимали пальчики принцессы. Что случилось?! Девочку привели в чувство, она растерянно оглянулась вокруг и попросила подать ей другое зеркало. Принесли хорошенькое зеркальце, украшенное изумрудами и малахитом – его рамка так подходила к огромным зелёным глазам Её Высочества. Девочка взглянула в зеркало, громко вскрикнула и опять потеряла сознание.
Король, королева и королевский лекарь всё утро хлопотали возле внезапно заболевшей Альберты.
Для монаршей четы болезнь дочери стала невероятным горем. Пять лет назад при странных обстоятельствах неожиданно исчезла другая их дочь – Берта. Родительскому горю не было предела, и любовь ко второму ребёнку стала очень болезненной. Альберта и Берта были близнецами, в тот страшный день во дворце отмечали десятилетие принцесс. Золотоволосые девочки были одеты, как куколки, гости не могли налюбоваться на их природную красоту и роскошные наряды. Но больше всех ликовали король и королева. Король в честь дочерей устроил охоту на лис. Когда он вернулся во дворец с великолепными золотистыми шкурками двух лис, убитых им лично, и хотел вручить искрящиеся меха принцессам, оказалось, что Берта пропала. Все придворные бросились искать девочку, но тщетно.
Белые маги королевства были созваны на поиски принцессы. Верховная Белая Колдунья сказала, что девочку похитил Господин Ворон, чёрный волшебник, в виде зловещего ворона живущий в энгельзангских лесах и наводящий ужас на всё княжество. Усилиями короля и белых магов Господин Ворон был уничтожен. Для этого по совету белых магов были найдены двенадцать беловолосых юношей и двенадцать беловолосых девушек. Они вышли в поле, окропили свои волосы молоком, стали в круг и целые сутки читали древние молитвы. В полдневное небо были пущены двенадцать белых голубей с горящими колосьями пшеницы в клювах. Непреодолимые магические силы выманили Господина Ворона из его пристанища и заставили взвиться в голубиный круг. Жалкой горсткой пепла его тело осыпалось на головы беловолосых людей. Но, погибнув, злой демон унёс с собой тайну местонахождения принцессы. Никто из белых волшебников не мог разгадать эту тайну. Только зеркальная гладь далёкого волшебного Озера Правды могла раскрыть любую тайну, но сколько бы добровольцев ни отправлялось на поиски вожделенного озера, все они неминуемо гибли на пути к нему. Новые и новые отважные юноши отправлялись в путь, но никто из них ещё не вернулся в Энгельзанг – ни живым, ни мёртвым. Глубоко скорбя по Берте, король и королева во стократ увеличили свою любовь к Альберте. 
…Когда Альберта открыла свои изумрудные глаза, Её Величество погладила золотые волосы дочери и ласково произнесла:
– Крошка, что с тобой? Ты так напугала нас. Ты нездорова?
– Мамочка, вместо своего отражения в зеркале я увидела какое-то чудовище! – принцесса обняла мать и горько заплакала.
Король облегчённо вздохнул и сказал:
– Девочка просто переутомилась. Это всё учитель латыни! Вместо того чтобы играючи учить нашу девочку языку богов, он замучил её непосильной зубрёжкой.
– Нет, Якоб, дело не в этом, – мягко возразила супругу королева. – Наша Альберта любит слушать страшные сказки, вот ей что-то и померещилось.
Принцесса поднялась с кровати, обула позолоченные башмачки и подошла к большому зеркалу в своей опочивальне.
Теперь закричали все разом – принцесса, королева, король, лекарь и слуги. В зеркале, напротив принцессы, появилось отражение отвратительного существа, одетого так же, как Альберта, – в кисейную рубашку и башмачки с позолотой. Бросалась в глаза непомерно большая голова, зелёная бугристая кожа и длинная пасть наподобие волчьей. Принцесса кричала, и существо вслед за нею разевало пасть, из которой торчали отвратительные розовые клыки. Девочка схватилась за голову, и чудовище подняло к своей голове зелёные лапы с длинными загнутыми когтями.
Королеве стало плохо – благо, рядом находился лекарь. Понадобилась помощь и других лекарей, потому что принцесса забилась в истерике, король в исступлении принялся разбивать кулаками зеркало, а некоторые из слуг застыли на месте и от ужаса не могли шелохнуться.
…К вечеру король вновь собрал Совет Белых Колдунов и Колдуний. Провидцы и провидицы объединили свои усилия. Перед глазами многих из них возник хрустальный фонтан. Колдун Вассераугэ погрузил себя в состояние сновидения и рассказал о том, что довелось увидеть хрустальному фонтану.
– Её Высочество играет с фрейлинами… Подходит Шпигельмейстер… Её Высочество дёргает его за бороду… Ещё раз… Принцесса и фрейлины убегают…
Вассераугэ вернулся в состояние яви. Он рассказал, что во время общения с фонтаном увидел в бассейне отражения всех, кто заглядывал в него. И среди прочих заметил образ чудовища, похожий на тот, который отражается от принцессы. 
Другой колдун, Вассерор, погрузил себя в состояние сновидения и поведал о том, что довелось услышать хрустальному фонтану.
–  …Неужели Ваше Высочество не знает Зеркальных Дел Мастера, вот уже двадцать лет живущего в Энгельзанге?.. Меня зовут Шпигельмейстер… Так ты настоящий?.. Фи, нам совсем неинтересно, кто ты, уродливый старикашка…
Вассерор вернулся в состояние яви. Белые маги задумались.
Слово взял колдун по имени Леерворт: 
– Зеркальщик давно был обижен на Его Величество: мол, двадцать лет я работаю на короля, но всё ещё не вхож в королевскую свиту. Да, все зеркала княжества изготовлены Шпигельмейстером, но, увы, за суровый нрав и маленькое сердце мастера никто не любил. Ведь так?
– Да, это правда, – сказал колдун Цунге. – От одного его колючего взгляда и скрипучего голоса мурашки по спине бежали. Что говорить тогда об обычных людях, если старик так действовал на волшебников.
Все посмотрели на Верховную Белую Колдунью, ожидая её слова. Но она молчала.
– Как видно, чарам зеркальщика повиновались отражения, – продолжил Леерворт. – Каким-то неизвестным нам образом Шпигельмейстеру удалось заколдовать принцессу. Или с помощью зеркальщика чудовище похитило отражение принцессы, – колдун печально обвёл глазами присутствующих.
Верховная Белая Колдунья молчала.
– Зеркальных Дел Мастер жил со своей семьёй в домике в отдалённом сосновом бору, – произнёс волшебник по имени Вальдгайст. – Никто и никогда во дворце не видел ни его жены, ни детей. А ведь жена зеркальщика прекрасна, как пери . Сегодня утром я заметил, как семья Шпигельмейстеров со скарбом покидала наше княжество. Я окликнул старика, но он не удостоил меня даже кивком. Зеркальщик уехал, и, думаю, навсегда. 
– Надо найти нечестивца и наказать его по заслугам, – закричали волшебники, но мудрая Верховная Белая Колдунья подняла палец и промолвила:
– Сначала нужно помочь принцессе, наказать зло мы всегда успеем. Если бы был жив Господин Ворон, то, быть может, нам удалось бы узнать, где томится принцесса Берта и жива ли она вообще. Не будем спешить. Ведь мы точно не знаем, что произошло.
До самого утра ломали головы колдуны и колдуньи, как помочь принцессе, но, увы, никто не знал противоядия против страшных зеркальных чар.
Выслушав мнение Совета Белых Колдунов и Колдуний, король приказал разыскать и арестовать Шпигельмейстера, но законы княжества Энгельзанг не распространялись на территории других княжеств, тем более что след зеркальщика потерялся.
Король пригласил волшебников из других княжеств, но никто не мог помочь ему снять чары с принцессы. Правда, одна старая фея вспомнила старый испытанный метод: тех, кто по воле заклятья обменялся отражениями, ставили рядом перед зеркалом, и их отражения в зеркальном мире благополучно возвращались на свои места. Но где находится чудовище, чьё отражение перешло к принцессе, старая фея не знала. А Озеро Правды по-прежнему оставалось недоступным. Новые партии добровольцев уходили к озеру – ими двигала не только преданность королю, но и обещанный Его Величеством щедрый дар. За спасение дочерей монарх обещал руку одной из них, богатство и наследный титул короля.
Чтобы облегчить жизнь Альберты, отчаявшийся отец издал приказ уничтожить все зеркала и другие отражающие предметы во дворце и его окрестностях, кроме трёхсот зеркал, которые было приказано спрятать в королевских подземных сокровищницах. Не только простые крестьянки, но и знатные придворные красавицы теперь забыли, как выглядят их лица и фигуры. Под страхом смертной казни запрещалось иметь зеркала и прочие отражающие вещи.
Король нанял несколько сотен работников, которых, перевернув слово “зеркало”, стали называть олакрезами. В их обязанности входило уничтожение всех видов зеркальных поверхностей. В первую очередь олакрезы разрушили тронный зал – он целиком состоял из зеркальных стен, потолка, пола, колонн. Олакрезы засыпали все водоёмы, направили реки в подземные русла. После каждого дождя олакрезы старательно избавлялись от всех луж и лужиц там, где могла ступить ножка принцессы.
На то, как уничтожают хрустальный фонтан, монарх явился смотреть собственной персоной. Когда олакрезы начали рушить фонтан огромными молотами, из бассейна раздался отчётливый гул голосов. Не отражения ли это просились на волю?..
Целыми днями король и королева думали о своих дочерях – несчастные, несчастные девочки! Что сталось с Бертой? Посчастливится ли увидеть её живой и здоровой? Как помочь Альберте?
Впрочем, Альберта не была такой уж несчастной. Теперь, не глядя в зеркала, она жила довольно весело и продолжала свои вечные забавы и игры. Лишь иногда во сне Её Высочеству являлось ужасное отражение, и тогда девочка просыпалась в холодном поту и в испуге звала в опочивальню служанок.
А днём Альберта вновь проказничала. Во дворце появился новый садовник, красивый семнадцатилетний юноша по имени Карл. Никто точно не знал, откуда он взялся, но своё дело юноша выполнял виртуозно. Чернокудрая голова Карла целыми днями мелькала среди нежной зелени королевского сада.
Юноша посадил на лужайках самые разные цветы, в том числе лесные и полевые. А самое главное – Карл вырастил множество цветов на том месте, где раньше стоял хрустальный фонтан. Из-под земли здесь иногда слышался печальный гул, и придворные назвали это место Живой Поляной. Карл умело посеял семена и вырастил на Живой Поляне… радугу. На верхней дуге возвышались огненно-красные розы, их сменяла полукруглая полоса из оранжевых лилий, затем шли жёлтые тюльпаны, потом – изумрудная зелень травы, ниже нежились голубые незабудки, под ними сияли синие колокольчики, и в нижнем ряду радуги расположился фиолетовый полукруг фиалок. Как только выросла радуга, печальный гул на Живой Поляне умолк. Лёгкий ветер, пробегая по цветам и траве, оживлял их, и радуга чуть дрожала, сияя на ярком солнце своим роскошным семицветьем. Порой Карлу казалось, что это не ветер раскачивает цветы, а они сами по себе кивают садовнику и друг другу яркими головками.
Принцесса и фрейлины с интересом наблюдали не за цветами, а за красивым, неулыбчивым садовником. А он с первого взгляда влюбился в красавицу Альберту. Когда стайка девушек во главе с принцессой приближалась к Карлу, он почтительно склонял голову, безмолвно приветствуя их. Альберта видела, как розовеют его обычно матово-бледные щёки, как вздрагивают опущенные ресницы. Принцесса о чём-нибудь спрашивала у садовника – какой это цветок или скоро ли распустятся георгины, Карл вскидывал свои огромные чёрные глаза и робко, но с готовностью отвечал ей. Голос у него был тёплый, нежный, но печальный, какая-то затаённая грусть пряталась в его жарких чёрных глазах. Однако проказливая девушка не замечала этого. Ей было скучно, и она решила подшутить над застенчивым юношей.
Альберта отвела своих фрейлин на отдалённую лужайку и сказала:
– Мне скучно! Что вы можете предложить?
– Может быть, заказать разноцветного мороженого на полдник? – ах, Роза была, как всегда, неоригинальна.
Принцесса недовольно поморщила носик.
– Давайте устроим ещё один маскарад! – воскликнула Бланка и… вдруг осознала нелепость и даже жестокость своего предложения.
Альберта широко распахнула свои зелёные глаза и гневно закричала:
– Как ты смеешь так шутить со мной, Бланка!!!
     – Простите, простите, Ваше Высочество, я совсем не хотела растревожить Вас… я… я забыла… – в нежно-голубых глазах белокурой девочки застыл ужас.
– Ты больше не будешь моей фрейлиной! Сейчас же изволь уйти прочь.
Плачущая Бланка удалилась, а остальные девушки теперь боялись даже открыть рот. Принцессе только это и было нужно, ведь у неё у самой возникла блестящая, как ей показалось, идея.
– Мы будем шутить над Карлом! Как вам?
– О, Ваше Высочество, это так интересно! Никто лучше Вас не может придумывать игры и развлечения! – наперебой защебетали фрейлины. – А как мы будем шутить над Карлом?
– Мы дадим ему понять, что я влюбилась в него! – принцесса победно окинула взором своих ошеломлённых подружек. Все молчали, никто не ожидал такого поворота событий. Самый растерянный вид был у Ангелики и Эрики. И выбор принцессы пал на них.
– Вот вы, Эрика и Ангелика, сейчас подойдёте поближе к Карлу, начнёте во что-нибудь играть и как бы невзначай заведёте между собой милый светский разговор. И громко и внятно обсудите мои нежные чувства к садовнику, – довольная собой, Альберта расхохоталась.
– Ваше Высочество, но если об этом узнает Его Величество, он выгонит нас со двора за сплетни, – в один голос предположили Ангелика и Эрика. – Мы не имеем права обсуждать Ваши поступки и тем более чувства.
  – Никаких чувств нет! Это игра. Вы глупые, как овцы. Если вы не сделаете этого, то я не просто выгоню вас со двора – я отдам вас замуж за трубочистов! Идите и обсуждайте мою влюблённость в Карла!
Слово сказано – дело сделано. Две робкие девчушки направились на поиски Карла, и уже через полчаса юный садовник был вне себя от счастья.
И игра началась. Альберта нарочито гуляла где-нибудь возле Карла, влюблённый юноша бросал в её сторону томные взгляды, а принцесса и фрейлины, отойдя на приличное расстояние, дружно хохотали.
Однажды утром Альберта привела фрейлин к Живой Поляне, где Карл поливал колодезной водой свою Чудо-Радугу. Увидев возлюбленную принцессу, Карл засуетился, лицо его стало пунцовым. Юноша нагнулся и срезал перочинным ножом самую крупную розу, лепестки которой были сейчас ненамного ярче, чем щёки застенчивого влюблённого, и с поклоном протянул её принцессе.
– Спасибо, но я не люблю розы! – капризно сказала Альберта. – Они колючие и тем более сейчас мокрые.
– Но Вы сами так похожи на розу, Ваше Высочество! – осмелился произнести комплимент восхищённый красотою принцессы садовник. – Вы так же прекрасны и величественны.      
Принцессе понравились и комплимент, и восторженное выражение его красивого лица.
