Звёздный дождь

ВЛАДИМИР  СТРУНСКИЙ

ЗВЁЗДНАЯ  ПЫЛЬ

ПЕРЕХОД

Пусть жил неправильно, но злобным
Я не был никогда в миру
Уж мне открылся мир загробный.
И я в иной перехожу.

Меня терзали часто страсти
И сам я полон был страстей.
Но не изведал в жизни счастья
Я на пороге двух свершений,

Тот свет быть может, веселей.
Где прошлое отделено.
Уж полон я земных забвений.
И мне другое суждено..

Что выпадет мне: ад иль Небо,
Я даже не берусь сказать.
Но всё равно, где я бы не был,
Я буду всё ж существовать.

Пусть даже облаком энергий,
Пусть тенью от небытия.
Нет, я не первый, не последний.
Но в этом мире нет меня.

СВОБОДА  ТОЛЬКО  НА   БУМАГЕ  ЕСТЬ

Росток мой от воды небытия
В тисках цензуры пробивался  к свету.
Вокруг него растрескалась земля,
А долгожданной воли что-то нету.

Нельзя считать свободой беспредел,
Когда совсем никто не отвечает
Ни за себя, за состоянье дел,
И даже на другого не кивает.

Свобода только на бумаге есть,
Но что она без права человека?
Понятия  забыты совесть, честь,
А родина разменная монета.

Причём берут не гривны, не рубли,
А под икорку, выпив «Абсолюта»,
Предпочитают с матери-земли
Брать взятки лишь в устойчивой волюте.

За что боролись деды и отцы,
Ужель за то, чтоб умирали дети?
Когда стоят у власти подлецы,
То остальным наврядли что-то светит.

Нас коммунисты семь десятков лет
В цепях держали, как  колодных зеков.
Но говорят, что вроде бы и нет,
Так почему так трудно человеку,

Который не умеет воровать,
И много лет трудился просто честно.
И коммунистами кого теперь считать,
Тех, кто имеет снова власть и кресло?

Зачем нам лгут, что демократы есть?
Их не было и никогда не будет.
У власти те, кто, позабыв про честь,
Как говорится снова вышли в люди.

Не надо верить, что лукавый бес
Попутал их, что воровство – призванье
По-прежнему в верхах КПСС,
Которая сменила лишь названье.

Росток мой от воды небытия
Так долго пробивался к правде, к свету.
Я постарел уже, но понял я,
Что настоящей правды в мире нету.

ОН  БЫЛ  ПРОСТО  ПОЭТОМ

Историю непонимающие,
С другими живём мы песнями
Во времени несовпадающие,
С Поэтом мы были ровесники.

Он был почти обеспеченный.
Поклонниц имел самых ярких.
И, сделав ребёнка женщине,
Считал это лучшим подарком.

Он ливнем альбомно-ситцевым
Выплёскивался в палисадники.
Душа его ненасытная
Всё время хотела праздника.

Влюблялся он часто, но искренне.
И солнце имеет пятна.
Почти от случайного выстрела.
Он умер такой непонятный.
   
Он был ни с царём, ни  с народом,
И верен был только Музе.
Все мы ходим  под Богом,
Но он не ползал на пузе.

Имя его заметно,
Хоть не был героем при этом.
Смертный из многих смертных,
Он был просто Поэтом

РАЗВЕЕТ  ТВОРЧЕСТВО  ТОСКУ

Тот, кто имеет склад  научный
Ума, тем скука пополам.
 С самим собой бывает скучно
Ленивым  лишь и дуракам.

А творчество тоску развеет,
Была б не праздная душа.
Кто делать что-нибудь умеет,
Со скуки не сойдёт с ума.

Нет в одиночестве печали
Тем, кому некогда скучать.
Всех переделать дел едва ли
Успеешь, стоит лишь начать.

Тот, кто ленивым был в ученье,
В безделье может заскучать..
Для дураков лишь развлеченья,
А умный знает, чем занять

Себя: работой или чтеньем,
Иль познаванием наук.
Ведь свет, действительно в ученье,
А скука тянет, как паук.

Затянет сердце паутиной,
Где вместо правды будет ложь.
А золотую середину
Наверняка ты не найдёшь.

Я  ИЗ  СВОИХ  КАПРИЗОВ  РВУСЬ

Безмерна утончённость чувств,
Когда из грязи лезем в князи.
Я из своих капризов рвусь
В непредск5азуемость фантазий.

Хоть и душой аристократ,
Родиться довелось плебеем.
О чём-то Музы промолчат,
И я об этом пожалею.

Я никому не расскажу,
Что все усилия напрасны.
Я всё в себе переживу.
А мир, хоть грешный, он – прекрасный.

Его мы делаем таким,
Что нам он кажется дебильным.
Природа мстит, когда мы мстим.
Мы на плохое изобильны.

Пора подумать о душе.
О теле, стоит ли едва ли.
Лишь на каком-то вираже
Жить начинаешь по Скрижалям.

Я из своих капризов рвусь
В непредсказуемость скрижалей.
Безмерна утончённость чувств,
Когда из грязи лезешь в князи.

ЛЮБОВЬ  И  СМЕРТЬ

Любовь и смерть- два бьющихся начала,
Как будто бы скрестились два клинка.
Одна из них надежду обещала.
Другая – ничего, опричь конца.

Бывает в жизни нестерпимо туго,
Да так, что сама жизнь не мила.
Любовь и смерть – две верные подруги,
Незаменимых  плотных два крыла.

Плевелы зла да превратятся в пепел.
Как ни крути, но смерть для тела – тлен.
Слова любви пред смертью – жалкий лепет,
Но и любовь берёт в смертельный плен.

Пусть  сотни раз ты умирал в объятьях,
И грудь сжигал не раз огонь любви.
Но белый саван – свадебное платье
Накинет смерть на тело без души.

Любовь и смерть два образа единых,
А жизнь – беспокойство и дебош.
Любовь всегда  замедленная мина.
Взрывается, когда совсем не ждёшь.

Я  ПОТЕРЯЛСЯ  В ЗАПРЕДЕЛЬНОМ

Меж царством тьмы и царством света
Живу на выжженной земле.
Одностороннею монетой
С судьбою собственной на дне

Колодца, может быть, в котором
Ни капли не было воды.
Веду я сам с собою разговоры
О чём не ведают умы.

Я потерялся в запредельном,
Среди невидимых монад.
Я в этом мире князь удельный.
Луна – сестра мне, солнце – брат.

Я  галактический бездельник,
Потусторонний сибарит.
И в этом деле мой подельник –
Невзорванный метеорит.

Я бесконечно уникален,
Дробясь на миллионы «Я».
Я параллельно вертикален,
Я старый миф небытия

Давным-давно я канул в Лету.
И, значит, нет меня нигде.
Меж царством тьмы и царством света.
В воде, на небе, на земле.

УПАЛА  ЗВЁЗДНАЯ  НАКИДКА

Упала звёздная накидка
И жуткий мрак наводит страх
Глаза болтаются на нитках
Как лепестки на васильках.

Дерьмом измазаны ворота,
Быть может, кто-то пошутил.
И в казино тот самый кто-то
В рулетку пальцы просадил.

Как две раздавленных клубнички
Соски на холмиках грудей
Опалены. Как будто спички
Ещё сберёг прелюбодей.

Молчи. Не сотвори прелюбы.
На душу не бери греха.
Но  грех свершился. Кто-то грубый
Вонзает вилы в потроха.

О, Господи, прости, помилуй.
Ночь для страданий и утех.
Зачем же в человека вилы?
За что караешь сразу всех?

Но тишина, и страх ползучий,
 Как полноводная река.
Висят глаза на всякий случай,
Чтоб видеть смерть издалека.

Так неужели, в самом деле
Судьбы свершится злая месть?
Мы ж помолиться не успели.
Но мир таков, каков он есть.

СЛИВАЕТСЯ  ТЕНЬ  С  ТЬМОЙ

Тень вознесла края.
Прах  звёзд истаял в небе.
У каждого – своя
Мечта, моя – о хлебе

Миг не остановить,
А мир не успокоить.
Над бездной тьмы любить –
Покойников готовить.

Сливается тень с тьмой
Ничтожной праздной мысли.
Волнующей струёй
Энергия повисла.

Но не преодолеть,
Не изучить законы.
А мысль, словно плеть.
Ожгёт – и ты влюблённый.

Вселенная молчит,
Вселенная дымится.
Но мысль насквозь пронзит
И улетит, как птица.

Банальность бытия
Не вычеркнуть  из жизни.
В ней преломился я,
Как свет в прозрачной  призме.

И выполз я змеёй,
Участливый и тонкий.
Да, я теперь такой,
Межзвёздные подонки.

Я смерти не боюсь.
Её со мною нету.
И я развею грусть
Моей родной планеты.

Но краем тень легла
И обломила пальцы.
Прошу простить меня,
Межзвёздные скитальцы.

Я не такой, как все,
Не лучше и не хуже.
Я знаю, что в конце
Меня съедят на ужин.

Такие же глупцы,
Как я до обновленья,
 Как деды и отцы,
Как дети до рожденья.

Я заново рождён,,
Но на другой планете.
Реален только сон,
Другое нам не светит.

ПОЗНАТЬ  ЗАПРЕТНОЕ

Моя постель над бездной тьмы,
И сам я чуть ли не у края..
Эх, не сносить мне головы,
Когда запретное познаю.

Я в запредельном мире свой.
Хотя своим я стал недавно.
Но в измерение чужой
Я в  пятом, а в шестом, подавно.

 Зато мне третий мир открыт,
Что на границе ноль пространства.
Там только времени лимит
И никакого постоянства.

Всё изменяется вокруг,
И всё кипит там непрестанно.
Твой верный, но вчерашний друг
Сегодня враг твой лютый самый.

Нельзя там верить никому.
Ни показаниям приборов,
Себе и другу, и врагу.
Энергией берут поборы.

С глазами, но, как будть слеп.
Хотя отчётливо всё слышно.
То темнота, то яркий свет,
То что-то расцветает пышно.

То жар небес там, то мороз,
То влага липкая на коже.
Букеты пышнотелых роз,
Как обезьянки строят рожи.

Земного что-нибудь глоток.
Устал я от чужого чуда.
Туда я больше не ходок.
Я еле вырвался оттуда.

МИРАЖИ

Отель. Полуподвал. Романтика.
Улыбка страсти на лице.
И губы, сложенные бантиком,
Один повешенный в конце.

Шприцы. Иголки. Бинт разорванный.
Ошметки стриженых волос.
Халат просторный, словно взорванный,
И чёрный одичавший пёс.

Мужчина. Намеренья мирные,
А впрочем, разобрать никак.
И губы у него противные.
Он кто: вампир иль вурдалак?

И дама с чёрной рожей Каина,
И взгляд разбойный на лице
А, впрочем, дамочка растаяла,
Лишь тень осталась на стене.

Лопата. Грабли. Огородником
Не собираюсь вовсе стать.
Сухая челюсть второгодника
И им забытая тетрадь.

Очки с разломанной оправою
И рядом круглая печать.
Так неужели, Боже правый,
Мне всё сначала начинать?

Я не хочу в подвалы эти.
Там сыро, жутко и темно.
Там солнце никогда не светит.
Там бездна страшного всего.

Там демоны живут и ведьмы,
А по ночам там воют псы.
Там стены сумрачные бредят,
И нарисованы усы.

И голос там потусторонний
Зовёт открыть в подвале дверь.
Он умоляет, плачет, стонет,
Но только ты ему не верь.

Всё, что могло, там перемешано:
Безумство, мудрость, явь, кошмар.
Там за стеной один повешенный,
Пьёт с жабьей печени отвар.

ВСЁ  НАОБОРОТ

Абсурден мир, бессмысленнен и случай
Зависим от всего, что есть вокруг.
Нам хочется смеяться – мы скучаем,
Хотим заплакать – тоже не дают.

Кто ненавистен нам, с тем и любезны,
А слабости боимся показать.
И зависают  наши души в безднах,
Свои тела, оставив умирать.

Не совпадают чувства и желанья.
Душа в антракте, как пустой манеж.
И сам не знаешь, что уже восстанье,
А может только маленький мятеж.

Струятся мысли непрерывным роем,
Как пчёл жужжанье в мутной голове.
И ничего уже не беспокоит.
И ничего уже не надо мне

НИ НАЧАЛ,  НИ  КОНЦОВ

Небо – видеоролик.
Я в нём киногерой.
Душный запах магнолий.
Никого за спиной.

Море, словно поляна,
Без травы и цветов.
Но куда я ни гляну –
 Ни начал, ни концов.

Неизвестно, где берег.
Всюду только вода.
На открытье Америк
Не успеть никогда.

Ни судов нет, ни лодок,
Даже чьих-нибудь спин.
Только словно обломок,
Проплывает дельфин.

