Стих от Лисы

   Ворожил велий волхит: "О Лес! О Лес! О Лес!" И село солнце, образовав село, ибо волхит был тихолов, а тихолов – лихолов, а Лихо – Ахилл, который отстает от черепахи, ибо уАхилла архилесова пята, и потому Ахилл обречён пятиться; куда бы он не бросился, возвращается он туда, откуда пришёл, в чертог чрева, а черепаха – падчерица Вездесущего, ибо череп значит "Перечь", и черепаха, старая перечница, перечит свету, пока череп обгоняет быстрейшего: добежишь на тот свет, а череп перечит: "Я уже здесь", и рекорд побит рекой времён; Черепаха значит "Череп Аха"; ах – ахеец, Ах – Ахилл; он по дороге на тот свет отстаёт от собственного черепа, но сие под вопросом, отсюда Иль; так Неотвратимое смягчено вопросом, чьё знаменье – мягкий знак; ах, ах – самосмех ха-ха; смерть – смех сменовеховский; Хахаил хаял ил сущего, и оказалось, что ил – хворь сущего (the world is ill), но хворь – это хорь, ночной куродав, а над преходящим царит Лисаил, и отсюда двулисие бытия; Ахиллес – Архилес, и он же Архилис. Архилисова пята зрячая: питая Архилиса, на тот свет ведет пята, и распят Он, а тогда имя ему Лисус, и он супротив Лисаила, но где Архилес, там Архилис, и посредник между ними – быстроногий Ахиллес, гонец с того света на этот свет и обратно, ибо умер Лисус, а воскрес Исус.

   Неужели же тогда тварь – архилихо? Но Архи – первичный вихрь, носившийся над водами, а вихрь – вяхирь, вернувшийся на архичёлн с листком оливковым, а листок – лис  ток, а олива – лисолива, вернее, лисолиса, сиречь соль; лихо солоно, но архилихо – вихрелихо, а вихорь – Хорив, где пророк спрашивает: "Лис ли я?" А вихорь Хоривский возносит пророка на небеса, и оказывается, имя пророка Аллилуйя, а на Вихрьгоре растёт неопалимая купина, и цвет её - вихрецвет, архицвет, но это не горицвет – а гори, цвет! Хари огненнорыжий, ему сродни Лисав, сын Лисаака; царство Лисава – Лисеир, но Лисеиру противостоит Лисолом; он строитель, засвидетельствовавший: архилихо – изгнанный  из храма огненный вихрелис, ибо за Лисолома Лисаваоф.

   "В начале было ли Слово?" – вопрошает Лисатана; он Лис Атона, его нота – жар  вместо света, а жар – это  раж; потому лисокосмос – Хари, он рыж; Атон – солнце, а солнце – цена  соло, а соло – лжеслово, ибо выпала вечность и сдвинулся Эль, а что такое Элогим без вечности? Соло – рознь, а рознь – не роза, ибо роза – аз  ор, квант времени; оры – рококо рока, и нероза – Нероново небытие, Лисолес, где охотится Лис Атона, но супротив него Лис Лова, коего сам же Лисатана ненароком накликал; Лис Лова ловит разрозненное и приобщает его к бытию; такова стезя Сына, синтез, а Лисатана вопрошает: "В этом ли стезя?" Однако листезя оборачивается против него, ибо се лист язя, чешуя, то есть язно, а язно – Язон, а Язон – тоже Ной, и не для него ли стезя? Его стезя воистину рыбья. Стало быть, Ной - язь листины; Ной – Лис Тины, Па - Па - Лес - Тины, а язно века есть звено, но куда ведет стезя Сына? Она – анализ; неужто она – лис?

    А если лис она, то она Лисса, не пара Ною, сама Паранойя, напавшая на Грека Лиса, так что он перебил своих лисёнышей, посмертно образовавших полис, а в полисе норовил верховодить Лисократ, и его затравили; тогда над полисом взял верх Улисс, гений улик, а улика – улитка, голубка – благая весть; посему Улисс – пророк социума; его лакомство – сациви  цивилизации, отсюда сацивилизм, когда куры вверены Улиссу, что называется курорт, сиречь полон рот кур, а курам при этом полагается фимиам курить, чтобы не отбивались от рук; такова курья лисократия; пока Улисс сулит хлеб и зрелища, он Сулла; когда его вешают за ноги, он Муссолини, а Лисаул бросается на меч, как подобает бывшему царю, и Лисавл слепнет, гоняясь за Богом, и прозревает лишь Павелев, так что супротив лисократии Лев, но какова его держава: Память или Падаль?