– Мне кажется, любезный Карл, что я похожа не на красную, а на золотую розу. Растут ли у тебя розы золотого цвета?
– О нет, Ваше Высочество, таких роз в королевском саду нет.
– Так вырасти же для меня золотую розу! – принцесса топнула ножкой в позолоченной туфельке с пряжкой из яхонтов, величественно развернулась и ушла, уводя за собой стайку фрейлин в белых воздушных платьицах.
Карл был счастлив, что поможет Альберте полюбить розы. Ведь они такие чудесные! Через три месяца юный садовник поднёс принцессе позолоченную вазу, в которой росла пышная роза с лепестками жарко-золотого цвета. Цветок был так хорош, что, казалось, даже красота принцессы меркла перед этим сокровищем природы. Но себялюбивая принцесса не заметила этого, как, впрочем, и пылко влюблённый Карл. Удивительно, но у этой солнечной розы не было шипов – цветок был крупный, великолепных очертаний, но хрупкий и беззащитный, как любое существо женского пола.
Нетерпеливым жестом принцесса приказала фрейлинам оставить её. Девушки тихонько ушли, а Карл склонился перед принцессой на колено, держа в руках бесценную золотую розу. Альберта тоже наклонилась к цветку, улыбнулась и посмотрела юноше прямо в лицо. И тут случилось страшное: её зелёные и его чёрные глаза встретились, и в зелёных радужках отразилось точёное лицо юноши, а в чёрных – ужасный образ чудовища. Принцесса вскрикнула, быстро отвернулась от юноши и, заплакав, убежала прочь. Лепестки розы, ещё секунду назад крепкие, налитые золотом, на глазах юноши опали один за другим. А позолоченная ваза потемнела.
После этого случая принцесса стала заметно грустнее и больше не играла с Карлом в чувства. А он, мучимый романтичной любовью, невероятно страдал.
Садовник не знал о несчастье принцессы. Король долго ждал возвращения юношей, которые отправились на поиски Озера Правды, но, увы, они так и пропали без вести. Удручённый король, и так уже растерявший добрую половину мужского населения княжества от восемнадцати лет и старше, решил собрать во дворце шестнадцатилетних и семнадцатилетних юношей и призвать их помочь принцессам. Среди этих юношей оказался и Карл. С болью узнал он о заклятье, наложенном на Альберту. Сердце юноши откликнулось и на горе Берты. Гулко звучал в ушах Карла взволнованный голос короля, просившего помочь его несчастным дочерям. По просьбе короля Верховная Белая Колдунья рассказала добровольцам об опасностях, подстерегавших путника по дороге к Озеру Правды.
В путь решили отправиться немногие. Старшие братья многих из юношей не вернулись домой! Но Карлом двигала великая сила любви. Уже наутро юноша был готов в дорогу.
Перед дальней дорогой Карл решил проститься с Чудо-Радугой. Он подошёл к Живой Поляне, сел перед нею в нежных лучах восходящего солнца и горестно поведал Чудо-Радуге о беде, постигшей юных принцесс. Юноша рассказал о своих планах найти Озеро Правды и помочь принцессам. Вдруг как бы ветер прошёлся волнами по цветам и траве, и над Живой Поляной в исполинский рост поднялась настоящая радуга. А цветы на поляне росли как прежде. У садовника от удивления, восторга и страха захватило дыхание.
– Милый Карл, ты создал меня, ты вселил в меня живой дух. И я хочу помочь тебе. Возьми меня с собой! – Чудо-Радуга искрилась семью цветами, и её яркие краски отсветами играли на лице Карла…
А пока юноша разговаривает с Чудо-Радугой и затем идёт, озарённый её светом, по пыльной дороге по направлению к Озеру Правды, мы хотим наконец поведать тебе, дорогой читатель, кто же такой этот прекрасный и добрый Карл.
Лицом и характером юноша был очень похож на мать, очаровательную Резеду. В ранней молодости волшебно красивая мать Карла жила на своей родине, на Востоке, и её чёрные, как ночь, глаза и кудри восхищали не одного жаркоокого юношу. Но проезжий мастер, зеркальщик Шпигельмейстер, полюбил Резеду, уговорил её стать его женой и увёз в Энгельзанг, где работал Зеркальных Дел Мастером при королевском дворе. Шпигельмейстер поселился с женой в лесу и, зная сложные нравы двора, запретил ей появляться близ дворца. Он опасался, что злые люди будут завидовать ослепительной красоте Резеды, и один нежно любовался матовой белизной её лица, шёлком кудрей, гибкостью стана.
Слава Шпигельмейстера как великолепного зеркальщика простиралась далеко. Но, увы, никаких почестей при дворе мастеру не оказывали. 
Через время у Шпигельмейстеров родился сын Карл, а затем и его сестра, красавица Изольда. Детей зеркальщик воспитывал строго. Карл и Изольда постоянно находились возле матери, скрашивая её уединённую жизнь. Брат с сестрой жили среди лесных деревьев, цветов, животных, птиц, но, помимо природы, молодым людям хотелось людского общества. Отец не выпускал сына и дочь из леса, боясь, что люди навредят им. Никто, кроме самого зеркальщика, не знал выхода из дремучего бора. Юноша предлагал семье переселиться из леса в город, но отец не хотел, а мать и сестра боялись ослушаться Шпигельмейстера. Карл хотел бежать, но так и не нашёл лазейки из этой сосновой тюрьмы.
Когда Шпигельмейстер в срочном порядке решил покинуть Энгельзанг, юноша опять задумал побег. Ему было больно расставаться с матерью, отцом и сестрой, но молодая кровь уже давно призывала юношу обрести свободу. Как только повозка выехала из леса, Карл спрыгнул с подножки и кубарем скатился в овраг. Резеда увидела это и тонкими пальцами сжала на груди медальон, внутри которого лежали младенческие локоны Карла и Изольды. Шпигельмейстер хватился сына, когда уже было поздно. И Карл, как видим, вернулся в Энгельзанг, где его практически никто не знал, и устроился садовником в королевский дворец…
И вот теперь, полный любви к принцессе, Карл бодро шагал к Озеру Правды, дорогу к которому добровольцам указала Верховная Белая Колдунья. Через две недели Карл подошёл к первому препятствию. Это была Паучья Река.
Дорогу пересекал очень широкий и, по словам Верховной Белой Колдуньи, очень глубокий ров, в котором буйствовала река. Но эта река была не из воды, а из миллионов пауков. Крупные и мелкие, ядовитые и безобидные (но столь же отвратительные на вид), с жуткими крестами или красными точками на округлых спинках, пауки двигались, создавая течение Паучьей Реки. Эти пауки питались дурными поступками людей. Когда ты, мой читатель, грубишь, обманываешь, ленишься, знай, что Паучья Река становится сильнее и больше.
Карл в ужасе остановился, взирая на паучье зрелище. Но златокудрый образ принцессы, мгновенно возникший в памяти, заставил юношу спохватиться и побежать вдоль реки. Он бежал и зорко смотрел вперёд, но реке не было видно конца и края, и, увы, она нигде не становилась уже. Карл остановился, переводя дыхание. И вдруг он увидел, как над Паучьей Рекой, как мост, перекинулась Чудо-Радуга. А юноша и забыл про своего верного друга! Карл подошёл к радуге и прикоснулся к ней. О диво, она была осязаема, как мост! Юноша взошёл на Чудо-Радугу и быстро пересёк Паучью Реку. Он обернулся к реке: жуткие тарантулы и их собратья продолжали извечное течение Паучьей Реки.
Карл был бесконечно благодарен Чудо-Радуге. Он пошёл дальше, питаясь дарами леса и поля, и через несколько суток приблизился ко второму препятствию – Городу Пурпурнооких Жителей. Верховная Белая Колдунья предупреждала, что в этом городе живут люди с алыми глазами. Если кто-либо из них посмотрит на гостя города, тот забудет все свои былые чувства и наполнится одной любовью к Городу Пурпурнооких Жителей. Он станет одним из пурпурнооких жителей и сможет жить только в любимом городе. Такое будущее Карла не устраивало, ведь он любил принцессу, хотел спасти её, стать верным спутником её жизни и жить в родном княжестве Энгельзанг.
Город Пурпурнооких Жителей невозможно было обойти, потому что ему не было в ширину конца и края, – его можно было только пересечь. Но как перейти Город Пурпурнооких Жителей, не став его рабом?
– О Карл! – окликнула юношу Чудо-Радуга. – Смело заходи в город! С тобой ничего не случится.
Юноша отважно пошёл к городским воротам. Вдруг Чудо-Радуга с неба рассыпалась на город семью сортами растений. Как крупные красные кораллы, блестели роскошные головки роз. Апельсиновыми лепестками сияли красавицы-лилии, к ним нежно склонялись литые лимонные тюльпаны. Малахитовые стебли травы, сплетённые с небесного цвета незабудками, мягко ложились на землю. Тонко звеня, падали с неба нежные аквамариновые колокольчики. Робкие очаровательные фиалки плавно парили в воздухе.
Пурпурноокие Жители, поражаясь чуду, как околдованные, принялись ловить руками цветочный дождь. Никто не смотрел на Карла, а он, идя по городу, без страха любовался ликующими алоокими людьми. И женщины, и мужчины, и дети были красивыми, длинноволосыми, стройными. На них были надеты свободного покроя алые и розовые одежды. Волосы перевязаны кумачовыми лентами. Но краше всего были огромные рубиновые глаза. Карл никогда не думал, что человек с красными глазами может быть так прекрасен. Мистические глаза Пурпурнооких Жителей были диковинно хороши: оттенённые густыми чёрными ресницами, пурпурные очи сверкали рдяными бликами сказочного костра.
Карл вышел из Города Пурпурнооких Жителей и от всего сердца поблагодарил Чудо-Радугу. Она радостно просияла, осветив полнеба. После цветочного дождя радуга не стала ничуть тусклее.
– Моих цветов хватит для всех, о мой друг! – сказала Чудо-Радуга, и они двинулись в дальнейший путь.
Следующим и последним препятствием на пути к Озеру Правды должен был быть Мост-Невидимка. Через пару дней Карл увидел бездонную пропасть без конца и края. Где-то за нею, по словам Верховной Белой Колдуньи, высилась гора, которая скрывала за собой Озеро Правды. Но, казалось, пропасть была безбрежной. Перейти её мог только счастливец. Через пропасть был перекинут Мост-Невидимка. Мост становился видимым и осязаемым только тогда, когда кто-либо с разбегу прыгал на него. Но как угадать, где расположен Мост-Невидимка? И в этом Карлу помогла Чудо-Радуга. Она осветила своим семицветьем пропасть, и юноша отчётливо увидел контуры моста. Благодарный Карл прыгнул на мост, и через сутки пути мост привёл нашего героя к горе, обогнув которую, юноша увидел Озеро Правды.
Диковинное озеро лежало в огромной точёной каменной чаше, созданной природой. Чаша была высокой, и Карл взошёл на середину горы, чтобы увидеть гладь Озера Правды. Зеркало озера было удивительного сине-сапфирового цвета. Изумительно ровное, синее-синее озеро внушало спокойствие и добрые мысли.
Юноше нужно было узнать, где находится Берта и то чудовище, которое, вероятно, похитило отражение Альберты.
– Озеро Правды! – не без робости обратился Карл к источнику истины. Мысли о любимой волновали юношу больше всего, и поэтому он сначала спросил об Альберте: – О ответь мне, где живёт чудовище, отражение которого сейчас преследует принцессу Альберту из княжества Энгельзанг?
Озеро слегка зарябило, и через мгновение на его поверхности появилась картина: домик в лесу, на порожке сидит чудовище, в лапах оно держит лесные ягоды и орешки и кормит ими птичек. На чудовище была надета ветхая, дырявая мешковина. Весь вид этого существа вызвал у Карла не ужас, а жалость. Но главным чувством было удивление: в лесном домике юноша узнал свой родительский дом! Так вот, вероятно, кому отец носил еду, вот кто жил в заброшенном погребе неподалёку от дома! В своё время Карл пытался попасть в этот загадочный погреб, когда отца не было дома, но тяжёлая крышка погреба с массивным железным замком не поддавалась. Юноша прикладывал ухо к крышке погреба и слышал, будто кто-то тихонько плачет на его дне. Тогда он думал, что ему чудится этот плач.
Немного успокоившись, Карл поблагодарил Озеро Правды и задал ему второй вопрос:
– А где находится принцесса Берта, сестра принцессы Альберты?
Картина с чудовищем исчезла. Озеро слегка зарябило, и через мгновение на его поверхности… вновь появилась картина с чудовищем. Карл повторил свой вопрос. Озеро зарябило и опять выдало прежнее изображение.
Юноша не знал, что делать. Может быть, Озеро Правды удовлетворяет любопытство путника только один раз? С помощью Чудо-Радуги юноша отправился в обратный путь. Он не посмел спросить у Озера Правды, всё ли в порядке с его родителями и сестрой, боясь разгневать множеством вопросов волшебные силы природы…
Как только Карл рассказал Его Величеству об увиденном, король снарядил для поимки чудовища отряд воинов. Наутро в опочивальню Альберты вошли взволнованные король и королева. За ними слуги внесли огромное зеркало из подземной сокровищницы, а стражники ввели чудовище. Из глаз его капали крупные слёзы, а чудовище не могло вытереть их закованными в кандалы лапами. У королевы дрогнуло сердце при взгляде на это несчастное существо. Альберта от страха заплакала.
Принцессу и чудовище поставили рядом перед зеркалом. На одну секунду в зеркале появились странные отражения: перед Альбертой – чудовище в расшитом золотыми нитями платье, перед чудовищем – златокудрая красавица в дырявой мешковине. Но уже через мгновение отражения поменялись местами, и Альберта от радости захлопала в ладоши.
Стражники увели безобразное существо и поместили его в клетку в подземной тюрьме.
А королевское семейство объявило в честь снятия чар с принцессы пир на семь дней и семь ночей!!! Лучшие повара всего княжества стали за кухонные столы, создавая самые вкусные блюда из мяса, муки, овощей, фруктов, ягод, грибов…
Карл ждал, что принцесса и король вспомнят о своём обещании сделать того, кто спасёт принцессу, самым счастливым человеком в мире, а именно – супругом принцессы. Но и принцесса, и король вели себя странно. Более того – Альберта бросала в сторону юноши презрительные взгляды. Когда Карл всё же намекнул Его Величеству о своих чувствах к Альберте, король пустился в долгие рассуждения. Он напомнил юноше о том, что тот выполнил только половину поручения – ведь Карл не нашёл Берту!
– Альберта не любит тебя, мой мужественный мальчик, – нарочито грустно сказал король. – Я был бы рад, если бы ты с парой мешков золота покинул наше княжество. Зачем тебе жить в Энгельзанге и страдать, глядя на недоступную принцессу?
Но Карл от денег отказался. Он бросился искать Альберту. Юноша ничего не понимал – что могло случиться, почему его счастье рассыпается в прах?
Ты, конечно, догадался, мой читатель, что король просто не хотел видеть своим зятем и будущим королём Энгельзанга садовника. Дочь короля Якоба не могла стать женой простолюдина, ни за что на свете!!! Короли часто полны предрассудков. 
Карл нашёл Альберту на Живой Поляне, где опять цвела Чудо-Радуга. Ножками в золотых сапожках принцесса вытаптывала радужные цветы.
