Проходящее...

Прижимая к груди свою книжку
никогда не рождённых стихов,
я как старый, ненужный мальчишка
ухожу в свою юность, рывком.

Поехали?

Вот я сильный и мне - 19. Не бодаюсь, но и не боюсь.
Отжиматься, качаться, стараться быть мужчиной. Кавказская грусть -
не придёт на свидание Оля, а дневальный лейтёхе вдруг сдаст.
И мечтаю о дембеле - воля. И Максим - голенаст и глазаст...
И, конечно, у нас перестройка. И не знаем, что будет потом.
Был тогда я, братва, очень стойким. И настырным кавказским скотом.

22. Я на Румбале, Рига. Ну, попробуй, братва, подойди.
Буду долго руками я двигать. И не я, вам признаюсь, один.
Рядом восемь товарищей встали, есть и старше, и младше меня.
Ну а "Батя", ребята, из - Стали*, из - Сибири,и кличка "Зима".

23. Вспоминать не хочу я... Ставлю прочерк на весь этот год.
Кто желает, кино есть, фильм "Пуля". С Мики Рурком. Вполне подойдёт.
И такой же, как там, капюшон я - на обритую голову крыл.
И автобус был - полный ОМОНа. Больше знает святой Серафим.

Дальше? Стукнуло 24. Первый раз в дом пришёл розыскник.
Долго, молча кидаю я гири. И читаю всё больше я книг.
Одинокие волки все в стаю. "Ты меня, дорогая, не зли!.."
Долго, молча я гири кидаю - я себя об-0-ляю в 0-ли.
Соблюдаю пацанскую святость. Берегу свою жизнь от врагов.
Королями мы стали Арбата. И - князьями "других берегов".

25. Вся Москва. Всё открыто. Всё: любой ресторан или bar.
Люберецкое кладбище. Бита. По утрам из овсянки отвар
(ведь не может нормальный желудок удержать кокаина пуды!..)
Спать ложусь я, ребята,обутым: я без башни. Верней, без балды.

26. На Тверской я известен: каждый вечер другая "жена"!..
Десять тысяч зелёных я в месяц забираю в карман из котла.
В месяц...Вскормлен нелепейшей фразой Горбачёва, что "путь нам открыт!".
И плевал я на чёрных с намазом: сам я - чёрный. Я чёрный джигит.

27. По ранению - жестью... Потерял я любовь в этот год...
И ни пить я не мог, ни не есть я, только считывать слёзами код,
что связал красной нитью попарно на земле женщих всех и мужчин...
И я понял, что мир наш - нетварный... Это просто сознание, блин.

28. Теперь уже страшно: похороненных лица не счесть.
На Кутузовском "Pizza". Маваши. Петербургские улицы. Жесть...
Операция (это вторая). Острый, мать его, пе-ри-то-нит.
Склифасофка, и там я страдаю. И на койке родился - пиит.

29. В бегах: меня ищут. Только джип есть мой истинный дом.
По колено в огне и кровище. И - бенелли. И - Бальмонта том.
Амстердам. Приземление. Нищий. Но живой, слава Б-гу, Аллах!
Тот, кто верит, конечно, отыщет. Скрип зубов. На работу, вайнах!..

Мне 30-ник. Я в шоке - в тяжах я!.. И газеты писали про нас...
Это, правда, ненужные лавры. А точнее - ненужный атас...
Но теперь это в прошлом, конечно. Да хоть ставьте в прямой вы эфир).
Ухожу я в страдание, грешный: в амстердамах я чищу сортир.

32. Всё ловлю - похоронки. Но теперь уже нету - пути.
Не сороки кричат мне, вороны. Амстердам, милый друг, ты прости:
тут нельзя мне на миг(!) оставаться, если что, и меня ты предашь...
"Дорогая подружка, ragazzo, я в Пекин улетел, это блажь..."

35. Я женат и общаюсь на китайском простом языке:
Отгоняю от сердца печали, поверяю их Жёлтой реке,
Что как мама-земля, терпит муки, и своих, и чужих, и вообще...
Иногда зависаю я в Гугле. Этот гугл ведь на Родину щель.*

38. Тяжёлая дата. Ведь и Байрон ушёл в 37...
Криминальный стареет солдат и свою душу ведёт на расстрел -
Расстреляет, отдаст на готовку: "Если можно, то взбейте омлет!"
Лет, прошедших суровую ковку. Русских улиц ужасных тех лет.

42. Больше нету дороги. Впереди - только старость и смерть.
Ну и смейтесь, всесильные боги, сделал в жизни я всё, что хотел!..
Не скандалить, не бить я не буду ни посуды, ни чьих-либо лиц.
Не был я на гражданке иудой, дембельнусь, буду радугу пить...**

сейчас -

Позабыт и всегда - позаброшен. Жизнь моя переходит в пульпит.
Я ж не Гамлет, я Грант, я изношен. У соседа динамик хрипит:
"Can't they tell me the end of the world, mе?"... Только ненависть бродит в груди.
И последний патрон, что в обойме, приготовил мне вечер один,
Тот, последний, спасительный, синий, индикатор святого луча,
Что меня переправит в корзине в белый лотос, на ухо шепча:
"Дорогой, ты прощён, обезглавлен твоей жизни печальный поток,
Скоро будешь, пацан, ты доставлен в середину цветка, в лепесток
На три кальпы, надёжно укроет твоё сердце от всяческих бурь,
И, как выйдешь, небесным покоем свою душу залечишь и ум,
Залатав и прошедшего горе, и предательства лучших друзей,
R(est) I(n) P(eace), дорогой, будь достойным продолжателем истинных дел,
Для которых рождаются - люди, а не только святая братва,
Спи спокойно, ведь больше не будет тебе слышен гудок (и стрельба) -
Всё прошло, как дымок сигареты, воскурился, банкнотой зажжён,
За тебя помолились поэты, не волнуйся, не будь напряжён,
Всё отринь, всё отринь, и умойся - драгоценным нектаром стебля..."
Переправит тот день меня в осень. Переправит за час, может два.
Навсегда-навсегда. Отдохну я. Наконец-то, друзья, наконец.
И скажу я хоть раз - алилуйя.

За наш русский
терновый
венец.

*...та, которой уж нету на карте. Та, которую съел президент.
И на ханьской раздолбленной парте малышам я пишу, как сонет,
слово "нет", что по-англицки - "no", это хлеб мой в стране чужаков.
Но всё лучше, чем просто разбоем добывать на одежду и кров.

**птицей белой какой-нибудь тени на картине китайских икон.
Что хотел я по жизни, я сделал, просмотрел я свой каторжный сон.
Но горюю, что много осталось впереди этих дембельских лет...
Передать как мою вам усталость от неясных, ненужных побед?

Ивановский Ара   04.08.2024 18:29   •   Заявить о нарушении