   Просыпаешься у неё в объятьях и спрашиваешь: "Вы лиса?" Она отвечает: "Виллиса", что значит, "свились", нет, "свилялись", а моя виллиса вещает по радио из-за бурежа, как будто она виллис, и я спросил ее: "Вы ли Сирена?", и в ответ послышалось: "Лис-Ирена..." и, внимая моей сиринге, она канула, согласно своему прозванию, в Киноканны, увековечивая лисеологический канкан, ибо существо Виллисы – пляс, а пляс –  это  плис, то есть плоть лис, то та, то другая; посему говорят: "Please!" и получается bliss (блаженство), но почему где bliss, там Иблис? Суть в том, что Иблис Богу и человеку близок, не будучи ни тем, ни другим, то есть будучи ничем, которое якобы станет всем, но Иблис ли станет всем? Он листанец, ибо близок Логос, да не укусишь, и остается листать лествицу подобий, а у неё не листья, а листупени, для листающего лесть вместо взлета, и листанец – всего  лишь танец лис, а не пляска блеска; плис – это  значит "пли", а "пли" – это  липа: расстреливают лишь мнимое, а Иблис – блудолис.

   Сара бесплодна, пока она Раса, и от лислужанки родится Лис Мой Милый, зато Лисара родит Лисаака,  а Лисаак родит Лисава, чей младший брат благословенный наречен Лис Рая, сиречь лисий ли рай? В ответ рекут: "Лис и Он", однако Сион – се  ось, а ось – восклицательный, не вопросительный знак: ось есть высь, её не высечь! Ось не установишь на авось, ибо ось осиянна.

   Лис Атона и Лис Блуда слились, и вышла Лилис, она же Лилит; Лилиса блюла себя и пренебрегла яблоком, которое присвоил себе Пралис, не ведающий, рая ли взыскует он или ада, отсюда пошла Илиада, сиречь ад всемирной истории, а без яблока Лилит ли Смерть? Тлит Лилит, морит Лилит, и посему Лилит зовется Лисомарь. Иногда она Фамарь, фонарь Божий вместо светоча, и с фонарем блуждает Диоген, сиречь Божий ген в поисках истинного лона для Мессии, но выясняется, что его фонарь – лишь  фон Откровения, а рама беспредельного романа – Лисомарь; не она ли Сома, от которой нельзя не сомлеть? Сома невесома, ибо Сома – сумма сумерек, и Сома – хромосома, ибо наследственность – ущербный, хромой хмель; однако Сома – ещё и Хаома, ведовское ноу хау; Хаома – my home; стало быть, мой дом – хаос; когда Сома – Амос, Сома – мост между тайным и явным; где Сома, там Рита, и всё all right, ибо Рита – амрита, сиречь бессмертие, но амрита –  Марита-Марина, и снова берет своё Лисомарь; это рама, а в раме пустота, которую по-своему заполняет Аврам, а как быть мне? Но и в Лисомари нечто солирует: се Лисолира моя! В Лисораме со мною сперва Лисолипа была, потом посетила меня Лисорита, на смену которой грядет Лисолапочка, где Лисомарь, там Лисолира, а где Лисолира, там Лисофея, а фея – не что иное, как явь.

   Супротив убийственной Лиссы Василиса Премудрая; она истинная лисофея, а не лисофея ли София? Лисофия без космического ила – Эн-Соф, чей арийский вестник – Совий; его вечное имя Саваоф; Василиса – сова  вечности, слепая лишь во времени, но лишь во времени прозорлива Лиса, чьё настоящее имя Лисоло. Соло – соль  небытия, ли – лик  Януса, а Янус – сунья, сиречь вечная пустота; Сунья говорит: "В раму сунь "я", а тогда возникает Лисомарь, и приходится кликать: "Лисунь! Лисунь! Лисунь!" И тогда выясняется: ты Архилис, испытывающий пустоту своим двулисием, но Архи – вихрь Хорива, стало быть, сверх двулисия еси Архиты (в просторечии Архетип), а Эн-Соф – се  зов, а зов и я – София, а Софея – соявь, которая супротив Лисомари; София - Архиявь, и София – Архитень, а где Архитень, там Архитектор, он же Summus Artifex, художник, зело хитрый, а когда рекут: "Хитри!", подразумевают: "Архитри!" Но трилисие немыслимо; для лисы лик велик; у Лисуса череп, у Иисуса Лик, так что череп – клевета на Богочеловека, обогнавшего смерть; посему Лиса – сила, а Христос – хитрость.

28.03.1989.