– Что ты делаешь, Альберта? – вскричал Карл.
– Мне не нравится эта Живая Поляна. Всё в природе умирает, а эта цветочная радуга вечно жива! 
– Так это же так чудесно!
– Вот и посмотрим, как она воскреснет, твоя чудесная радуга! – пунцовые розы под золотыми каблучками принцессы становились чёрными. 
Карл расстроенно посмотрел на принцессу – он понял, что любил только внешний пригожий облик Альберты, а не её душу.
Вдруг королевство огласил зычный крик глашатая:
– Нашлась принцесса Берта! Слава Её Высочеству!
Альберта бросилась во дворец, а Карл принялся поднимать истерзанные розовые кусты, и они оживали под его добрыми руками… Он тоже хотел бы увидеть Берту, но не имел права без дела заходить во дворец.
Оказывается, королеве ночью приснилась Берта. Девочка плакала и умоляла мать забрать её к себе. “Мамочка, я совсем рядом, ты только найди меня”. Дрожащий голос дочери всё утро стоял в ушах королевы. И вдруг Её Величество схватилась за сердце, озарённая внезапной догадкой. Она бросилась в подземную тюрьму.
Слабыми руками королева принялась трясти решётку и умолять стражника открыть клетку. “Доченька, доченька, моя Берта!” – кричала королева, и крупные слёзы счастья стекали по её щекам. Удивлённый стражник выполнил пожелание Её Величества, открыл железную дверцу, но стал рядом, чтобы в случае опасности защитить королеву. А она вбежала внутрь клетки и порывисто обняла чудовище, которое тоже тянуло к ней навстречу свои отвратительные лапы. И тут произошло чудо. На глазах у стражника безобразное существо преобразилось в красивую златокудрую девушку, точную копию принцессы Альберты. Королева зарыдала в голос, обнимая свою дорогую девочку, судорожно гладя её лицо, волосы, руки. Мать скинула с плеч свою пелерину, нежно закутала в неё дочь и повела её в королевские покои.
Через полчаса, обласканная родителями, сестрой и придворными, Берта лежала в пышной белоснежной постели и рассказывала страшную историю, случившуюся с ней.
– Когда отец отправился на охоту, нас с Альбертой отвели отдыхать в опочивальни. Помните, вечером предстоял бал, и решили, что именинницам не будет лишним немного передохнуть. Я была одна в своей комнате и, кажется, дремала. Вдруг в опочивальне откуда ни возьмись появилась большая чёрная птица. Такого огромного ворона я никогда раньше не видывала, – Берта вдруг села на постели,  обняла мать, словно боясь, что опять потеряет её, и, немного успокоившись, продолжила. – Крыльями, как руками, он начал манить меня к двери. Вопреки своей воле я повиновалась ворону. Он будто привязал меня к себе невидимыми нитями и так довёл до хрустального фонтана. Он сел мне на голову и наклонил к зеркальной водной глади. Я отчётливо увидела в воде своё лицо. Ворон взлетел и начал кружить над фонтаном. “Тебе нравится твоё личико?” – спросил он человеческим голосом. “Да!” – честно ответила я. “С таким личиком немудрено, что тебя многие любят! А пусть тебя полюбят вот с такой внешностью!” Ворон обронил в бассейн несколько перьев, и я увидела своё новое отражение, – усилием воли принцесса сдержала слёзы, но от волнения на мгновение остановилась.
– Родная, девочка наша, золотко, успокойся – все страшное позади! – мать, отец и Альберта не знали, какими словами успокоить настрадавшуюся Берту. Они опять уложили её.
– С трудом помню, как ворон привёл меня в горы и бросил в какую-то сырую яму. Я была в полном отчаянии, рвала на себе одежду, кричала (у меня получался не крик, а какой-то рык, я вообще потеряла способность говорить). Ворон взлетел над ямой и резко бросил несколько последних фраз: “Если тебя кто-то из близких людей узнает в таком обличии, то чары спадут и ты вновь станешь красивой девушкой. Но веришь ли ты сама в такой исход событий?”. И, расхохотавшись, улетел, с сильным свистом рассекая ночной воздух. Я плакала не переставая. Солнце уже дважды сменило луну. Не знаю, что было бы со мной дальше, если бы меня не вызволил из ямы седобородый старичок. Я знала его – он был зеркальщиком в нашем княжестве. Он привёл меня в лес, устроил в сухом и тёплом деревянном погребе. Моё платье было изорвано, старичок принёс мне мешковины, я закуталась в неё. Он каждый день приносил мне еду – хлеб, жареную дичь, фрукты, ягоды, лесные орехи. Сам зеркальщик со своей семьёй жил в домике неподалёку. Своих родных старик не подпускал ко мне и, когда позволял мне погулять по лесу, просил не подходить к его дому, чтобы не напугать жену и детей. На прогулках я даже не пыталась никуда бежать, потому что понимала, что в таком ужасном виде ни у кого не смогу найти сочувствия, кроме зеркальщика.
– Девочка, маленькая, как ты настрадалась!!! – королева погладила роскошные золотые волосы Берты и вновь заплакала.
– Однажды старичок сказал мне, что уезжает в другое княжество и оставляет меня одну. Он также сказал, что теперь я могу, если хочу, жить не в погребе, а в самом домике. Старичок ушёл, оставив крышку погреба открытой. Я уже подружилась с птичками и белками. Я знала, где найти в лесу еду и питьё. Но было так жаль, что я больше не услышу человеческую речь…
– Детка, так он не причинил тебе зла? – спросила королева.
– Нет, мамочка, он спас мне жизнь, – ответила Берта. – Я скучала без него.
Король и королева переглянулись.
– Как-то в лесу, – продолжила девочка, – я нашла небольшое озерко и, набравшись духу, посмотрелась в него. Моё отражение было прекрасным – белая кожа, золотые волосы!!! Но я осмотрела себя – эти отвратительные лапы, эта бугристая кожа, всё оставалось безобразным… И я подумала, что схожу с ума. Но мне не было страшно, ведь я уже не хотела оставаться в здравом рассудке. С тех пор я часто ходила к озерку и любовалась своим прекрасным отражением. Это хоть немного скрашивало мою жизнь. Мама, отец, сестра, как я скучала без вас, родные мои! – Берта наконец не удержалась и расплакалась.
Король с неизбывной болью смотрел на своего ребёнка. Он понял, что его гордость послужила причиной несчастья Берты. Тогда, во время охоты на лис, в небе внезапно возник силуэт огромной чёрной птицы. Это был Господин Ворон. Все жители княжества знали о его жестокости и беспредельной власти в лесах и лугах. Вся свита короля стала на колени перед пернатым властелином, и только гордый Якоб не преклонил колен перед этим ворохом чёрных перьев. Ворон покружил в небе и направился в сторону дворца. А потом пропала Берта. Но Якоб и сейчас не склонил бы перед кем-то колен.
Семидневный пир в честь принцессы Альберты плавно перешёл в семидневный пир в честь принцессы Берты. Множество столов с самыми разными яствами было накрыто в королевских садах. Всюду были расставлены зеркала, в своё время спрятанные в сокровищницах дворца. Карл сидел возле Живой Поляны и наблюдал за зрелищным пиром. Он взял себе немного фруктов, воды и отдыхал возле Чудо-Радуги. Его сердце грела новая любовь. Образ Альберты с новой силой воскрес в её сестре, у которой не только лицо, но и душа были необыкновенно красивы. В отличие от презрительной Альберты, Берта восхищённо смотрела на своего освободителя: если бы не мужество Карла, добравшегося до Озера Правды, её никогда бы не спасли. А молодой садовник к тому же был очень добр и красив, и его лицо и душа ласковым светом отражались на лице и в душе Берты. Однако Карл уже понимал, что король никогда не отдаст свою дочь за простолюдина, и сердце юноши тихо плакало.
Вдруг возле Живой Поляны появился Шпигельмейстер.
– Сынок, я так рад видеть тебя! – промолвил он, подходя к Карлу.
– Я тоже, отец! – вскочил обрадованный юноша. – Прости, прости меня, что я покинул вас! Мне так хотелось свободы! – Карл виновато опустил голову. – Как мама и сестра, всё ли в порядке?
Зеркальщик крепко обнял сына:
– У нас всё хорошо, сынок.
– Но зачем ты пришёл сюда, отец? Для тебя быть здесь опасно, – спохватился Карл. – Спрячься, прошу тебя, иначе тебя арестуют!
– Я должен помочь тебе. Ведь ты несчастен.
Шпигельмейстер подошёл к королевскому столу. Король узнал его и тут же, неблагодарный, велел арестовать:
– Это Шпигельмейстер!!! Немедленно возьмите его под стражу! Свяжите его!
Карл хотел броситься к отцу, но зеркальщик знаком остановил сына. Стражники схватили старика, а он тихим, но уверенным голосом произнёс:
– Якоб, разреши мне держать речь, от которой зависит счастье одной из твоих дочерей.
Увидев Шпигельмейстера, Берта бросилась к нему и порывисто обняла. Старик тепло улыбнулся ей. Король встретился взглядом с Верховной Белой Колдуньей и увидел в её глазах одобрение действий принцессы.
– Говори, – сказал король. – Мы выслушаем тебя. Ты будешь наказан позже. Отведите от него принцессу. 
Стражники двинулись было к Берте, но она отстранила их величественным жестом и лишь на пару шагов отошла от Шпигельмейстера.
– Я прошу освободить мне руки, – спокойно выразил просьбу зеркальщик.
– Развяжите его, – приказал стражникам король. – Никуда не сбежит этот тщедушный старикашка.
Шпигельмейстер придвинулся к зеркалу, возле которого стоял королевский стол, и начал свою речь:
– Я уже далеко не молод и знаю жизнь. Мне всегда было интереснее общаться с зеркалами, чем с людьми. Я легче находил общий язык с отражениями, чем с самими людьми. Я жил в лесу и не стремился поселиться в городе. Мои дети выросли хорошими людьми, они не испорчены городом, – старик бросил гордый взгляд в сторону Карла. Юноша с болью в сердце наблюдал за сценой ареста отца и теперь с трепетом слушал его.
– Своими руками я сделал все зеркала в Энгельзанге. Теперь многих из этих зеркал нет, но опять же по моей воле, – мастер печально посмотрел в зеркало и продолжил: – Я хорошо помню празднование десятилетия принцесс. На утро следующего дня я проходил мимо хрустального фонтана и вдруг услышал непонятный печальный гул. Я подошёл к бассейну и увидел бесчисленное множество отражений. Это были образы всех, кто когда-либо заглядывал в бассейн, всего, что здесь отражалось. Кусочки неба в погожую и грозовую погоду, кроны деревьев, птицы, люди и… одно чудовище. Я вступил в диалог с отражениями в бассейне.
– Так ты волшебник? – рассерженно спросил король.
– Нет, Ваше Величество, – терпеливо ответил Шпигельмейстер. – Я не волшебник. Я мастер своего дела. Я работаю с отражениями с юношеских лет, и они признают во мне своего друга. Мастерам открывается волшебство зеркального мира, зеркальные чары. Так вот, отражения в бассейне в то утро поведали мне о том, что Господин Ворон накануне вечером возле хрустального фонтана наложил заклятье на принцессу Берту.
– Почему ты раньше не рассказал нам об этом? – ещё раз гневно перебил зеркальщика король.
– Отражения сказали мне, что принцесса будет расколдована лишь в том случае, если кто-либо из близких людей без чьей-то указки узнает её в таком безобразном обличии. Если бы я рассказал вам о том, что знал, то шансов спасти Её Высочество стало бы меньше. Я надеялся на доброе провидение, – старик тяжело вздохнул. – Помнишь, Якоб, ты приказал уничтожить Господина Ворона. Он погиб, но бедная девочка так и не нашлась. Весь вечер и всю ночь я искал место, куда Господин Ворон спрятал принцессу. И к утру нашёл.
Королева благодарно смотрела на старичка. Но не в её силах было остановить ярость, в которую впал при виде Шпигельмейстера её монарший супруг. 
– Моё сердце привязалось к принцессе Берте, которая даже в виде чудовища сохраняла необыкновенные душевные качества. Её любили все лесные птички, – Шпигельмейстер умилённо улыбнулся.
Берта не отходила от старичка и любовалась его лицом, седой бородой, умными глазами.
– Король, твоя Альберта не так добра, как Берта. Альберта может унизить человека и частенько не задумывается о последствиях своих поступков.
Принцесса Альберта рассердилась и крикнула:
– Отец, почему ты не велишь замолчать этому старикашке?
Но зеркальщик уже продолжал:
–  У недоброй Альберты было всё, а у доброй Берты – ничего. Мне захотелось чем-то одарить Берту. А подарить я мог ей только отражение. Отражение её сестры-близнеца. Я раскаиваюсь в том, что доставил Альберте неприятные переживания, – лицо Шпигельмейстера было очень расстроенным. – Она ещё ребёнок, да и вообще мне не следовало быть таким жестоким. Я прошу прощения у добрых сил, но мне нет прощения.
– Ты будешь жестоко наказан за содеянное, Шпигельмейстер! – сказал король. – А пока скажи – счастью какой из моих дочерей грозит опасность?
Шпигельмейстер будто бы не расслышал вопроса короля.
– Когда несколько чёрных перьев злого волшебника в тот вечер заклятья попали в бассейн, все образы, которые отразились в своё время в здешней воде, оказались пленниками фонтана. Но не каждому дано увидеть или почувствовать их. Карл теперь освободил их – он превратил отражения в цветы, а потом в Чудо-Радугу, – Шпигельмейстер обернулся к сыну. Тот удивлённо и радостно посмотрел на Живую Поляну.
Над головами людей вдруг воссияло семицветное великолепие Чудо-Радуги. Люди в восхищении подняли головы, а отец Карла продолжил:
– Я поменял отражения принцесс, а сам покинул страну. А сейчас я вернулся, чтобы способствовать счастью моего сына Карла и твоей дочери Берты. Они любят друг друга. Не противься счастью своей дочери, Якоб.
Карл вскочил со своего места и подбежал к Берте. Девушка подала ему руку, и они оба склонили колени перед королём, королевой и Шпигельмейстером, прося родительского благословения.
Но король гневно закричал:
– Этому не бывать!!! Так ты, Карл, – сын Шпигельмейстера и скрывал это? Возмутительно! – лицо короля стало багровым от гнева. Но волевым усилием он взял себя в руки. – Хорошо, в присутствии моих подданных я дарую свободу зеркальщику и его сыну, но я больше не потерплю их присутствия в моём княжестве.
– Да, мне и правда нечего делать в Энгельзанге. Но и ты, Якоб, теперь здесь лишний, – Шпигельмейстер быстро взял короля за руку и силой увлёк его за собой… в зеркало. Они пропали в зазеркальном пространстве.   
А через неделю княжество Энгельзанг праздновало свадьбу нового короля Карла и новой королевы Берты. Её мать не без радости и гордости передала дочери и зятю наследный монарший титул.
Никто в Энгельзанге не был обижен. Бывшая королева, конечно, тосковала по мужу, но поговаривают, что с помощью Верховной Белой Колдуньи она запросто бывает в зазеркальном мире. Альберта через время вышла замуж за богатого короля соседнего княжества Штирхойлен. Резеда и Изольда стали придворными дамами. О том же, что происходило со Шпигельмейстером и Якобом в зазеркальном мире, расскажет другая сказка.
А Чудо-Радугу можно увидеть всегда, когда пройдёт дождик и засияет яркое солнце.

