Женские капризы

               
               
Женские капризы
(повесть)


Вероника крутила в руках бинокль, прикладывая его к глазам то одной, то другой стороной.

– Олег, Олег, я ничего не вижу. Олег, ну как? Олег, помоги, Олег, я хочу в лес.

Вероника по-детски поджала губы и нахмурила брови.

– Олег, ты обещал. Ты всегда мне только обещаешь, я перестану скоро верить твоим словам. Ты никогда не держишь слово, ты всегда говоришь: «Да, да, да, котёнок». А сам? А сам снова зарылся с головой в свои бумаги. Олег, ответь мне. Ты меня любишь? Олег, я не могу больше так. Я что, за пень выходила замуж или за мужчину? Правильно мне Ольга говорила, что «этот книжник сведёт тебя с ума или, ещё хуже, загонит в гроб». Всё, я больше не могу, мне надоело… Я ухожу, я ухожу к маме. Там я хоть имела свободу, а этот Мишка, помнишь, как он любил меня? Обещая мне чуть ли не золотые горы. А я? Я дура, поверила тебе, вышла за тебя замуж. И какой итог? Я сижу как пень рядом с тобой, такой же пень, как ты, мне не с кем поговорить, у меня нет детей. Да и откуда же им быть, если ты кроме своей ботаники ничего не видишь? И подруг у меня больше нет, так как им всем надоели твои рассказы о бабочках и мотыльках, жуках и всякой там мерзкой саранче.

– Биология, милая, – как совокупность наук о живой природе, – произнёс Олег.

– Да ты бы мне хоть её уже показал, третий год ты обещаешь мне, что мы поедем в тайгу, я не прошусь к морю или в Амстердам. Я понимаю, что с твоей копеечной зарплатой мы не можем выехать даже в соседний район, на самый дешёвый рынок, где китайцы продают такие же дешёвые трусы, как наши с тобой отношения и вся наша совместная жизнь.

Вероника распалялась всё больше.

– Зачем я только пошла с тобой под венец? Надоело, я пойду к батюшке, скажу ему, как мы с тобой живём, пусть он развенчает нас назад. Тогда я спокойно могу развестись с тобой и тут же выйти замуж, а Мишка, к твоему сведению, ещё холост, и мы с ним вчера виделись. Когда я шла из магазина, купив тебе это прокисшее молоко к завтраку.

Олег выровнял шею, выпрямил плечи, снял и вытер тщательно свои очки.

– Зайчик мой, Вероничка, ну что опять случилось, что за муха тебя укусила? Ты устала, ты хочешь к маме, так возьми билет и съезди к ней в гости, она тоже так давно не была у нас и, наверное, соскучилась не меньше, а я как раз сделаю доработку и закончу свою книгу. Хочешь, сходи в кино или на концерт.

– С кем? – резко вскрикнула Вероника. – С кем я пойду на концерт? Сколько можно мне говорить эти пустые, бестолковые речи! С кем я пойду в кино? Я уже, как пень, одна, тот пень, который невозможно вырвать с этого пустого, бессмысленного места. Я сохну… Ты что, не видишь, что я сохну? Конечно, о чём я, конечно, ты не видишь, если бы ты видел, то ты бы не дал мне высохнуть и погибнуть. Тебе твоя саранча дороже и нужней, чем я. Я, близкий и родной человек. О чём я, кто родной, ты? Нет, всё, довольно, хватит, я ухожу, я ухожу совсем!

Олег чуть слышно задал вопрос:

– Куда?

– Куда? К чёрту, в лес, к медведям, да куда бы ни было, это уже не столь важно, важно, что я ухожу, всё, мне всё надоело. Надоело всё: тишина, дом, ты, твоя рожа. А что больше всего надоело? Так знай, это твои стеклянные, бездушные очки, которые, в которых, кроме моего отражения, больше ничего нет.

Вероника вскочила с дивана, резко швырнув подушку под ноги Олега, нырнула в лёгкие мокасины, скрылась за дверью, совсем неаккуратно захлопнув её за собой.
Глава 2

Тяжело вздохнув, Олег поднял подушку с пола, поднеся её к лицу, вдыхая её нежный аромат, оставленный ещё так недавно близкой ему женщиной.

«Куда понесла её душа? Что за несдержанный характер и что за манеры у этой взбалмошной женщины!

Ну откуда в ней столько необузданных страстей?

Может, я действительно ей надоел?

Да нет!

Как же может такое быть?

