Шахматный король

           1.
   Уже зима, следы мороза
     на окне моем.
   И новый век, как призрак грозный
     входит в дом.
   Размахивая толстой плетью,
     подхлестывает мир,
   Ещё одно тысячелетье,
     ещё один кумир.
А в сетках невидимых глаз,
Бесформенный рыщет
В поисках свежего "мяса",
Компьютерный вирус 2000.
  Пьянящий запах новой эры
     повис над небом
  Мой город трясся в лихорадке
     под белым пледом.
  И горожане в улицах глубоких
     улыбались свету,
И птицы в небесах далеких
     жгли праздника ракеты.
Уже весна, следы капелей
     на окне моём,
И этот век, как ветер смелый
     ворвался в дом.

         II.
Я выжженной землею был,
Я помнил комнат мрак холодный,
Обледенелость помнил жил,
И неба океан беззвездный.

Рисуя пальцем на стекле
Зимы картинки неживые.
Сквозь сны чужие мчался на метле,
И видел в снах своих кривые.

Неслышно жуткий день вползал.
Я жег безумные листочки,
И начинался шумный бал –
Прохожих под окном шажочки.

Меня возил какой-то транспорт
По оживленным перекресткам,
Кому-то нужен был мой паспорт,
Кому-то глаз моих наперстки.

Но день уходит, скачет вдоль
окна, где я устраиваюсь поудобней,
И жду, как шахматный король
Судьбы-злодейки новых козней.

А вечером заходит, как всегда,
Капризная и мерзкая старуха,
У ней засаленная борода,
И что-то шепчет мне на ухо.

Да что мне взбалмошная бабка?
Когда шуршит подолом ночь.
Я чувствую тебя, ты рядом,
Любовь моя, рассвета дочь.

          III.
О письмах близких и далеких
Пишу тебе из царства льдов.
О письмах белых, чистых, легких,
О пасынках стремительных ветров.

Блистает солнце в моем небе,
В твоем – сереет поутру гроза.
Они объединят два неба,
Объединят сердца, тела, глаза.

Я буду знать: ты где-то пишешь,
Всех нужных слов, не находя,
Я буду знать: ты рядом дышишь,
Живя, любя и строя города.

Слова забудем, они не злато,
Останутся в душе идеи-птицы.
За всадниками красными закатов,
Мы встретимся на звездной половице.

О письмах близких и далеких,
Что тонут в лабиринтах почты,
Теряются в подплатьях городов,
Пишу тебе я в рифмах легких.

          IV.
Меня разбудил крик,
В пропасть летящего утра,
И полный отчаянья миг
Сдул сна неглубокого пудру.
Лишь электричество нового дня,
И солнца плывущего бриг.

По струнам часов бегут
Волны томительной боли,
И света полоска, как жгут,
И птицы, как злобные тролли.
Лишь отвердевший покой января,
И чувств разноцветный салют.

Привычный снега скрип,
Кусты озябшие, нагие,
Проспекта простуженный хрип,
Орущие автомобили.
Лишь я ледяною скульптурой,
Разглядывал боли полип.

Лишь электричество нового дня,
И солнца плывущего бриг,
Лишь отвердевший покой, января
И образа милого лик.

         Y.
Молился я разным богам,
Развешивал в сердце портреты:
Людей, привидений, вещей,
Портреты желтевшие дам,
И магнитофонные ленты.

А с неба, что смотрит с усмешкой
На льдов моих серые груды,
На груз мой тяжелый и мертвый,
Со мной говорил, как с помешанным,
В сутане оранжевой Будда.

В окно мое с крыши спускался
По черным кишкам проводов,
Колол мне иголками слабые руки,
Кружился, кричал и дико смеялся
Князь Тьмы – ангел, упавший на дно.

Летело сознанье повыше,
Загаженных ржавых крестов,
От храмов, с разбитыми лбами старух,
Туда, где для света нет ниши,
Да тихо говорит Христос.

Я не был сыном тишины:
Я радуга, я - ядерная кровь.
Со мной говорит, как с больным
Седая, что дарит весенние сны,
Со мной говорит любовь.

