Vip прогулка

                VIP прогулка

Верочке Филатовой всего четырнадцать. Многие скажут, что это возрастная пора  первой любви, первых взрывов эмоций, пора сочинения сентиментальных стихов и прочтения уже написанных любовных романов, начальный этап становления юношеского максимализма,  первых поцелуев, первых ласк, первых мыслей о собственной индивидуальности, одним словом пора первых шагов во взрослую жизнь. Верочке Филатовой всего четырнадцать и в свои годы она уже уверена в том,  что она ищет и что найдет. Главное, есть кому ей в этом помочь, обучить ее, научить тонкостям и хитростям, уловкам и маневрам быть рулевой своей судьбы. Ее наставницу зовут Нина. Их разница в возрасте ощутима и  составляет почти десять лет. Но именно Нину Верочка почитает своей лучшей подружкой, только на Ниночку желает походить, копировать ее манеру поведения, умение держаться на людях с достоинством, а не редко и с вызывающим высокомерием. Она богиня, царица Клеопатра, и даже ее прическа, ее волосок к волоску, опускающиеся чуть ниже плеч, ее ровно отсеченная над уровнем бровей челка,  - все элементы жгучей шатенки подчеркивают ее желание причислить себя к касте элитных людей. Ее лицо? Ах, что можно сказать о ее лице, она женщина, еще раз повторюсь, богинеподобная женщина, немало поработавшая над собой вместе с личным стилистом, но зато результат! Он приносит ей много удовольствий. От комплиментов до возможности получить щедрое вознаграждение за столь изысканное личико. Ее хотят, желают. Достается этот лакомый кусочек не каждому. Тем, кто цену ему правильную назначает и сразу ей об этом открыто намекает. Такого она уж мимо не пропустит. И мимолетность связей ее не пугает. Это ее стиль общаться. Получать двойное удовольствие. Мужчина из первого класса + лучший обед в городе, а в придачу может быть и сотовый телефон, и сумма на новые платья-туфли, поход в «Cavalli» в Третьяковский, поездка в загородный клуб, заведение полезных знакомств на будущее, ночные заведения класса люкс. Ниночка сама себе агент безопасности, сама себе шпион, наводящий справки о том, где проходят ярмарки элитных жеребцов и кобылок, приходящих друг на друга посмотреть. Она любит красивых людей. И жить не может без ощущения соревнования, в самости и лучшести себя на фоне общей массы. Питает страсть к ярко освещенным вестибюлям гостиниц, торговых и деловых центров. Ее лаконичный подбородочек всегда гордо приподнят, маленький, но очень сексуальный носик не дает себе ни минуты отдыха от вынюхивания того, откуда веет приятный бриз ее любимых ароматов от «Dolce&Gabbana», глаза ярко обведены. Ее глаза умеют разговаривать. Но знают всего лишь несколько фраз: «Я хотела бы с тобой поговорить. Я ни за что не стану с тобой разговаривать. Смотри, но руками не трогай. Смотри, трогай, я твоя». В принципе, именно глазами она и предпочитает выяснять отношения с большим количеством мужчин.
Ниночка студентка. Пятикурсника московского университета, будущий юрист, специалист по земельному праву. Последние два года передвигается по земле исключительно на такси, а также на шпильках макси. Она любит носить плащи. Они делают Ниночку элегантной и солидной. Ей нравится производить деловое впечатление. Еще любит свою стеганую сумочку под «Chanel», вернее со всеми атрибутами «Chanel», но только ей известен факт ее поддельности. В принципе, Ниночка имеет не все, далеко не все, что планирует иметь.
Верочка и Ниночка знакомы очень давно. С тех пор, когда Нина училась в старших классах школы вместе с Верочкиным старшим братом. С тех пор они почти одна семья: Нина, Вера и Юра. У  Ниночки также есть предшественница, ее сестра Карина, которая уже пять лет как вышла замуж и живет за городом, в особняке с патио, газоном и бассейном.  Муж Карины один из крупнейших продавцов антиквариата в столице. После трагической гибели Ниночкиного отца в теракте на перегоне от станции Коломенская, Амир единственный мужчина, кто спонсирует Ниночкину жизнь, просто так. У Ниночки теплая дружба с семьей мужа сестры и это одно из немного, что ее по настоящему согревает и поддерживает.   
-Тяжело быть красивой женщиной, Нина?
- Очень тяжело, Вера, - сказав, сладко потягивает коктейль Нина.
-Почему же? Мне кажется это здорово! Столько внимания, заботы! Красивых и обеспеченных мужчин! Как я тебе завидую, как хочу быть на твоем месте! Иметь твой ритм жизни. Твою возможность не сидеть на месте, иметь множество вариантов, как провести время.
Нина полюбила такую жизнь, и нашла в ней утешение. Нашла метод, как  убить одиночество, сбежать от неприятных воспоминаний, от чувства боли и несправедливости.
-Могу помочь тебе. Могу брать тебя с собой. Глядишь, и тебе жених скоро найдется, - подмигивает Ниночка идеально ретушированным глазом Вере, - Сейчас молоденькие обеспеченные мальчики, по двадцать два, двадцать три, очень любят катать на своих дорогих спортивных машинах девочек твоего возраста.
-Правда? А можно?
- Да, договорились. В следующий раз беру тебя с собой. У меня и один мальчик есть на примете. Двадцать три года, Армен. Ездит на «Eclipse». Я ему о тебе расскажу, думаю, он заинтересуется.