2004 г.


ЗАКОЛДОВАННЫЙ САХАР

Жила-была на свете маленькая принцесса Гюзель. Её отец, правитель страны Медового Солнца, так сильно любил свою дочурку, что приказал построить для её забав пять необычных комнат: одну – леденцовую, другую – шоколадную, третью – мармеладную, четвёртую – пряничную и пятую – щербетную. В этих комнатах всё-всё было съедобным. Девочка по очереди заходила в эти комнаты, и в её румяный ротик попадали всевозможные сладости – леденцовый перстенёк, кусочек ручки шоколадного кресла, мармеладное блюдечко, пряничная шкатулочка, ореховый напёрсток. У принцессы было много подруг, нарядных девочек-фрейлин, и они вместе с Гюзель тоже лакомились вкусными вещами в съедобных комнатах.
Каждый вечер слуги восстанавливали то, что облюбовали ротики маленьких сладкоежек, а также добавляли в комнаты новые безделушки. Но иногда утром они заставали в комнатках такой беспорядок, что им, удивлённым, снова приходилось браться за работу.
Принцесса и фрейлины проводили в чудесных комнатах не более получаса – так посоветовал придворный врач, ведь много сладкого есть вредно. И лишь одна девочка, дочь визиря по имени Гюльнар, тайком забегала сюда за сладостями много раз в день. Её ротик был не розовым, а коричнево-шоколадным, а в рукавах всегда были спрятаны рахат-лукум, халва и пастила, которые она вдобавок выносила с собой с завтрака, обеда и ужина. У Гюльнар начали болеть зубки и живот, она стала толстой и некрасивой. Ей запретили брать за столом сладкое и перестали пускать в десертное время в сладкие комнаты. Но она стала прокрадываться туда ночью, после ухода слуг.
Прошло время. Девочки выросли и стали невестами. И краше всех была Гюзель. Не было в стране Медового Солнца юноши, который бы не мечтал хоть глазком взглянуть на прелестную принцессу – на её белоснежное лицо с лёгким румянцем, длинные-длинные чёрные волосы, изящную фигуру. А увидев Гюзель, даже самые видные молодые люди отводили взгляд, настолько слепила её красота: каждый понимал, что недостоин и рядом стоять с принцессой. А Гюльнар стала такой некрасивой, что, не будь она дочерью визиря, её бы давно уже заменили другой фрейлиной.
Вдруг в стране Медового Солнца случилось несчастье: заболела Гюзель. В мармеладной комнате на блюде лежали мармеладные бриллианты, принцесса отведала один из них и упала без сознания. Девушку отнесли в её опочивальню и уложили в постель, но ей ничуть не становилось лучше. Как ни хлопотали возле Гюзель домочадцы и слуги, принцесса не приходила в себя. Теперь во дворце не было слышно её серебряного смеха. И никто не смел радоваться возле убитого горем правителя.
Вызывали лекарей, но все их усилия были тщетны. Пригласили белую фею. В белоснежном плаще, расшитом золотыми звёздами, она села у постели больной и провела лёгкой рукой над её лицом. Длинные ресницы принцессы дрогнули, она чуть улыбнулась, но не пришла в себя. 
Фея вышла из опочивальни принцессы и сказала:
– Кто-то посыпал мармелад заколдованным сахаром. Этот сахар дала завистнику чёрная фея. Она живёт на болотах, но иногда прилетает ночью со стаей ворон полакомиться в ваши сладкие комнаты. 
– О, зачем я только построил эти сладкие комнаты! – вскричал правитель. – Но как можно снять чары, милая фея?
– Принцесса пробудет в забытье, пока тот человек, кто навёл на неё с помощью чёрной феи злые чары, не полюбит Гюзель всей душой, – белая фея накинула на лицо прозрачную вуаль. 
– Вы знаете, кто этот человек? – обступили фею встревоженные родственники принцессы.
– Да, знаю, но я не скажу вам. Вы накажете его, он озлобится, и принцесса навсегда останется безжизненной.
– Но как можно не любить нашу девочку? Неужели её кто-то не любит?
– Ах! – вздохнула белая фея. Она взмахнула рукой, появилась белоснежная ажурная колесница, запряжённая четвёркой белых лебедей, фея села в неё и ещё раз махнула рукой – уже на прощанье.
Мармеладные драгоценности выбросили, а съедобные комнаты разобрали – просто позвали бедных ребятишек и те с радостью слизали леденцовую комнату и сжевали остальные.
Щёчки Гюзель уже покинул румянец, девушка лежала белая-белая, словно осыпанная сахарной пудрой. Отец безутешно плакал над ней. Чего только он не делал: по его приказу, да и по желанию сердца лучшие поэты страны Медового Солнца писали в честь Гюзель оды и песни, лучшие певцы славили её по всей стране и всему свету, пытаясь вызвать к девушке любовь всего живого. Но принцесса оставалась в забытье уже более двух лет.
С малых лет Гюзель была обручена с принцем из страны Ванильного Неба. Юношу величали Хазаром, он был добр и необыкновенно красив – чёрные завитки волос обрамляли его нежное лицо, принц поправлял их изящной узкой ладонью. Хазар купил в стране Медового Солнца дом, поселился в нём и каждый день приходил во дворец узнать о здоровье своей возлюбленной. Вместе с принцем приехал его верный друг – сын визиря Шахир.
С детских лет Хазар и Шахир бывали в гостях в стране Медового Солнца. Гюльнар давно была влюблена в Шахира, но тот и не замечал её в блеске красоты Гюзель. Теперь Шахир, встревоженный горем друга, всюду следовал за ним. И Гюльнар, прячась за колоннами, смотрела на возлюбленного и украдкой вздыхала о нём. А может быть, она вздыхала о чём-то другом, более тяжёлом, ведь из глаз её капали крупные слёзы!   
Правитель страны Медового Солнца не отходил от постели своей дочери. Однажды он вызвал во дворец Хазара. Тот прошёл в опочивальню Гюзель и, поздоровавшись с правителем, упал на колени перед своей возлюбленной, осыпая поцелуями край её расшитого золотом покрывала. Отец Гюзель прослезился и поднял юношу с пола.
– Сынок, ты должен жениться на другой девушке. Моя дочка больна, и никто уже не верит в её выздоровление.
– Нет, нет! Я буду ждать Гюзель – кроме неё, мне никто не нужен.
– Спасибо, мальчик мой – я не ошибся в тебе. Проси у меня всё, что пожелаешь.
– О отец моей возлюбленной, я хотел бы выбрать невесту для своего будущего визиря Шахира среди фрейлин Гюзель. Когда принцесса проснётся, мы поженимся и я увезу свою суженую в страну Ванильного Неба. Я думаю, Гюзель будет приятно, что возле неё окажется любимая подруга.
– Конечно, о жених моей несравненной Гюзель! Шахир может выбрать в жёны любую из фрейлин: они все бесконечно любят мою доченьку. Я пойду и отдам приказ, чтобы слуги собрали девушек в золотом зале, и приглашу туда Шахира.
Хазар остался наедине с Гюзель, и слёзы печали покатились из его больших карих глаз. Девушка была так прекрасна, но красота её уже как бы уходила в другой мир, становилась хрупкой и болезненной.
И вдруг Хазар увидел, что принцесса что-то шепчет. Это были чуть заметные движения губ, и никто другой, кроме глубоко любящего мужчины, не заметил бы порыва души Гюзель. Хазар наклонился над принцессой и скорее сердцем, чем слухом, почувствовал её просьбу: “Милый, выбери для Шахира в жёны Гюльнар. Она его очень любит, он будет с нею счастлив”. Хазар обрадовался тому, что к Гюзель возвращается жизнь, и бросился выполнять её волю.
В золотом зале собрались фрейлины. Длиннокудрые, с нежными личиками, в шёлковых платьях, шитых серебряными нитями, они все казались точёными статуэтками. Шахир наблюдал за этой вереницей девушек не без душевного беспокойства – как среди нескольких десятков красавиц выбрать ту единственную, которая станет подругой всей жизни?   
И тут появился Хазар.
– Кто из вас Гюльнар, милые девушки? – спросил он, обратившись к сонму фрейлин.
– Её здесь нет, – защебетали они. – Наверное, как всегда, прячется за колоннами, – и они дружно захихикали.
Один из слуг немедленно отправился за Гюльнар. Хазар отвёл Шахира в сторонку и рассказал ему о случившемся чуде.
– Так вот, я советую тебе жениться на Гюльнар, – горячо прошептал Хазар своему другу.
– Я очень рад, Хазар, что твоё сердце хоть минуту, но смогло поговорить с Гюзель. И хотя я даже не видел Гюльнар и не знаю, какая она, я обязательно женюсь на ней.
Послышался стук каблучков, и в золотой зал вбежала Гюльнар. За два года, с тех пор, как не стало съедобных комнат, девушка удивительно изменилась: её стан стал тоненьким и изящным, лицо свежим и привлекательным.
Хазар посмотрел в глаза Шахира и понял, что эта фрейлина ему очень понравилась. Принц отпустил других девушек и слуг и торжественно сообщил:
– Гюльнар, сегодня Гюзель на минутку стало лучше, и она выразила просьбу, чтобы мой друг Шахир женился на её подруге. Принцесса выбрала тебя, милая Гюльнар.
Девушка внимательно выслушала Хазара и вдруг… упала в обморок. Шахир едва успел поддержать её в своих объятьях.
А через минуту дворец огласился радостным криком правителя:
– Моя доченька очнулась!
Отец целовал личико и пальчики дочери и не мог нарадоваться. В честь выздоровления принцессы страна Медового Солнца пировала целых семь дней. К ней присоединилась и страна Ванильного Неба.
А через неделю сыграли две пышные свадьбы: Гюзель и Хазар шествовали в нарядах, расшитых золотом, а Гюльнар и Шахир – в нарядах, расшитых серебром.
Принцесса и фрейлина дружили всю жизнь, и Гюльнар, как ни порывалась, но по совету белой феи так и не рассказала никому своей страшной тайны – что это, она, Гюльнар, позавидовав красоте Гюзель и поддавшись наущениям чёрной феи, решила заколдовать красавицу. И как потом ни каялась и ни умоляла чёрную фею снять с принцессы заклятье, та лишь смеялась, бросая в лицо девушке вороньи перья.
Лебеди белой феи однажды повстречались в небе с воронами злой феи и изрядно потрепали их чёрные пёрышки. А Гюльнар до конца своих дней не могла даже притрагиваться к сладкому.
2003 г.   

























РАССКАЗЫ ДЛЯ ПОДРОСТКОВ


ЦЫПА КОЛЬКА

Мне было девять лет, когда мама усыновила своего племянника Славика, после смерти маминого брата оставшегося круглым сиротой. В душе я росла сорванцом, и неожиданное появление восьмилетнего брата, помню, меня очень обрадовало. Он появился в нашем доме в приветливые майские деньки и, кое-как закончив второй класс, с головой нырнул в летние развлечения. И я вместе с ним.
Чего мы только не делали! Из жести и дерева построили парк отдыха для лягушек: сделали горки, карусельки, качели, Славик натаскал зелёных “отдыхающих” и силком заставлял их съезжать с горок и раскачиваться на качелях. Я визжала больше от ужаса, чем от восторга.  Лягушек я очень боялась, и мы придумали другую забаву. Наш стройотряд, обеспечив летний отдых лягушкам, взялся за благоустройство жизни светлячков и божьих коровок. Для них из спичечных коробков был сооружён целый микрорайон небоскрёбов. В каждой квартирке жила семья, состоящая из светлячка и божьей коровки. Лягушки уже не посещали устроенный для них парк, и мы на особом “летательном” аппарате, сделанном из напёрстка (светлячки и божьи коровки жили в городе будущего), по игрушечным воскресным дням переносили в пустующий парк отдельных жителей небоскрёбов.
Странно, но нам и в голову не приходило, что мы мучаем животных. Мы считали себя самыми добрыми детьми на свете. Ведь мы и мухи не обидели! Наоборот, сколько добра принесли нашим питомцам, как разнообразили их скучные будни. Наконец-то им довелось по-человечески развлечься!
И как же горько мы переживали, когда однажды утром нашли наш городок разграбленным курами. Жильцы были бесчеловечно склёваны, а может быть, успели покинуть оккупированную территорию: благо, умели летать не только на напёрстках в наших руках. Мама, чтобы развеять нашу вражду к курам, купила маленьких цыплят.
Они были однодневные, выглядели крохотными жёлтыми комочками пуха. Вот забава-то! К нам примкнула моя подружка Людка, и мы устроили для цыплят “гигантский слалом”. Метровая линейка была приставлена изнутри к бортику, огораживающему цыплят в сарае, и каждый цыплёнок, в порядке своей очереди, с наших рук спускался вниз по линейке. Цыплята смешно падали и вперевалочку бежали в общую кучу-малу. К вечеру один из них, чемпион по гигантскому слалому, стал совсем квёлый и захандрил. Мы оставили цыплячьих спортсменов в покое.
Мама наказала нам вовремя давать цыплятам еду (крошеные варёные яйца и пшённую кашу) и воду. И мы кормили их заботливо, особенно заболевшего цыплёночка, которого я назвала Колькой. Но поникший Колька от еды и питья отказывался. Он сидел в уголочке, жалкий и слабенький, не участвуя в куче-мале, и по всем признакам выздоравливать не собирался. Мы чувствовали перед ним свою вину. Мы ласково звали его “цыпа-цыпочка” и просили у него прощения. Цыпа не отзывался.
Но шумная улица звала меня, Людку и Славика из сарая к себе в гости, и мы умчались на её весёлый зов. Игра в догонялки отняла у нас ни много ни мало часа два. Когда мы вернулись проведать Кольку, он лежал на боку, весь в крови, а собратья тюкали его своими клювиками по ранкам. Мы в ужасе уставились на это зрелище, не в силах его себе объяснить. Это сейчас я понимаю, что мир животных так же жесток, как и мир людей: сильные забивают слабых.
Я бросилась за мамой. Мама взяла Кольку в руки и положила его на широкий верх бортика. Цыпа не смог встать на ножки и остался лежать на боку. Мы боялись шелохнуться. Мама сказала, что так среди цыплят бывает, попросила нас наблюдать за израненным цыплёнком и ушла.
Мы стояли, понурив головы. Людка, как зачинщица гигантского слалома, струсила и сказала, что ей пора домой. Мы со Славой проводили предательницу презрительными взглядами. Мы испепелили её глазами.
Поскольку кроме кормления цыплят у нас были и другие домашние обязанности, мы решили установить возле Кольки дежурство. Два часа – я, два часа – Славик. На ночь решили забрать Кольку домой и положить в детской комнате среди игрушек.
Но, осуществив эти затеи, утром мы едва спасли Кольку, спящего под одеяльцем в кроватке моей самой маленькой куколки, от нашего кота Мурзи. Мурзя вернулся домой, учуял запах курятины и уже начал трогать лапой кукольное одеяльце. Я вскочила со своей постели и затопала ногами на Мурзю. В спешном порядке цыплёнок перекочевал снова на бортик. Уложив его там, мы облегчённо вздохнули: от гибели цыпа был спасён!
Несмотря на такие жизненные перипетии или вопреки им, Колька определённо почувствовал себя лучше. Он начал приподыматься и даже пару раз клюнул пшёнку. Мы со Славиком были вне себя от счастья и уже начали отлынивать от непрерывного дежурства.
Заигравшись, мы вдвоём прибежали в сарай. Картина, которая предстала нашим глазам, была ужасна. Вероятно, став на слабые ножки, Колька побрёл по бортику, дошёл до конца и вдруг свалился вниз к цыплятам, в кучу-малу. Теперь он лежал особняком – заклёванный, жалкий, мёртвый.
Я впервые в своей ещё совсем короткой жизни осознала, что это мучительнейшее страдание случилось по моей вине. Я оцепенело посмотрела на Славика и в его глазах увидела примерно то же. Мы молча, не стесняясь друг друга, заплакали. Мы искренне рассказали обо всём родителям. Мы отказывались есть сладости. Мы страдали по-детски честно и очень болезненно.
Вечером в малиннике детской лопаткой мы со Славой вырыли для Кольки могилку. Весь день мы сооружали умершему памятник: на самодельном деревянном крестике было написано “Цыпа Колька. Погиб по нашей вине. Юлька. Славик”. “Цыпа Колька”, уже застывший, испачканный своей кровью, запёкшейся и потемневшей, обмотанный нами белой тряпицей, был торжественно упокоен под этой надписью. Ночью мы не спали, а в сотый, в тысячный раз перебирали возможности былого цыпиного спасения:  “А вот если бы я забежала посмотреть на него...”, “А если бы я вспомнил...”. Мы изматывали свои детские души, и боль не отступала. Мы жили как в забытье.
Только дня через два, бредя в магазин за молоком, мы со Славиком вдруг одновременно охнули: на просёлочной дороге, весь в пыли, лежал крошечный резиновый цыплёнок. Он был примерно такого же размера, что и Колька, и такой же жалкий. Я схватила его на руки. Он явно нуждался в уходе и заботе. Придя домой, мы со Славой привели нового цыпу в порядок. Он стал жёлтый, живой, хотя и остался заметно потрёпанным, в мелких трещинках. Это понятно: ведь из каких никому неведомых далей он вернулся к нам со Славкой, чтобы успокоить впервые болевшие детские сердца. Не уходи больше, цыпа. Мы тебя любим.

