На балконе

Ромео

Нелепой кажется им боль чужая…
Что же сверкает так в объятьях тишины?
Джульетта, солнце, все светло вбирая,
Стоишь под оком страждущим луны.
Она больна и потемнела вся от горя:
Ей не затмить твоей чистейшей красоты.
Кудесница в ночи, но даже и не споря,
Луны прекрасней и нежнее ты.
Забудь, прошу, богиню чистоты,
Судьба служительницы, горечь утая,
Уйди, исчезни! Брось ее, сними!
Ты – мое счастье, сон, любовь моя.
Стоишь в тиши одна, печален взгляд,
Лишь губы шепчут заклинанья немо.
Но я пойму! Любым я взглядам рад!
Я распознаю их значенье непременно.
Джульетта, с тобой звезды говорят!
Твои глаза на звезды так похожи…
Скажи, любимая, они тебе сулят
Просторы неба и сиянье? Что же…
Когда одно хотя бы из твоих очей
На небосводе этом место занимало,
Запели б птицы, воспевая новый день,
Ошибочно решив, что солнце встало.
О чем задумалась, прижав ладонь к щеке?
Хотел бы быть я на руке твоей перчаткой.
На правой, нежной, маленькой руке,
На этой щечке бледной, мягкой, гладкой.
Бормочет что-то… Ангел нежный мой,
Ты далека… Близка в моих мечтах.
Посланник неба, над моею головой,
Паришь изящно, вновь скрываясь в облаках.

Джульетта

Кто бы подумал, что имя есть то зло,
Которое отчаянно желает
Погибели печальнейшей моей. Оно
Ничто. Забудь его, отринь…
Ведь имя суть вещей не изменяет.
Монтекки. Слово лишь, ни руки, ни нога,
Ни сердце, ни лицо, ни голова…
Что значит имя? Смысл ведь один
И суть одна. Ведь ты неотразим,
Хоть сотни раз на день тебе я имя поменяю,
Но роза розой будет. И исход один,
Который совершенства не теряет.
Я буду, хочешь, именем твоим взамен. Возьми!
Забудь о прошлом, помни лишь меня.
Тяжелый груз ты с плеч своих сними,
Мое проклятье… Счастье и любовь моя.



Romeo.

He jests at scars that never felt a wound.
But soft! what light through yonder window breaks?
It is the east, and Juliet is the sun!--
Arise, fair sun, and kill the envious moon,
Who is already sick and pale with grief,
That thou her maid art far more fair than she:
Be not her maid, since she is envious;
Her vestal livery is but sick and green,
And none but fools do wear it; cast it off.--
It is my lady; O, it is my love!
O, that she knew she were!--
She speaks, yet she says nothing: what of that?
Her eye discourses, I will answer it.--
I am too bold, 'tis not to me she speaks:
Two of the fairest stars in all the heaven,
Having some business, do entreat her eyes
To twinkle in their spheres till they return.
What if her eyes were there, they in her head?
The brightness of her cheek would shame those stars,
As daylight doth a lamp; her eyes in heaven
Would through the airy region stream so bright
That birds would sing and think it were not night.--
See how she leans her cheek upon her hand!
O that I were a glove upon that hand,
That I might touch that cheek!
She speaks:--
O, speak again, bright angel! for thou art
As glorious to this night, being o'er my head,
As is a winged messenger of heaven
Unto the white-upturned wondering eyes
Of mortals that fall back to gaze on him
When he bestrides the lazy-pacing clouds
And sails upon the bosom of the air.

Juliet.

'Tis but thy name that is my enemy;--
Thou art thyself, though not a Montague.
What's Montague? It is nor hand, nor foot,
Nor arm, nor face, nor any other part
Belonging to a man. O, be some other name!
What's in a name? that which we call a rose
By any other name would smell as sweet;
So Romeo would, were he not Romeo call'd,
Retain that dear perfection which he owes
Without that title:--Romeo, doff thy name;
And for that name, which is no part of thee,
Take all myself.