Там в детстве помню я старуху...

Там, в детстве, помню я старуху -
из тех, что одиночеством страшны.
Жила он отвержено и глухо
в домишке, покосившемся с войны.

В платке тяжелом, наглухо повязанном
бродила тенью за своим плетнем.
Отвержена всем миром, как наказана,
за это молчаливое житье.

Средь ребятни слыла она за ведьму,
на ведьмином дому чертили мы кресты.
Ей жизнью выжгло очи, будто смертью
и мир страшился этой пустоты.


Однажды средь игры-возни ребячьей,
не помню уж по чьей вине -
к ней в сад скакнул единственный наш мячик,
в холодный сумрак тления и теней.

Набрав камений, палки крепко стиснув,
трусливо с дрожью и гурьбой -
мы подвигались медленно на приступ
хибары хилой с редкой городьбой.

И вот, когда уж ватными ногами
вросли мы в землю в страхе и тоске...
Возникла, вдруг, старуха перед нами
с мячом нарядным в высохшей руке.

Мы палки вознесли, кричали грубо,
толкаясь у невидимой черты,
но, чуть заметно, тронула ей губы
печальная улыбка доброты.

Рукой легонько кинула нам мячик
и он летит...Сквозь вёрсты и года -
оттуда, где навеки ее спрячет
тот синий сумрак страха и стыда.