1999 г.

                ДОВЕРИЕ

Очень рано обнажилась в этом году земля, и серый, почти чёрный тающий снег уже не скрывал трещин, прорезавшихся в почве из-за прошлогодней летней засухи. Февраль выдался жалкий, мокрый, слезливый.
– Лёш, что-то Красуля беспокоится, – сказала мать отцу. – Того и гляди, не в марте, а в феврале отелится. Хоть бы не прозевать. В прошлом году-то телёнка потеряли.
Иван, насупленный, несчастный, сидел на холодной веранде и прислушивался к разговору родителей у дверей дома. Сегодня собирались резать Митьку, доброе широколобое существо, двух лет от роду. Бык Митька тоже был сыном Красули. Иван встал пораньше, чтобы идти в сарай, к быку, но почему-то застопорился на веранде. Что-то мешало, сковывало. На душе было больно.
– “Резак” обещал к трём освободиться, он сегодня у Семёновых режет. В полтретьего поедем за ним. Килограмм пять мяса за работу возьмёт. Хороший “резак”, теть Клава хвалила. Он им свинью резал и разделывал, за два часа управился. Приходит резать обычно с сыном, ровесником нашего Вани.
Слова были резкими и страшными – “резак”, “режет”, “резал”, “разделывал”… А голос у мамы – каким-то влажным, будто слёзы стояли в нём.
Было часов полдевятого утра. Иван прошёл на кухню, отломил хлеба, зажал ломоть в руке. Глянул в окно. Отец как раз выводил Митьку во двор, на последнюю прогулку, и тот шёл возле хозяина безропотно и грузно. Мать Ивана шла рядом, но на быка старалась не смотреть.   
Мальчик знал, что родителям жаль Митьку. Когда придёт “резак”, мама уйдёт к соседке или в магазин, а может, займётся стиркой, чтобы шум стиральной машинки заглушил страдания Митьки. Деловитой беседой о Красуле и “резаке” мать успокаивала себе нервы. И отец любит этого послушного, спокойного быка. Ночью отец спал беспокойно, несколько раз вставал и шумно пил на кухне воду.
Отец привязал Митьку к изгороди, сходил на сеновал, принёс быку отборного сена (кусочек счастливого лета!), погладил по голове и ушёл.
Хозяйство родители Ивана завели три года назад. Весной купили Красулю, к следующей весне у неё родился Митька.
– Вань, ты что раскис? – мать вошла на кухню. – Не он первый, не он последний. Ты ведь колбасу ешь, а она сделана из таких же Митек, как наш.
– Я больше не буду есть колбасу.
– Ну, сынок, это ты зря, – поддержал разговор вошедший вслед за мамой отец. – А то, что ты любишь животных – это хорошо. Очень хорошо. 
На отцовых кудрях повисли сухие травинки. Они подрагивали при каждом движении.
Мать поставила на стол сковороду с жареной картошкой, солёные помидоры в миске, отец нарезал хлеба.
– Вот скоро Красуля отелится, пойдёт молочко, творожок, масло… А то уже соскучились! Правда, Ванюша? – защебетала мама.
– Да, мать, – поддержал разговор отец, – Ване ох как надо молочные продукты наяривать! Он на Красулином молоке как на дрожжах растёт.
– Ма, мам, – вдруг заканючил Иван, – можно я пойду попрощаюсь с Митькой?
– Да успеешь, сыночек, – робко остановила мальчика мать, – ты поешь хорошенько, куда ты спешишь, впереди ещё полдня прощаний.
Есть совсем не хотелось. Может быть, если бы Митька не родился в суровую-суровую зиму и не прожил несколько своих первых дней вот здесь на кухне, Иван так не привязался бы к нему. Отец занёс новорождённого Митьку в дом ночью. Как потешно тогда бычок пытался встать на свои тонкие ножки, но материя, на которой он лежал, скользила по крашеному полу. Митька падал с грохотом, однако, распластавшись, он уже опять пытался подняться. Отец поил его молочком из ковшика, подставляя в рот бычку свой палец, и Митька сосал молочный палец, жмурясь от удовольствия. Сейчас, конечно, это уже не тот Митька, забавный, беззащитный малыш. Впрочем, беззащитен он и сегодня. Даже более беззащитен, чем в первые дни жизни.
Иван вышел во двор. Митька обернулся к нему лобастой головой, грустно замычал. Нетронутым лежало возле быка сено, источая губительный запах позднего августа, рубежа, когда солнце потихонечку начинает переходить к невысокой зимней планке.   
Глаза у Митьки обведены белёсыми веками, пучочки ресниц, как у обиженного щенка. Глубокие, изогнутые ноздри тянут в себя воздух, раздувая крутые бока.
Иван дал Митьке хлеба – мякиш слипся в руке, корочка потрескалась, но бык вежливо взял с ладони мальчика тёплый гостинец и начал медленно жевать. Мальчик заплакал. Слёзы капали на опущенную Митькину морду.
Иван полдня не отходил от Митьки, не зная, чем ему помочь. Враг (время!) был невидим и неуязвим, победить его было невозможно.
Родители уже уехали за “резаком”. Было где-то без пятнадцати три.
– Эй, пацан, собаки у вас нет? – какой-то мужчина в спортивной куртке стоял у калитки.
– Нет, – слабым голосом ответил мальчик. – Она умерла летом, старая уже была.
– Жа-а-алко, – печально протянул мужик. – Как звали-то её?
– Найда.
– А быка как зовут?
– Быка зовут Митька.
– В честь тебя, что ли, назвали? – мужчина был приветливым и очень любопытным.
– Нет, меня зовут Иваном. Вам папу с мамой? Их нет дома. Они уехали.
На секунду показалось, что мужчина обрадовался. Но вслух посетовал:
– Эх, жаль, они бы мне очень нужны.
– Да Вы не расстраивайтесь. Родители после трёх приедут. Они за дяденькой поехали, который будет Митьку резать.
Мужчина прошёл во двор. Лицо у мальчика было заплаканное.
    – Вань, а тебе, я гляжу, бычка жалко? 
    – Очень! – горячо прошептал Иван.
    Гость похлопал Митьку по правому боку:
– Эх ты, животина, не успеешь на свете Божьем пожить немножко, как уже умирать пора! Слушай, Вань, – мужчина голубыми-голубыми, добрыми глазами заглянул мальчику в глаза, – а тебе сколько лет?
– Семь. Я в первый класс хожу.
– Вас в школе учат любить животных? 
– Ну да, учат.
– Это хорошо. У меня для тебя радостная новость. Митьку никто резать не будет. Я знакомый твоих родителей. Мы случайно встретились у того дяденьки, и я попросил их продать мне быка. У меня в деревне целое стадо коров и быков, там Митьке будет хорошо, привольно. Доживёт твой Митька до старости.
Лицо Ивана засияло от счастья. А мужчина, уже отвязывая быка, продолжал тараторить:
– Деньги я родителям за Митьку отдал. Так что ждать их не буду. Они, кстати, пообещали купить тебе на эти деньги классный фотоаппарат, а может, и велосипед ко дню рождения!
– Ух ты!
– А быка своего ты сможешь увидеть, когда захочешь! Да я хоть завтра заеду за тобой, и мы рванём к Митьке, в деревню. Или послезавтра.
Неподалёку от дома стоял грузовик.
– Вань, у вас есть доски?
– Да, есть в сарае.
Мужчина принёс из сарая доски, открыл задний борт грузовика, приставил к кузову несколько досок и повёл по ним Митьку в машину. Бык громко мычал, артачился, и мужчине пришлось хорошенько огреть его ещё одной, не пригодившейся для сходней доской. Иван испуганно охнул.
– Смотри-ка, Вань, не понимает твой Митька своего счастья! – добрые голубые глаза одновременно виновато и удивлённо взглянули на мальчика. – Вот дурачок, правда? – мужчина закрыл борт.
Митька быстро заходил по кузову, тычась мордой в разные стороны, пытаясь найти выход, но тщетно. Бык повернулся назад, к Ивану. Мальчик заулыбался ему.
– Митька, ты теперь спасён! Дяденька, а он любит хлебушек, запомните, пожалуйста!
– О, конечно! Чёрный или белый хлебушек? Ну, бывай, Ванюха, я скоро приеду! – не дождавшись ответа, голубоглазый Митькин спаситель уже садился за руль. – Маме с папой привет, скажи – не дождался их дядь Костя, не было времени! Передай предкам, пусть хороший фотоаппарат купят! А велосипед обязательно спортивный! – мужчина подмигнул Ивану, лихо посигналил и поехал.
Сердце мальчика отчаянно колотилось. Митькина морда исчезала из виду, ныряя по неровностям просёлочной дороги.   

2005 г.




КОПЕЕЧКА

Шёл серый снег. Я стояла на рынке в небольшой очереди за конфетами, и вдруг кто-то ласково дёрнул меня за рукав шубы. Оборачиваюсь: маленькая нищая старушка – просительное личико, сморщенная ладошка. Вовсе не из тех побирушек, что копят внучка;м на машину: лицо у бабули несчастное, крошечное, подбородок дрожит. “Ах, бабушка, скоро уже моя очередь, подождите немножко!” Полезла в карман, а там только одна копеечка. Остальные деньги в кошельке. Я положила бабушке в ладонь одну копеечку.
Я купила себе разных-разных конфет. Смотрю по сторонам – а где же бабулька? Как сквозь землю провалилась, нигде нет. Я прошлась по рынку – нету! Даже у продавца одного спросила: не видели, мол, бабулечку в двух старых серых шальках – на плечах и на голове? Продавец чуть не подавился печеньем, которое жевал, и воробьёв от гречки в большом мешке отгонять перестал – зачем тебе эта бабка понадобилась?
Искала минут пятнадцать – нет бабушки. Что же она, бедная, купит на мою копеечку? Я шла мимо лотков, прилавков, павильонов и ощущала себя старушкой в двух шальках и с одной копеечкой в ладошке. Люди добрые, какая же я была маленькая и жалкая с этой монеткой!
Вдруг смотрю – моя старушка! Я скорей в сумку, вынула горсть шоколадных конфет, тычу их ей в руки. Достала кошелёк, даю ей сотенку. Она улыбнулась и говорит:
–  Доча, не надо мне ни конфет, ни денег. Я твоя Совесть. Хорошо, что ты меня нашла. Без совести людям жить ой как трудно, хоть и кажется, что легко.

2002 г.