У неё просто неуравновешенный характер, и она совсем не может себя вести в семье и в обществе.

Как сложно, наверное, быть несдержанным и неуравновешенным».

Олег присел на диван, крепко обхватив подушку руками. «Может, я действительно много работаю, и мой цветочек просто устал, может, я действительно очень мало уделяю ей внимания?»

Олег вспомнил её глаза, сверкающие, как две молнии среди ночи.

Где она? Куда побежала? Не дай Бог, с ней что-то случится. Всё, хватит сидеть, надо идти и извиниться. Олег улыбнулся. Извиниться? За что? Он же ничего не сделал, он даже слова не произнёс, если только что один вопрос по той причине, что его он волновал.

Куда она это собралась на ночь глядя?

Олег посмотрел в окно, за окном надвигался вечер, на улице падал снег и мерцали фонари. Что делать? Где она? «Вероника, Вероника, где ты, где мой милый капризный человечек?»

Олег скользнул глазами по комнате, телефон Вероники лежал на краю дивана.

Он вышел в прихожую, одел куртку и сапоги.

Где она? На улице зима, а она почти босиком, в лёгких мокасинах и тонкой куртке на халат. «Господи, что за дура! – вырвалось вдруг у него. – Достаточно, это пора остановить!

Если в неделе семь дней, то пять непременно заполнены бранью и скандалом. Я непременно с ней поговорю, так не может больше продолжаться, это выходит за рамки понимания и здравого смысла. Она не даёт мне покоя, не даёт спокойно жить и работать. Я же просил, умолял, говорил, что так нельзя и что её поведение выходит из-под любого контроля. Всё, надо быть с ней строже. Вероника, Вероника», – он, щёлкнув ключами в замочной скважине, принял непоколебимое решение: «Сейчас я ей всё скажу, сейчас я стану жёстким и строгим.

Сейчас я ей скажу, кто в доме хозяин, что пора стать старше и умней. Ну как так можно, как можно зимой в мокасинах, вечером в холод и по снегу?»

У Олега подступил ком к горлу.

«Где она, что с ней?

В этом виноват я и только я.

Кретин, я действительно бездушный пень.

Вглядевшись в глубь тёмного двора, он увидел маленький силуэт, сидевший на самой дальней скамейке. Олег быстрым шагом, почти бегом направился в сторону фигурки. Девушка молча смотрела в снег, как-то по-детски поджав ноги. Олег, наклонившись, подхватил её на руки, тесно прижав к себе.

– Девочка моя, ну что случилось? Прости меня, Вероника, милая, прости. Я очень тебя люблю, я сделаю всё, что ты хочешь, я буду слушать каждое твоё слово. Хочешь, мы завтра поедем к твоей маме, хочешь, пойдём в кино, хочешь, мы пойдём в театр, а хочешь, мы пригласим в дом всех наших друзей и устроим вечеринку?

Вероника всхлипнула. И, резко задыхаясь сквозь неожиданно нахлынувшие слёзы, ответила:

– Нет.

Немного выдержав паузу, Олег вдруг произнёс:

– Хочешь, мы поедем на море?

Вероника так же резко, но уже без слёз произнесла короткое:

– Нет.

– Ну что ты хочешь, мой маленький ангел? Может, ты действительно хочешь к медведям? – улыбнувшись, произнёс он.

Вероника как-то живо распрямилась, ответив ему:

– Да!

– Поехали, – сказал Олег, – я сделаю всё, что ты скажешь, мой маленький капризный ангел. Я же тебя так люблю! К медведям – значит, к медведям.

– Когда? – чуть слышно произнесла Вероника.

– Да хоть завтра, – сказал, улыбаясь, Олег.

Олег долго растирал её замёрзшие ноги, согревая их дыханием, целуя её холодные пальчики, отпаивая своё милое создание горячим молоком.

Ночь была наполнена страстью, нежностью, любовью. Под самое утро, выбившись из последних сил, два жарких тела, крепко обхватив друг друга в объятия, мирно засопели.

Олег был переполнен блаженной истомой и тёплым счастьем, проваливаясь в тёплую бездну глубокого сна и покоя, он с улыбкой на лице произнёс в полудрёме с нежностью слова:

– Ну вот и всё… наконец-то ты спокойна и мила, и я очень, очень люблю тебя.
Глава 3

Олег открыл глаза, солнце светило как-то ярко и необычно. Посмотрев в окно, он увидел настежь распахнутые шторы. Из кухни доносился аромат жареных оладьев, которые так нравились Олегу. Он улыбнулся, вспомнив русскую поговорку, так не присущую его мягкому характеру и воспитанию.