НЕ  ОСУЖДАЙТЕ

Словами неприятными для слуха
Совсем не обязательно кидаться.
Зазря не называйте даму шлюхой.
Ей, может, просто хочется общаться.

Ну, может, она слишком откровенна,
Ну, может, доверяет вам чрезмерно.
А вам критично нужно непременно,
Но шлюхой звать так Маленькую  Веру.

А, деньги? Что ж, кому они мешали?
Не путайте общение с работой.
Вы  тоже б брали, Если б вам давали.
Но не дают вам этих денег что-то.

И что с того, что шлюха: Всё  ж, работа.
Не лучше и не хуже, чем другие.
Немного аморальна. Но охотно.
Теперь уж точно прижилась в России.


Пусть шлюхой называют, пусть путанкой,
Но прибегают мужики к услуге
И даже депутаты прут,  как танки,
А ведь они к тому ж народа слуги.

При нынешних запросах и откатах,
Как не пойти клиенту на уступки.
К тому же, если не дают зарплату,
Идёт всё больше женщин в проститутки.

МОНОЛОГ  ПРИНЯВШЕГО  НА  ГРУДЬ

Нас убьют проблемы быта,
Так их много впереди.
Неужели всё забыто?
Стой, прошу, не уходи.

Я с утра, как Ванька-встанька,
И, как белка в колесе.
Ну, чего ругаться, Манька,
Проще будь, такой, как все.

Ну,  с утра немножко принял,
Так ведь это для души.
Ну что с того, что синий?
Душу, Манька, мне не рви.

И не тарахти глазами,
Зубы, Манька, спрячь свои.
Помнишь, как с тобой у мамы.
Ели с мясом пирожки?

И с капустой, и с картошкой,
Даже ели беляши.
Пьян-то я совсем немножко.
Пил с устатку для души.

Не гунди, ты не принцесса
Лучше, Манька, помолчи.
Нужно так для снятья стресса,
Это говорят врачи.

Принял я  не для сугреву
Манька мне и так тепло,
Вот же Бог послал мне стерву.
В жизни так не повезло.

Ну чего она гундосит?
Пью всего, как час с утра
А её где черти носят?
А ещё моя жена.

Нет, тебя я не ругаю.
Манька, я с тебя смеюсь.
Ладно, брошу пить, родная.
Только вот, сперва просплюсь.

ОБРАЩЕНИЕ  К  СКРИПКЕ

Раскрой своё мне сердце, скрипка.
Сыграй, мелодию любви.
Я знаю: чувство это зыбко,
Но ты меня всё ж убеди.

Я давно не пользуюсь моментом.
Никому не верю я из дам.
Для меня нет лучше инструмента,
Кроме скрипки, ну, ещё орган.

Битый час стоял я у калитки,
Но не произнёс слова любви
Ты раскрой своё мне сердце, скрипка,
И смычком по нервам проведи.

ГРЕШНО  МЫ  В  СУЕТЕ  ЖИВЁМ

Живём мы в грешной суете
В мирской, земной и непотребной.
Слова мы говорим не те,
Которые угодны Небу.

Хоть Господу творим поклон
И вознесли к Нему  молитвы,
И постоянно бьём челом,
Но каждый день с собою битва.

И не с собой, а с сатаной,
Который души нам тревожит
Соблазном,  лестью и хулой,
Грехи тем самым наши множит.

Грешно мы в суете живём..
А в Царство Божие дорога
Трудна. Не тем идём путём.
Мир и согласье нужно Богу.

Не тот безгрешен, кто был свят,
А кто раскаялся. Не кровью
Грех искупил семь раз подряд,
А к Богу искренней любовью.

Молитву Богу вознесём.
Но мало только лишь словами.
На Небесах нас судит Он,
Как отличились мы делами.

Не по словам, а по делам
Воздастся каждому на Небе.
Мир – суета сует, но нам
Нельзя жить в  грешной непотребе.

ЖИЗНЬ – ЖЕСТОКАЯ  ШТУКА

Жизнь – жестокая штука.
Жизнь – это выбор, пусть зыбкий.
Мы входим в жизнь без стука.
Жизнь не прощает ошибки.

Радости в ней и страданья,
Муки души и волненья.
Частые воспоминанья,
Даже, порой, вдохновенье.

Жизнь поступает прескверно,
Подкараулив изменой.
Жизнь в пространстве трёхмерна.
Время одно неизменно.

Длится не более мига.
Вы мне уж в этом поверьте.
Жизнь начинается с крика,
Жизнь кончается смертью.

МИСТИЧЕСКОЕ

Золотая с камушком серёжка
Под столом лежала на полу.
Лунный свет серебряной дорожкой
Протекал по мягкому ковру.

На стене престранная картина:
В цвете там потусторонний мир.
Восемь обнажённых женщин чинно
Пьют вино, а  среди них сатир.

Далее: безумственные рожи
Без волос, конечностей и глаз.
Ни на что на свете не похожий
Тех уродов чувственный экстаз.

На ковре диван почти  квадратный.
Покрывало привлекало взор.
Лунные высвечивают пятна
Странный и мистический узор.

Девушка, похоже, что живая
Просто спит, она обнажена.
До чего ж красивая – нагая,
Просто сводит красотой с ума.

Далее какой-то треугольник –
Стол на ножках лаковых, витых
И графин рубиновою полный
Жидкостью, затем свеча, Триптих.

Библия, крест деревянный, перстень,
Золотая с камушком  серьга,
Пара к той, лежит, что не на месте
В уголке пушистого ковра.

Сонный взгляд, исполненный надежды.
В комнате какой-то тусклый свет.
Странно, только никакой одежды,
Даже шифоньера в доме нет.

Книжный шкаф, внутри покрытый пылью,
Хоть и заперт внутренним замком.
Бабочек  оторванные крылья.
Рядом трупик бабочки ничком.

Далее стена вся в паутине,
Ну, не вся а верх у потолка.
В комнате всего одна картина.
На свободных стенах нет ковра.

Капли старой крови на пороге.
Девушка, похоже, что мертва.
У двери табличка: «Вытри ноги»,
Хотя дверь на ключик заперта.

Комната, как будто нежилая.
Просто давно не был там никто.
Как Пилат, я руки умываю,
Ведь творится в доме чёрти-что.

Любопытно, но немножко страшно.
Чтоб туда пробраться, я не глуп.
Но гнетёт вопрос, как день вчерашний:
Девушка живая, или труп?

ЖИЗНЬ – МЕЛЬНИЦА

Всё когда-то кончается
И хорошее, и плохое
Но не надо отчаиваться,
Если что-то ещё беспокоит.

Всё пройдёт, перемелется
И одна мука будет.
Жизнь – всё-таки мельница.
От неё не убудет.

Только боль от отчаянья
Затаится на сердце
И пронзает, нечаянно,
Как прощальное скерцо.

Мысль мелькнёт сумасшедшая:
« Это всё не со мною»
Но Спаситель с Предтечею,
А старуха с косою.

Я НЕ  ХОЧУ  БЫТЬ ПОДСАДНОЮ  УТКОЙ

Я не хочу быть пошленьким статистом
В той драме, что все называют жизнью.
Хочу подобно графу Монте-Кристо
Забыть кумиров и презреть харизмы.

Я не хочу быть подсадною уткой,
Или хотя б  подопытною крысой.
И жертвой быть не умной чей-то шутки.
И богоданным яблоком Париса.

Быть не хочу и яблоком раздора,
И вообще ни овощем, ни фруктом,
Ни огурцом, ни красным помидором.
И голос мой отнюдь не репродуктор

Хочу я только быть самим собою.
Частицею в природе растворяться.
И, чтобы никогда перед судьбою
Не приходилось в жизни притворяться

ГОЛОС  СКРИПКИ

Голос скрипки растворяет душу,
Отворяет медленные бездны.
Я войду в них, я смогу, не струшу,
Я пройду по самой кромке лезвий.

К пропасти, которая сползает,
За которой, лишь во тьму паденье
Звуки скрипки в сердце залетают,
Зажигая душу упоеньем.

Так стройны, и так прозрачны звуки,
А меланхоличные напевы
Ласковы, как чувственные руки
Молодой, но искушённой девы.

Музыка опустошает дали,
Памяти лишает, бьёт по чувствам.
Хочется молчать или скандалить,
Так непредсказуемо искусство.

Музыка подобна  зову плоти,
Словно звукам брошен на съеденье.
Утопаю в призрачном болоте
В музыке моё грехопаденье.

Звуки я не слышу – ощущаю.
Чувствую струенье аромата.
Словно розы пальцами сминаю.
И награда звуки и расплата.

Эта скрипка – просто обольщенье
Противостоять я её не смею.
Я в ней ощущаю превращенья.
Ничего, нет, что сравниваться с нею.

РОЗЫ

В розе белой восторг поцелуя.
В красной розе любовь и объятья..
Только тот, кто ничем не рискует,
Не узнает о страшном заклятье.

Ибо есть ещё чёрная роза.
Символ горестной, чёрной печали.
Жизнь – самая жуткая проза.
Пожелаешь такую едва ли.

Смерть бывает от жарких объятий,
От горячих, как жар, поцелуев.
В каждой зависти скрыто проклятье.
Не на каждую перст указует..

На столе в вазе вянут букеты
Роз прекрасных и белых и красных.
Зачастую не верим в приметы.
Хотя это бывает опасным.

Неожиданно грянет несчастье:
Принесут два букета с мороза.
Один белых  цветов, другой – красных.
Постоят – станут чёрными розы.

Заподозришь кого-то едва ли,
Хоть на миг лишь один отличился.
Роза чёрная – символ печали.
Кто-то горем с тобой поделился.

ДНО  БЕЗДОННОЙ  ЯМЫ

Открылось дно бездонной ямы зла.
И выплеснулись чёрные чернила.
И белый свет покрыла тут же мгла.
И  стало всё вокруг таким немилым.

Как будто веет  смертью от всего.
Настало время тлена и распада.
О, Господи, помилуй нас. За что
Нам этот мрак из сернистого ада?

А, может быть, Господь наш ни причём,
И дело мы имеем с сатаною.
Мы молимся. Но темнота кругом.
Исчезло солнце, даже ночь с луною.

Сплошная мгла: ни искры, ни луча.
Быть может, это попросту затменье.
И скрылись вместе солнце и луна,
А , может , на земле уже забвенье?

Погасло солнце. Тысячью причин
Не объяснить загадочность Вселенной.
Земля дотла сгорела. Чёрный дым
Покрыл пространство. Но душа нетленна..

Кто не грешил, того Господь спасёт
И заберёт в небесные чертоги.
Апокалипсис всё-таки грядёт,
Тогда и подведёт Господь итоги.

ВЕК  ДВАДЦАТЫЙ

Век двадцатый –  век свободы «травки и колёс»
Век насилия и секса и смертельных доз.
Век распада всех империй, век добра и зла.
Век мифических мистерий, пепла и огня..

В двадцать первый кроме СПИДа что мы принесём.?
На земле решают МИДы что? Кому? почём?
С кем кому объединяться, а кому бойкот.
Будет НАТО расширяться иль наоборот.

Кому будем мы молиться Будде иль Христу.
Может, лучше притвориться нищим за версту.
Если накопил богатства, то на сердце страх.
Не спасёт нас Иегова, не спасёт Аллах.

Бог один, и мы едины на одной земле.
Встретим страшную годину неизвестно где.
И во что бы кто не верил, будь ты человек.
И тогда откроет двери двадцать первый век.

ИНОПЛАНЕТЯНКА

Я  постелю тебе под ногти звёзды,
Но для себя я оставил одну
Только не строй, как обычно, мне козни.
Я всё равно тебя не полюблю.

Ты на Земле для нас будешь чужая.
Ты к нам явилась с планеты другой.
Как называется, я хоть не знаю,
Но не сияй ты своей красотой.

Может, явилась с планеты Потеха,
Новой ещё не открытой звезды.
Ты на Земле не имеешь успеха
Даже в сиянье своей красоты

Ты ведь не лучше других во Вселенной,
Даже ещё по Вселенной не мисс.
Может, твоя красота и нетленна,
Только смотри, ты мне только не снись.

Очень устал я от однообразья.
Ты красотою своею слепишь.
В Космосе будешь ты снова с оказией
Богу Вселенной, хотя б помолись.

РОССИЙСКАЯ  ЛИТЕРАТУРА

От самиздата к тамиздату
Российская литература,
Наверно, понесла утрату.
Официальные структуры

Конечно, промолчат об этом.
Надежды медленно, но тают.
Писатели же и поэты,
Увы, об этом не узнают.

Всё, что запрещено, сокрыто,
Изменено до искаженья.
Но к счастью, не совсем забыто,
Чтобы забыли, нужно время

Так трудно принимать решенье:
Забыть поэзию и прозу,
Но упоённый самомненьем,
Забыл, что есть шипы у розы.

