Поэма. Повесть о жизни моей. Часть 4 прод. ст. 2

 ПОЭМА "Повесть о жизни моей" Часть 4 (прод. ст.2)
 
Прочитано 485 раз
 
Страница: <<1 "2" 3 >>
 

Ну, конечно, остановку
сам себе я выписал
и, похоже, на путёвку
в пару дней я выстрадал!

Появился я в деревне -
(Нижнекаменке своей).
Она стояла, как и прежде,
и без личности моей!

Мой приезд всех ошарашил
от нежданности такой,
но приятно уберрашил -
был здоров и был живой!

День всего я здеся пробыл.
Утром следущего дня
отец меня на лодке отбыл-
прощанья час был для меня!

Отца здоровым я не увижу
- это чувствовал, наверно, он.
«Прощай сыночек – дай приближу
- мой путь, наверно, завершен»!

Держал, обняв не отпуская,
как будто знал всё наперёд!
И, от меня слезу скрывая,
лодке дал он задний ход!



То было первого октября
тыща шестьдесят шестого,
григорианского календаря
от рождества Христова!

Что мне дальше - то писать
после этого прощанья!?
Лучше будет промолчать-
не разливать страданья!

Сто километров с лишком
до столичности сибирской
прокатился, как верхом,
на машине богатырской!

«Маз» попался мне под руку,
что кирпич в Ордынск привёз.
Впредь мне будет же наука -
на чём и как возить навоз!

Сел на поезд я какой-то
(было, помню, уж темно)
покатил я, как слепой тот,
куда - мне было всё равно!

Потом узнал у проводницы,
что захлопнула купе –
ей трепал я небылицы
здесь, в кромешной темноте!

Ехал я, представьте, верно
(был солдат навеселе)
не скажу, что было скверно
- жизнь прекрасна на земле!

Все дорожно-проездные
в ресторан отнёс я сам
(надавали тут родные) -
не выбрасывать же псам!

Суток двое вроде ехал!
Ехал дальше бы ещё!
Но «Билет» сказал - «Приехал!
Ты для меня теперь - никто!»



Делать нечего – слезаем,
Адрес здешний достаём,
По нему определяем,
где мы в будущем живём.

На троллейбус первый сели,
До ворот доехали.
Понял: "Так! Уже у цели!
То бишь - мы приехали!"

Поначалу я попал
к дежурному по части.
Тот мне круто приказал:
«В эскадру и, к начальству!»

Ну как же мне забыть его,
старшину Джамгарова!
Ведь с подачи я его
дослужил до старого!

Я - ефрейтор во второй,
лётной эскадрильи
и погон я голубой
надел с жёлтой линией!

Суть работы моей в том
- проверять приборы,
а радиолокация на то,
что существуют «шторы»!

Я сначала обживался,
как и все другие.
На рожон не нарывался
- ребята все простые.

Были старые средь нас,
были даже деды!
Одни ждали дем-приказ,
а други – обеды!

Дедам важно было что?
Натаскать младого!
Чтоб работал за него,
как за запасного!

Молодые - мы тогда
уже год служили
и, бывало, иногда
на дедов бузили!



Двадцать первый «Миг» тогда
была люкс машина
для неприятеля – беда,
огня обрушится – лавина!

Эскадрилий три в полку
этих мигов было.
Я про что сейчас толку?
Против льда – этилом!

Против льда, когда летят
опыляют крылья,
а мы у них, когда стоят,
спирт отливали без усилья!

Часовой, (когда не спит)
в карауле у той птицы
помаленьку берёт спирт
и в спец. сливает «рукавицы»!

Его используем потом:
вечером, после отбоя;
когда все, когда вдвоём,
душу малость успокою!

Я из школы нашей – ШМАСа
в школу новую попал,
здесь готовили не ассов,
а просто лётный персонал.

Тут учились иностранцы
воевать потом в стране.
Здесь училися вьетнамцы
побеждать в своей войне!

Были здеся и кубинцы
и арабы были тут.
Жаль не училися тувинцы
которых нужно вспомянуть!



Был однажды в карауле -
У части знамени стоял.
Чуть глазки, было, не заснули
И я ЧП чуть не проспал!

Ночные проводилися полёты -
Летать учились в вираже.
Вьетнамцы были те пилоты,
Один был наш в инструктаже!

При отработке навыков полёта -
На предельно низкой высоте,
Оземь чиркнуло крыло у самолёта
Во время разворота в темноте!

И полетели кубарем обломки!
И зарылся в землю носом фюзеляж!
Хорошо, что за станицею у кромки -
Не один разбился в хатах там трельяж!

Взрыв оглушительный раздался
И в чёрно небо пыхнула «заря»!
От того, что вираж им не удался,
От пламени обуглилась земля!

Полк поднят был весь по тревоге!
Участок был весь окружён!
Закрыты все были дороги,
А у станиц поставлен был заслон!

Всю ночь солдаты собирали
Тела, их части - черепки!
За целый километр отлетали
Отдельные детали и куски!

На ТЭЧи большую к утру гору наложили!
Всё, что осталось от бомбовика того!
Капитана – лётчика с почётом хоронили!
Вьетнамцев двух отправили в Ханой!

Ушли в гробах окованные цинком.
А жизнь в полку не затихала
Шла обычным чередом,
А может быть и нарастала!



