Опять Туся

    Вы, может быть, обо мне забыли? А я вот нет! Я – Туся. Я уже большая стала и в школу хожу. Утром меня бабушка отводит, а после уроков я сама возвращаюсь. Сначала было так: выходили вместе, шли через весь поселок, а затем расходились: бабушка на работу, а я в школу. Но такое сначала было всего один раз. В школу я ушла, а не пришла.  Посмотрели после уроков, а я - вот она Туся – стою листочки разглядываю в школьном дворе. Вроде совсем чуть-чуть постояла, а уроки почему-то кончились. И пришлось тогда бабушке меня в класс провожать.
     Меня спрашивают: « О чем ты думала?» А я не думала, я жила.
     В школе буквы учат, а я уже читаю. Скучно. Я в окно смотрю. Там листья. Мы разговариваем: они летят, покачивая крыльями, а я смотрю. Прожилки… цветные пятна… блики солнца… память пряного воздуха. Урок кончился.
     Саня Бранич увязывается за мной. Иду размахивая портфелем. Саня пытается понести его за меня. Не отдаю. Чем я тогда буду размахивать?      
     -А где твоя сменка?- это Саня. А нет моей сменки. Приходится возвращаться.
В школе пусто. Мы долго ищем сменку. Пустая школа нравится мне больше, гулко и пахнет мелом. Мы обходим все здание. Вот спортзал. Саня сразу лезет на брусья, чтобы меня поразить. Я поражаюсь, потому что чувствую – так надо. Вот старшие классы. Гремит ведром уборщица. Она гонит нас из школы.
     Яркое-яркое солнце, серые глаза Сани, камешки на дороге. Камешки крапчатые розоватые, черные с голубым отливом. Я набираю их полные карманы.
     -Это брильянты?- спрашивает Саня( он пытается поддержать игру).
     -Нет, они и так драгоценные, смотри какая красота,- я разжимаю перепачканную ладошку, перекатываю грязноватые камушки по ней. Солнце выхватывает мелкие блестки на щербатых боках и бросает нам в глаза. Весело.
      И тут вдруг я застываю, как вкопанная: у забора в пыльной траве роются четыре свиных исполина. Ростом они мне по грудь и по размерам вполне сравнимы с моей кроваткой. Ничего подобного я никогда не видела.
      - Они детишек едят,- почему-то шепотом вещает Саня.
      - Нет, это мореходы, их злая волшебница в свиней превратила, а Улисс развратил обратно, - просвещаю я. Крупные были мужчины,- проносится в голове. Я выглядываю отличительные особенности их принадлежности к роду человеческому, но мореходы слишком заняты продовольственным вопросом.
      - Я читал,- говорит Саня,- что расколдовать можно, если пояс человеческий повязать, - и смотрит на мой зеленый поясок на плаще. Плащ только что купили, но легко ли бедным мореходам? Сердце сжимает острая жалость. Я быстро развязываю поясок и крадусь к крайней свинье. На талию свинье его явно не хватит, но, если повязать на шею, а кончики небольшие… то вполне… Хрюшища косит на меня крохотным красным глазом, громко сопит и жмется к забору. Забор скорбно потрескивает. И тут вдруг меня пронзает - это не мореход, это бабушкин счетовод Михал Семеныч, только у него я видела такие внушительные размеры и красные глазки; также грузно он отдувался, когда садился за стол в кабинете.
       - У него же дети,- галопом несутся мысли. Уже не сомневаясь ничтоже я шагаю к Михал Семенычу и крепко завязываю первый узел на его шее. Отчего-то Михал Семеныч с хрипом бросается в сторону, я падаю, а он , словно дикий конь, катится вниз по переулку.
       - Это что же вы , паршивцы, со свинкою делаете?!!!- басовитый голос тетки стремится вперед нее из калитки. Я уже открываю рот для пространных объяснений, но опытный Саня Бранич, хватает меня за руку и бежит опрометью в другую сторону.
Мы еще долго возвращаемся домой. Все лужи наши, и все солнце в них. Почему-то начинает темнеть.
       - Пойдем к нам в гости,- приглашаю я Саню. Но Саня мнется ,блекнут его глаза, и солнце уже не запутывается в челке ежиком.
       - Мне пора,- тихо шепчет он.
       - Ты придешь в другой раз,- я поднимаюсь выше и выше спиной к лестнице, продолжая смотреть на него.
       - Да, - неуверенно говорит он и машет рукой.
       Дома меня встречает мама, у нее темные глаза.
       - Где ты так вывалялась?- спрашивает она ровно.
       - В свиной луже,- скромно заявляю я. Глаза у мамы светлеют, и я замечаю, что она судорожно делает что-то со своим ртом. Зубы наверно болят.
       Мама моет мне ноги в тазу и все время заглядывает в лицо, словно хочет там что-то прочитать.
       - У нас Браничи были.- бесцветно сообщает мама.
       - Да? А Саня не пошел со мной к нам,- посапываю я, вытирая пятки.
       - Они были два часа назад.
       Но тут в дверь вбегает запыхавшаяся бабушка.
       - Ага. Валя мне уже сказала, что она домой пошла…- с порога выдыхает она,- Ой, ног под собой не чую!. Она прислоняется к стене в прихожей и  долго смотрит на меня. Мама молчит, и это так чуднО.
       Я уже в кроватке, мама накрывает меня одеялом. Все уже сказано, я повинилась, мама поплакала. Она наклоняется низко надо мной, долго смотрит в мои глаза.
       -Что же все-таки было?
       -Мы свиней развращали. И Михал Семеныча развратили почти, а он сбежал. Мне жалко стало его. У него дети, мы и решили его развратить обязательно.Но тетка помешала, она ,как увидела, стала кричать очень.
        Мама сначала судорожно хлюпает, и как-то боком валится ко мне на кровать, и трясется, трясется , зарывшись лицом в одеяло.
        -Мамочка,- в ужасе срываюсь я, - тебе больно?
        -Нет… нет… что….ты,- конвульсивно выталкивает она и снова бьется.

         
         Утром в школе место Сани оказывается пустым. На перемене учителя шепчутся в классе:
         -Его забрали… Очень уж неспокойная девочка…

         А вот Михал Семеныч работает как ни в чем не бывало. А я то как рада!!!


          Где же все-таки моя сменка?