Meine Ehre heisst Treue

В тот день шел дождь. Тяжелые капли падали сверху свинцовыми холодными пулями, вмазывались в оконное стекло и стекали на подоконник бесформенными кляксами, оставляя после себя длинные серебристые разводы. Как улитки, когда ползут, оставляют после себя слизнявую блестящую дорожку.
  Я стоял напротив нее, застыв в уже привычной позе. Одежду на нас поменяли еще вчера - слудующий раз будет только через неделю. Я застыл изваянием, не сводя с НЕЕ глаз. Пластиковое сердце билось медленно, но верно, ласково выстукивая дивную музыку: "Я люблю тебя... Я люблю тебя" - и она слышала ее. ОНА улыбалась, и ЕЕ стеклянные голубые глаза мягко сияли. На ней было длинное красное вечернее платье, которое делало ЕЕ еще прекраснее, еще желаннее. Длинные волосы завивались в концах; от них пахло чем-то сладким и дурманящим.
  Я стоял напротив НЕЕ и думал, что мне посчастливилось полюбить совершенство. Люди вокруг сновали, разбрасываясь вещами, пытаясь влезть в зеркала, в надежде показаться себе чуточку лучше, чем они есть. Они говорили громко, спорили и о цветах,и о качестве,и о деньгах. Некоторые сетовали на дождь. А я думал только о том, что рядом с НЕЙ весь мир становится ненужным и сужается до этих квадратных метров маленького бутика, в котором мы стояли друг напротив друга.
   
  ЭТО вошло в магазин неторопливо и чинно. Маленькая девочка, прижимавшая к себе красивую дорогую куклу, капризно надула губки и придирчиво принялась разглядывать окружающие ее вещи. Мужчина, стоящий рядом с ней, был одет дорого и со вкусом. Он был занят - говорил по мобильному, отряхивая черную тряпку, которая раньше определенно была зонтом. Девочка сунула ему в руки свою куклу и убежала, прячась между вешалками и примерочными. Она напрочь игнорировала одежду; зеркала миновала настолько безразлично, что на ум приходила одна мысль: она здесь, чтобы спрататься от дождя?
  Проходя мимо меня, она внезапно остановилась. Ее большие серые глаза блуждали мо моему лицу, задумчиво и цепко разглядывали мою одежду. Я чувствовал себя так, будто меня разделывают на части. Прошло не больше минуты, и девочка, так же задумчиво глядя на меня, вдруг громко позвала:
  - ПАП!
  Мужчина, который разговаривал по мобильному, оторвался от трубки.
  - Зачем тебе мужской костюм?
  - Я хочу ЕГО, - безаппеляционно заявила девочка и ткнула пальцем не в мой галстук, не в мой пиджак, а прямо... в меня!
  - Ты хочешь манекен? - удивился мужчина. - Почему?
  - Он красивый. Он лучше, чем моя кукла.
  - И что ты будешь с ним делать?
  - Буду его любить, - хмыкнула девочка, как бы удивляясь непониманию отца. Меня объял ужас. Не хватало еще!
  Потом я вспомнил, что нас продавать нельзя, и успокоился, увидев менеджера, которая уже спешила объяснить это незадачливым посетителям. Я не вдавался в подробности разговора. Пока менеджер разговаривала с отцом девочки, я посмотрел на НЕЕ. Она все так же улыбалась - она не могла иначе, за что я ее, отчасти, и полюбил - но ее голубые глаза потемнели, как от боли. ОНА смотрела задумчиво, и весь ЕЕ взгляд так и говорил: "А вдруг..?"
  Я улыбнулся ЕЙ и мысленно покачал головой. Это невозможно, любимая. Я всегда буду с тобой.
   
  - Ах, это, конечно же, меняет все дело. Вы можете забрать его прямо сейчас. Или, если пожелаете, мы доставим его в любое удобное для вас время.
   
  "Это конец" - подумал я. Девочка пожелала забрать меня сейчас же. Я не помню, как меня снимали с витрины. Не помню, как выносили и загружали в машину. Все, что я помню, это ЕЕ кричащие глаза; такая привычная, но отдающая горечью, ЕЕ улыбка; грохот пластикового сердца, когда песня сорвалась на крик; и тяжелые капли дождя, которые словно кипятком обжигали меня и разъедали, подобно серной кислоте.
  Я ехал на заднем сиденье. На мне был тот же костюм с галстуком. Девочка, сидевшая со мной, осторожно придвинулась ко мне и, заглянув в глаза, робко коснулась моих губ мягкими теплыми пальцами.
  - Я буду о тебе заботиться. Так что не бойся, тебе не будет плохо. Мы будем жить долго и счастливо. Я буду приглашать тебя на чаепитие, мы будем смотреть мультики и гулять в саду. Я куплю тебе черные очки, и ты будешь надевать их, когда будет слишком светло. Я буду шить тебе костюмы, буду петь тебе песни и, если захочешь, куплю тебе куклу.
   
  Купит мне куклу... Я смотрел пустыми глазами в спинку переднего сиденья. Мое сердце останавливалось. Где-то там, в глубине, загорался еще какой-то невидимый, но вполне себе ощущаемый огонек ненависти. И мне предстояло греться им всю оставшуюся вечность...
   В первую же ночь ОНА приснилась мне. ОНА была пустой и измученной. Стояла на той же витрине, в обычном спортивном костюме. ЕЕ длинные волосы были безжалостно кем-то отрезаны. ОНА улыбалась, но ЕЕ улыбка была хуже всяких мучительных кошмаров. И тогда я понял, что вернусь к НЕЙ. Найду способ. Разорвусь, а найду.