Литература, как жар-птица,
Но лучше всё же  заграница.
Там хорошо, там есть свобода
Для личности и для народа.

И врядли помешает НАТО
И самиздату с тамиздатом.
Там репрессивной нет цензуры
Для истинной литературы.

ПОЛИТЭМИГРАНТ

Шлю привет  с ниоткуда тебе в никуда.
Прочитают другие, да пусть, Бога ради
Лишь бы это письмо не размыла вода,
Я в бутылку засунул четыре тетради.

Это мысли о прошлом, а также о будущем, кстати
Ничего, что об этом узнает гнилое «гэбьё»
Я уже далеко и не жду нападения сзади.
И опасность готов встретить смело, но только в лицо.

Никого не предал, это только меня предавали,
И « друзья» и страна, та в которой уже не живу.
По стихам о России меня и враги узнавали.
Я – легенда, я – миф, существующий всё ж наяву.

В окружении смерти и страха не очень спокойно.
Я теряю друзей, но растёт поголовье врагов.
Я не смог в крепостничестве красном почувствовать вольно.
Так богат наш язык, но в стране не хватало нам слов.

Я другой генотип, хотя вырос я в гуще народа,
Просто очень устал под надзором спастическим жить.
Мне дороже не слава, не имя, а только свобода.
Буду издали нынче родную отчизну любить.

ЗНАКОМЫЙ  ПОЧЕРК

Стих я прочту или очерк,
Или письмо сатаны.
Я узнаю этот почерк –
Почерк моей страны.

Не народа, а власти.
У народа  почерка нет.
И никакого счастья,
Если нет звона монет.

Счастлив не тот, кто может,
А тот, кому разрешено.
Не содрали с живого кожу,
Лишь в этот мне повезло.

Почерк страны в указе,
Как надлежит нам жить.
Не по карманам лазить,
А родину надо любить.

Да и в пустых карманах
Врядли монетный звон.
Давно мы нищими стали
Нищий у нас даже сон.

Дерево мне приснилось.
Нету на нём плодов.
Что в стране изменилось
За восемь ночных часов?

Слишком знакомый почерк.
Будет ли в жизни просвет.
Стих прочту или очерк.
Врядли найду ответ.

СТРАХ  СИЛЬНЕЕ  СМЕРТИ

Страшнее, чем смерть, ожиданье, поверьте.
Не каждый готовит предсмертную речь.
Нельзя уберечься от истинной смерти,
Но душу сумеем от страха сберечь.

Мы думаем также о жизни посмертной.
Не всякому рай, для кого-то и ад.
Не многие  были из нас интроверты.
Не многие лишь после смерти молчат

Никто не налаживал с нею контакты.
Придёт – ну и ладно, авось не сейчас.
Но врядли кому-то нужны эти факты.
Не всё ли равно нам: болезни иль газ.

Страшна  смерть бывает лишь только вначале.
Потом абсолютно бывает никак.
Её ожидать почему-то устали.
Хоть смерть неприятна, ещё хуже  страх.

ТРУДНАЯ  ЖИЗНЬ

Какое счастье, что аборты
Ещё были запрещены.
Как капли крови из аорты
На свет явились я и ты.

Два близнеца, родных два брата
В военный сорок третий год.
Судьба совсем не виновата,
Что голод был и недород.

Недоедали – да, но выжить
По воле Господа смогли.
В подполе хлеб не съели мыши,
Ведь хлеба не было, увы.

Суп с лебеды – какое счастье.
Как жаль, что не было жиров.
Но в то осеннее ненастье
Ещё ходили без штанов.

Потом нам матушка пошила
Штаны с холщёвого мешка.
Откуда в хилом тельце сила?
Но вот закончилась война.

Не сразу, но жить стало лучше:
Картошка появилась, хлеб.
Пусть чёрный, но на всякий случай,
Крапивный борщ я тоже ел.

А брат не ел, не стало брата.
Он дожил ровно до семи.
И вот в году пятидесятом.
Остались мы с мамкой мы одни.

Отец геройски пал в Берлине.
Мать больше замуж не пошла.
В семидесятых в середине
Она от рака померла.

Живу один в пустой квартире.
Я близких всех похоронил.
Все люди, как мишени в тире,
Но я всех искренне любил.

Я знаменит, но одинокий
Один, как сыч в лесу, живу.
И даже о себе же строки
Я в одиночестве пишу.

Я  СТАЛ  ДРУГИМ

Я привыкаю к самому себе
В чужой среде, в чужом непониманье.
В чужой стране, как на другой планете,
Но привыкаю к звёздному сиянью.

Другая жизнь, другой менталитет.
Самосознание самоощущенье.
Как будто ярче в небе звёздный свет,
Зато слабей земное тяготенье.

Я в мироощущеньях не погряз.
Живу, как под другими небесами.
Иная здесь космическая связь.
И я не под земными парусами.

Забойный ветер дует в спину мне
А не в лицо. Он, стало быть, попутный.
Я раньше жил лишь только на Земле.
Зато  теперь не страшен мне День Судный.

Я, словно небожитель, а душа
Моя парит, как птица над землёю.
Походка, словно след карандаша
Отец Небесный стал моей судьбою.

Я  стал другим, и стал мне ангел брат.
И бунт в душе, как облако, растаял.
Пусть я ещё, как ангелы не свят,
Акценты надо мною Бог расставил.

ТЯЖЁЛЫЕ  ВОСПОМИНАНИЯ

Кусок  свинца в былых воспоминаньях.
Они всегда бывают тяжелы.
И чем они на большем расстоянье,
Тем больше ими были мы больны

Поддых разлука даст, что не согнёшься,
А встречи радостей не принесли.
Когда от них ты всё-таки очнёшься,
Они веригами приходят в сны.

Сны наши превращаются в кошмары,
Но, слава Богу, не вернётся время вспять.
Хотя, конечно, если очень старый,
То молодым быть хочется опять.

И делать вновь такие же ошибки,
Хотя, как будто, стал уже мудрей..
Но опыт жизни воспринял не шибко
И оттого становится грустней.

ТОЛЬКО   ВПЕРЁД

Меж духом и материей паренье –
Ритмическое построенье слов.
Поэзия есть божье проявленье
Эмансипации, когда в ней и любовь.

Свобода духа и свобода слова—
Свобода есть родного языка.
Когда не вяжут прошлого оковы,
И не рассчитаны слова на дурака.

Вчерашняя свобода есть неволя.
Ведёт поэта собственный язык
Рожденье нового не может быть без боли,
Особенно, когда к ней не привык.

Нам Пушкин не пример, он архаичен.
Век девятнадцтый – прошлое, увы.
Но дух  его свободы не безличен.
Язык ведёт в другие же миры.

Вселенная раскроет нам объятье.
Без  Господа материя пуста.
Нам звёзды с астероидами братья,
Но мы начнём не с чистого листа.

Мы прошлых лет поэтов продолженье,
Хотя уже писать должны не так,
Конечно же достойны уваженья
Есенин, Бродский, Пушкин, Пастернак.

А также очень многие  другие,
Которые творили на земле
Пророком и поэтом был Мессия,
В Израиле распятый на кресте.

Нельзя нам останавливаться в прошлом
Поэзия – наука всех наук..
Не хочешь быть историей отброшен,
Иди вперёд, и лишь вперёд, мой друг.

Иначе прослывёшь ты эпигоном,
А эпигон, почти, что не поэт.
Жить надо по космическим законам,
А к прошлому в стихах возврата нет.

ПОЭЗИЯ,  КАК  ПИСАНИЕ

Безверие для обывателей,
А вера есть мысли полёт.
Поэт не имеет читателей,
Он их сам себе создаёт.

Поэту нужны собеседники.
Поклонники врядли нужны.
Поэты, считай, проповедники,
Ведь в Библии тоже стихи.

Поэзия , как  и писание,
Содержит Господни  слова.
Поэзия – часть Созерцания.
Сияют, как звёзды слова.

Но только лишь те, что достойные
Поэзией истинной быть.
Двухслойные и многослойные,
Но им во Вселенную плыть.

Слова те не слезоточивые,
Содержат и радость и  крик.
Слова толерантны учтивые,
Ведёт их Господний язык.

И, кажется, Божие Слово.
Откликнется  в чей-то душе.
Поэзия тоже готова
Такою же быть на Земле.

ПРИМАЗАВШИЕСЯ

В чём исторический момент
Никто фактически не знает.
Мы так охочи до легенд,
Поскольку фактов не хватает.

Мистифицируем себя,
С героями отождествляя.
И в оправдание трубя,
Что жизнь сама у нас такая.

Как свет, отбрасываем тень,
И даже не свою – чужую.
Затем наводим на плетень,
Ничуть, по сути, не рискуя.

Умеем  спорить и кричать,
Но  в споре истин не рождаем.
Ведь главное суметь начать.
А что потом, не понимаем.

Кричим, что слава не нужна,
Но ведь наверняка, блефуем.
На роль приблудного дерьма
Из нас никто не претендует.

Но каждого из нас копни,
И вонь пойдёт на всю округу.
Но будем все возмущены,
Коль правду выскажем  друг другу.

А  БЫЛО   ЛИ  СЧАСТЬЕ?

С судьбою спорить  просто я не смею
А, может быть, Господь мне велит.
Судьбой ведом, единственною ею.
И сыщется ли лучше проводник?

Мне испытаний много выпадало,
Но по судьбе ли, или вопреки?
Но только от ошибок не спасала.
Быть может, мы с судьбою дураки?

А, может быть, судьбу напрасно хаю?
Но жив пока, хотя и не здоров.
Неужто ничего совсем не знаю,
И ни к чему совсем я не готов?

А как же ангел мой и мой оракул,
И не носимый мною оберег?.
Я не судьбу, я самого себя оплакал,
А заодно мой несчастливый век.

Но счастье в чём, я сам не понимаю.
Быть может, оно рядышком прошло.
Оно зовёт, а я не замечаю,
Хотя возможно, не было его.

АМПЛИТУДА  ТВОРЧЕСТВА

Всплеск творчества – волнообразный.
Пик творчества – девятый вал.
Я в творчестве разнообразный,
Но пика редко достигал.

Между вершинами есть спады,
Чем выше пика достигал
Меж наслаждением и адом
Случался в жизни интервал.

Я был гностически критичен
И прежде: к самому себе.
И языком был возвеличен.
Я до Вселенной. На Земле

Меня отбрасывало поле
Непритяжения Земли.
А слабость Духа и неволя,
Я словно соскочил с иглы.

Ведь упоенье, как наркотик,
И слово в Космос уведёт.
И я, как будто бы не против,
Но ощущаю биоток.

За восхожденьем вновь паденье.
И будто бы опустошён.
И не хватает вдохновенья.
И постоянно клонит в сон.

То я пророк, то я кликуша.
В душе какой-то беспредел.
И безнадёга меня душит.
Наверно, верой ослабел.

И  О  БРОДСКОМ  ТОЖЕ

Поэзия стать не может рутиной,
Хотя для многих она далека.
Одним поэзия жмёт, как ботинок,
Другим поэзия велика.

По сути своей поэты – изгои.
Они, как евреи в чужой стране.
Их судьбы мира всего беспокоят,
Поэты-евреи – изгои вдвойне.

Правда, встречаются приспособленцы.
Трудно поэтами и назвать.
Бродский в поэзии был Джоулем-Ленцем.
Он мог обоих собой заменять.

Он новые, как бы открыл законы,
Которые Космос ему подсказал.
Пусть нелегко, но покинул он Зону.
Ведь Россия страна-вокзал.

А цензура – её перроны,
Да и само государство – базальт.
Трудно жить по законам зоны,
Когда не труба вас зовёт, а альт.

Или чуткая нежная скрипка.
У трубы слишком грубой нету души.
Трудно приспособленцем быть гибким,
Если даже вырос в глуши.

У духовности на периферии
Бродский изгой и еврей вдвойне,
Но иудеем был и Мессия.
А поэты – евреи все.

Не принадлежность к еврейству, а доля
Тех, кто готовый идти до конца.
Коль предпочёл ты свободу неволе,
Значит, исполнил ты волю Творца

СМЕРТЬ,  КАК  ЧАСТЬ  ЖИЗНИ

Нам смерть дана ещё при жизни,
Но только время не пришло.
И мировые катаклизмы
К нам не приблизили е.

Жизнь не борьба за выживанье,
А данный нам Господний Дар.
Условия существованья
Скорее заведут в Тартар.

Но бьёмся за приобретенье
Ненужного и вопреки.
Становится горенье тленьем,
Когда угаснут огоньки.

Ненужное определенье,
Что разделяет жизнь и смерть.
Кто раз хоть испытал рожденье,
Хоть  раз был должен умереть.

Порою умираем чаще,
Тогда, когда и не должны:
ОТ состраданий и несчастий,
От ненависти и любви.