Верочка и Нина сидят за дальним столиком в одной из кофеин на Тверской. В зале многолюдно. Атмосфера приятно качает. Слияние голосов накладывается на приятную музыку, которая звучит сверху, на плазменном мониторе канал «fashion-TV» гоняет туда сюда  девушек, плоских как сам монитор, дефилирующих по подиуму в фешенебельных нарядах. Верочка возбуждена от согласия Нины брать ее с собой. И теперь, вся эта обстановка, этот гламурный ветерок, обдувающий ее,  мысли  о предстоящей прогулке с Арменом – все это кажется таким фантастическим! Сколько повсюду красивых людей, в этом зале, на улице, на этой сказочной улице Тверской. Красивые одежды, восхитительные ароматы, аксессуары, идеальные фигуры, глянцевые дорогие машины, стильные квартиры в центре или загородные коттеджи – как это все прекрасно! Ниночка, какая она замечательная! Как я люблю на нее смотреть, просто смотреть и любоваться. А ее руки, эти прекрасные, дорогие руки, как и  в все в ней, дорогое и первосортное!
Спустя десять минут девушки покидают кофейню. Ниночка, как обычно, проявив сердечную щедрость, не забыла оставить пару лишних купюр за обслуживание.
-Нина, а где ты берешь деньги? Ты ведь не работаешь?
-Нет, не работаю. А деньги имею почти всегда. Я слежу за этим. А вариантов, откуда их взять, предостаточно. Мы ведь не бедные? И ими никогда не станем. Женщина и бедность – для меня вещи не совместимые. Женщина должна купаться в роскоши, а давать эту роскошь ей должен мужчина.
-Но, у тебя ведь нет мужа.
-Нет, ну и  что же? Я общаюсь с мужчинами, этого достаточно, чтобы брать у них за это деньги. Чтобы им хотелось общаться со мной, половину денег я вкладываю в себя сразу: одежда, салон красоты, фитнес, бассейн. На оставшиеся развлекаюсь! Не забывай, я ведь живу с мамой, да и Карина с Амиром нам помогают!
Верочка и Нина проходят через зал и направляются к выходу. Один шаг за порог кофейни – и вот он океан света и лиц. Уже почти стемнело, но повсюду брызги псевдо солнц: лучатся неоновые вывески,  витринные  гирлянды, фонари и окна. Многие закончили рабочий день, потому народ всюду. Люди идут, стоят, дожидаясь кого-то, бегут, обгоняют, сидят за стеклами ресторанов. «Как хочется, чтобы поскорее пролетела эта неделя,» - думает Верочка, вдохновлено глядя по сторонам распахнутыми глазами девочки подростка. «У меня пятнадцать минут, чтобы выбрать новые духи в «DouglasRivoly» и еще десять, чтобы доехать до N. Пассажа» - в голове у Нины.
Дойдя до пронзительно красной «М», готовые углубиться в подземный переход, Нина предлагает Верочке на сегодня проститься, так как у нее самой есть еще пара дел в центре. Легким прикосновением щек они прощаются.
Верочка погружается в пространство для всех. Пространство для всех кишмя кишит людом: красивым, некрасивым, бедным, средним, изредка людьми из мира комфорта, по случайности здесь оказавшимися. Они напрашиваются на внимание сразу. И Верочка едет и думает о них, комфортно-красивых людях, и сама мечтает, чтобы и они ее заметили, остановили взгляд и подумали: «Малышка, когда-нибудь нашей ноги и в помине здесь не будет. Это недоразумение, что мы сейчас здесь». Верочка  едет в свою однокомнатную квартиру в Крылатском. Она живет там одна. Мама и брат живут по замоскворецкой ветке, а она одна. Всего четырнадцать, а уже одна. Просто, до ее литературной гимназии оттуда быстрее добираться. И к квартире этой она с детства привыкла. Раньше она жила там с бабушкой. С родителями, которые семь лет назад развелись, ей пришлось жить очень мало. Одиночество и самостоятельность ей привычны.
Спустя долгие пять дней для Верочки, и беглые, сквозные для Нины, - они снова сидят напротив друг друга в той же кофейне, почти за тем же столиком, на этот раз соседним. Ниночка, как всегда хороша. Будь Верочка мужчиной, в ее голове созрело бы много больше мыслей, чем банальное определение хороша. Но оставим это, вместе  с Ниночкиным декольтированным платьем. Полагаю, в мужских рефлексиях у нее не будет нужды.
-Ну, что он сказал? – Верочка нетерпелива.
-Он очень заинтересовался. Должен позвонить через час и за нами заехать!
-Как я выгляжу? Только честно.
-Я бы добавила немного румян и побольше подчеркнула глазки. А впрочем, и так ты выглядишь очень хорошо.
Верочка распахивает «Lanc;me’овскую» пудреницу, которую арендовала на вечер из маминой косметички, когда ездила с ней повидаться на неделе. На маленьком зеркальном квадрате милая мордочка молоденькой лисички. Лисичий носик, рыженькие прядки, игривые глазки.
Долгие минуты ожидания тянутся в соотношении одна к десяти. Дабы сгладить нервное ожидание, Верочка залпом выпивает две стопки «Текилы», морщит носик, съедает дольку лайма.
-Ниночка, если бы ты знала, как я тебя люблю! Я так ждала этого вечера, все дни только об этом и думала!
-Смотри, Анжела! Вер, прости, я отойду на минутку.