ФЛАГ РАЗВЕВАЕТСЯ

Когда мимо проходила учительница русского языка и литературы Татьяна Геннадьевна, Юлька заметно сутулилась, вбирала голову в плечи. Буквально никла к земле. Её длинные волосы при этом сыпались с плеч, а Татьяну Геннадьевну это злило. Она останавливалась и цедила сквозь зубы:
– Подбери волосы, Златова. Тебе так не идёт.   
У Татьяны Геннадьевны были очень полные пальцы и крупные ногти с неизменным идеальным маникюром, круглые желтоватые глаза и реденькие, крашенные хной волосы, сквозь которые просвечивала кожа головы. Стриглась учительница совсем коротко, под мальчика. Её полные губы складывались в эдакий скептический кружок, а безбровие придавало выражению лица что-то рыбье, равнодушное. Татьяна Геннадьевна была женщина высокая, плотная, с сильными руками, умеющими раздавать увесистые подзатыльники.
Литераторша жила рядом со школой, на окраине посёлка. И жизнь учительницы ограничивалась посёлком – школой и домом, где кроме неё жил пёс по имени Ёжик. Такое имя ему дали ребята, потому что он был маленький, круглый и у него постоянно дыбилась шёрстка. А Татьяна Геннадьевна звала его Мормон. За это ученики прозвали её Мормоншей. Пару раз, оторвавшись, Ёжик прибегал в школу с обрывком верёвки на шее, ребята приветливо подзывали его к себе, а Татьяна Геннадьевна гнала прочь.   
Учительница давно невзлюбила Юльку. Как-то шестиклассники писали диктант, и Юлька, круглая отличница, получила четвёрку. Девочка осмелилась подойти после уроков к учительнице и робко протянула ей тетрадку:
– Но у меня здесь нет ошибок…
– Как? – возмутилась Татьяна Геннадьевна. – Разве ты не видишь – здесь моей рукой исправлено: у тебя было “флаг развевается”, а нужно “флаг развивается”.
– Нет, у меня было правильно. Проверочное слово здесь “веет”.
– Да что ты мне говоришь! – Татьяна Геннадьевна даже руками от возмущения всплеснула. – Проверочное слово здесь “вить”. Флаг на ветру то свивается, то развивается.
На лице учительницы, впрочем, уже не было полной уверенности в своей правоте. Но она решила настаивать на своём до конца. Да как эта девчонка смеет сомневаться в абсолютной грамотности учителя высшей категории. Какая дерзкая! Татьяна Геннадьевна гневно посмотрела на Юльку, стараясь запомнить её как можно лучше. Своих ошибок она никому не прощала.
На следующее утро учительница завела Юльку к себе в кабинет.
– Юля, я давно хотела поговорить с тобой. Как друг, – голос был каким-то липким, вкрадчивым.
Девочка вскинула на Татьяну Геннадьевну глаза и вздрогнула.
– Ты видишь, какая хорошенькая у тебя подружка, Лариса Корольчук? Загляденье! Как фея из сказки. Все мальчики любуются ею. Не правда? – желтоватые глаза Татьяны Геннадьевны беспокойно бегали.
– Да, – только и сказала Юлька, удивляясь неожиданному повороту событий.
– А ты? Мне просто страшно за твоё будущее делается. Ты очень неуклюжая, неловкая. И просто некрасивая. В тебя ведь никто не влюбится. А человек не может жить без семьи. Когда-то все люди женятся, создают семьи. Это самое главное в жизни, – поучая Юльку, Татьяна Геннадьевна, как видно, позабыла, что сама замужем так и не была.
Юлька страдальчески смотрела на большие толстые пальцы учительницы, которые играли простым карандашом. Карандаш так быстро менял положение, что у девочки закружилась голова.
– Да не расстраивайся ты так, – Татьяна Геннадьевна зловеще улыбнулась. – Может, тебе надо в танцевальную секцию походить. Хоть личико у тебя и невзрачное, так, может, фигура станет красивой. Осанку поправишь. А то, знаешь, ну просто жаль тебя.
У Юльки были выразительные серые глаза, небольшой носик, аккуратный рот. И милая детская фигурка. Требовалось время, чтобы природа отшлифовала Юлькину внешность: добавила солнца волосам, румянца щекам, смелой улыбчивости губам… И, главное, талантливо подчеркнуло контуры фигуры. Но и сегодня, в свои двенадцать, Юлька была симпатичным ребёнком.
Однако ребёнок верит не зеркалу. Для него правдивее зеркала – мнение взрослых. В тот день Юлька брела домой тише воды ниже травы. В душе чавкала болотистая жижица – что делать, что делать… Как жить такому лягушонку… Юлька никому не рассказала об этом разговоре. Так и носила его в себе до одиннадцатого класса. 
Юлька росла, а Татьяна Геннадьевна неустанно теребила её своими замечаниями.
– Ты что, подкрасила глаза?
Юлька подняла на учительницу и правда чуть подкрашенные ресницы.
– Но ведь все красят… – сказала она тихонько, но учительница перебила её:
– Зачем же брать пример со всех? Тебе это не поможет, – Татьяна Геннадьевна с силой схватила Юльку за руку и повела в туалет. Наклонив Юлькину голову к раковине, она открыла кран и плеснула девочке воды на лицо. 
– За что? – спросила Юлька.
– Ты опять грубишь?
Юлька опустила голову.   
А когда в десятом классе в девочку влюбился одноклассник Пашка Карташов, Татьяна Геннадьевна просто вознегодовала.
Это был умный, резкий в движениях мальчик. Учился он хорошо, но за поведение нередко получал “неуд”. Мальчишка был хорош собой – синеглазый, с тёмными прямыми бровями. И Юлька рядом с ним была как цветочек.
Пашка проводил рукой по её длинным волосам и говорил: “Ты очень красивая. Ты моя. Такая красивая и моя, слышишь?”. Это было лучше музыки. Лучше стихов. Лучше акварели. Но в душе Юлька не верила, что она красивая.
Однажды, уже одиннадцатиклассниками, они сидели в раздевалке и доверительно шептались. И тут ворвалась Татьяна Геннадьевна.
– Ах, вот ты где! Как низко ты летаешь! Первому встречному броситься на шею! Карташов, прочь отсюда, а ты, красавица моя, – Татьяна Геннадьевна сделала упор на слове “красавица”, – будь добра пройти со мной в учительскую.
В учительской было людно – время выпало как раз между первой и второй сменами, почти все учителя в сборе. Татьяна Геннадьевна втолкнула Юльку в кабинет и с ходу закричала:
– Коллеги, о каком аттестате особого образца на будущий год у Златовой может идти речь? Наша отличница обнимается с Карташовым… Учиться ей уже некогда…
 Пятнадцать минут нотаций для Юльки длились вечность. В глазах у некоторых учителей светилась жалость – Ирина Анатольевна, другая литераторша, заступилась за девочку. Но химичка Нина Петровна, школьный монстр с “птичьим домиком” на голове, припомнила, как однажды на уроке Юлька пролила на пол соляную кислоту и вытерла её тряпкой: “Какое невежество, коллеги! Как видно, ветер любви в голове гуляет!”.
Когда девочку отпустили, она выскочила, как ошпаренная. У двери в учительскую её ждал Пашка. Юлька увидела его и разревелась. “Да я просто лягушонок, Пашка, я недостойна тебя”. Она всё-всё рассказала. “Глупенькая моя, Юля, – мальчик гладил её лицо, вытирая слёзы, – да ты самая, самая красивая! У тебя что – зеркала нет? Ну Мормонша ещё попомнит!”
Вечером в кабинете русского языка и литературы были разбиты все стёкла. Холодный ветер всю ночь трепал портрет Писарева, приколотый к стенду возле окна. Высоколобый критик изрядно замёрз, пока утром не пришла его спасительница Татьяна Геннадьевна. (С каким удовольствием литераторша недавно рассказывала ученикам, что Писарев на дух не переносил поэзию!).
Обнаружив “акт вандализма” (именно так она расценила содеянное), учительница гневно визжала весь урок, но доказательств Пашкиной вины у неё не было. Всё равно отец Пашки был вызван в школу и, зная сына, начал стеклить окна в кабинете. А Татьяна Геннадьевна ходила вокруг него и рассказывала о том, как пагубно влияет на Пашку Юлия Златова.  “Но она же отличница…” – мягко возразил отец Пашки. “Ой, да что Вы говорите – отличница. У неё все пятёрки не мытьём, так катаньем. Ещё в шестом классе она приступом свои пятёрки брала…” – “Это не историю ли с развевающимся флагом Вы вспомнили, Татьяна Геннадьевна? Я, пожалуй, зайду в департамент образования с той тетрадкой. Пашка вчера принёс домой образец Вашей справедливости. Разберёмся”. Татьяна Геннадьевна задохнулась от гнева, возмущённо покачала головой и вышла.
…Юлька и Пашка окончили школу и уехали учиться в Москву. Их чувства друг к другу росли…   
– Слушай, Юль, – предложил Пашка, – а давай напишем письмо Мормонше о нашем счастье! Пусть побесится, – он подмигнул Юльке. 
– Паш, да не надо, зачем? Пусть себе живёт спокойно, – Юлька не хотела ворошить прошлое, да к тому же была незлобивой.
– Не скажи! Покой ей только снится!
И, придя в общежитие, Пашка написал удивительное письмо. Оказывается, Юлька стала топ-моделью и теперь вышагивает на подиумах мирового значения. “Видели бы Вы, Татьяна Геннадьевна, как хороша Юля Златова! Сколько у неё поклонников, это просто невообразимо. Она чудо как красива! Я так за неё счастлив! Думаю, и Вы, Татьяна Геннадьевна, будете очень рады”.
Письмо долго лежало в столе, но потом всё же полетело в посёлок городского типа, где на окраине стоял невысокий дом литераторши.
А через два месяца в свой посёлок на каникулы приехала Юлька. Пашка остался в Москве, чтобы поработать и подкопить денег на студенческое житьё-бытьё.
О письме Юлька не знала. Но что-то тянуло её в сторону дома Татьяны Геннадьевны. И дня через три после своего приезда Юлька оказалась у деревянной калитки. Зачем? Да она и сама не знала, только внутреннее чувство, которое не обманывает, подсказывало ей, что это будет прощание.
Во дворе было что-то не так. Вдоль бордюров дома разрослась трава. Дом к лету обычно был выбелен, а теперь посерел, потрескался.
– Ёжик! Ёжик! – Юлька тихонечко присвистнула, но на её призыв из будки никто не выскочил.
Подождав некоторое время, девушка зашла во двор. Она заглянула в будку, оттуда раздалось еле слышное ворчание.
– Ёжик, милый, это я! Мы как-то виделись в школе!
Уловив доброту в человеческом голосе, собака притихла. Юлька осторожненько протянула к Ёжику руки. Он не сопротивлялся, и девушка извлекла собачку из будки. Ёжик был невероятно худ. Шёрстка его, некогда жёсткая, пружинистая, свалялась. Юлька отвязала от его худенькой шеи верёвку.
Заливисто залаяла соседская собачка. Девушка взяла Ёжика на руки и подошла к соседскому забору.
– Здесь кто-нибудь есть? – позвала она.
Через минуту из сарая появилась женщина с полным ведёрком парного молока.
– Здравствуйте, простите, я сама из этого посёлка, но, к сожалению, не знаю Вас, я хотела бы только спросить… – сказала Юлька.
– Да мы тут новенькие, месяца два живём, – женщина подошла к забору.
– А Вы не знаете, где Татьяна Геннадьевна?
– Как не знать? В больнице она уже почти полгода. Выпишется на пару дней, и опять её скорчивает, приходится в больницу возвращаться, – женщина скосила глаза на собаку в Юлькиных руках. – А Мормона-то я подкармливаю. Да в последнее время руки не доходят. У меня и детишек двое, и корова, и огород. Дел выше крыши…
– Вы не могли бы продать мне пол-литра молочка для собаки? Его, кстати, Ёжик зовут, а не Мормон.
– Да что ж продать… Плесну я бесплатно. Принеси-ка миску его, вон у будки стоит. А Татьяна Геннадьевна собаку Мормоном кликала. Ты кем учительнице-то будешь?
– Я её бывшая ученица.
– А зачем пришла? Ведь не любят её… Она в больницу попала, а мальчишки пришли и окна в её доме разбили. Она потом так мучилась, когда вернулась… Так ты зачем к ней пришла?
– Проведать. Просто проведать.
Ёжик тем временем уже лакал молоко. Захлёбываясь, обливаясь, в страхе опуская уши…
Соседка ушла, а Юлька присела перед Ёжиком. Он заворчал, охраняя молочко.
Юлька встала, тихонько подошла к обшарпанной двери дома. Высохшая пыльная половая тряпка на порожке. Дверная ручка едва держится на одном шурупе.
А в щели между дверью и косяком – письмо. Адрес написан Пашкиным почерком. Девушка взяла письмо в руки, на минутку задумалась… и медленно разорвала пополам. А потом ещё на четвертинки. Смяла обрывки в руке.
Ёжик уже закончил трапезу, вылизав свою грязную миску. Юлька подошла к собачке, осторожно подхватила её свободной рукой, прижала к груди и вместе с Ёжиком вышла за калитку.
Красивой походкой королевы красоты девушка шла мимо дома Татьяны Геннадьевны, и с обрывками ненужного письма по улице детства ветер уносил прочь сомнения, печали, страхи. Юля была свободна.

1996 г.


ВОЗЬМИ МЕНЯ НА РУЧКИ

Свернувшись ночью в комочек в своей кроватке, Лиза думала только о том, что Кисёныш сидит сейчас в подъезде возле ледяной батареи. Завтра, как только уйдёт мама, Лиза с бабушкой возьмут молока, накрошат варёного мяса и отнесут Кисёнышу. Тот потянется навстречу своим спасителям. И всем станет хорошо – может, и маме, не желающей, чтобы котёнок-бродяга поселился у них в квартире.
Кисёныш обитал в Лизином подъезде уже месяц. Под приставшими к его шерсти грязью и золой не угадывался его окрас, лишь строгая чёрная полоса на спине, очерчивая хребет, подчёркивала худобу. Он был малорослый и хилый, весь в  полузаживших ранках.
Лиза каждый вечер умоляла мать пожалеть “несчастную кошечку”. “Мама, мама, возьми его на ручки! Давай он будет жить у нас!” Мать смеялась над дочкой: “Детка, не смеши людей. Это не кошечка, это ходячая зараза. Это живой труп”.
Слова отлетали от губ матери, как звонкие, жестяные чеканки. Лиза зажмуривалась и отворачивалась, боясь поранить ими лицо.
Утром Лиза проснулась с тревогой. Она с беспокойством полежала ещё минут десять, боясь помешать взрослым, прислушиваясь к звукам чужого встревоженного голоса в их квартире. Затем всё же вскочила, босая примчалась в прихожую.  Врач “скорой помощи” увозила в больницу бабушку, съёжившуюся от боли в сердце и злобных укоров снохи: “Мама, у меня сегодня важная встреча в десять часов. А после обеда я записана в косметологию. Я же говорила вам, что надо лечиться” – “Что будет теперь с Лизонькой?” – стонала старуха, натягивая без помощи снохи пальто. “Побудет в круглосуточном санатории. Не беда”. 
Лиза вздрогнула и запричитала:
– Баба, а как же Кисёныш?
– Деточка моя, мама будет его кормить, – эту фразу старушка произнесла скорее вопросительно и очень тихо.
– Вы с ума сошли, Екатерина Алексеевна, с вашими подзаборными кошками! – Лизина мать нервно всплеснула руками. –  Блажь какая!  Я буду кормить всяких бродячих тварей!
– Женщина, успокойтесь. Больную нельзя расстраивать, – резонно заметила врач. – А ты, маленькая, обуйся, здесь пол холодный. 
Бабушка, обернувшись и взглянув на босые ножки внучки, забеспокоилась – иди, иди же в кроватку, малышка… Лиза метнулась на кухню, схватила большой кусок хлеба, вложила его в бабушкины ладони.
– Бабулечка, дай Кисёнышу хлеба, он всю ночь плачет, – по Лизиным щекам тоже текли слёзы, длинные волосы запутались за ночь, пижама жалко пестрела нарисованными котятками.
Так Кисёныш получил свой очередной завтрак. Лиза, закрытая матерью на ключ, беспокойно приставляла ухо к замочной скважине, вслушиваясь в возможные надрывные вопли Кисёныша. Котёнок молчал. Обессилел? Обиделся? Прогнали? Ушёл? Или… умер? Детская душа терялась в болезненных догадках.
В полдень пришла мать, быстро собрала дочкины вещички, приказала надевать шубу и шапку, подтолкнула к выходу. Спускаясь по лестнице, Лиза во все глаза смотрела на место возле батареи. Кисёныша там не было. Он забился в подвал, чтобы не мешать проходящим мимо людям, и робко выглядывал из-за решётки. Его глаза, наверное, почти склеились от гноя и засохших слёз. Жив! Лиза улыбнулась ему, но жалко и испуганно. Кисёныш дрожал всем телом.
В санатории девочка не могла уснуть и проплакала всю ночь. Её беспокоила ответственность за жизнь слабого существа, собственнная беспомощность, их с Кисёнышом жалкость. На завтрак подали молочную кашу, стакан сока, печенье в красивой обёртке. Лиза положила в рот ложку каши, вспомнила голодного Кисёныша, с трудом проглотила сладкий комочек риса. Спрятала печенье в нагрудный карман платья. К полднику кармашек пополнился оранжевым шариком мандарина, клубничной жвачкой, крохотным шоколадным батончиком. Полдниковый йогурт воспитательница унести не дала, скормив его жижицу с фруктами пятилетней пациентке с ложечки. Лиза ела, давясь слезами. Пожаловаться на мать воспитательнице она не посмела. А Кисёныш умирал.   
Утренние конфеты уже едва уместились в кармане, нашитом на Лизино платьице. Тут Лизу пригласили в зал для посетителей – пришла мама. Впервые девочка бежала к матери с радостью.
– Мамочка, мам, – громко защебетала она, вытаскивая из карманчика припасённые сладости, – это всё тебе, мамулечка, только забери меня отсюда, я хочу домой! Мне здесь так плохо.
– До чего же дети изобретательны! – возмутилась вслух мать Лизы, глядя на помятый мандарин в её ручонках. – Я заплатила за её питание деньги, а она не ест, чтобы ускользнуть домой. Никаких “домой”! Мне пора.
Она поправила свою короткую стрижку, прошлась пуховкой по носу и щекам, подкрасила и без того яркие губы. “Лиза вся в отца, – со злостью подумала молодая женщина. – Тот тоже слаб и жалок. Поэтому и живёт отдельно, а мне поднимай это горе луковое на ноги. Спасибо, хоть мать его помогает – да вот и с ней теперь майся”.
–   Мама, а как там бабулечка? – Лиза бежала за матерью по коридорам санатория.
–  Не знаю, у меня ещё не было времени к ней сходить.
– Возьми меня с собой. Пожалуйста!
– Это на другом конце города. Потом везти тебя сюда обратно? Это нереально, Лиза. Ну, я пошла, теперь навещу тебя не скоро. Ты знаешь, я очень занята.
Не успела спина молодой женщины в норковой шубке скрыться за дверью, как Лиза уже опустилась в беспамятство, на плиты кафельного пола вестибюля. Возле неё захлопотала вахтёрша.
Вечером отец Лизы, побывав в больнице у матери, привёз в санаторий заботливо закутанного в байковую ткань котёнка.
Девочка насупилась. Это был не Кисёныш.
Она вздрогнула, словно от болезненного толчка в грудь, как когда-то после слов соседской девочки Наташки: “Лиза, у тебя, наверное, нет мамы. Мамы такими не бывают. Это мачеха”. 

