Ана Бландиана. Диалог

— Заметь, — сказала мне моя приятельница, размышляя о женской психологии, — ряды вольных и невольных холостячек, старых дев пополняются не дурнушками без претензий, а как раз особами, которые из-за своих повышенных претензий остаются ни с чем.
— Вот и неудачники тоже, — подхватила я, — никогда не выходят из массы тех, кто не хватает звезд с неба и довольствуется своей скромной долей счастья, а из больших честолюбцев, из тех, кто пытается превзойти себя и разрывается между ненасытной мерой мечты и съежившейся меркой факта. Что не мешает тому, кто никогда ни на что не замахивался, смеяться над тем, кто бесконечно выше его, кто дерзал и потерпел крах, как будто попытка превзойти самого себя — это позор, который смывается только успехом.
— Сама по себе невзрачность, — развивала свою идею приятельница, — не дает гарантии благонравного поведения, так же как красота — большей его свободы, скорее наоборот. Красивые девушки — чаще всего недотроги, и потому что горды, и потому что молодые люди перед ними робеют, тогда как дурнушки, которые не очень-то могут рассчитывать на успех — или вообще не могут— пускаются во все тяжкие, ловят минуту, наседают, штурмуют, используют все средства и таким образом завоевывают нерешительных, застенчивых, ленивых, закомплексованных, то есть большинство.
— Вот и талант тоже, — заметила я, — не дает гарантии успеха. Вечно углубленный в себя, вечно сам себя терзающий, он не умеет «обставить» выход в свет своей книги — у него не находится ни времени, ни желания. Ценя суть и не вникая в обстоятельства, талант даже с этим выходом в свет — триумфальным пиком долгого и мучительного процесса — может выступить невпопад и вызвать только раздраженные отклики. Зато бездарный, всегда знающий, чего он на самом деле стоит, хотя бы он и демонстрировал высокое мнение о себе, — тщательно, с соблюдением всех условий, готовит выход себя в свет; он выбирает день и час, когда появиться с рукописью, ждет благоприятного расположения звезд и нужной фазы луны, он знает, кто первым должен увидеть рукопись, и кто первым похвалить книгу; на самотек ничего не пускается, выгодные места выставляются на свет, теневые служат созданию флера, все до мельчайших подробностей продумано, как в настоящем произведении искусства: успех обеспечивается с артистизмом и научной точностью.
— А что, если, — возразила моя собеседница, — этот несправедливый закон есть только проявление более глубокой мудрости природы, уравнивающей так своих подданных. К количеству счастья, которое красота дает одним своим существованием, можно приблизиться энергичными усилиями по устройству личной жизни.
— А что, если,— добавила я,— это возмутительное неравенство есть только форма мировой мудрости, нашедшей средство уберечь высокий дух от выхолащивающего действия успеха и сохранить в неприкосновенности его творческую силу и счастье?
— Тогда почему, раз таким образом обеспечивается равновесие, некрасивые девушки ненавидят красивых?
— Тогда почему же все-таки, раз таким образом поддерживается гармония вселенной, бездарь не устает ненавидеть талант?

Перевод с румынского Анастасии Старостиной