Схватив сумочку, остро впиваюсь в пол каблуками, Ниночка спешно движется на встречу девушке, что стоит у двери в дамскую комнату. Эта особа совсем не похожа на Ниночку. Эта Анжела вульгарно накрашена, оттого кажется, словно чумазой, нелепой. Низенькая и плотная, в черных облегающих стрейч-брюках, которые выделяют все, что надо бы скрыть, темно-бордовом свитере, с оттянутыми рукавами, черной куртке-бомбере и кроссовках. Светлые, слегка вьющиеся волосы взбиты на затылке и сильно налачены, от чего ее прическа похожа на стрижку пятилетней девочки. Нина и Анжела удаляются за дверь.
Немного захмелевшая Верочка ловит обрывки фраз. Они густым слоем накладываются на ее сознание, шумя и роясь,  так что она забывает думать о Нине и Анжеле, сосредотачивая все мысли на услышанных словах. Кто-то кому-то вовремя не позвонил, а женщина за соседним столиком рассказывает своей собеседнице, как в Австралии, на прогулке в питомнике, ее муж, желая сфотографироваться с кенгуру, решил надеть на животное свой пиджак. Пиджак то он надел, а вот сфотографироваться не успел, так как непредсказуемое существо неожиданно в три прискока усигнуло от него, вместе с кредитной картой и паспортом. Верочка откровенно смеется, в то время как Ниночка присаживается на свой стул, вернувшись.
-А где Анжела?
-Она уехала. Кое-что мне передала и уехала. Я с ней почти не общаюсь, так, дела…
В Ниночке появилась какая-то возбужденность. Она почти не глядит на Верочку, и не хочет послушать историю, над которой Верочка смеется.
-Минуточку, Вер. Сейчас я ему сама позвоню. Не хочется больше ждать, - немного резко обрывает Нина, не дав Вере ничего сказать.
Что с ней случилось, за то время, пока она была в уборной? Откуда эта нервозность, эти дергающиеся пальцы, стучащие по крышке стола наращенным французским маникюром? А не была ли эта Анжела ведьмой? Ведьмой с именем ангела? Не заколдовала ли она мою Нину? Мне, почему то, вдруг, стало не очень комфортно. От нее прямо холодом повеяло, когда она села обратно на свой стул. И эти глаза, несколько минут назад были другими. Да, они искали чего, рыскали по залу, не могли замереть на месте, но теперь они и вовсе прячутся от меня! Не хотят смотреть! Уворачиваются. Они словно налились ядом, стали злыми.
-Нина, я не хочу ехать, - не выдерживает Верочка пренебрежительного взгляда собеседницы, отведенного в сторону.
-В чем дело? Он будет здесь через пятнадцать минут! – уже с нотами ярости восклицает Нина. - Не хочешь, но вам в любом случае придется довести меня до «Осени*», а потом попросишь, он тебя отвезет домой!
-Нина, но я его не знаю! Я не знала, что ты не будешь с нами, я не хочу оставаться с ним одна!
- Что значит, не хочешь? Мы ведь договаривались! Сейчас полночь, езжай домой на такси! – голос Нины дребезжит от возмущения.
-Но мне не хватит не такси!
-Я добавлю! –
-Нет, Нина! Я не возьму твоих денег.
-Хорошо, значит, договорились, он тебя отвезет, все будет хорошо, малыш, расслабься. Заказать тебе еще «Текилы»?
-Нет, спасибо.
Верочке нет места. Как хочется поскорее домой, в пастель, в тепло. Сейчас ей холодно. «Наверное, я волнуюсь перед встречей с Арменом, оттого и психую. Ничего страшного, надо успокоиться. Я ведь этого хочу?!» - сглаживает Верочка углы нелепой ситуации. Пятнадцать минут проходят молчаливо. Нина бесконечно набивает смс сообщения, получает ответы, супит носик и снова принимается набивать текст.
«О, а вот и он!» – с приподнятой интонацией произносит Нина, поднимается со стула и протягивает руку парню в синей вязаной шапке, с вывязанной белой нитью надписью «Rich». «Это как клеймо, богатенький  Буратинка!» - проносится ассоциация в голове у Веры. Армен, сладострастно сверкнув черными глазами на Нину, значительным по величине носом с бугорком, обнюхивает Нинину кисть, прикасается губами, подняв глаза для пожирания.
-А, это Вера, - переводит Нина взгляд.
*  ночной клуб «Осень-project»   
-Привет, –, отстраняясь от руки, лишь на мгновение бросив взгляд, сухо произносит Армен, после продолжая впиваться в Нину глазами, не без иронии ухмыляясь.
-Арменчик, расплатись. Я пока схожу в WC
-OK, ждем
Молча Армен раскрывает счетную книжку. С начала долго смотрит на счет, после, вальяжно, все еще не отрывая глаз от счета,  достает кожаный бумажник «Armani», из заднего кармана одноименных джинс, вынимает из него тысячную купюру, вкладывает в счет и захлопывает книжку. Стоит, как комендант на посту, прислонившись к столу поясницей, занеся ногу на ногу,  глядя в зал, игнорируя присутствие Веры, которая совсем потерялась от неловкости. Подходит Нина и хлопает по черному кожаному плечу его куртки-пиджака.
-Ну что? Едем?
Аремен помогает Нине облачиться в темно бордовый, кожана лакированный плащ. Верочка тем временем застегивает пуговки на своей коротенькой черной шубке из искусственного меха. Шубка такая маленькая, почти кукольная, чуть ниже груди. Хорошо, что на улице поздняя осень и еще не наступали морозы. Не дождавшись сдачи, трио покидает заведение. 
