А тебе скоро тридцать

А тебе скоро тридцать. Ты делаешь миксы, карьеру.
Ты твердишь о высоком и бьешь, словно лошадь, в порог.
Я же здесь Пакахонтас, прое…а, увы, эту эру.
Воплощеньем того, кем был ты, если б все же не смог.

Ты простой и домашний, когда тапочки бросишь на коврик
И погладишь собаку, и отметишь себе псевдоплюс.
У меня теперь то же. Только ты там кому-то дорог,
А я просто есть я. И за это себя боюсь.

У меня два дивана, бокал и сто глупых фильмов,
Каждый вечер решаю, какой же из них смотреть.
Я моложе на пять. Но такое же, черт, унынье –
Отмерять каждый раз и вычеркивать треть –
Чтоб гореть.

Ничего не меняется, может, себя заступорим?
Отмотаем на три (хотя мне это даже важнее).
Я хочу вспоминать, как в ботинках вода громко хлюпала,
Мол, «овсянка, сэр?», только в два раза нежнее,

Только жестче в три раза. Раздели меня на две слагаемых,
Полагающих, мирно ложащихся и умолкаемых,
Когда просто твои кроссовки отдавали дань жесткому гравию,
А я просто молчала, как ценнейшее из ископаемых.

Раздели и отбрось – это прошлое, хоть и не верится.
Только юные девочки в мыслях могли бы менять.
Я хочу пережить это снова. Я хочу переждать и надеяться,
Что осенние листья умножатся снова на пять –
И заставят меня ненавидеть, молчать. И мечтать.

Я прекрасно все знаю. Никогда ничего не изменится.
Я прекрасно всё помню. И за это б меня распять.