От недоверья и сомнений,
От катаклизмов и атак.
И чаще умирает гений,
Чем недоверчивый дурак.

СТРАНА  БЕЗ СОВЕСТИ

Поэт – клинок, что вытащен из ножен.
Его стихи, как лезвие извне.
Патриотизм иногда возможен
Бывает даже в собственной стране.

Поэт в России даже не поэт,
А совесть, жаль, что не всего народа.
Не каждый понимает слово «свет»,
Как олицетворение свободы.

Не судьи мы  в стране, в которой ложь,
Давно уж стала мера пресеченья.
И выпадет на нас словесный дождь,
Который есть критерий обольщенья

А власти, уподобясь сатане,
Народ уже прельщают новой ложью.
Патриотизм возник на стороне,
Где больше не пугает окрик грозный.

По совести Россию не понять,
А, если по уму опять обманет.
Когда-то мы Россию звали – мать,
Сейчас  же и на мачеху не тянет.

Я верю, что народ не виноват.
Поскольку больше нет в стране народа..
А кто же есть? Один электорат,
Хоть массового не было исхода.

ДИКТАНТ ЯЗЫКА 

Язык диктует свой диктант.
И мир уводит в бесконечность.
И мыслеобразов мутант
Преобразует время в вечность.

Слова растут, как борода
У астрофильного сознанья.
Кружиться мысль, а голова
Уже в потоке инфернальном.

Канал лептоновых полей
В стихах поэтов обнаружен,
Но сколько мысли не лелей,
Специалист по теме нужен

По синусоиде луча
Слова срываются из бездны.
Никто не станет здесь кричать,
Что плагиатор он и бездарь.

Словесный забурлил поток.
Мозг интегрирован в сознанье.
И генерирующий ток
Беспрекословен, как желанье.

Метафоры  метаморфоз
Содержат сотни гигабайтов.
Определяет Космос кросс
Гигантомании из сайтов.

Но чтоб сказал философ Кант
О языке, не как науке?
Я зык диктует свой диктант
Семантики и слов, и звуков.

КОСМОС  СЛОВА

Небесный свет, что освещает душу,
Есть Космос Бога, символов и слов.
Ни одного закона не нарушил
Я Божьего, а Бог и есть любовь.

Небесная любовь или земная
К природе  ли, к ребёнку, к языку.
Ведь исключения любовь не знает.
Она бывает в мире ко всему.

Поэт есть выразитель слова Бога.
Он проповедник и ещё пророк.
Пророчеств не бывает слишком много.
Стоит за каждым из пророчеств Бог.

А символы есть способ пониманья
Небесного немого языка.
Поэтам Бог  даёт такие знанья,
Что воссияли свет и чистота.

Всех помыслов. Поэты без остатка
Должны Господни знанья отдавать.
И не одна заветная тетрадка,
Как Господа небесная тетрадь.

Чтоб выразить  слова духовной книги,
Поэт, ты сам её познай сполна.
Спрессуй же ты в амбивалентность мига
Небесный свет родного языка,

ГОРОДУ  ГАМБУРГУ

Зелёным самым городом Европы
В текущем признан Гамбург был году.
Сегодня по плечу могу  похлопать
В цветочном парке пальму и сосну.

Экзотика и Севера и Юга
Сошлись в одну, как Божья благодать.
И Эльба, многоводная подруга
Мир удивляет каждый раз опять.

Она богата рыбою морскою.
Впервые в Эльбе я поймал угря.
Считалась Эльба северной рекою.
А, может быть, я так об Эльбе зря.

Зелёный город может спать спокойно.
Плюётся осень желудями вниз.
Туман молочный брызжет сквозь подойник.
И это тоже осени каприз.

Она сегодня тёмно золотая,
Но бронзовыми листьями  звеня,
Заигрывает с ветром и играет.
Уже в начале самом ноября.

Октябрь – середина полустанка,
А далее – балтийская зима.
И с неба сыплет дождь, как после пьянки,
А осень сводит красотой с ума.

Не ведаю ни голода, ни холода.
Любимым занимаюсь из искусств.
Какое счастье жить в прекрасном городе,
К нему при этом не испытывая чувств.

ОСОБАЯ  ЗОНА

Петербург – гробница Тутанхамона.
Москва – Вавилонская башня.
А между  ними особая зона,
Где творят политики шашни.

Не любовные, а по обогащенью
Тех, кто к кормушке поближе.
Только Я к великому сожаленью,
Среди них народа  не вижу.

Москва – Вавилон двадцать первого века.
Торгуют совестью, честью, умом и любовью..
В толпе народа не видать человека.
Надежда опять умывается кровью.
 
Откуда  надежда, когда нету веры.
И в душах людских всё крушат катаклизмы.
В России болтаются злобно химеры.
Развитого дикого капитализма.

Ножи  и  кастеты лихого жигана.
Кровь дешевле воды из лужи.
Во времена дьявольского чистогана
Никто никому  уже больше не нужен.

ПОЭТЫ – ЭПИГОНЫ

Вживую пишем не впервые,
Стихов листочки теребя.
Мистифицируем чужие,
Мы любим в творчестве себя.

Любой из нас мистификатор.
Сиял алмазной гранью стих
Под россыпью чужих метафор,
Поскольку не было своих.

Стихи  звучали так красиво.
Стихи –  эпохи громадьё.
И каждый чувствовал  счастливым
Себя, хоть знал, что не своё.

Слова использовал простые,
Как будто слушатель – баран.
Мистифицируя чужие –
Версификаторский  обман.

Ведь мы поэты-эпигоны.
Не композитор –  музыкант.
Мы не вершины, мы лишь склоны,
И слишком маленький талант.

Что мы не Пушкин, это ясно,
Но мы бываем голодны.
Зато стихи у  нас прекрасны.
Хотя, по сути, не свои.

ПАСТУХ  И  СТАДО

Мы истину не можем знать,
Но служим рьяно,
Чтоб пастуха суметь связать
С его бараном.

Чтоб не могло быть по себе
Овечье стадо.
Чтоб был путь каждого в конце
Такой, как  надо.

Не может каждая  овца
Шагать не в ногу.
И волей своего Творца
Молиться Богу.

Вождь для людей и царь, и Бог,
Отец родимый.
Быть не должно в стране тревог
Неодолимых.

На то поставлен был пастух:
Пастись, где скажут.
Но мысли высказаны вслух
Тем, кто укажет.
 
А указать нам может власть.
Нет в ней изъяна.
Что власть народа только часть,
То бредни пьяных.

ЧЁРНЫЕ  МЫСЛИ

Мысли чужие, как злобные своры.
Лаяли мерно чудя,
Мысли тяжёлые, как кредиторы,
Вдруг обступили меня.

Жизнь нелегально меня истязала,
Словно уже на краю.
Будто сбежавший с картины Шагала.
Перед забором стою.

Мне неприятно всё, что самоценно.
Цену не знаю ему.
Как говорил, но не мне, Авиценна:
«Горе  не только уму»

Быть дураком вроде, как не тактично,
Но притвориться легко.
Я хоть не пробовал так, самолично,
Но ведь я видел в кино.

Воображение тенденциозно,
Будто  сбегаю я прочь.
Но на душе моей апофеозно,
Словно полярная  ночь.

Еду в машине роскошный и нищий.
Жизнь, как всегда предаёт.
Но ведь важнее духовная пища,
Чем ананасный компот.

Я ощутил себя частью Вселенной,
Но лишь на стыке границ.
Мне в бесконечности обыкновенно,
Словно я греческий принц.

Будто один и титанов Эллады
И олимпийских богов.
Память кривляется , как на эстраде,
Правда, не в глаз бьёт, а в бровь.

Я ощутил себя юным Тесеем.
Рву меональную нить.
Словно судьбу я увидел в музее
Жизнь – сплошной лабиринт.

В  ДВУХ  ИПОСТАСЯХ

Я  выброшен взрывной волною мысли
В кромешный мрак безумия, как в тлен.
Обрывки фраз верёвками повисли
И шарики на них мыслепатем.

От паранойи шаг до парадигмы.
Метафоры осколками зеркал
Напоминают атомные  брызги,
Но временами также Тадж-Махал.

Бесследно исчезают в Козероге
Характеры, присущие Тельцу.
Стоим у новой жизни  на пороге,
Но старая не подошла к концу.

Так в двух и существую ипостасях,
Но интересно, в качестве кого?
От недопонимания « колбасит».
Опять мне в жизни выпало  «зеро».

Талант мой на нуле и в дозаправке
Энергии нуждаюсь я своей.
Не ощущаю я укол булавки.
А быть хотел я впереди планеты всей.

Увы, мои иссякли батареи.
Без солнечных лучей пуста душа.
Хотелось мне попасть в Гиперборею,
Но обойдусь энергией луча.

Чтоб засверкал талант мой грань, за гранью,
Необходима Божья  благодать.
Я недоверьем светоносным ранен.
Но мне никто не запретит мечтать

МАНИАКАЛЬНОСТЬ

Движет не маниакальность –
Маниакальный синдром.
Мания – та же реальность,
Но в измеренье ином.

Стоит лишь мысли добраться,
Суть, постигая вещей,
Как  миллионы вибраций
Станут подобьем клещей.

Вцепятся, вглубь проникая,
Словно с судьбой симбиоз.
Третья, шестая, какая
Вкладышем от тубероз?

Тайна бывает наивной,
Но повергает нас в шок.
Мысли, как от кокаина,
Белый такой порошок.

Маниакальность депрессий
Трудно в потоке понять.
Время настало процессий.
Их-то нам не избежать.

Кто и когда похоронен,
Память не даст нам забыть.
Жизнь – это время погони.
Только нельзя торопить.

БЕЗ  ВРЕМЕНИ  ЖИВУ

Мои стихи – уход от одиночества,
А споры мои с жизнью слишком мелки.
Кручусь, как в колесе без смысла, белка,
Этапы жизни, выражая творчеством.

Борюсь я только с демонами зла,
В чём это бы вообще не выражалось,
Мне ближе милосердие, чем жалость.
Но бытие калечило меня.

Поэт, по сути жизни, одинок,
Поскольку он весь индивидуален.
И полон тайн земных и инфернален.
За ним нет никого, один лишь Бог

Но для Земли не будет он чужим,
Поскольку всё равно он часть Вселенной.
Да будет путь его благословенным,
А память не рассеется, как дым.

Как изваянье, замеряя у входа,
Но не Олимпа – собственной судьбы.
Но почему-то не могу войти.
Увы, не помню ни ключа, ни кода.

Я временно без времени живу.
Ведь сотни лет всего в одном мгновенье.
Но каждым я своим стихотворенье
Прощаю всех и каждого люблю.

В  ЖУТКОМ  ХОХОТЕ  ЗЕРКАЛ

Мел плодоносил шелестом Триаса.
Скукожен Кембрий, нету инноваций.
Толпа возле театра точит лясы
Под грохот архаических оваций.

Взлетала музыка, билетов не хватало.
Спустя шесть лет работает Большой.
Толпа кричала, но не ликовала,
А Небеса просили выходной.

Над городом вольфрама испаренья.
И небо убывает надо мной.
И лик Христа, и множество воззрений,
И солнца луч верёвкой бельевой.

Фантазии всй время расширялись.
Их поглощала чёрная дыра,
Но непрерывно новые рождались,
И громко хохотали зеркала.

Они реальность мира искажали,
И отражали вместо света тень.
Они глушили страх, они рождали
И наводили тени на плетень.

Катая вой, испуганно собаки,
Поджав хвосты, полезли из щелей.
Коты алели, как степные маки.
И страшный бред носился меж полей.

Сквозь зеркала невидимые лица
Вслед проходили согнутой руке.
Хотя, к ним вроде и не подступиться,
Но отражались тени их в реке.

А, скованная льдом, река храпела
Пытаясь теням что-то рассказать.
Я ж сделал вид, что никакого дела
Нет до того, что дождик льётся вспять.

Вода не прогибалась, но в смятенье
Морозном возопили небеса.
И оставалось до землетрясенья
Вселенского каких-то полчаса.

ОДНА  ИЗ  ТАЙН  БОГА

Фантазии последствием чреваты
Неведом человеку свой предел.
По Дарвину, мы всё ещё приматы,
По Библии другой был передел:

Вселенную Бог создал за неделю.
Венец созданий Божьих – человек.
Конечно, мы не знаем Божьи цели.
Для их познанья не один есть век.

Не каждому Господь откроет тайны.
Приматам точно не откроет их.
Скажу одно: жизнь наша не случайна
Последний крик похож на первый крик.

ЖИЗНЬ  БЕЗ  МЕНЯ

Противопоставив предрассудки
Сумасшедшим оргиям рабов,
Я себя представил на минутку
В обществе святошей и лжецов.

И мне стало нестерпимо жутко,
Мысли, как страницы, теребя
Лучше бы воры и проститутки
Окружали б в тот момент меня.