  К ночи ноябрьский воздух все-таки накалился свинцовым холодом, словно специально выбрал эту ночь, чтобы остыть. Он насыщен выкристаллизовавшимися молекулами, которые жалят, не смотря на ткани одежды, он все равно норовит жгущими холодом руками дотронуться до тела Верочки, такого доступного не по сезону. Воздух словно сдавливает туловище в невидимых лапах, которые, тем не менее, ощутимы. Оттого сто метров, которые Верочка плетется за Ниной и Арменом, которые идут впереди, до припаркованного у тротуара «Eclipse’а», кажутся невыносимо долгими. Верочка смотрит под ноги, и шаги впереди идущих, словно нашептывают ей: «Что ты здесь делаешь? Зачем ты здесь, на этом холоде в начале зимы? Куда ты идешь? Куда поедешь? Зачем?». Легкий озноб, возникший от контраста температуры тела, подогретого двумя «Текилами» и первого морозца, кажется каким-то болезненно-гнетущим. На последних шагах до машины, Армен ускоряет шаг, чтобы открыть дамам двери. Уже стоя у распахнутого автомобиля, спрашивает, не хотят ли они постоять на улице, покурить там, или еще чего, пока салон прогреется.
-Нет, Арменчик, лучше уж в машинке все вместе согреемся, - отвергает Нина предложение.
«Слава Богу! Только бы сесть поскорее в эту чертову машину. Только бы согреться,» - думает Верочка.
Салон действительно успел охладиться, за те недолгие двадцать минут, которые прошли с момента приезда Армена. Остывшая кожа еще больше холодит тело Верочки. Ни Армен, ни Нина даже не интересуются, как она себя чувствует. Армен заводит машину. Автоматически включается стереосистема и кондиционер. Поехали.
«Вот он город, ночной город. Как давно я мечтала промчаться по твоим улицам в красивой дорогой машине с красивым молодым человеком, слушая стильную музыку, весело разговаривая. Но разве мне сейчас весело? Хорошо ли мне? Кажется все не так, как я себе это представляла. Что? Кажется, я отвлеклась своими мыслями. О чем они там говорят? Он спросил ее, приходила ли Анжела? И он с ней знаком?! Как странно. – Верочка еще более напрягается, отодвигаясь от мощных колонок стереосистемы, вмонтированных за ее спиной, -Принесла ли Анжела это!? Нина говорит, что Анжелин speed лучшее из того, что она пробовала!? Как, они употребляют speed? Нина говорит, что уже оценила его, Анжела действительно торгует, чем надо?!»
Верочка ошарашена тем, что ей довелось услышать. Наивные пассажиры передних сидений будто позабыли о ней, или совсем плохо ее знают, пологая, что глупышка-малолетка не догадается о чем идет речь? Верочкин брат Юра, большой любитель и завсегдатай почти каждой столичной транс-вечеринки неоднократно употребив это название в контексте, из которого нетрудно догадаться о его значении, спровоцировал Верочку разузнать все об этом снадобье в Интернете. Верочка обескуражена и шокирована. Ей уже просто натерпится избавиться от них обоих. Если бы телепортация была возможна,  стоило лишь распахнуть дверь чтобы прямиком оказаться в ее квартирке, где она окажется в тепле, в постели в компании своих любимых персидских кошек.
Но нет. Впереди, с боков – охлажденный, замораживающий город. Он громоздок и жесток, особенно сейчас, ночью. Особенно, тогда, когда летишь на скорости 180 км\ч и не знаешь, что ждет тебя. Зебра, светофор, дорожные знаки, фонари, витрины, ближний свет встречных автомобилей, очень редкие пешеходы, торопливые и угрюмые и  этажи, много этажей над головой. Половина окон уже отдалась ночи, слившись с ней в темноте. Иногда, из за темных углов зданий, появляется растущий месяц.  Он словно смеется, глядя оттуда, сверху, быстро ускользая и прячась снова. Такой светлый, и кто говорит, что он желтый? Вовсе нет. Он лишь откуда-то изнутри подсвечен желтизной. И ни одной звезды, зато бесконечные улицы, улицы, улицы. Иногда узкие, сдавливающие переулки. В них въезжаешь, и словно маленькая мышка проворно юркнула в свою норку. Едешь словно в тоннеле и даже не по себе. Только редкое свечение окон хоть как-то привносит жизнь, уже в полу сонное сознание.
   Отогревшись, Верочке вдруг стало как-то очень тепло и уютно. И даже стало все равно, о чем там болтали ее уже совсем взрослые и чужие друзья. Внезапно  очень захотелось сомкнуть глаза. Она чувствует, как заполыхали ее щеки, как тепло разливается по телу, как постепенно она и вовсе теряет нить с реальностью, соскальзывая в сон. 
   Верочке снится широко разлитая синяя вода, такая глубокая и большая, выходящая из берегов. Во сне, она будто бы знает, что это озеро, вот только не видит дальнего края. В полукруге, словно в туманной дымке стоит лес. А небо голубое, ясное и чистое. Верочка стоит лицом к воде. Неожиданно кто-то ее окликает: «Вера, заходи в домик!». Верочка оборачивается. Позади нее стоят маленькие белые домики. На подобие тех, что строят на побережьях морских курортов. Одноэтажные, из рифленого металла. Верочка подходит к одному из них. Проходит в дверь. Внутри маленькая кухня, две кровати, прикроватные тумбочки и телевизор. Просто, но уютно. На одной из кроватей сидит Нина. Очень странно, она будто бы маленькая девочка и даже не достает ногами до пола. Выглядит она не совсем обычно, и даже взгляд другой, добрый и ласковый.