1993 г.


“ЕЩЁ!”

РАДУГА

– Здравствуй, Ещёка. Возьми леденец!
– Ещё!
– Возьми ещё – красный, оранжевый, жёлтый…
– Ещё!
– …зелёный, голубой, сиреневый, фиолетовый.
На Ещёкиной ладошке рассыпалась яркая радуга. Ещёка рассмеялся от удовольствия и попытался засунуть радугу за щёку. Шарик четвёртого цвета спектра упал на землю. Ещёка расплакался, остальные леденчики выскользнули из его рта вслед за зелёным.
– Эх, Ещёка, у тебя всё не как у людей: сначала радуга, а потом дождь.
 Ещёка, трёхлетний яблокощёкий соседский мальчуган, снизу вверх исподлобья смотрит на меня.
– А у людей сначала дождь, а потом радуга?
– Помнишь – вчера был тёплый дождик, а потом коромыслом встала радуга. И я рассказала тебе сказку про цветик-семицветик.
Ещёка заулыбался: сказка вчера ему явно понравилась. А в синих глазах его заискрилась хитринка.
– Ах, Ещёка-яблокощёка! Ты что-то задумал!
– Ведь если был дождь, то после него должна быть радуга!
Ну как не купить такому смышлёному Ещёке ещё леденцов и не рассказать ему новую сказку!
– Слушай, Ещёка. Жил-был… – я задумалась, кто же жил-был на этот раз.
– Ещё! – тут же потребовал Ещёка.
    Пошёл настоящий дождь. Мы спрятались с Ещёкой под грибком, в песочнице. Дождь полил сильнее, ведь мальчишка, уже и забывший про сказку, неустанно ещёкал – лей, лей, не жалей… Я усадила толстого Ещёку к себе на колени. Он угомонился. На небосводе через время заискрилась радуга. Ещёка распахнул синие глазёнки, захлопал в ладоши.
– Радуга! Вкусная, вкусная радуга!
Что ж – у каждого свои образы. Ещёкины щёки как наливные яблочки. Весь он светится от счастья. Ещё, ещё счастья для Ещёки, щедрая радуга-дуга!

2001 г.

                ЕЩЁКИН ГНОМ

Открывается дверь, и в проём просовывается вихрастая голова Ещёки с горящими глазами. Мальчишке шесть лет, и энергия его неукротима.
– Тёть Ань, тёть Ань! Я видел гнома!
Я делаю самое серьёзное лицо на свете.
– Где, Ещёка?
    – В песочнице. Он маленький, румяный и весь в доспехах! И ещё, ещё… – мальчишка теряется в поиске подробностей.
     – Бородатый?
– Да, да, у него длиннющая борода. Вот такая! – Ещёка разводит в стороны свои розовые ручки. – А кольчуга блестит, ой блестит на солнце – наверное, золотая!
– Ах, Ещёка, да ты счастливец! Гномы показываются далеко не каждому.   
Мальчишка внимательно смотрит на меня, его синий взгляд тёплый, благодарный.
– Тёть Ань, Вы мне верите?
Мне двадцать один год, но я верю. Я утвердительно киваю головой и увожу Ещёку на кухню. Ведь даже гном не отвлёк бы шестилетнего карапуза от поедания белкового торта в виде корзинки роз, стоящего в моём холодильнике и основательно уставшего ждать своих почитателей! Ещёка идёт за мной, я жестом волшебницы вынимаю из холодильника торт и ставлю его на белую поверхность стола.
Но не тут-то было. Ещёке не до торта. Выясняется, что я первая, кто поверил в сказку про гнома. Мама, папа и даже бабушка (“Представляете – даже бабуля!”) уличили мальчишку в фантазиях! Непоседе не терпится показать мне обнаруженное им сверхъестественное существо!
– Пойдёмте, тёть Ань, посмотрим на гнома! – Ещёка тянет меня за руку, и я не могу устоять перед чарами маленького человечка. Мы бежим сломя голову, мальчишка бережно и цепко держит меня за руку, как главную драгоценность. Я польщена.
В песочнице, где был гном, пусто. Лежит только песок, а на нём – лопатки, грабельки, разобранная разноцветная пирамидка. Утром был дождь, и влажная песочница буквально изрыта следами от детских ножек. Какие из них – следы гнома?
На длинной Ещёкиной ресничке – длинная слезинка.
– Он ушёл, – робкая слёзка оказывается первой вестницей водопада, который тут же бурно и шумно изливается из голубых Ещёкиных глазёнок-озёр.
– Разве мальчики плачут? – напоминаю я жалкому ревунишке (а сердце умиляется богатой гаммой его переживаний), и вдруг мой взгляд упирается в какую-то металлическую вещицу. Я поднимаю её и отряхиваю от песка.
Пластинка от кольчужки гнома! Закрыв глаза, я вижу себя Белоснежкой из прелестной сказки: семеро гномов расчёсывают мне волосы золотым гребнем, и среди них… хитрющий Ещёка!
– Тёть Ань, это штучка от Пашкиного ранца, мы вчера здесь с ним дрались! До крови!.. – детское сердечко прощается с легендой о гноме и плавно, по нежной-нежной реке из слёз перетекает к героическому экшену о побитом второкласснике Пашке. А может быть, гномы показываются только героям, и волшебное подземное  существо не пожелало предстать перед моим, не героическим взором?..
Я беру Ещёкину ладошку в свои руки, сажусь перед ним на корточки и ласково спрашиваю:
– А что тебе успел сказать гном, малыш?
– Ничего. Да я же и не знаю гномьего языка, – Ещёка вздыхает, засовывает в карман Пашкину пластинку от ремешка на ранце и снова вздыхает. Но слёз уже не видно: их успело высушить жаркое Ещёкино сердечко.
– Ещёка, а дома у меня торт. Ты как? Я бы съела кусочек.
    – И я.
Мы пьём чай из красивых синих чашек, и после каждого звонкого Ещёкиного “Ещё!” торт уменьшается в размерах, тает, и вместе с ним тает в ванильном воздухе история о румяном гноме в золотой пластинчатой кольчужке. Синеглазый добрый Ещёка творит и притягивает к себе волшебные существа. 

2004 г.



ЕЩЁКА И ПЕЧЕНЬЕ-ЧЕЛОВЕЧЕК

Ещёке семь лет, и он теперь первоклассник. После школы он частенько забегает ко мне. Как раз в то время, когда мальчик возвращается из школы, я обычно прихожу домой на обед. А если Ещёка меня не застаёт, то стучится в дверь часов в шесть вечера. Всё что ему нужно – поделиться радостью познания мира. 
Чаще всего на его лице – удивление и восторг!
– Ой, тёть Ань, оказывается у акулы зубы в несколько рядов. Во! – Ещёка захлёбывается своей репликой, открывает какую-то книжку и тычет пальчиком в картинку, на которой изображена акула.
Её пасть широко открыта, и нам кажется, что хищница смеётся. Такая добродушная акула. Улыбается зубиков в сто двадцать восемь или ещё раза в два больше.
– Правда, тёть Ань, эта акула на картинке похожа на человека? У неё разумное лицо!
    Мы с Ещёкой смеёмся. И акула вместе с нами.
Иной раз мальчик задумчив и мечтателен. Чаще так бывает вечером.
– Тётя Аня, а мы сегодня в школе делали гербарий, – Ещёка входит не торопясь, снимает ранец с плеч (он даже вечером не расстаётся со своим школьным ранцем!) и бережно вынимает из него альбомный лист в файле.
Я беру в руки это произведение искусства. На бумагу немного неумело, но с восхитительным чувством симметрии и цвета пришиты листья различных деревьев. Кирпичного цвета дубовый листок невероятно хорош рядом с пегим яблоневым, на зелёном фоне которого – жёлтые пятнышки увядания. Два узких бордовых листика рябины нежно обнимают круглый, как монетка, золотой листок незнакомого мне дерева. И где Ещёка нашёл такое чудо природы? Ведь заметил! Я смотрю на мальчика с уважением. И продолжаю любоваться гербарием. Берёзовый листочек похож на перевёрнутое сердечко и очень трогателен. Прямо под ним – крошечный кленовый листок. Совсем маленький! Он сочного зелёного цвета, хотя на дворе конец сентября, и его взрослые кленовые собратья почти сплошь покраснели. Пальцы листочка-малыша доверчиво растопырены.
– Он такой маленький, – ловит мой взгляд Ещёка и вздыхает. – Уже никогда не станет большим.
Мы по очереди нежно гладим листочек через целлофан файла. Я кладу гербарий на табурет.
– Тёть Ань, тёть Ань, а что это у Вас будет? – спохватывается Ещёка, заметив на моём кухонном столе раскатанное тесто и металлические формочки для вырезки печенья.
– Печенье. Видишь, я могу сделать его в виде кота, – я ставлю металлическую формочку с остроухими кошачьими контурами на распластанное тесто, нажимаю, и через секунду в моей руке лежит будущее печенье-кот. – Или в виде слона, – с помощью другой формочки получается задравший кверху хобот слон. – А вот печенье-сова, – нахохленная плоская птица лежит на моей ладони.
– Ещё! – восторженно требует мальчик.
Я вырезаю и кладу на стол новую зверушку:
– Печенье-зайчик!
– А печенье-человек? – вдруг спрашивает Ещёка.
– Ну что ж. Будет тебе и человек! – лёгкими ударами ножа я орудую над тестом, что-то скрепляю, придавливаю и, наконец, показываю мальчику печенье-человека. Это мужская фигурка в широком плаще. Плащ залихватски перекинут через плечо.
– Он мушкетёр? – восхищённо спрашивает Ещёка.
– Нет, я думаю, он волшебник.
Я рисую ножом на плече человечка крупную пряжку.
– Теперь плащ не упадёт, – смеюсь я. – Тебе не будет жалко сажать человечка в духовку?
– Так ведь он неживой, – Ещёка всё же с опаской смотрит на вызванную им к жизни фигурку.
Я делаю разные-разные печенья, сажаю их на противень вместе с волшебником и выпекаю. Румяные, с пылу с жару, складываю печенья в плетёную вазочку. Человечек лежит сверху.
– Ух ты, какой он! – Ещёка дует на него. – Его и есть-то жалко!
    – А если жалко, то подари его кому-нибудь, а нам с тобой останутся эти зверушки.
    – А кому? – задумывается мальчишка.
    – Своему лучшему другу! Например, Дениске.
– О, здорово! – радуется Ещёка.
Когда печенье остывает, мальчик берёт человечка в руки, ставит его на ножки, осторожно ведёт по столу и тоненьким голосом говорит за него:
    – Подари меня Дениске. Вы с ним дружите уже несколько лет!
– Можно! Дениска – настоящий друг! – отвечает Ещёка своим голосом. – Но как же Лёшка? Мы ведь сидим с ним за одной партой!
– А помнишь, Лёшка толкнул тебя локтем, и ты пролил воду для акварельных красок на белое платье Ирины Григорьевны? Ужас! – человечек останавливается и укоризненно смотрит на Ещёку.
– Ну, с кем не бывает, – Ещёка оправдывает не себя, а друга. – Лёшка просто неуклюжий.
– А Ирина Григорьевна отругала именно тебя. Она ведь не видела, что тебя толкнул Лёшка.
– А давай подарим тебя Наташке, – Ещёкин голос стал заметно тише.
– Девчонке? – удивляется человечек. – Ну, давай подарим. Но она ведь расскажет об этом Гошке, и он тебя побьёт.
– Не побьёт! Когда Гошкина собака прошлым летом упала в фонтан возле Дворца культуры и не могла выбраться, ведь я вытащил её и спас ей жизнь! – гордо напоминает Ещёка.   
Я знаю эту историю. Гошкина дворняга делала уже не первый круг вдоль стенок глубокого бассейна, тщетно пытаясь выбраться, когда подоспел Ещёка. Как был в шортах и майке, мальчишка полез в холодную воду и вытащил дрожащую собаку. На руках он отнёс её домой к Гошке. А тот в это время преспокойно играл в футбол весьма далеко от Дворца культуры. Дома были родители, и с тех пор они запретили сыну держать животных. Наивный Ещёка и не понял, что его героизм не вызвал восторга у Гошки.
Спасённая собака живёт теперь у Гошкиной бабушки, в другом конце города. Впрочем, для бывшего хозяина дворняги это не так и важно, как и то, что пёс вообще остался жив. Для Гошки обидны любые запреты. 
В борьбе за расположение Наташки, рыжеволосой и синеглазой девочки-первоклассницы из соседнего подъезда, третьеклассник Гошка Ещёке тем более спуску не даст. 
– Человечек, а может, я подарю тебя своему брату Антону? – решает Ещёка, но тут же передумывает.
– Ха! А ты забыл, как Антон запер тебя в тёмной кладовке и выл в замочную скважину, как волк-оборотень? – напоминает волшебник.
– Да, да, это было так страшно! Но Антошка всегда делится со мной конфетами и печеньями!
– Я не простое печенье. Я волшебник!   
– Тогда ты достанешься Галке, – Ещёка не любит, когда с ним спорят. – Она очень добрая. Или Игорю. У него дома потрясающий компьютер! Будет повод зайти.
Мальчик ужасается своей корыстной мысли и тоненьким голосочком волшебника отвечает:
– Но вы же совсем не дружите с Игорем. Это нечестно! Я могу наказать тебя, если ты будешь искать выгоду.
 – Прости, прости меня, о волшебник! – жарко шепчет Ещёка. Он ушёл в игру и уже не замечает, что я нахожусь рядом. – Давай ты будешь подарком для Витальки! Когда я болел, он каждый день звонил и спрашивал маму о моём здоровье! Я был очень благодарен Виталику! Знаешь, когда лежишь весь день в постели, а горло укутано тёплым маминым шарфом…
     – Не знаю. У меня никогда не болит горло! – смущённо отвечает волшебник.
– О, а почему бы не подарить тебя Вике? Она же моя двоюродная сестрёнка. И живёт неподалёку. Я давно уже хотел с ней повидаться. Один раз попросил её никому не говорить, что я потерял связанные бабулей варежки, и Вика не выдала меня. Она молодчина! Впрочем, и Андрей, мой друг из параллельного класса, такой же. У нас с ним есть одна серьё-о-озная тайна…
Я слушаю этот диалог между Ещёкой и печеньем. Затаившиеся обиды, невысказанные радости, скребущие сердечко сомнения… Человечек и правда волшебник, если так сумел обнажить человеческое сердце. И доказать, что у славного Ещёки много друзей. И показать, как многогранен мир: то, чего нет в одном человеке, но требует твоя душа, обязательно найдётся в другом.
Мальчик возится с “говорящим” печеньем, а я между тем замешиваю новое тесто. Придётся выпечь столько человечков, сколько друзей у Ещёки. Пока я насчитала их восемь. Все они живут по соседству и, может быть, играют сейчас в нашем дворе.
Я сделаю одно лишнее печенье. А вдруг Ещёка подарит его мне?.. Или волшебник накажет меня, если я буду искать выгоду?
2004 г.