«Слава Богу, настроение сегодня у неё на высшем уровне, сейчас поем и допишу, по крайней мере, “Исторический очерк становления биологии как науки”».

Олег очень любил солнце, ему в такие дни меньше приходилось напрягать свои уставшие глаза и легче было сосредотачиваться на мысли.

Надев тапочки, он вышел в кухню.

Его удивлению не было предела.

В центре комнаты лежала палатка, рюкзак, набитый продуктами, стояли термосы, заполненные кипятком.

Вероника, повернувшись к мужу, обняла его мягкими руками, поцеловав в губы, с улыбкой и сияющими глазами произнесла:

– Милый, доброе утро!

У Олега на короткое время потемнело в глазах, дыхание перехватило – то ли от поцелуя, то ли от вида палатки. Он, нежно отстранив руки Вероники, как-то сбивчиво спросил:

– Что это?

– Как что? – с лёгкостью ответила молодая красивая женщина. – Палатка, продукты, чай, кофе. Я всё продумала сама, я очень долго думала, по этой причине собралась легко и быстро, посчитав, что будить тебя не стоит, что ты непременно должен выспаться после столь бурной ночи.

Олег опустился на стул, мысли его разбрелись – по квартире, по незаконченной работе, в которой, казалось, он видел самый пик, потом они переметнулись на медведя, тайгу и поезд.

– Вероничка, да ты что?

– Я – что я? Ты же сам мне вчера сказал «выбирай», и я выбрала, а что, что?

И она запела дворовую песню Вилли Токарева «Гитара с треснувшею декой»:

В тайге балдоха светит, но не греет,

Как черепаха, срок годами мой ползёт.

За десять лет я, может быть, не постарею,

А может, раньше выйду, может, повезёт.

 

По тундре, по железной дороге…

– Всё, хватит! Вероничка, что ты? Какая тайга, как моя книга, как работа? На улице январь, у нас даже нет тёплой одежды.

– Ты же обещал! – резко перебила она. – Ты говорил, ты же сам мне предложил. Как, ты опять мне лгал? – на её глаза навернулись слёзы. – Ты обманул меня, а я тебе поверила. Сколько можно! Вновь одно и то же! Мне надоела твоя ложь, мне всё надоело! – Вероника села на стул и громко заплакала.

– Вероника, подожди, не торопись, давай подумаем, давай обсудим. Нельзя так, не торопись, давай поговорим.

– Нет! Я не буду больше говорить, я устала, я больше не могу. Или сейчас, или никогда. Слышишь? Никогда! Я уеду, я сейчас уеду, или с тобой, или без тебя, но уеду я навсегда.

– Ладно, чёрт с тобой! – выругался в гневе Олег. – Поехали – к чёрту, к медведям и даже к самому дьяволу. Пусть всё летит к чертям: жизнь, работа, время. Пусть всё катится в тартарары, мне тоже всё надоело. Мне надоели твои слёзы и скандалы, я тоже так больше не могу, я больше не в силах терпеть этот хаос. Поехали! Пусть будет так, как ты хочешь. – Олег дёрнул сумку за ручку, да так, что та с лёгкостью отлетела и осталась в его руке.
Глава 4

В поезде было оживлённо и даже немного весело, Олег на какое-то время снова поймал себя на мысли, что он неправ и работа не волк, в лес не убежит.

А им это совсем не плохо, всего на два дня, сменить тесный, загазованный город на просторы Вселенной с чистым воздухом, пушистым снегом и красивыми шишками на ветвях.

К тому же, если повезёт, может, ему удастся сделать пару нужных снимков.

Настроение как-то само собой менялось в лучшую сторону, он даже был уже немного рад этой непредвиденной поездке и энтузиазму Веронички. Это он, конечно, он – кретин и пессимист, в этом, наверное, и есть вся их беда, выраженная вечным непониманием друг друга, ссорами и скандалами.

Ткнув пальцем в карту, Вероника легко определила место их пребывания на громадной территории заросшей неприступной тайги. Выйдя поспешно на очень короткой станции, они дружно направились в сторону леса, смеясь, проваливаясь в рыхлый снег «по самые уши», как выражалась Вероничка, падая и швыряя снег в лицо Олега. Они быстро разожгли костёр, поставили палатку и принялись за приготовление пищи, так долгожданной для Вероники. Снег, костёр, непроходимый лес, палатка и никого вокруг, природа и они – она и Олег.