Сокрушали часто катаклизмы.
Пострадали тело и душа.
Сразу после окончанья жизни
Переходит в вечность тишина.

Зарастут травою наши чувства,
Раскалится добела Земля.
И тогда теория искусства
Будет вечной, только без меня.

Быть предпочитаю всё же смертным,
Отработав жизненный ресурс.
Не пройдя пред этим экстравертов,
Ну, хотя бы самый краткий курс.

Зная своё место во Вселенной,
Я по капле выдавил раба,
Из моих читателей бессменных
Но, конечно, прежде из себя.

СЛОВО – ЭТО  ОРУЖИЕ

Литература стала вроде геля.
Но эту дрянь нисколечко не жаль.
Себя я ощущаю в параллелях,
Но постоянно душит вертикаль.

Казалось, бессистемно и беззлобно,
Сегодня точно так же, как вчера.
Как будто я стою на месте лобном.
И ожидаю казни за слова.

От нервов  под глазами полукружья.
Бессонных сколько я провёл ночей.
Но слово – это грозное оружье
И потому опасно для властей.

Ни кресло, ни кормушку власть не хочет,
Увы, никоим образом терять.
Власть суеверна: вдруг кто напророчит,
Что нужно власть в стране давно менять

Литературы нет, пророков нет.
В сердцах непросвещенье гасит свет.
Но где это, какая же страна?
А та, в которой ты живёшь и я

ОЗАБОЧЕННАЯ  ОСЕНЬ

Муравьи-кержаки протоптали тропу
Вдоль осеннего листопада.
Осознать разве осень сумеет вину
Перед лесом и грушевым садом?

Облетела листва, стал надломленным сад
Слово «Бог» произносится всуе.
Ветер тоже, как будто, свистит невпопад,
Сны деревьев, как карты, тасуя.

Гнётся время и нету дороги назад.
Позабыла природа про лето.
Но мятежный оранжевый листопад
Охраняет свои паритеты.

Фифти-фифти поделят ноябрь с декабрём,
Да и то, что, пожалуй, не сразу.
Старый дуб в детстве сравнивал я с кораблём.
А теперь он пустой в метастазах.

Узнаём мы пейзаж, как мятеж фонарей
Как безумную связь в свистопляске.
Стала роза ветров синей розой морей,
Как природы посмертная маска.

Половецкие пляски танцуют грибы:
Кто-то в ельнике, кто под берёзой.
Озабочена осень преддверьем зимы,
В ожидание сильных морозов.

В  БЛИЗОРУКОЙ  НОЧИ

В близорукой ночи
Сад моих сокровенных  желаний.
Нить судьбы не ткачи
Ткут, а мойры в божественной длани.

Видят, будто не то,
Но они ничего не решают.
Сокровенное дно
На вершины уже не меняю.

Ночь придёт хризантем,
Безопасней, чем суд уголовный.
Хлещет свет без антенн,
Но похожий на радиоволны.

Мы любили не так,
А как будто друг друга теряли.
Продают за пятак
Свои души и Божьи Скрижали.

Кто-то видит спиной
И спинным только думает мозгом.
Я хочу быть с тобой.
Только трудно, поверь мне, под розой

Миг не узнанный мной,
Не увидеть, как  тайну соцветья.
Среди слов я изгой,
Но остались ещё междометья.

СОЛЬ  ЗЕМЛИ

Горстями  ем я соль Земли.
Она сама во мне подспудно.
Я вылил слёзы из горсти,
Чтоб стать стой солью обоюдным.

Смысл постигаю бытия,
Но исключительно, сквозь Бога.
Но даже собственное «Я»
Без Сотворителя убого

Творец, что сотворял меня,
Не сотворил благоразумным,
Как беспредельность бытия
И древнеримские котурны

Не барабанщик, не скрипач.
Удел иной мне предназначен.
В себе я ощущаю плач
Чужой, но не могу иначе.

Предупреждаю сам себя
О сроках, радостях, печалях,
Но даже собственное я
Иное, нежели вначале.

Потом читательский был суд.
И в ожиданье приговора,
Крест собственной судьбы несу.
Надежды луч, как луч Авроры,

Богини утренней зари.
Мои слова, как детский лепет.
Горстями ем я соль Земли,
Но не испытываю трепет.

ЯЗЫК  МЕТАФОРЫ

Евтерпа  или Каллиопа?
Куда нас заведёт судьба?
Метафора – язык Эзопа
Для возмужавшего раба.

Метафора стирает грани
Меж Космосом и языком.
Она случайностями ранит
Того, кто с нею не знаком.

Метафора, как возмущенье
Простым площадным языком,
Но в ней неграмотных смущенье
И откровенность, что без шор.

Она не только горизонты
Расширит, но откроет даль.
В ней щит космического зонта.
Она взрывает пастораль.

Язык иной, своеобразный
И нарушающий покой.
Поэт тогда разнообразный,
Когда  непонятый толпой

Не это для поэта  ценно,
На нём есть Господа печать.
Метафора – язык Вселенной
Поможет самого понять.

СНЫ

Когда сон, притворяясь реальностью,
К вам придёт, словно бомж, налегке.
Удивитесь его тривиальности
И проснётесь с печалью в душе.

Утро вечером вам обозначится,
А на самом-то деле, то ночь.
Ни в каких он анналах не значится,
Но похожий на прошлый точь в точь.

Сон банальный не может быть вещим.
Соответственно, наоборот.
Когда снятся нам ветхие вещи,
Т судьба  изначально соврёт.

Снятся сны и бомжам и учёным,
Только разные снятся им сны.
Снится хлеб и картофель печёный
И Луна, но с другой стороны.

Математикам снятся биномы
Или в формулах новый закон.
Пастуху – его снятся коровы,
А больному – куриный бульон.

Иногда сны приходят пустые.
Как яичная сон, скорлупа.
За границею снится Россия,
Кто в  России валял дурака.

А что снится простому народу?
Алкоголику снится вино.
Никому не приснится свобода.
Мы жнее знаем о ней ничего.

МЫ  ДЕТИ  ЕДИНОГО  БОГА

Дальше смерти никто не желает смотреть,
А ведь есть ещё вера и совесть.
Но пылает в сердцах раскалённая медь,
Значит, что-то ещё беспокоит.

Значит, нет равнодушия в душах людских
За судьбу своего поколенья.
Пусть в нас совесть всего лишь: от сих и до сих.
Но уже есть её проявленья.

Пусть не каждый ещё беспокоен из нас.
Равнодушие мы изживаем.
Пусть недолго: всего-то какой-нибудь час
Но за каждого переживаем.

Нет понятий религий, народов и рас
Мы единого Господа дети
Все мы – братья, а вера – тот самый каркас,
Что звездой путеводною светит.

Будь ты русский, китаец, араб иль зулус.
Лишь бы не был безмозглым бараном..
Будет вечным,  как небо незримым союз.
Торы,  Библии, Вед и Корана.

НЕ  ТЕБУЙ  ГЕНИАЛЬНОСТИ  ОТ  ТРУПА

Не требуй гениальности от трупа,
Пусть даже он велик при жизни был.
А высекать искру из трупа глупо.
Он отстрадал своё и отлюбил.

Уже он отгрешил и отмолился,
Хоть неизвестно, где душа его.
В раю или в аду он очутился.
Здесь труп один, и больше ничего.

Холодное, бессмысленное тело,
Оно бездарно, ничего в нём нет.
Душа его в неведомых пределах
Во мраке, а таланту нужен свет.

Не приставай с вопросами к холодным,
Лишённым человечьего тепла.
И тело стало просто инородным,
Когда его покинула душа.

СЛОВА

Молчанье – золото, и всё же,
Вполне хватает серебра.
Мы шёлк меняем на рожу,
Ну а молчанье на слова.

Язык есть средство для общенья
И мера, ну, почти всего.
Но также средство обольщенья
И превращения в ничто.

А Слово Божье – это вера,
Одна из истинных основ.
Бывают и слова-химеры.
В иных словах цветёт любовь.

Все люди – игреки и иксы.
Всяк к неизвестности привык.
Но я перед безмолвьем сфинкса
Обрёл свой собственный язык

СВОБОДА  ВЫБРАЛА  МЕНЯ

Я ненавижу подражанье.
Ведь подражатель, словно вор.
Враждебным словом отрицанья
Пишу судьбе наперекор.

Инстинкт свой самосохраненья,
Как будто начисто забыл.
Своё, высказывая мненье,
Страну, где жил я, не любил,.

Но только в плане социальном.
Я лживый не любил режим.
И очень часто в мир астральный.
Я от режима уходил.

Не может быть ничто прекрасным,
Коль полицейский есть надзор.
Любое бытие напрасно,
Когда есть плаха и топор.

Я не хочу быть арестантом
За то, что правду говорю.
На цыпочках, как на пуантах
Стихи я шёпотом пишу.

Но правду полюбить в  изгнанье
Гораздо проще, чем в тюрьме.
Я ненавижу подражанье,
Но подражал своей судьбе.

Среди другого я народа
И  мне  чужого языка.
Но я не выбирал свободу,
Свобода  выбрала меня.

ЗОЛОТАЯ  СЕРЕДИНА

Золотая середина невозможна,
Потому и неизбежны полюса.
Относиться к жизни нужно осторожно,
Чтобы в близких угадать суметь врага.

Опасаюсь стукачей, боюсь доносов,
Но мильон я не меняю по рублю.
Не освоил я методику даосов,
Потому печалюсь и люблю.

Если в чём-то был неосторожен,
То на годы сократится жизни путь.
 Если б было как-нибудь возможно,
На себя со стороны взглянуть.

Ни к  чему амбиции и гордость
Золотая середина есть обман.
Нужно подлеца ударить в морду,
Но имеет он большой карман.

Он богат и потому тактично
Не коснёмся мы его лица
Но ведь это очень неприлично
Не ударить в морду подлеца.

ОБЛАКА  С  ПОГОНАМИ

На облаках погоны КГБ
На полицейском серо-синем небе.
Казённый стиль доносов на земле,
Но с мыслями крамольными о хлебе.

Стиль полицейский – это жизни стиль,
Хотя нигде не видно пулемётов..
И совесть можно сдать легко в утиль
И полноправным стать в стране сексотом.

Ведь каждый третий тайно шестерил,
А из писателей, возможно, каждый первый.
Сосед соседа просто посадил
Путём доноса, просто сдали нервы.

Нет, ночью за тобою не придут.
Поговорят культурно, без допроса.
Ну а потом несправедливый суд.
Такая вот была цена вопроса.

Не вся страна находится в тюрьме,
Зато мечтают многие о хлебе.
На облаках погоны КГБ
На полицейском серо-синем небе.

МЫСЛЬ  ПРОХОДИТ  ИСПЫТАНЬЕ.

Мысль, зависшая в  пространстве –
Дверь в потусторонний мир.
Но пронзает окаянство
Некосмический эфир.

Отражаясь в зазеркалье
Непирамидальных чувств,
Мысль проходит путь астральный
Но Астрал безумно пуст.

Активация безумья –
Инфернальность красоты.
Мир – победа скудоумья
Над природою мечты.

Мысль проходит испытанье
Своей собственной судьбой.
Озарение сознанья
Не проходит стороной.

Жизнь проходит по спирали.
Мысли также суждено.
Что записано в Скрижалях,
Быть исполнено должно.

Только нету постоянства.
Весь меняется эфир.
Мысль, зависшая в пространстве –
Дверь в потусторонний мир.

НЕЗАМЕТНЫЕ  МЕТАМОРФОЗЫ

Теряем чувство меры и наитье,
Но прошлое нам не вернуть назад.
Меняются и время и событья,
Произошли, что год тому назад.

Места неузнаваемы, что в прошлом
Не раз уже когда-то посещал.
Стареют люди, сам ты огорошен,
Узнать, пытаясь, то о чём мечтал.

Меняются людские отношенья.
Вчерашний друг становится  врагом.
Надежд былых произошли крушенья
И сам ты никому здесь  не знаком.

Но происходят в мире обновленья:
Любимая и новые друзья.
Но только я забыл от огорченья,
Что изменился в этом мире я.

Сам постарел, испортился характер.
И женщин своих вроде отлюбил.
И как вулкана действующий кратер
Готов взорваться желчью изнутри.

Радиоактивен хуже Хиросимы,
Опаснее Чернобыля в сто раз.
Исходят не флюиды, а энзимы.
Слова мои – слезоточивый газ.

Друзья меня покинули, а женщин
Я разучился даже вспоминать.
Рогами пусть я даже не увенчан,
Но разве время повернётся вспять?

К былому возвращаться слишком поздно.
Воде подобно время утекло.
Стареет всё вокруг и даже звёзды.
И хрупок мир, как тонкое стекло.