ИСПОЛНИТЕЛЬ ЖЕЛАНИЯ

Наши с Ещёкой дни рождения по счастливой случайности совпадают. Сегодня мне исполняется двадцать пять лет. Пожалуй, это первый хоть чуточку серьёзный юбилей в жизни человека. А Ещёке, моему маленькому другу из соседнего подъезда, десять. Цифра тоже весьма знаменательная.
У меня собрались гости. За столом два пустующих места. Один прибор – для Ещёки. Он придёт попозже, когда проводит бабушку, приехавшую поздравить своё сокровище. Детский праздник для Ещёки родители соберут в воскресенье. А второй прибор – для Григория, с которым мы вчера неожиданно не поняли друг друга. И меня очень расстраивает отсутствие Гриши на моём юбилее.
“Он гордый, – думаю я. – Не придёт”. В углу одиноко стоит гитара, которую Гриша специально принёс заранее, чтобы спеть на моём дне рождения. Я представила чёрные длинные Гришины кудри, его волевой рот, глаза с насмешинкой. Нет, без моего особого приглашения не придёт. Но и я гордая.
Я улыбаюсь гостям. Вчера Ещёка был свидетелем непонимания между нами. Мальчик заскочил ненадолго, как раз когда Гриша пытался судорожно попасть в рукава куртки, а я смотрела в его лицо и, как автомат, повторяла: “Ну и уходи, ну и уходи…”. Ещёка хотел перевести мой взгляд на себя, но пока Гриша не ушёл, ему это не удалось.
     – Что случилось? – грустно спросил мой друг Ещёка.
Когда Гриша скрылся за дверью, я сразу поняла, что ссора возникла из ничего. И виновата в этой размолвке я. Оказывается, Гришина мама ему не мать, а мачеха. Узнав об этом только сегодня (а знакомы мы без малого три года), я почему-то обиделась: “Ты всё скрываешь от меня… Ты не доверяешь мне?.. Я тебе не близкий человек…”. Гриша попытался оправдаться, но потом занервничал и решил уйти. Тут-то и подошёл Ещёка.
Выслушав меня, мальчик ещё сильнее расстроился. Я обречённо сидела в кресле, обняв колени. Он примостился рядом на полу и, глядя снизу вверх, глухо сказал:
– Тёть Ань, он ни в чём не виноват.
– Знаю, – я виновато улыбнулась, – знаю.
– А зачем же вы ссорились?
– Не знаю, – у меня сорвался голос, – не знаю.
– Эх, вы, а ещё взрослые! Как малые дети.
Ещёка был прав.
…Мои гости, весёлые и бесшабашные, грустить не давали. Основательно оттянув мне двадцать пять раз уши, они плотно поели, потанцевали, а потом устроили всевозможные игры. Когда в дверях появился Ещёка, мы играли в фанты.
Я очень обрадовалась Ещёке. И не меньше меня обрадовались мальчику мои гости, увидев в нём нового ведущего игры, который сможет придумать смешные детские желания.
– Что сделать этому фанту? – моя подруга Ася уже держала за спиной Ещёки чей-то перстенёк.
– Назвать пять американских писателей! – сказал Ещёка.
– Ого! – удивилась Ася и взяла в руки чей-то носовой платочек. – А этому?
– Объяснить значение слова “ихтиолог”.
– Ну ты, мальчик, даёшь! – Ася от удивления даже присела. – Что сделать этому фанту? – девушка держала на ладони брелок с ключами от машины.
–  Ответить на вопрос: “Можно ли с компьютера записывать мелодии на мобильник?”
– Да-а-а, – только и протянула Ася (это был её фант). – С тобой не соскучишься, вундеркиндик! А этому фанту что сделать?
Как Ещёка почувствовал, что это мой фант (обычная металлическая скрепка), не знаю, но он сказал:
– Позвонить Григорию и пригласить его на день рождения.
Никто не мог нарушить правил игры. Ирина с горем пополам вспомнила пять американских писателей, Иван с достоинством объяснил, что ихтиолог – это исследователь рыб, Ася наугад брякнула “Да!” и оказалась права, а я под напором многочисленных просьб позвонила Грише и пригласила его на день своего рождения.
Через пятнадцать минут Григорий стоял в дверях с огромной корзиной крупных роз. Не знаю, кто был счастливее – я, Гриша или Ещёка.

2004 г.


СНЕГОВИК И СНЕГОВИЧАТА

Неужели это тот же крохотный соседский яблокощёкий карапуз, которому я рассказывала когда-то сказки?
Двенадцатилетний Ещёка уже не верит в сказки.
Или?..
Пожалуй, нет. Он хочет в совершенстве владеть английским и знать компьютер, как свои пять пальцев. С удовольствием учится живописи и дизайну. У него так мало времени. Как видно, время сказок прошло. Но не тут-то было!
31 декабря всегда хочется чего-то необычного! Я позвонила Ещёке. (Теперь я называю его так только про себя. А вслух уважительно: “Борис”. Так зовут моего Ещёку). 
– Борис, слушай, а давай слепим снеговика!
– Ура!!! – сказал Ещёка, и через несколько минут мы встретились на улице.
Снега много. И он очень послушный, липкий, потому что на улице плюсовая температура. Один-два градуса тепла. В начале нулевых почему-то зимы стали мягкими.
Через полчаса к нам присоединился Гриша, мой муж (в сентябре мы с ним поженились). В предпраздничный день Гришу отпустили с работы пораньше, и он с радостью принялся лепить вместе с нами снеговика.
Снеговик получился высокий и очень симпатичный. Ещёка сбегал домой и попросил у мамы морковку. Ещёкина мама, узнав, что это будет нос снеговика, тщательно помыла морковку, прочитав заодно сыну лекцию о личной гигиене человека (“…и снеговика”, – смеясь, добавил Ещёка). Из угольков, как положено, мы сделали снеговику глаза и пуговицы. Гриша принёс из дома гуашь и нарисовал снежному созданию сиреневую жилетку. За отсутствием метлы мы приделали к снеговику швабру, которую я принесла из нашей квартиры. А на голову вместо ведра надели старую Гришину шапку. На большой голове нашего снеговика она смотрелась, как тюбетейка.
– Тёть Ань, дядь Гриш, снеговику будет скучно. Давайте ему слепим снежную жену!
И мы слепили. Второе творение было чуть пониже первого, такое же черноглазое и чернопуговичное, в нарисованном красном пальто. На голове снежной жены красовалась довоенная красная шляпа, которую принесла дворничиха баба Шура, с любопытством следящая за нашей работой. Ещёка помчался за второй морковкой, я – за второй шваброй, к соседке.
Дружные снеговики с швабрами выражали полную семейную солидарность, наши варежки совершенно промокли, а ликующего Ещёку охватил азарт.
– А снеговичат? Ещё! Ещё!
Мы налепили снеговичат. В сине-красном полосатом свитере. В пальтишке в зелёную крапинку. В тигровой шкуре. В тельняшке. А потом ещё слепили оленя с рогами из веток. И медведя, стоящего на задних лапах.
– Вот это радость! – кричал Ещёка. – Как здорово! Целый снежный городок!
Все, кто проходил мимо, улыбались. Останавливались, рассматривали снежные фигуры. Дети хлопали в ладоши и прыгали на одной ножке. Наташка, проходя мимо, поблагодарила Ещёку, от чего он засиял, как новый пятак.   
– С наступающим Новым годом!!! – поздравляли нас люди.
– И вас также! – радостно кричали мы в ответ.
– Привет создателям сказки!
– О, спасибо! С Новым годом вас!
Начало темнеть. Ещёка расстроился, что не успел сфотографировать снежные фигуры.
– Завтра утром, Боря, придём и сфотографируем! – успокоил мальчика Гриша. – О’кей?
– О’кей!
А ночью пошёл дождь. Никто не ожидал его в новогоднюю ночь, а он лил и лил, как заведённый.
Придя на место снежного городка, мы с Гришей увидели там Ещёку и основательно подтаявшие снежные фигуры. Гуашь расплылась, носы-морковки отвалились. Шапка и шляпа, насквозь мокрые, плоские, уже не придавали снеговикам шарма. Маленькие снеговичата присели к земле. Медведь упал навзничь, олень сбросил ветки-рога. И только две швабры, пронизывая тающие тела снеговика и снеговичихи, победно торчали наперекор стихии.
Ещёка был очень расстроен.
     – Ох, и фотографии даже не осталось… На память.
– Борис, – я подошла к нему близко и посмотрела прямо в глаза (мне уже не надо присаживаться перед Ещёкой, чтобы заглянуть в глаза – мальчик ненамного ниже меня ростом, а очень скоро будет и выше), – память осталась. Помнишь, как вчера нам было весело?
Мальчишка кивнул.
– Так давай никогда не забывать этого впечатления, Боря… Наша память сделала фотографию вчерашней радости. И когда тебе захочется, ты сможешь вернуться в памяти ко вчерашнему дню и перелистать воспоминания, как фотоальбом.
Ещёка заулыбался.
– А как насчёт чая с тортом? – подмигнул нам Григорий. – Или уже не хочется? Переели?
– Ещё!!! – дружно закричали мы с Ещёкой.
    Втроём мы отправились пить чай в нашу квартиру.
После чая я протянула Ещёке лист бумаги, кисточку и краски.
– Борис, а давай-ка нарисуем вчерашнюю сказку! Это будет получше фотографии.
И вот Ещёка рисует, а мы с Гришей стоим рядом и вспоминаем:
– Ещё! Там был ещё один снеговичонок, в тельняшке. Добавь ему полосок, ещё! А у оленя рога были побольше. Ещё, ещё!

2004 г.



































СОДЕРЖАНИЕ

СТИХИ

ДЕТСКИЙ КУЛАЧОК БУТОНА
Стихи для дошкольников и младшеклассников

Снеговик
Сколько ножек у ежа?
Что скрывается за дверью?
Модница
Капризница
Шарику
Продвинутый кот
Кошка Сима
Вкусные рифмы
Проказник
Машины
Перстенёк
Благодарность
Ночной визит Деда Мороза
Девочка с собачкой
Одуванчики (Песенка для детей)
Первоклашка

ЛАДОНЬ ЦВЕТКА
Стихи для детей среднего школьного возраста

Грамотей
Чужое мнение
Конкурс красоты
Летний отдых
Сладкоежка
Герой
Герою кинофильма «Матрица» Нео
Женщина: жена – мать – бабушка
Найдёныш
Первая любовь
Солнечные часы и дуб
Я счастлива

БАСНИ

Компьютер и Книга
Иголка, Нитка и Портниха
Исповедь Червячка, живущего в Орехе

СКОРОГОВОРКИ ДЛЯ ГИБКОГО ЯЗЫЧКА

Кряква и краковяк
Ким и Клим
Лебедь на паркете
Растительный рацион жирафов
Влас и Златовласка

ЗАГАДКИ

«Я трёхглазый властелин…»
«Отгадай-ка скорей, детвора!..»
«Расстелили здесь лошадку…»
«Что за странный пароход?..»
«В ней у мамы – всё на свете…»
«Гладкий, скользкий и овальный…»
«Самый маленький на свете…»
«Издаёт он рык звериный…»

Загадки по степени сложности

Сложная («Ранним утром первым делом…»)
Легче («Ранним утром первым делом…»)
Ещё легче («Ранним утром первым делом…»)

Сложная («Эта дама нам не мама…»)
Лёгкая («Эта дама нам не мама…»)


КАЛАМБУРЫ

«Сахарку бы!..»
«Попугай, тираду!..»

ШАРАДЫ НЕ ДЛЯ МАЛЫШЕЙ

1. «Маленькая низкая машина…»
2. «Фамилия художника, вода…»
3. «Союз плюс русская река…»
4. «Первый слог – послушный бык…»
5. «Или в горле, или снежный…»
Отгадки

ЧАСТУШКИ ОЗОРНОГО МАЛЬЧИШКИ

«Страсть к машинам наблюдаю…»
«Слишком рано ты поёшь…»
«Отличился я в футболе…»
«Мы аквариум купили…»

ПРОЗА

СКАЗКИ ДЛЯ ТЕХ, ЧЬЯ ДУША ПОХОЖА НА РОЗУ БЕЗ ШИПОВ.
Для среднего школьного возраста

Якорь-птица
Зеркальные чары
Заколдованный сахар

РАССКАЗЫ ДЛЯ ПОДРОСТКОВ

Цыпа Колька
Доверие
Копеечка
Флаг развевается
Возьми меня на ручки
Ещё!
Радуга
Ещёкин гном
Ещёка и печенье-человечек
Исполнитель желания
Снеговик и снеговичата