Вот её мечта сбылась. Ещё в студенческие годы, когда Олег так часто рассказывал ей о природе, о диких зверях, глядя в её широко раскрытые глаза своими чистыми влюблёнными глазами, она всегда тайно мечтала убежать из этого заполненного людьми и пылью города в далёкий сказочный лес.

Чтоб были только они – она, лес и Олег. Вот оно, счастье! Оно есть, если люди любят друг друга, наконец он подарил ей этот сказочный таинственный лес. Хорошо перекусив, любуясь окружением и наслаждаясь костром, Вероника предложила немного прогуляться, рассмотреть ближе всё, что их окружает, через бинокль. Олег, немного подумав, взяв фотоаппарат, подбросив палки в огонь, отправился в направлении, выбранном его спутницей.

Снег мерцал на солнце, а вокруг стояла загадочная тишина, пронизанная тонким пеньем птиц. Олегу вдруг вспомнился короткий рассказ в поезде далеко не молодого человека, он предостерегал молодых людей об опасности, рассказав им короткую историю о недавнем случае, что Тайга любит сильных: в Якутии девушка пошла на свидание и заблудилась.

Он предупредил молодых людей, чтоб далеко от железной дороги те не уходили и в тайгу, не зная её, лучше бы не ходили. Олег убедительно качал головой, внимательно слушая рассказы старика. Вероника же смотрела в окно, крутанув перед носом бинокль, переворачивая его к глазам то одной, то другой стороной.

«Что за бред», – подумал с усмешкой Олег. На улице день, а он вдобавок к тому, что пессимист, ещё и трус. Хоть бы Вероника не уловила его колебаний, иначе она не только пнём назовёт его, а гораздо хуже. Он знал её неуравновешенный характер и острый, как сама бритва, язык.

Не хватало им ехать столько километров, чтоб на краю земли, ругаясь, омрачить подаренные ей всего два дня. Вероника была резва, играла, как ребёнок, много смеялась и как никогда наслаждалась жизнью. Он сам уже не помнил, когда последний раз видел её такие счастливые глаза и слышал такой задорный и звонкий смех. «Ангел», – иногда произносил Олег, обнимая, нежно целуя девушку в лицо и щёки. Снегири были толстыми и круглыми, как спелые гранаты, висевшие на белых ветвях елей и сосен.

– Заяц! – воскликнула Вероника, толкнув бинокль в самый нос Олега. Олег быстро перехватил его, настраивая обороты. Очки мешали, создавая двойную линзу…

– Ну что, убежал? – с горечью, почти жалобно произнесла Вероника, перехватив бинокль. – Вот он, вот! – она снова пихнула бинокль в нос Олега. Тот достал фотоаппарат, не зная, в какую сторону навести и сфокусировать объектив. Олег четыре раза щёлкнул пускателем фотоаппарата, поворачиваясь в противоположные стороны.

– Вероника, – тихо произнёс он, опустив руки.

Девушка посмотрела в его глаза, сделав такой же поворот на месте.

– Тайга… – произнесла ещё тише она.

– Где мы? Мы что, заблудились?

– Ты взял компас?

– Нет, – сухо ответил Олег, прижав девушку к себе.

Немного постояв, он достал телефон.

– Время летит незаметно, – сказал он как-то для себя. После их выхода из палатки прошло полтора часа. – Вероничка, ты, главное, не волнуйся. Сейчас мы сообщим, где мы находимся, и кто-то нам обязательно поможет, на улице день деньской, к тому же мы не могли уйти далеко, мы же вроде стояли на месте.

Олег с надеждой нажал кнопку вызова на телефоне.

Телефон ответил непривычным холодным тоном: «Аппарат находится вне зоне действия сети».
Глава 5

Выбившись из сил, падая, глотая сухими губами снег, они медленно ползли, ноги не слушались, руки совсем стали деревянными. Олег то и дело грел её руки дыханием и губами, но губы были почти ледяными, а дыхание холодным. Вероника чуть слышно шептала слова, язык не подчинялся её желанию.

– Олежка, миленький, прости, это я, я во всём виновата. Прости меня, Олежка, я люблю тебя, спаси нас, Олег.

– Я всегда буду делать то, что ты скажешь. Я всегда буду слушать тебя.