-Верочка, сядь, посиди со мной. – произносит Нина с несвойственной ей интонацией.
Верочка садится подле. У Веры странное ощущение, что она будто бы старше Нины, что они словно поменялись ролями.
-Знаешь Вера, мне иногда становится очень грустно. Так, даже не по себе. Я будто ежусь в собственном теле, словно мне в нем холодно. Но это тело идет. Оно зовет меня куда-то идти. Тело просыпается, встает с места, идет, говорит, с кем-то встречается, чего-то желает, чего то нет, сидит, стоит, торопиться, нежится, лежит, обнимается, моется, бежит, танцует в общем, живет. А после ложится, возвращается в исходное состояние. И вот пока оно ходило, прежде чем вернуться в исходное состояние, успев поделать всякое, тело замирает, и что-то другое, что было где-то потеряно, в постоянном движении, обнаруживает само себя в теле и начинает думать. «Оно» осмысляет, что делало тело, правильно ли оно делало, зачем и почему. И вот в этот момент, это самое «оно», оно, облаченное в тело начинает замерзать, слушая о проделках тела. Двигаясь  вместе с телом, «оно» этого не замечало. И вот, каждый раз, когда тело приходит в исходное положение мое «оно» начинает замерзать . Моему телу необходимо постоянное движение, чтобы «оно» в нем не мерзло. И чем больше я бегу от мерзлоты, тем больше «оно» мерзнет, когда я останавливаюсь.
 Нина смотрит на Верочку большими распахнутыми глазами. Они, ярко синие, чистые, готовые к слезам.
-Почему ты называешь свою душу «оно»?
-Ты думаешь, оно это душа?
-Только душа может мерзнуть в теле. Кроме тела и души у тебя ничего нет. Ты и есть душа+тело
-Я не знаю, я  не думала. Душа и тело всегда были где-то, но принадлежали кому-то, или даже нет, были эти названия, отдельно понятие души и тело,  которые я никогда не приписывала к составляющим частям меня.
-Но это ты! И одна из частей тебя страдает из-за второй части тебя. Подумай, которая из них ведет себя в ущерб второй.
-Ты хочешь сказать, мое тело приносит вред моей душе?  Знаешь, а может ты и права. Я подумаю над этим.
Верочка поднимается и идет через порог к воде. Внезапно начинается дождь. Густыми мазками он падает в озеро. Верочка ощущает прикосновения Нины, которая подошла сзади и обвила ее за талию.
Верочка открывает глаза.  Зажжен свет, машина не движется. Она обнаруживает себя в салоне одной. Наигрывает мягкая музыка lounge. Салон, немного пропах сигаретным дымом, смешавшись с ананасовым ароматизатором, висящим под зеркалом заднего вида в форме плода.  Верочка замечает, что на передние сидения надеты меховые пушистые чехлы. Она проводит рукой по щекотному длинному ворсу светло-бежевого цвета. В этот момент, растворяется дверь со стороны водителя. Это Армен. Он замечает,  Верочкину руку, ласкающую мех.
-Ну, что? Куда поедем? – проникает в салон. Его лицо на мгновение освещается зажегшимся в салоне светом. И снова горят лишь подсвеченные клавиши на передней панели: красные, желтые, голубые.
-А где Нина? – после секундной заминку, в течение которой Верочка ждала, что названная еще может появиться в салоне.
-Она осталась в клубе. Я ее вписал. На входе встретили знакомых, так что все у нее хорошо. – Армен сильно вжимается в сидение, томно откидывает голову на подголовник. А ты, чего сейчас хотела бы? – глядит на нее в полоборота.
-Если честно, то наверное спать. Я итак задремала тут у тебя.
-Нет, спать это не годится. А если и так, то поехали ко мне, я здесь совсем близко – в пол оборота,  в темном салоне выжигают искры глаза Армена, - У меня и поспишь, если не перехочешь.
-Я думаю это не хорошо. Ты не мог бы меня отвезти домой.
-Что значит домой? Зачем? Ты ведь хочешь запомнить эту ночь? Домой тоже не пойдет. Если только ко мне.
-А в клубе, с Ниной ты не хочешь остаться?
-Нет, и в клубе не хочу. У нас ведь с тобой свидание. У меня дома есть джакузи, прозрачная, стеклянная. Будешь купаться и на себя в зеркальную стену смотреть. А я могу тебя на видео поснимать. Или фото, - говорит Армен, гладя на Верочку в стекло заднего вида. Его глаза мерцают сладострастием.
-На видео, зачем?
-Ну, ты сейчас такая молоденька. Молоденькая девочка в красивом интерьере. Очень красиво, сохранишь на память.
-Нет. Я не стану перед тобой раздеваться. И фото таких на память не хочу. Их может увидеть мама или брат.
-Ну, тогда оставишь мне на память о себе!
-Нет.
-Ну, что за нет? Ответь лучше да. А потом мы можем заняться сексом. Я бы очень хотел с тобой заняться сексом.
-Ты что? Я не стану этого делать. – со сниженной, невеселой интонацией говорит Верочка - Я думала, что мы будем просто общаться. Заедем в какое-нибудь круглосуточное кафе. Будем разговаривать. Ты расскажешь о себе, я о себе. Я ведь тебя не знаю. И даже если поеду к тебе, то так и не узнаю, кто ты. Лишь увижу предметы в которых ты живешь, хотя и так примерно представляю, что увижу.