РИФМЫ  НЕ  ГЛАВНОЕ

Нет мне из прошлого писем.
Гаснет муаровый свет.
Время – плохой живописец,
Если мой пишет портрет.

Время наносит морщины,
Словно сангины штрихи.
И излучает энзимы
Не проходящей тоски.

Индеферентно эпохе
Мистифицирую смысл.
Но хорошо или плохо
Мне среди комплексных чисел?

Свет галогенного неба
Душу пронзает, как меч.
Мне б нерождённую небыль
В сердце, как сказку сберечь.

Время мухлюет порою,
Метит иголкою крап.
Старость нисколько не скроет.
Немощь похожа на кляп.

Хоть округляются  фразы
И бесконечен язык.
В нём есть уже метастазы.
Он, словно в душу проник.

В мыслях моих перебои,
Как во Вселенной с водой.
Сравнивать жизнь не стоит
Мне с одинокой звездой.

Кто мою жизнь подытожит
Коль не хватает мне сил?
Смерть бы почувствовал кожей,
Но надо мной Джебраил.

В сердце цветут орхидеи
Благоуханных стихов.
Не оскудели идеи.
Я к продолженью готов.

Словно сокровища мира,
Чувствую силу в себе
Я самого аль Кадира
В небе, как и на Земле.

Звёздная это примета
Неординарной судьбы.
Стать настоящим поэтом,
Вовсе не рифмы нужны

ВОРУЮ  ВОЗДУХ

Я ненавижу страх, что входит в сны.
Зажмурюсь: страх глаза, как будто, клеит
Ворую воздух у своей страны,
Поскольку не дышать я не умею.

Я воздухом своей страны дышу,
Хоть чувствую, что он пропитан ложью.
За это сам себя я не люблю,
И в чувствах ощущаю бездорожье

ОТ ощущений горько мне порой.
На плечи давит тяжесть небосвода.
Хотя, как и везде, он голубой,
Но предпочёл бы воздух я свободы.

По мне так лучше воздух синих бурь.
По крайней мере, он хоть натурален.
И моря так естественна лазурь.
Не то, что воздух адюльтерных спален.

Я перестал  мечтать о колбасе.
Важней гораздо колбасы свобода.
Остался я по-прежнему, как  все
Под голубым, но лживым небосводом.

Пусть светит мне далёкая звезда.
Страну покинуть очередь настала.
Уеду из страны я навсегда,
Ну а начну, пожалуй, что с Астрала.

Там нету лжи, там нету ничего.
Уж лучше пустота, чем страх обмана.
Я пью свободы терпкое вино.
И ар-Рахим  души врачуют раны.

СЛАВА  ЧРЕВАТА

Судить,  наверно никого не вправе,
Поэтому не буду гнать волну.
Те, кто печётся о посмертной славе,
Прижизненная вовсе ни к чему.

 Прижизненная слава тем опасна,
Что чувство меры можно потерять.
Прижизненная слава самовластна,
Поскольку есть в ней дьявола печать.

Талант от Бога дан и то бесспорно.
Но в славе есть соблазн сатаны.
 Ведь лесть и многогранна и упорна.
Недалеко от лести до беды.

Лесть никого не сделает счастливым.
А счастье в том, творить, чтоб продолжать.
Поддавшись лести, даже справедливой,
Так и себя недолго потерять.

ОСТРОВ

На острове звучнее лира
И воздух почти турбулент.
Зачатый отбросами мира,
Меня убивал континент.

Окутывал смрадом и ложью.
Людей,  городов и газет.
И глупых страстей бездорожьем.
Над ними и Бога-то нет.

Заранее души истратив,
В дыму и пыли городской,
Не выпадет им благодати
Ни Божьей, ни даже людской.

На острове звёзды крупнее,
И неба прозрачней полог.
И месяц намного светлее.
И ближе, чем в городе, Бог.

И люди приветливей тоже
И дышится очень легко.
Спасибо  за всё Тебе, Боже
За воздух, за  хлеб, за вино.

И за вдохновенье спасибо.
Кто я, и кто Ты в небесах?
Хотя здесь под небом Магриба,
Тебя называют Аллах.

О  ЧЁМ  ПИСАТЬ?

Скажу откровенно и честно,
Как  мог бы сказать лишь себе:
«Коль пишешь стихи о небесном,
Не нужно писать о дерьме»

О небе пиши и о Боге,
Об ангелах и облаках.
Не нужно писать об убогих.
И реже чуть о дураках.

О хлебе насущном возможно,
Судьбу ты хотел испытать.
И, если сердцам не тревожно,
Об этом не нужно писать.

Нельзя о пустом и порожнем,
Туда не придёт благодать.
Не нужно писать о пирожных,
Но можно о звёздах писать.

СЧАСТЛИВЫЙ  РУЧЕЙ

В размытом золоте луча
Верёвочкою счастье вьётся.
На дне холодного ручья,
Но только в руки  не даётся.

Счастливым было дно ручья,
Безнравственно золотоносным.
Вода катилась в нём, урча,
Дорогой широкополосной.

Ручей, как автобан широк,
Он даже был похож на речку.
И через каменный порог
Катил он золото беспечно.

Песчинки, камушки на дне,
Как в сказке, были золотые.
Они купаются в ручье.
То было золото России.

В ручье дробился солнца луч,
В небе солнце золотое
Выныривало из-за туч,
Но сам ручей был неспокоен.

Земная не сместилась ось.
Земля не обещала рая,
Но выпрыгнул с воды лосось,
Песчинки золота глотая.

И сам он будто золотой
В лучах закатных померанца.
На солнце тоже непокой.
Вскипают там протуберанцы.

Ручья я любовался дном,
Как будто золото стекало.
Я видел сразу три в одном
Золотоносные начала.

БЕСПОКОЙНАЯ ПЛАНЕТА

В червоно-серебряном свете луны
Все звёзды на небе, как будто костры
И небо – огромное поле вночи,
Пронзённое, словно энергией «чи».

Энергия Космоса  -- неба кальян,
Но делится чётко на «инь» и на «янь».
И служит она бесконечным причалом
Мужского и женского вместе начала.

Взошла, словно чёткая метка, Полынь,
Звезда, что похожа на звёзды пустынь.
Попрятались все остальные за тучи,
Как будто в преддверье беды неминучей.

И вакуум стал словно огненным газом.
На Небе Луна окровавленным глазом
Глядит, и беснуется небо ночное.
Планета не ведает больше покоя.

Земля содрогнулась от лунного света.
По-прежнему хоть на орбите планета.
Но свет раздроблён был сферической призмой.
Весь мир пребывал в нулевом катаклизме.

И нету единства космических целей.
Где меридианы, и где параллели?
И полюсы оба сместили экватор.
И ночь загребает свет, как экскаватор.

И, падая, в небе сгорают кометы.
И небо ночное, всё в зареве света.
И стала похожа Земля на Вандею.
Звезда, как фонарик воздушного змея.

НАДОЕЛО

Как надоело, как обрыдло,
Что государством правит хам..
Ведём себя, как падло с быдлом,
Но перед падлом быдло сам.

Вопрос поставлен: или-или,
С наклонами, но не ребром.
Не будем называть фамилий.
Страна для всех есть общий дом.

И для славян, и для чеченцев.
Связал народы тяжкий труд.
И даже для российских немцев.
В Россию снова их зовут.

Спивается народ российский,
Уже работать не хотят.
И россияне-коммунисты
Зовут в  Совдепию назад.

Неужто, как и прежде быдло
Теперь погонят в новый храм?
Как надоело, Как обрыдло,
Что государством правит хам.

РУСАЛКА

Ночь спустилась прямо на Мойнаки.
Соль и грязь и тусклая луна.
Где-то в отдаленье лай собаки.
Серебрится моря седина.

А вокруг солёные лиманы
И песок, как тоненькая бязь..
Говорят, как будто без обмана,
Лечит от болезней многих грязь.

Пляж пустынен, ни души снаружи.
Никого, буквально, не видать.
Лето. Август. Звёзды, словно ружья,
В смысле, что готовые стрелять.

Пусть не пулей, а огнями ночи.
Нынче ночь по-летнему душна.
Летний сон и чуток и короче.
Море тихо лижет берега,

Оставляя чёрный след на пляже,
И, невольно страхи наводя.
Может быть, и показалось даже:
Кто-то пел, и плакал, погодя.

Голос женский, не совсем обычный
Прорывался, будто сквозь прибой.
Ночью это слушать непривычно,
Голос нежный, жалобный такой.

Может быть, морскую деву мучит
В царстве Нептуна, какой злодей.
Может быть, с  устатку море пучит?
 Жизнь морских неведома царей.

Знаю, что русалки – это сказки,
Выдумка народная, фольклор.
Но ведь сам услышал, без подсказки
Плач, что оглашал морской простор.                р

Плачет так дитя или собака.
Гладь морская аж взбугрилась вдруг.
Звёзды потускнели вмиг от страха.
Слышен в моём теле сердца стук.

Нет, оно не убежало в пятки,
Правда,  в горле высохла слюна.
Кто это со мной играет в прятки,
Если в море снова тишина?

На мгновенье, словно из тумана,
Вдруг звезда мигнула молоком.
Девушка с зелёными глазами
И красивым, чувственным хвостом.

МОСКВА  БАНДИТСКАЯ

Москва, как будто древний Вавилон,
Кипит, бурлит, разноязыко пенится.
И мочится от страха кипятком,
Как девушка, когда на ней не женятся.

Москва принарядилась, ка к «герла»,
Пропахшая духами и «портвейнами»,
Но всё ещё сводящая с  ума,
И славою скандальною овеяна.

«Авторитеты» правят по Москве,
А президент и мэр – простые пешки.
Все депутаты по уши в дерьме.
Убрать их просто позабыли в спешке.

Москва похожа,  стала на трактир,
Где пьют, едят, блюют и веселятся
Где убивает криминальный мир
Тех, кто с «братвой» не захотел считаться.

Лишь Кремль хранит Мадридского двора            
Прошедшие и нынешние тайны.
Москва – раздолье местного ворья.
Не любят здесь залётных и случайных.

Москва – столица, только вот чего?
Она давно, как будто вне России.
Указы рассылает только, но
Законы на местах похоронили.

Москва периферии не указ.
Ей  только б выколачивать налоги.
Народ настолько в нищете увяз.
И без Москвы  вот-вот протянут ноги.

Зато давно с протянутой рукой.
По всей России бесконечно нищих.
Но мы гордимся городом Москвой.
В Москве пока ещё осталась пища.

Макдональдсы. пиццерии манят
Названьями нерусскими, чужими.
Хот-доги в переходах не едят,
А гамбургеры кушают «крутые»

Из «бумеров» своих не выходя,
Москве теперь уже не до расцвета.
Театры закрывают все подряд,
Туда не ездят ведь «авторитеты».

И даже Ельцин внука посылал
Не в МГУ, а в Лондоне учиться.
А мэр Москвы при этом промолчал.
Ведь может всякое и с ним случиться.

Да, что я о печальном и плохом,
Которое в Москве  в Москве и по России
Да, тяжело пока ещё живём,
Но Храм Спасителя уже восстановили.

СВОЙ  КРЕСТ

На свет мы рождаемся голыми.
И сразу же хочется есть.
А жизнь – штука тяжёлая.
Но надо нести свой крест.

Живём мы, болеем, лечимся.
Судьба выбирает невест.
И, если приспичит – женимся,
Но надо нести свой крест.

Не повезёт – разводимся,
Срываясь  с насиженных мест.
Маячит, как рок, одиночество,
Но надо нести свой крест.

Болезней наступит скопище.
Теперь уже не до невест.
Вся жизнь пройдёт в одиночестве,
Но надо нести свой крест.

А срок придёт, мы скончаемся.
И был одинок, как перст.
В итоге что получается.
Теперь на могиле крест.

Лежишь под землёй. Но мается
Душа, что летает окрест.
Жизнь души продолжается:
Ей надо нести свой крест.

НА  СЕАНСЕ  СПИРИТИЗМА

В мрачных уголках Вселенной
Силы тёмные таятся.
В этом мире все, кто тленны,
Духов внеземных  боятся.

Потому небезопасно
Звать потусторонних духов.
Только медиумам ясно,
Что скрывается за стуком..

Что за звук потусторонний,
И верчение тарелки?
Почему вдруг столик ходит,
На часах недвижны стрелки?

Как предугадать событья,
Как избегнуть шуток беса?
Но спасает ли наитье
От последствий «чёрной мессы»?

Только тысячи вопросов.
И ни одного ответа.
Врядли духи тычут носом,
Ведь они боятся света.

И к тому же некрасивы
Духи, демоны и бесы.
Рассуждал за кружкой пива.
Молодой один повеса,

Возвращаясь с вечеринки
И сеанса спиритизма.
Вымерли, к примеру, инки,
Но ведь всё бывает в жизни.

