Букет
Голова стройняшки, на счастье, не слишком массивная, была плотно обута в мышиного цвета вязаное шапо, округлое, без выступов и впадин (с моей, видимой, стороны). Это получалось довольно аэродинамично. Полагаясь на почти всегда имеющую место симметрию черепа, стороннему наблюдателю не следовало опасаться, что наличествующий назойливый, слабоградиентный ветерок внезапным порывистым усилением привнесёт в систему "цаплеход" вредоносную колебательную составляющую, грозящую ей разбалансировкой и разрушительным резонансом.
Оставив всю эту квазинаучную ***ту задротам от сопромата, повторюсь: девушка шла. Шла, как умела. Ноябрьское скудное солнышко тоже светило, как умело: без существенной теплоотдачи, искоса и низко голову наклоня. Оттого тень девушки шествовала почти что вровень с нею по бледноватой штукатурке длинной и глухой стены Деснянского РОВД, вкорне меняя картину восприятия, казалось бы рядового городского явления - неуклюже шагающей жердяйки с букетом: тёмный плывущий след этой самопередвижной композиции очертанием и повадкой напоминал уже иного лесного уродца. Это был крадущийся богомол, высоко взметнувший лапки-багры с явственно просматривающимися пильчатыми режущими кромками.
Узники МВД, конечно же томились и изнывали в этот самый момент по ту сторону кирпичной кладки. Кто-то трудно похмельно просыпался в углу обезьянника, болезненно отрывая ухо и боковые волосы головы от затёкшей во сне и уже подсохшей желтоватой блевотины, образовавшей сцепку с монолитом пола. Кто-то пытался визжать сквозь скоч, пока румяный сосредоточеный сержант отсоединял пассатижами ноготь от большого пальца левой руки пытуемого, также прискочеваной к подлокотнику. Лысоватый сухопаръй опер, уставший ждать, пока "клиент" размякнет и возьмет на себя всё, откинулся на вытертой коричневой дерматиннвой кушетке и задумчиво курил. Кто-то, чье дырявое тело еще хорошо помнило расписание доз, дрожал и бился на бетонной скамье. В соседней камере четверо спали, сбившись в одно в малоестесственных позах. Пятый дрочил в метре, предоставленный себе и полусумраку клети с ослепшей зарешеченной лампой под потолком. Максималист с кровоподтёком на скуле. От любых обстоятельств склонен поиметь все мыслимые удовольствия.
Вряд ли кто-нибудь там был способен отсвечивать приятной улыбкой. Даже из спящих. Даже из персонала. Все были несчастны и ущербны - каждый на свой лад.
Каждый элемент, живой или предметный, этого пространства дополнял тут какую-то абсолютно готическую гармонию антирадости. И окончательный ее пазл - крадущийся богомол - скользил теперь снаружи, символизируя общую тенденцию к отсутствию доброкачественных перспектив для увязших в РОВД и в большом внешнем прилегающем мире.
Ощутив у кадыка лёгкое, пощипывающее омерзение, я волевым усилием переконцентрировал внимание с богомола на цаплю.
Цапля улыбалась.
Себе.
Солнцу.
Двойнику-богомолу на стене.
Цветам ... о, да, - цветам!
И по улыбке вовсе не трудно было догадаться, что цветы эти - именн ей. Даже на это нескладное и мало приспособленное для утехи и работы имеет виды кой-нибудь задохлик. Но даже не это было самым отвратительным.
Улыбка ее, открытая, лучистая и мечтательная, в силу всего этого была совершенно нездешней, я бы сказал, неподобающей этому месту. Она цинично покушалась на целостность и величие царящей тут гармонии деструкции и гнёта. А это и есть прямое нарушение порядка, как по мне.
Я шагнул наперерез беззаботному существу, козырнул и попросил предъявить документы.
Свидетельство о публикации №111120400893
Елена Наильевна 04.12.2011 14:54 Заявить о нарушении