Лед ли, хрусталь ли, стекло ли...

Лед ли, хрусталь ли, стекло ли... В обломках - легенды о боли и блики на старых лентах. В обветренных ликах - печати знаний, на лицах - следы страданий и отзвук сотой весны. Идол мой... облик смени. У нас ни улик, ни улиц с названиями, только руины зданий с обветренными проемами. А у меня персонально коллекция извинений да оправданий, да палитра оттенков серого - все для личного потребления.

... Во мне слишком ярко стремление к подвигу. Знаешь, это такой подвид людей: страстные в мыслях, холодные за скорлупой, ледяные, но идущие в пламенный бой и тающие от ускользнувшей искры - кристалл за кристаллом, капля за каплей, насмерть.

Мастер, когда мой взгляд зацепится за алмазы в твоих глазах, я разобьюсь об эту прозаику. И ведь: "Всему панацея - прозак," - говорили мне, а я все о героях, да о героях... Вот и живи теперь в этом своем экзистенциальном горе, гордая ты моя.

А когда я начну задыхаться тонами серого, пусти ко мне в клетку зверя, пусть заражает меня свирепостью. Пусть дикие псы похоронят месяц, а мне в новолуние чертей топить - одичавших, отравленных дерзкой волей.

Вой же мне...

Вой.