НЕ  НА  ЧТО  ПОХОРОНИТЬ

Почернел лицом от горя,
Знать меня оставил Бог.
Каждый день съедают боли,
Обвалился потолок.

Денег нет хожу в рванине,
Хлеба не на что купить.
Я не представляю ныне,
Чем семью свою кормить.

Не питаюсь третьи сутки.
Горлом кровь и в горле боль.
Жизнь скрутила не на шутку:
«Стать покойником изволь».

По натуре не бездельник,
Мне была удача, чтоб.
Гроб хороших стоит денег,
Но где деньги взять на гроб?

Может я на вид не хилый.
Не умею только жить.
Я  бы с радостью в могилу.
А на что похоронить?

АХ,  КАЗИНО,  КАЗИНО

Вот наступает поздний час
Для расслобона
И в казино полно сейчас
«Крутых баронов».

Затылков бритых, пиджаков
Добротных, красных.
Среди грудей и жемчугов
Нет жертв напрасных.

Вот ставку делает один,
Одетый франтом.
В «крутом» костюме господин
Кольцо с брильянтом.

Он из кармана доставал
Банкнот зелёный.
Небрежным жестом проиграл
Полмиллиона.

Рулетка крутится. Крупье
Сгребает ставки.
Не снились в самом чудном сне
Такие «бабки».

Официантики снуют,
Как недоумки.
Шампанское «Абсолют»
В хрустальных рюмках.

И бутербродики с икрой,
Согласно правил.
Азартно смотря т за игрой
Те, кто не ставил.

Духов французских аромат,
Не то, что польских.
И дамы выстроились в ряд
Для удовольствий.

Мужчины выбирают дам,
Видать по рожам.
Струится пот, как фимиам,
Лоснится кожа.

Бери любую и плати,
Коль «бабок» густо.
Возможно даже «ассорти»,
Но лишь за «хрусты».               

Вот потушили верхний свет,
Пылают свечи.
Уже туманится рассвет,
Но ночь, не вечер.

Свои законы в казино,
Свои уставы.
Здесь правило всего одно:
От  чистогана.

Мужчины – полное  дерьмо,
А бабы – твари
Уже не пробуют вино,
Ведь все в угаре.

Среди окурков на столах,
Сплелись телами.
А что творится при свечах,
Судите сами.

СЕГОДНЯ  ТАК  ПОХОЖЕ  НА  ВЧЕРА.

Чужие обещанья подвели
И в воздухе загадочно повисли.
В черновиках скрываются мои
Ни с кем не совпадающие мысли.

Я верил в ложь так долго и легко,
Но наступило время для прозренья.
Я понял: все мы были слепы, но
Прозревший мог навек лишиться зренья.

Мы продолжали верить в ерунду
Неверие же тщательно скрывали.
Иначе, коль узнают, то в дугу
Согнут, обратно же уже не разгибали.

Возможно, ли забыть про лагеря,
В народе именуемых ГУЛАГом.
Хотя ГУЛАГом вся была страна
Под вымоченным в крови алым флагом.

Кто честен был того уж нет в живых.
Мошенники же до сих пор у власти
Чтоб всё забыть – бутылку на троих
Берут, но сымитируешь ли счастье?

Похмелье боль сильней усугубит.
И обострятся чувства все и мысли.
И только тот, который не сидит,
Сам в неопределённости повиснет.

Похожий на не заданный вопрос
К правительству. Попробуй сам задай-ка:
«Кто денежки народные унёс?»
Где будешь завтра, ну-ка угадай-ка.

КОМА

Ну наконец, Господь послал мне смерть.
Ведь жизнь пренеприятнейшая штука.
Из мёртвых я восстал, чтоб умереть
В тяжёлых, непреодолимых муках.

Я умер испытания мои
На этом не закончились, однако.
Проверка длится к Господу любви.
Мне снова суждено восстать из мрака.

В раю или в аду моя душа?
Неужто не заслужен рай страданьем?
Ведь тело, словно след карандаша,
Моё и не моё. Мои желанья

Исчезли, Ничего я не хочу.
Приемлю смерть уже, как избавленье
От всяких мук, от боли, а к  врачу
Я не пойду, Другое настроенье.

Ищу среди покойников друзей
Мне надо срочно с ними подружиться.
Ещё я с миром не знаком теней.
Со мной там может всякое случиться..

В загробном мире нужен проводник,
Хотя б не заблудиться, чтоб в дороге.
Вот ангел золотым крылом приник
И обнимает холод мои ноги.

Не умер я, но чувствую: вот-вот
Должна со мной случиться неизбежность.
Душа моя уже псалмы  поёт,
А тело провалилось вдруг в безбрежность

Я вижу гроб: я в нём, вокруг цветы.
Все говорят сочувственные речи.
Ну что же смерть предел любой мечты:
Отмаялся, отмучился, отмечен

Печатью Божьей. Смерть за мной пришла.
Верши же смерть своё предназначенье.
Пред Господом очистилась душа.
От мук скорее дай мне избавленье.

Надеюсь, не воскресну больше впредь.
Ведь жизнь – пренеприятнейшая штука.
Из мёртвых  я восстал, чтоб умереть
В тяжёлых непреодолимых муках.

ВИДЕНЬЕ  С  ТОГО  СВЕТА

Если я не умер, почему не умер?
Ежели я умер, почему живой?
Постоянного слышу с того света зуммер,
Неужели просто что-то с головой?

Остановка сердца, хриплое дыханье,
Пульс исчез, но мысли бродят в голове.
Я не отражаюсь в зеркале молчанья.
В этом доме траур, видимо по мне.

Дом какой-то хмурый, но никто не плачет,
Словно все бояться говорить со мной.
Я не понимаю, что всё это значит:
Всё-таки я умер, иль ещё живой?

ПОСЛЕДНЕЕ  ПРОСТИ

Со своей любимой подал заявленье,
Чтоб соединиться с нею навсегда.
Если не успеем раньше воскресенья,
Кто в лицо ей скажет: «Ты уже вдова»?

Чувствую: немного жизни мне осталось.
Я уже, наверно, не принадлежу
Ей. Прости родная, что всего лишь малость
Мы не дотянули, Нынче ухожу.

В мир, где нет печалей, где иное счастье.
Значит, суждено так, видно не судьба.
У меня иные будут снова страсти,
Вовсе не земные. Вспоминай меня.

Я не знаю: был ли до тебя я мужем,
Но поверь, родная, я любил тебя.
Стану я покойник, никому не нужен.
Будет брачным ложем для меня земля.

Но скорбеть не надо, станет прахом тело.
Видно оказалось: ноша тяжела.
Я душой с тобою и в иных пределах.
Даже, если умер, я люблю тебя.

Я любил не телом, я любил душою.
Тело лишь источник радостей и мук.
Я ещё не знаю, что сейчас со мною.
Только прекратился в моём сердце стук.

Я пока не умер, только мне уж тело
По температуре не принадлежит.
Я душой с тобою, в горние пределы
Путь весьма далёкий к Богу надлежит.

ПОНЕДЕЛЬНИК ДЕНЬ  ТЯЖЁЛЫЙ

Мне жить осталось ровно столько –
До туалета не успеть.
Вообще-то я бываю стойким,
Но тут опередила смерть.

И я скончался по дороге
В тот пресловутый туалет.
Упал, в грязи запачкав ноги,
Мне всё равно, меня уж нет.

На миг себя представил голым,
В грязи лежащим без белья.
Да, понедельник день тяжёлый.
Не выдержал и умер я.

ПРЕДПОЧИТАЮ  СОЛНЦУ  Я  ЛУНУ

Не постоянен этот бренный мир.
Ведь даже человеческое тело
В урочный час, как медленный эфир
Устремлено к  распаду, без предела.

Предпочитаю солнцу я луну,
Хотя и не полночная я птица.
Я до рассвета каждый день встаю.
Луною вдоволь мне не насладиться.

Настанет вечер – затворюсь от всех,
В укромном уголке один заплачу.
От слёз ресницы, как мохнатый мех.
Ни для кого я ничего не значу.

На перекрёстке всех земных дорог
Сойдутся вместе утро, день и вечер.
Меня утешить может только Бог,
Послав мне ночь, и с ней Луну навстречу.

ВСЕГДА  МЫ  ВЫБИРАЕМ  НЕДОСТОЙНЫХ

Мы океан любви не переплыли.
Тонули, но не достигали дна.
Ничто не пресечёт пожар рептилий.
Окутала природу тишина.

Как будто мир под толстым слоем ваты.
Звук не проходит, криком хоть кричи.
Я знаю: ты ни в чём не виновата,
Но сгорбилась под тяжестью вины.

О святости не может быть и речи.
Начало дня пропели петухи.
Грех первозданный ношей лёг на плечи
Все остальные, тоже не легки.

Почти что от начала Мирозданья
Внушали о порочности греха.
Мир шёл от разрушенья к созиданью,
Пока с него не сыпалась труха.

Картины бытия меняли войны,
Разруха, голод, мор. Сходя с  ума
Мы выбирали самых недостойных,
И миром они правили века.

Затем мы их уже не выбирали,
Раз власть у них, на нас им наплевать.
Всех возражавших просто убивали,
А остальных заставили молчать.

Случались, правда и перевороты.
Другие что-то обещали, но.
За них мы умирали без охоты.
Ведь нам не  обломилось ничего.

Но даже ад не мог мечте о рае,
Утратившим надежду помешать..
Вот почему в огне любви сгорая.
Друг другу и себе так сладко врать.

Мужьям со страстью изменяли жёны.
Иудой снова предан Божий Сын.
Мы зрение теряли. Искажённым
Казался мир, но он и был таким.

ЖИЗНЬ – ЭТО  ИЛЛЮЗИЯ

Смерть – это главный выигрыш
В лотерее нынешней жизни.
Бесплодье не лучше чем выкидыш.
Кто из нас жил в коммунизме?

Жизнь – это миф и иллюзия,
Сказка для недалёких
Жизнь – разъярённая фурия,
Или мотаем сроки?

Небо в дожде, как решётками
Забрано, скрыты охранники.
Мы управляем глотками,
Также кнутом и пряником.

Стрелки часов слепо крутятся,
Время когтями царапая,
Перестать, чтобы мучиться,
Надо стать римским папою.

Я  ПРИЕМЛЮ  СКРИЖАЛИ  ВСЕЛЕННОЙ

Я в ином измеренье живу,
Стало быть, и иные  печали.
Мне законы Земли ни к  чему.
Я приемлю Вселенной Скрижали

Три закона мной чтимы всего.
Семь Октав, Абсолют и три Силы.
Абсолют – это Бог, это то,
Отчего родились мы, чем живы.

Семь Октав – то вибраций закон.
Мир в вибрациях и существует.
О Трёх Силах поведает сон.
Тем,  кто к знаньям стремится, Ликует 

Просвещённая Богом душа..
Остальных путь затерян во мраке.
Кт от знанья отрёкся дрожа,
Тот хромой уподоблен собака

Я не вижу иных перспектив,
Чем пути просвещённого знанья.
Во Вселенной останется жив
Тот хитрец, кто путь выбрал познанья

На поверхности знанье лежит.
Подберите, кто жизнь осилит.
Но ленивый от знанья бежит,
Потому это знанье не видит.

Мною выбранный путь я пройду,
Если только сознанье стреножит.
Я сознанье своё изменю.
Может, это мне  в жизни поможет

ЛЮБИМЫЙ  КОТ

Любовник общий Маши с Аней.
Большой любитель колбасы.
Без бороды, зато усы.
Зовут любовника Нафаней.

Он с ними спит, за ними ест,
Щекочет ласково за ушком.
Он спит На Аниной подушке.
Нет для него запретных мест.

У Ани или Маши спящей
Он лапкой трогает ноздрю.
И всё же вам я говорю:
«Нафаня не совсем пропащий».

Когда наступит час любви,
Он может сигануть в окошко,
Поддавшись чарам юной кошки.
Нафаню дома не ищи.

При всём могу сказать народе:
«Нет смысла звать до хрипоты».
Он, как окрестные коты,
Дань отдаёт своей природе.

Любимый растолстевший кот.
Вернётся через две недели.
Его узнаешь еле-еле.
Так похудел он от «забот»

А, может, от чего другого.
Не буду тайны выдавать
Мужской. Хотя могу не знать.
А, если б знал, что тут  плохого?

Не так уж много дней пройдёт,
Забудет о своей подружке.
И вновь на  Аниной подушке
Свой вес обратно наберёт

ОДА  ПИВУ

О, мадам, вы не просто красивы.
Я бы даже сказал: «Вы прелестны».
Лучше Вас может быть только пиво.
Пиво пить мне всего интересней.

Пиво – самый напиток прекрасный
Знатоков и любителей редких.
Не хотите, мадам, а напрасно.
Ну, я вижу, мадам, вы – кокетка.