-Вера, извини, но мне некогда с тобой общаться. Если общаться с каждой девушкой, то в голове очень скоро наступит бедлам. У каждой свои истории, своя жизнь. Я не люблю забивать себе этим голову. Меня интересуют быстрые контакты с хорошенькими девочками. Некоторых я даже отвожу домой. С некоторыми могу встретиться несколько раз.
-Нет Армен. Я к тебе не поеду.
-Прости, но ты должна это сделать.
-Почему?
-Иначе, ты подставишь свою подругу Нину.
-Нину? Каким образом?
-Она мне кое-что задолжала.  Мы договорились, что долг будет погашен, если она приведет мне девочку. Эта девочка – ты.
-Что за ерунда? Я ничего не понимаю. При чем здесь долг. Она сказала, что найдет мне парня.
-Я и есть парень. Чтобы ты стала моей девушкой, тебе как минимум надо поехать ко мне. Это твой шанс.
-Ну уж нет! Не надо мне такого шанса. В конце концов, может я и не в таком восторге от тебя! – неожиданно для себя выдает Вера. Она бы сейчас с удовольствием себе поаплодировала, за смеловть.
-Приедем ко мне, будешь в восторге.
-Я к тебе не поеду!
Буквально увернувшись от руки Армена, желавшей ухватиться за колено Верочки, она распахивает дверь. Наклонная стена мокрого снега встречает ее с порога. Под ногами скользкая простыня. Из незакрытой двери, бросающей свет на темный тротуар Армен кричит ей вслед, приказывает вернуться. Но нет, только вперед, напролом, через пробудившуюся зиму, подальше от этого недоделанного пошляка. Лишь это в Вериной голове. Спустя секунды, отбрасывая назад уже немного намокшие пряди волос Вера оглядывается по сторонам. Большое громоздкое здание, этажей в двадцать пять, длинное,
мраморно-гранитное,  хмурое, тянется параллельно ей. Идя вдоль него, по неуютной улице, посреди ночи, Вера тем не менее чувствует уверенность. У нее все аж горит изнутри и злость придает ей сил и согревает. Вера узнает в этом здании «Совет Федерации». Скоро будет метро, которое навсегда отрежет ее от этого мажора, который даже не соизволил подъехать и предложить по-хорошему отвезти ее домой, вильнув задницей своего «Eclipse’а» за поворотом.
  «Развернуться? Пойти назад? Триста, четыреста метров и будет «Осень». Мимо Большого, в арке, радом с «Детским миром». Или не стоит? Все равно вряд ли пустят. Спросят карту за две тысячи $, которой нет. Можно позвонить Нине, чтобы она за мной вышла!?»
Верочка совершает обреченную попытку дозвониться -  абонент недоступен. «Да и эти люди. Однажды Нина уже пыталась меня туда провести. Само собой эта идея была нереальна. А эти лица, плывущие словно в тумане. Эти задернутые пеленой взгляды. Эти девушки, считающие себя сногсшибательными, в сильном алкогольно-кокаиновом опьянении размазанные, как блины, по инерции держащиеся на своих высоченных  шпильках, в меховых накидках с крокодилово-змеиными сумками.  И море матерных ругательств. Неопрятно. Нет, иду к метро», - проносится вереница воспоминаний у Верочки, которая стоит зябкая в стеклянных, леденящих стенках  автобусной остановки,  глядя словно сквозь рекламную  растяжку «Cartier», закрывающие под собой крупномасштабное строительство. Но все равно, где-то в подсознании она прочитывает вложенную в плакат элегантность, совсем иную, нежели та, которая царит в наспех разодетых помещениях, за крашенными золотой краской дверьми сталинских построек.
   Сбегающие вниз ступени, слегка припорошенные первым снегом. Потухший киоск «Пироги да слойки», бетонные колонны, запертые стеклянные двери. Их откроют только через час двадцать. От этой мысли становится более зябко, чем при ходьбе поверху. Оглядимся и посмотрим на соседей, которые по разным причинам оказались в ловушке обстоятельств, как и наша маленькая героиня. Под одной из колонн парень, с одутловатым красным лицом,  в неопрятном спортивном костюме. По его телу постоянно проходит судорога, то ли от холода, то ли от нетрезвого состояния. Рядом с витриной косметического ларька стоит девочка, словно не отсюда, словно из другого, какого-то советского времени. В сером шерстяном платке, клетчатом пальтишке и старых заношенных красных сапогах. У нее бледное землистое лицо, с блеклыми чертами, выражающими умственную неполноценность или забитость, что почти что одно и тоже. Она сгорблена и прячет глаза. Есть еще один более или мене вменяемый парень, лет семнадцати, ничем особо не примечательный.  Все трое замечают появление Верочки, которая оббивает пороги закрытых ларьков, разглядывая продукцию, не желая сталкиваться взглядом с ними. Для этого перехода она явно слишком и даже солидно одета. Хорошая акустика наполняет молчаливый переход звуком от работы  ламп и стуком ее каблуков, которые прерывает мужской голос,  жалобно причитающий о том, что его кинули друзья. Скорее всего вещает тот, кто сполз по колонне на корточки. Чуть позже все тот же голос, без сомнения, сейчас он попадает в поле зрения Веры, выспрашивает у девочки-мышки откуда она и кто такая. Та, немного в нос, гнусаво и отрывисто произнося слова, по-прежнему глядя в пол, начинает свою историю. Говорит так, словно она ребенок лет четырех, который неточно, наспех лепечет фразы.