Вероника теряла сознание, проваливаясь в бездну тёплых снов. Олег бил её по щекам, растирая их снегом огрубевшими руками.

– Вероничка, милая, не спи.

Вероника открывала глаза, заполненные до краёв мольбой и жаждой жизни.

Олег пытался вложить в её рот раздавленные своими пальцами ягоды шиповника, но сил глотать у девушки давно не было. Губы стали недвижимыми. Они слышали только звуки, которые, возможно, и издавали душами.

Всё смешалось и слилось воедино: лес, тайга, природа, снег, человек, любовь, жизнь и где-то рядом смерть. Она подходила всё ближе, всё настойчивее окутывая своим полотном, согревая и прижимая их тела. Олег огрубевшими, как колья, руками старался взвалить девушку к себе на спину, девушка скользила, вырывалась из рук, тело становилось непосильно тяжёлым и холодным, а его руки – совсем непослушными.

«Ну что я за пень! Как была она права, когда говорила мне, что я пень!

Как я мог не взять с собой компас и спички, как я мог так не думать о последствиях!

Если бы был огонь!»

– Господи, помоги мне! – взмолился обессилевший Олег, роняя Веронику на снег.

Вероника открыла глаза и тихо произнесла:

– Зажги огонь, иначе мы погибнем!

– Как? – ещё тише сказал он.

Закрывая глаза, Вероника тихо прошептала:

– Дом, я вижу дом.

Олег опёрся на локти, приподняв голову, вглядываясь в лес, протирая замёрзшие стёкла очков и линзы бинокля. За густыми зарослями просвечивала открытая солнечная поляна, в центре которой стоял пустой, заброшенный охотничий дом. Олег, обхватив Веронику окостенелыми руками, волоком потащил по направлению к дому, обретая давно потерянные силы, девушка, помогая ему, отталкивалась ногами, упираясь в рыхлый снег.

Дом без окон и с открытой дверью как-то сразу согрел их, стало жарко и светло. Вероника, свернувшись калачиком, чуть слышно шептала, протягивая руки к Олегу:

– Олежка, милый, я люблю тебя.

Олег прикасался к её лицу жёсткими губами, отвечая:

– Терпи. Потерпи, милая, только не спи. Я очень тебя люблю, Вероничка, милая, я люблю тебя больше, чем свою жизнь, свою ботанику и себя. Ты терпи, прошу тебя, милая, терпи.

Свалив на её почти застывшее тело все найденные в доме вещи, Олег стал закрывать окно. Скоро он нашёл спички и канистру с бензином, зажёг лежавшие в печи сухие дрова. Подняв большую кучу тряпок и каких-то шкур, он залез, прижимаясь к самому ценному, дорогому, что у него было в этом мире. Две человеческих души обнялись, ухватившись вдвоём за одну нитку, висевшую над пропастью между жизнью и смертью…
Глава 6

В комнате было тихо и тепло, на улице давно уже цвёл май, Олег заканчивал свою книгу, а Вероника суетилась, бегая то и дело по квартире.

– Папа, папа, а это что? – спросила маленькая Алёнка, обхватив большой, почти своего роста, бинокль руками, пытаясь достать его из ящика комода. Олег на мгновение онемел, чуть ли не потеряв при этом дар речи. Немного подумав, он, нежно улыбнувшись, приподнялся, подойдя к дочери, оперевшись на костыль, сел рядом.

– Это, доченька, бинокль. Волшебный бинокль, который спас жизнь в тайге мне и твоей маме, а ещё он подарил жизнь тебе. Так как если бы не было его, неизвестно, были бы мы все.

В это время вошла в комнату Вероника. Присев рядом, она нежно обняла мужа и дочь, опустив глаза на его ноги.

– Прости, прости, милый мой Олег.

Олег, вновь улыбнувшись, мягко ответил:

– Мне не за что тебя прощать, у меня есть многое, у меня есть вы, я так сильно люблю вас! Вероника провела рукой по его протезам, наполняя их сердечным теплом.

– Папа, я тоже вас сильно люблю! – Алёнка, бросив бинокль в сторону, обеими руками обхватила родителей, прижимая к себе и целуя их поочерёдно в щёки. – Папа, а когда я вырасту и стану такой же, как вы, мы пойдём в тайгу?

– Женские капризы, – произнесла тихо Вероника.

В глазах Алёнки застыл вопрос, комнату на какое-то мгновение наполнила тишина.
02.11.2011
картинка с инета