Тебе, смотри!

Тебе, смотри, венок плету
Своими грубыми руками.
Я камень.
Я ведун.
Я чернокнижник.
Возьми этот булыжник
И вдохни в него,
Запрятав волосы, разбредшиеся по лицу,
Слепую и простую жизнь.
Смотри! Я здесь один
Ответчик, и бью челом я рабски истецу.

Я для кого-то просто запевала,
Быть может для тебя я толще чуть;
Но если вдруг эпоха скажет: "пой",
И если вдруг эпоха крикнет: "браво!" -
Я замолчу.
Хотя бы потому, что нет сейчас эпохи
Никакой;
Сейчас тот самый миг,
Когда на вдохе
Ты зажимаешь рот рукой;
И все, открывши собственные рты
Стоят и смотрят.
Вот им-то петь и не хочу. Есть ты
И я тебе пою, хоть ты не любишь это
И просишь замолчать наверно раза пО три.

Тебе, смотри, я струны рву
Своими нежными руками.
Я знаю, что живу -
Я прочитал это в твоих глазах,
Когда они слегка дрожали,
Сощурившись на солнце поутру.
И я под взглядом их готов молиться, как монах
Упавший ниц пред образами.
Но я смотрю!
Все те же ртами раскривились вкруг -
И немы, и глухи.
И знаю - дать им плуг -
Не вспомнят даже,
Что все они поглавно от сохи.

Теперь, смотри, я окна разобью
Тем камнем, что я был.
Я знаю точно - я люблю.
И я надеюсь, что любим.
И если так  - давай смотреть
И слушать этот гулкий ветер;
Давай, прошу, я буду петь;
И прикроватный мир наш станет светел,
И будем мы гордиться этим.
А за распоротым окном,
Согласно распорядку,
Который раз царя до трона понесут.

Давай любить наш мир, глядеть в окно,
Пока вот этот Рим времен упадка
Какие-нибудь гуси не спасут.