       VI.
Бесшумна, величава,
Паришь ты в небе.
Из облаков кровавых
Твои одежды.
Блистает в волосах твоих
Алмазная корона,
Горят глаза, а в них –
Алеют роз бутоны.
На мраморе живом лица
Покоятся лучи луны,
И все мечтания Творца
В тебе воплощены.
И я не знаю кто ты,
Любимая иль призрак? –
Я записал той песни ноты,
Что капали с карниза.
Весна – твоя подруга –
Прозрачна и лукава:
В канонику желаний круга
Простоволосая влетала.
В сплетеньи белых рук
Угадываю вечность,
А жест твой, милый друг,
Красив, как бесконечность.

       VII.
Танцуют снежинки над городом,
По улицам бродит метель,
И в гипсовом небе расколотом
Измятая чья-то постель.

Под тяжкими льдами вздыхает
Во сне голубая река,
Отчаянно реку буравят
На ящиках два рыбака.

Да словно бы в стынущем мареве,
Качают телами дома.
Там в ядерном, кухонном вареве
Лишаются девы ума.

Их резвые, толстые дети
Несутся по снегу в санях,
Мужья их раскинули сети
И ловят в реке черепах.

А небо снежинками сыпет,
Теряются где-то дороги,
А город - пути свои ищет,
И пялится в небо с тревогой.

Мы к вечеру будем слепыми
В этом заснеженном мире.

       VIII.
Бледно-неоновый месяц
Тело мое качает;
Ты снилась мне вновь на рассвете –
Далекая и молодая.

И я полуспал, полуплакал,
Небо салфеткою скомкав,
У мимо летящего, всякого,
Я спрашивал к милой дорогу.

Сквозь паутину тумана,
Сквозь занавеску ночей,
Сквозь рваную облака рану
Врывалась стая грачей.

Летели они издалёка,
Да видно посеяли карту,
Несли за собою к Востоку
Весть о прибытии марта.

И ангел, спешивший на праздник
Торжественной встречи весны,
Мне, в выраженьях бессвязных,
Поведал о фазах луны.

Душный, прокуренный поезд
Тело мое качает,
Бежит по извилинам рельсов,
И тоже пути не знает.

        IX.
Как звездные странники плыли
      Гранитные облака.
Мой город задыхался от пыли,
      Но город стоял пока.
В полях бесконечных средь мрака,
      Зрелый от слез,
Цветок гранатовый мака
      Божественный рос.
А в чащах лесных среди кедров;
      Горда и неприступна
Буйно цвела эфедра,
      Над разложившимся трупом.
Истерзанный город молился
      Надменным богам.
Стонал, истлевал и гноился
      В оргиях храм.
На тихом берегу пустынном,
      Не размыкая век,
Сидел одинокий, безумный
      Последний человек.

Он видел прозрачное небо
      (смеялся и плакал),
Всходящее солнце за лесом,
       И чистую мира бумагу.

         X.
Вот брызнул город в ночь огнями:
День закатился, боль ушла.
Дома, огромными тенями
Раскинули свои крыла.

Я распечатывал конверты
Морозных и бесцветных дней.
Умерших угощал десертом,
Поил живых водой речей.

Ведь что же вечность, как не танец
На нитке меж двумя мирами? –
Застыли мертвые в улыбках,
Живые хлопали руками.

Я с помощью обычной рифмы,
Что скачет мячиком по строфам,
Нарисовал глаза Сизифа,
Когда тот начинал работу.

Уж отступала ночь на запад –
Круговорот неумолим,
И вот с востока косолапый
Брел день, и боль в обнимку с ним.

       XI.
Спой мне о той зиме,
Что за твоим окном;
Что в белой кутерьме,
Ты словно бы в тюрьме,
Что пленена ты льдом.

Спой мне о городах,
Что в сердце строишь ты,
И о тревожных снах,
Что оставляют на губах
Росинки кислоты.

Спой мне о высоте
Некрашеного неба,
О глянцевой мечте,
О глупой суете
Вокруг простого света.

Спой о своей любви,
Что прячется в глазах
Свой голос надорви,
Тихонько позови -
меня. Растает страх,
Что сковывал движенья.
Как узники весны,
Роняя слов каменья,
Мы растеряем звенья
Гнетущей тишины.