-Я Светка. Детдомовская. Как выпустили, уже год я на трех вокзалах. Сегодня опоздала. Уж третий раз.
-Че, ты типа бомж? – не унимается опухший спортсмен.
-Да, как отпустили, так, да… - жалостливо вздыхает Света.
-А тебе лет то сколько?
-Девятнадцать…
   Верочка потрясена. Никогда прежде она не сталкивалась с такими обстоятельствами чьей-то жизни. Не окажись она сегодня здесь, так бы и не повстречала в лицо столь страшную судьбу.
-А деньги где берешь?
-Попрошайничаем или воруем.
-Пьешь?
-Не, не пью, не нравится мне.
-Все равно небось запьешь, время придет, запьешь.
-Холодно.
-Выпила бы, теплее бы стало.
-Это, да. Только для того.
-Я ж говорю, запьешь! – радуется своему дару убеждения красная рожа, дебильно похихикивая, словно отрыгивая звуки.
  Из-за поворота в длинный коридор перехода к Историческому музею выходит группа парней, из восьми человек. Им всем около пятнадцати. Среди них есть и коротыши и рослые. Они явно навеселе и активны, не прибитые унынием, скорее наоборот. Парни минуют сидящего под колонной, Свету, Веру и геймера Гошу, того, третьего, завсегдатая виртуала, опоздавшего на сеанс в метро.
   Поставленный Ниной на прицел глаз, сразу же подстрелил одного из них. Так же небольшой, щупленький мальчишка (да, мальчишка, именно так по привычке проносится в голове у Веры, привыкшей называть парнями двадцати-двадцати трех летних), его игривость в глазах, словно восклицающая из толпы  «Я самый самый-самый! Я себе нравлюсь». На нем расстегнутая кожаная черная куртка с искусственным меховым воротником, черные джинсы с кожаным ремнем и черные кроссовки. «В общем, одет он так…, но для разнообразия, хорошо что они пришли, а то все остальные больно невеселые,» - думается продрогшей Верочке, схватившей саму себя в охапку.
Запримеченный парень угощает всех сигаретами. Пускают дымки. Шумно говорят. Верочка не совсем понимает о чем, но  все равно время от времени слегка, в пол глаза смотрит в их сторону. Неожиданно, тот самый, щедрый и весь из себя, словно оттолкнувшись от своих друзей, гоготящих на все лады, стремительно направляется к ней, все с тем же светом в глазах. Они заворожены, глядя на нее, словно окаменелые.
-Привет! А ты что здесь такая грустная стоишь одна? Такая красивая, пойдем лучше к нам? – его взгляд ожил.
-Если честно, я замерзла и хочу в WC, это бы мне больше помогло.
-Нет проблем, идем в «Охотный ряд»?!
-Как, так ведь он закрыт?
-Нет, туда можно зайти через зал с игровыми автоматами. Я там был только что, так что идем!
-Ты уверен?
-Да, сделаем вид, что сейчас спустимся а потом поиграем. А можем и поиграть?
-Ты любишь играть? – уже на ходу интересуется Вера.
-Да, часто вечерами здесь пропадаю. Иногда выигрываю, иногда проигрываю. – проходят через ярко освященную комнату, мимо разукрашенных на разные мотивы автоматами: птица Феникс, Джокер, карты всех мастей, россыпь игровых костей. Верин сопроводитель приосанивается еще больше, - Вот вчера выиграл семнадцать тысяч. Сегодня большую часть выигрыша проиграл. Того, что до сегодня остался. Тысяч десять.
-Ничего себе! Я бы наверное если бы выиграла, тем более столько, уж точно не стала бы так скоро играть!
-Я  привык. У меня и пятьдесят четыре тысячи бывало.
-Серьезно?
-Почти, пятьдесят две!
-Как здесь  странно. Никогда не бывала здесь ночью. Шумный подземный город словно замер. Темно, ни суеты, ни толкотни. – Вера и уже представившейся ей Егор спускаются пешком по остановленному на ночь эскалатору торгового центра. Вокруг темные витрины знакомых магазинов, с наряженными манекенами, которые похожи на неподвижные объемные тени людей.
-Иди. Я подожду.
«Он очень мил. Но так странно, будучи моим ровесником вести такой образ жизни. Хотя, с другой стороны, это так доступно, что практически очевидно».
-Слушай, - с нетерпением обращается Верочка, через раскрытую дверь, споласкивая руки, наблюдая Егора в зеркале., - А тебе не кажется, что у тебя может развиться зависимость от автоматов?
-Да, кажется, она уже развилась. Но, я решил так, остановить ее можно только тогда, когда пойму что больше нечего проигрывать.
-Ой, ты сам понимаешь, какие страшные вещи говоришь?
-Да,  но я из таких.
 Верочка замечает как смотрит Егор на ее отражение. Удивительно, она думала так смотрят только двадцати трех летние.
-Идем?
-А твои друзья, они кто?
-Не поверишь, но они из Перми. Приехали по Москве погулять. Ну, как мы в Питер. Я с ними позавчера познакомился. Ты не заметила, они все под таблами?
-Что?
-Экстази.
-Серьезно?
-Ага.
На обратном пути Верочка погружена в размышления, ужасаясь что ее  ровесники начинают баловаться такими вещами.
- Да, старшие это «хороший» пример для подражания, - заключает она.
-Не понял?
-Ты, откуда об этом узнал?