В связи с трагедией такой,
Пошли матчасти всякие проверки.
Тревоги – одна, да за другой,
Отвергая всяческие мерки!

Но ни одна тревога не сравнится
С той, что в Нижнеудинске была:
Та могла бы только нам приснится,
А здешняя - ну просто лишь игра!

Не всё сводилося к тревогам.
Была в полку и мирна жизнь.
По проторенным давно дорогам
Вёл полковой армейский механизм!

Полёты проводились регулярно!
Учили заграничных летчиков летать!
Наши ассы, почти перпендикулярно
Срывалися со старта догонять!

Надо видеть, как это прекрасно,
Когда, взмывая к тучам, к небесам,
Лишь только точечкой неясной,
Самолёт уходит к облакам!

Грохот, гул и всёдрожжание
Сопровождает "Мига" в высоту.
Мощь турбины недержание
Самолёт уносит в мерзлоту.

И садится, словно птица,
Только тормоз нужен ей!
И похожа, как орлица,
Что нападает на зверей.

Парашютом тормозится
Быстрый бег по полосе.
После тормоза - ложится-
Парашют обмяк вообще.

Парашют тот собирает,
Кто по очереди здесь,
А в промежутках убегает
на бахчу - арбузы есть!

Там, за полем лётным, с краю
Бахча колхозная была –
Сады и виноградники без края -
Была богатая кубанская земля!

Здесь, наконец, увидел я воочию
Всё то, о чём рассказывала мать.
И признаюсь Вам я, между прочим,
Лишь теперь её я начинаю понимать!

Где она жила и как она скучала
По тем, родным ей с детства, берегам.
И в какую глушь её судьба загнала -
Об этом рассказать, она пыталась нам!

Вот и я пытаюсь рассказать потомкам,
Хочу хоть что-то оставить на земле,
Чтоб не шарахались потомки по обломкам,
Чтоб не искали свои корни, как во мгле!

«Да, - будут говорить они когда-то -
Был средь нас однако человек;
Заложен был какой-то в нём задаток,
он, который обнародовал на век»!



Мыслю я так, но не знаю,
Будут ли когда нас вспоминать!
Ясно мне – когда-то я во времени растаю!
Кто может большего от времени и ждать!

Вот и сейчас, когда о времени толкуем,
Оно не прерываясь дальше утекает в никуда.
Как и тогда - во время службы мы воркуем
С подругами майоров и лейтенантов, иногда!

Частенько воркованье далЁко заходило -
За прелести, за нЕги, за приятные дела!
Что делать – службы ничего важней не бЫло:
Забывали и про дом, и про то, что есть семья!

Однажды я ослушаться приказа,
Никак не мог, да и особо не хотел!
Я исполнял, согласно военного устава
И отказать в желании особом, не посмел!

Я службу нёс в наряде по санчасти.
Пришёл приказ – «Явиться по звонку!»
Необходимо предупредить несчастье -
Перебравшую на вечеринке увести «одну!»

Приказ был дан, а я был к исполненью!
На дежурном «газике» домой её отвёз.
Она же, завела домой. По распоряженью -
Я исполнял ей всё – приказ был дан всерьёз!



Так, в трудах и службе рядовой,
Незаметно прошла осень на Кубани.
Была она здесь и вправду золотой -
Богата фруктами, богата и хлебами!

Зима пришла, но снега не бывало.
Дожди – на чёрный чернозём.
Немного сырость службу осложняла,
Но не отражалась на «подъём»!

В один из утренних подъёмов
Мне передали телеграмму об отце.
Был плох и жить не мог он без уколов,
Короче - жизнь его была на волоске!



Я в этот день же улетел
С пересадкою в Москве,
В которой сутки просидел
Из-за мороза на дворе!

Девятнадцатого был в Сибири.
Морозы были под полста!
Замерзали на снегу снегири!
Не открывались от холода уста!

Автобусом доехал до района.
Пешком и напрямую через Обь.
Мороз не жаловал ни носа, ни погона,
А зубы выбивали барабанну дробь!

Домой пришёл порядком проморозив
И нос, и щёки, и в сапогах обе ноги.
Но гусиными жирами пообложив,
Удалося части тела мне спасти!



Отец лежал в постели не вставая.
Был очень слаб. Надежды - никакой.
Меня узнал и, как бы извиняясь
Мне объяснил, какой же он «плохой!"

Его когда-то на работе
Ударило кувалдою в живот.
С тех пор его тошнило к рвоте,
Лишь клал он пищу себе в рот.

В пятьдесят уже он не работал.
На пенсию ушёл он, как кузнец.
Рак желудка тогда он заработал.
И вот, лежит теперь, здесь, мой отец.

Двадцать пятого, под вечер,в восемь -
Скончался очень рано мой отец.
Его жизни корОтко длилась осень -
Ей слишком скоренько пришёл конец!

Ему бы жить и наслаждаться
Свободной жизнью старика,
На внуков милых любоваться,
На солнце, небо, облака!



А дед, какое ж было ему горе
Смотреть на смерть любимого сынка:
- «Уж лучше б проглотило меня море!
Зачем ты, смерть, взяла его, а не меня!»

Его похоронили в шестьдесят шестом,
В конце прошедшего почти что года.
При скоплении народа, при большом -
Была морозная и хмурая погода.

 
 
Страница: <<1 2 3 >>