-Если честно, мой старший брат этим немного занимался. Но он по части амфетомина. На химфаке МГУ учится. Но это раньше, сейчас уже нет. Их прикрыли.
-Это к лучшему.
-Может быть.
Наверху по-прежнему те же лица.
-Познакомьтесь, это Вера.
Оголтевающие в позитиве малолетки живо реагируют на Верочку. Обступают ее кольцом и тянут свои нечистые холодные руки. Один, со съехавшей набекрень шапкой и перекошенным нездоровой улыбкой лицом насильно обнимает Верино плечо.
-Не вырывайся!
-Пусти!
-Зачем? Ты такая красивая!
Другой парнишка, совсем худенький, немного косноязычный говорит ей, чтоб она ничего не боялась. Максимум, что они могут с ней сделать, это съесть.
-Да, выковыряем глаза, отпилим уши. Ам, люблю хрящи.
-Оставьте ее, - разнимает кольцо Егор. Идем со мной.
-Куда?
-Хочешь с ними остаться?
-Нет.
-Тогда пошли, - тянет Верочку за собой, которая сопротивляется только словесно.
Заводит ее в проходную перед торговым центром. Тепло. Вынимает из кармана куртки смятый лист бумаги и протирает одну из ступеней. Расстилает вынутый из другого кармана листок.
-Ты наверное устала? Присядь. Но не надолго. Простудишься.
Возможность присесть машинально подгибает коленки. Верочка садиться.
-Знаешь, ты правда красивая. Я бы даже на тебе женился!
-Ты что? Тоже таблеток наелся?
-К сожалению, да…Мне это уже надоело. Делаю от безделья или по привычке.
-А ты богат?
-Нет. Живу на Петровко-Разумовской. Мать торгует на рынке, отец водитель маршрутки. Хочу сорвать куш. Хочу их и себя на всю жизнь обеспечить
-А не лучше ли выучиться? И самому заработать деньги?
-Я учусь. Но с деньгами смогу добиться еще большего.
-А я вот уже сомневаюсь, что деньги это хорошо. После сегодняшней ночи…
-Почему?
-Долгая история.
Через двадцать минут Егор провожает Верочку в метро. Доезжают до Библиотеки, переходят на Александровский. Удивительно, но сейчас за долгое время Верочке приятно здесь находиться. Среди разных людей. У вагона она прощается с Егором. Домой. Скорее домой.
Маленькая прихожая, с сервантом набитым книгами, которые сохранила бабушка Веры и Юры для своих внуков. Тома классиков, полная подписка «ЖЗЛ» и много чего еще. Уютные желтые обои, бумажные, которые так никто и не поменял, хранящие тепло прежних лет. Верочка проходит в кухню.
-Юр, ты меня напугал. Что ты здесь делаешь?
Верин брат сидит на кушетке перед кухонным столом. Все черты его, как правило, улыбчивого лица опущены вниз. За окном еще темно. Зажжен маленький ночник, оставшийся с тех пор, как Верочка спала на кухне, когда была жива бабушка.
-Юрка, что случилось? – Верочка зажигает верхний свет и  садится рядом, приобнимая брата.
-Люба. Я узнал, что у нее есть любовник. Зура. Нинин друг, на «Subaru», ты его видела.
-Ужасно. Как она могла, в смысле Нина!? А Люба, тоже, странно.
-Не знаю, наверное я тоже виноват, что ей захотелось общения еще с кем-то. Из-за моих постоянных вечеринок и экстази у нас с ней были проблемы. В интимном плане. Но я знаю, что у них ничего не было. Я в этом уверен. Они только два раза встречались.
-Юр, все наладится. Начни с себя. Вы столько вместе пережили.
-Сейчас я наконец-то понял, что пора прекращать все эти бессмысленные развлечения. От которых только вред. А как с Ниной погуляла?
-Лучше об этом забыть и никогда не вспоминать. Я вот сейчас ехала назад и думала о ней. Мне показалось, почему-то, ее судьба может оказаться похожей на судьбу героини поэмы Баратынского.  Даже ее тески. Светской дамы, которую все знают, которая пользуется спросом у мужчин, но жизнь ее заканчивается трагически. Она влюбляется  по настоящему, но оказывается что этот мужчина обручен с другой девушкой. Вовсе не такой яркой и не такой знатной как она. Он выбирает ту. Нина не выдерживает.
-Может быть. При таком раскладе может случиться и так, не дай бог конечно. И только от  неправильно течения жизни. Полного страстей и греха. Но все всегда можно изменить, а Нине не простое испытание пришлось пережить, необходимо ей помочь! И еще я узнал о своем сопернике, которого зовут даже созвучно. Зура…
-Юрка, забудь. Начни меняться и увидишь, что когда ты победишь свою проблему, решиться и все остальное.
-А если нет?
-В любом случае, если ты не будешь столько временя проводить на вечеринках, со speed’ом и экстази, хуже от этого не будет.
-А ты откуда об этом знаешь?
-Знаю. Не переживай, я никому не скажу. Маруся, Вили, вы уже проснулись? Ну что «мя», хотите ранний завтрак?
Верочка достает из холодильника сваренную специально для кошек кашу. Накладывает в двойную миску.
-Верка, так рад что ты приехала. Мне прям полегчало, - уже с легкой улыбкой смотрит Юра на сестру.
-И я рада, что наконец-то добралась до дома.
Верочка ставит кастрюлю обратно и подойдя к брату крепко обнимает его. За окном по-прежнему идет снег. Светятся верхушки подсвеченных высоток. Город продолжает замерзать.