Да, коньяк, может, крепче, но пены.
Не даёт, кто сказал, что вульгарно
Пиво пить? Вы, мадам, непременно
Опрокиньте бокал, Но коварным

Пиво станет для непросвящённых.
Чересчур им нельзя увлекаться.
Кто без меры пивком увлечённый,
Может даже без почек остаться.

Есть любители тёмных  и светлых
Полусладких, имбирных, креплённых.
К пиву раки идут и креветки,
А кто с горстью орешков солёных.

Шашлыки запиваются пивом.
Пиво – это напиток влюблённых.
Утолит оно жажду красиво,
Пили пиво ещё фараоны.

На  Руси и князья, и холопы
Сей напиток хмельной потребляли.
Даже аристократы Европы
Отказаться сумели б едва ли.

Вот к примеру, «Шампанское»  Праздник
Новогодний им классно отметить
Но в жару в холодильнике дразнит
Пиво, пьют его даже и дети.

Пусть немного,  всего по глоточку.
Пену белую шумно сдувая,
Но напиток другой в холодочке
Жажду сильно так не утоляет.

Красотой Вашей я восхищаюсь,
Ведь улыбка, как солнышко светит.
Но,  мадам, С Вами я попрощаюсь.
Пиво – лучший напиток на свете.

СКИСЛО  МОЛОКО  И  НЕ  ТОЛЬКО

Увы, не всё на этом свете,
Так прозаично и легко.
Возможно, солнце  так же светит,
Н ночью скисло молоко.

Ещё вчера фонарь светился,
Сегодня он уже потух.
Забор внезапно покосился,
А у соседей сдох петух.

Кота загрызли две собаки.
А заодно с котом щенка.
Не подавали к пиву раков.
Не подавали ведь, а зря.

Сосед, что слева, точно спился,
Сосед, что справа, ещё нет
К нам  кот соседский приблудился,
Но  приходил за ним сосед.

И мы ему кота отдали.
Зачем нам нужен кот чужой.
Он нам  в подарок «Цинандали»
Принёс, разбавленный водой.

Я в это время на работе
Был и не ведал ни о чём.
Соседский мальчик в чью-то тётю
Попал случайно кирпичом.

Ту тётю увезли в больницу.
Сбежал на кухне с рисом суп.
На выходные сделать пиццу
Решили, но сломался зуб.

И вместо пиццы ели кашку
Из кукурузных  отрубей
И, как всегда, в отчизне нашей
Мне очень жалко тех людей,

Что промышляют по помойкам.
Видать им очень тяжело.
Тут, что поделать – перестройка,
Но ночью скисло молоко.

ПРО  ЧЕРНОКОЖЕГО  СТУДЕНТА.

У студента-негритоса
Девки свистнули трусы.
Голый он теперь и босый,
Спёрли туфли и носки.

Спёрли шарф, штаны, рубашку,
Шляпу, зонтик и портфель.
Что за пошлые замашки
У студенток и откель?

Ему надо на зачёты.
Остаётся песни петь.
Завернуться хоть во что-то.
Только нечего одеть.

На кассете Анне Вески
И Боярский Михаил.
Негр сдёрнул занавески,
На зачёты укатил.

А потом студенткам подлым
Отомстил, смеясь в  усы.
Он у всей девчачьей кодлы
Лифчики спёр и трусы.

Но девчонкам на занятья
Всё же было в чём пойти.
Натянули девки платья
 И спокойненько пошли.

И остался негр с кучей
Разных девичьих трусов.
От обид слезой кипучей
Вдруг закапало с усов.

НЕ  ХОЧУ  БЫТЬ,  КАК  ВСЕ

Жизнь не жалобнее трели соловья.
Как найти в ней собственное «Я»?
Как не затеряться мне  в толпе?
Не хочу я быть таким, как все.

По звонку не хочется вставать,
И ложиться по часам в кровать.
Чистить зубы по утрам, как все.
И, как все, мечтать о колбасе.

Я хочу по воздуху летать.
Шар земной хотелось мне обнять,
Переплыть Индийский океан.
Нет, не брежу я, и я не пьян.

Я мечтаю, я совсем не псих.
Отличаюсь только от других
Не хочу я быть таким, как все.
Затеряться я боюсь в толпе.

Что вы всё «ха-ха» мне да «хи-хи».
Я в отличье от других пишу стихи.
Для себя пишу, не для толпы,
О природе, звёздах и любви.

Многие, быть может, не поймут.
Пониманье – это тяжкий труд
Сам с собою я порой «на Вы»,
Потому, что вылез из толпы.

Для толпы я всё-таки чужой,
Потому что я совсем другой.
Больше что ли изнутри огня.
Только где-то есть такой, как я.

На меня совсем он не похож,
Может быть, щетинится, как ёж.
Может, добрый он, а, может, злой,
Но, как я он всё же не такой.

Как и я, он вылез из толпы.
Значит, двое нас «Я» станет «Мы».
Каждый пусть идёт своим путём.
Просто легче думать: «Мы вдвоём».


Значит, я такой вот не один.
Я не раб, пусть и не господин.
Чтоб не затеряться нам в толпе.
Просто не такие мы как все

ГОСПОДЬ  ВИДИТ  ВСЁ

С небес Господь взирает: многолюдно
И шумно стало на земле кругом.
А в небесах торжественно и чудно.
И спит Земля в сиянье голубом.

Мы все живём на обжитой планете.
Испытываем радости и страх.
Бываем неразумны, словно дети.
А ведь Господь всё видит в  Небесах.

Всё знает, и причём о каждом помнит,
Поступки наши, взвесив на весах.
Для каждого наступит час условный,
Когда за всё придётся отвечать.

Покаемся, пока ещё не поздно,
А то ведь можно просто опоздать.
Но кто считает это несерьёзным,
Того минует Божья благодать.

Пришла пора подумать о спасенье
Уже не тела – собственной души.
Куда нас может завести забвенье?
Куда нас тянут тяжкие грехи?

Очистившись от скверны покаяньем,
Мы к Господу молитвы вознесём.
Хоть велико до Бога расстоянье,
Но пребывает в сердце он моём.

Спаси меня Всеблагий от ненастий,
Чтоб не поддаться мне соблазнам и грехам.
Бог дал мне жизнь и разум, ну а счастья
Я добиваться должен только сам.

МОЁ  ВТОРОЕ  Я

Я давным- давно никто,
Значит, я живу нигде.
Я не знаю никого
Под  землёй и на земле

Среди мёртвых и живых,
Средь пернатых и зверей.
Я – единственный не псих,
Потому что я  ничей.

Я не камень, не песок,
Не текучая вода.
Север, запад и восток,
Даже юг – всё ерунда..

Ничего не стоит мир,
Хоть сокровищами полн.
Протекает сквозь эфир
Только мой небесный чёлн.

Я не вымысел, не бред,
И не искорка огня.
От меня  ни благ, ни бед,
Потому что нет меня..

Я не замараю честь.
Не приду к вам на обед.
Может быть, я где-то есть,
Но меня, простите, нет.

Я, как мысль, недвижим,
Но всё время рвусь. вперёд
Я для всех непостижим.,
Для себя – наоборот.

Не найдёте вы меня.
И меня нельзя убить,
Потому что никогда
И нигде не мог я жить.

Я живу, но не живой.
Нету тела, только дух.
Я здоровый и больной.
Ко всему, что вижу, глух.

Зато слышу сквозь века,
Всем пространствам вопреки.
Даже времени река,
Для меня всего лишь миг.

Я рождаюсь из огня,
Но во мне холодный свет.
Вы не видите меня,
Потому что меня нет.

Я, как плазма без полей.
Буду тотчас же убит,
Если кто-то из людей
Сможет выключить магнит.

Вашей матери-Земли –
Выключатель изнутри.
Но другие есть миры,
Их во мне примерно три.

Не раскрою их я вам,
Даже и не назову.
На Земле и так Бедлам.
Всё вверх дном идёт  ко дну..

Я питаюсь, как могу,
Но энергией  Земли
После смерти я уйду
В параллельные миры.

НЕВЕЗУХА

Пусть и не очень-то тяготею
Я к распорядку.
Но, как другие, я не умею
Жить без оглядки.

И без оглядки время тратить
Напропалую.
Хотя к досаде моей некстати,
Вся жизнь впустую.

Не научился я жить беспечно
До одуренья
Мне недоступны никак ни вечность,
Ни опьяненье

Хоть до занудства порою бываю
Я трезв в расчётах.
С судьбой неверной хожу по краю.
Жизнь сводит счёты.

А кто-то где-то живёт долгами.
Всю жизнь беспечен.
Пьёт и гуляет, судите сами,
И обеспечен.

Сегодня пьяный, и завтра тоже
Деньга на ветер.
Фортуна после к ногам положит,
Что на примете.

Я ж не рискую, живу счисленьем
И мне не светит.
Но твёрдо верю, как  в воскрешенье,
Бог шельму метит.

И не сегодня, но хоть когда-то
Не по решенью.
Пускай случайно, хоть однократно,
Придёт везенье.

НЕЛЬЗЯ  ЖЕ  ДУМАТЬ  ПЕРЕСТАТЬ

Ноль-ноль часов, ноль-ноль минут.
Вполне для времени  нейтрально.
Зато ничуть не эпохально,
И стрелки дальше побегут.

Отмеривая суток бег
Неумолчный, неумолимый,
Грядущим лишь преодолимый,
Сквозь сон полусомкнутых век.

И на лице и налицо
Все предыдущие явленья.
И только для стихотворенья
Поэт является отцом.

Нельзя же думать перестать,
Но, если сам себе потатчик,
То, как ответчик и растратчик,
Иль проклянут, иль вознесут.

Но справедливо ли решенье?
Ведь слава, как известно, дым.
Почёт и деньги молодым.,
А старикам – всегда забвенье.

В  БОЛЬНИЦЕ

Лежу в палате, белый потолок
Насквозь пронзает тело и сознанье.
Сплошная боль высверливает мозг,
Острее даже чем в любви признанье.

Не ощущая тела: рук и ног,
Ни головы, ни живота, ни шеи.
И как-то странно давит потолок,
Сегодня он мне кажется белее.

Белее даже, чем врача халат,
Хотя он, как халат, ненакрахмален.
Белей, чем снег или весенний сад.
Я не сошёл с ума, но ненормален.

Мой внешний вид: я тоже бел, как мел.
И кровь моя отхлынула от кожи.
Как потолок, быть белым, не сумел.
Меня трясёт от непонятной дрожи.

Хоть пять кубов вонзили безвозмездно,
Я даже не почувствовал  укол.
Передо мной опять разверзлась бездна.
И потолок частит, как частокол.

Потом провал и белое безмолвье.
Глубокий сон, но может, не глубок.
Проснулся через час, как будто болью
Наполнен до краёв мой правый бок.

Перевернулся на спину, сквозило
Мне прямо в лоб с раскрытого окна.
Открыл глаза и с яростною силой
Надвинулась громада потолка,

Что угнетал своею белизною.
Он на меня, как скорый поезд шёл.
Позвать сестричку что ль, блондинку Зою,
Чтоб сделала ещё один укол.

НЕ  ВЫШЛО,  ЧТОБ  СО  ЗВЁЗДАМИ  НА  «ТЫ»

Хотел я быть со звёздами на «ты».
Но почему-то истекает время странствий.
Я нынче пленник  твёрдой скорлупы
И не король Вселенной и пространства.

Не мэтр звёзд, не фаворит планет.
И даже не  избранник всех галактик
Моя звезда не излучает свет,
Хоть я романтик, а не жёсткий практик.

В плены я нахожусь одной звезды,
И, в общем, не звезды-то, а планеты.
Не вышло, чтоб со звёздами на «ты».
У них, быть может, не хватает света.

Мне одиноко, жутко и темно,
Вот почему я однозначно скрытный.
А впрочем, ме сегодня всё равно.
Я нынче в век вступаю первобытный.

И проживу я миллион веков.
Понадобится если, больше даже.
Освобожусь от всех земных оков.
Но лишь тогда, когда на то укажут.

И буду снова со звездой на «ты».
Галактики, хоть нашей соправитель.
Я не боюсь вселенской темноты,
Хотя ещё пока не небожитель.

СКАЗКА  О  ЗОЛОТОМ  КЛЮЧИКЕ

В  стране Дураков и за полем Чудес
Был на стене нарисованный лес.
Кто я такой? Неужели один
Из деревянных полен-буратин?

Мой любопытный из дерева нос
Также ль проткнёт нарисованный холст?
Или, не в сказке ж живём мы сейчас.
Нас победит Карабас – Барабас

Имя другое, пускай у него.
Нынче народу не всё ли равно.
Как бородатого лидера звать?
Главное, чтоб не сумел нас поймать.

Если поймает кого Карабас,
То за верёвочки дёргает нас.
Не Буратино я – бедный Пьеро.
Разве от этого мне повезло?

Кукла тряпичная, жалкий паяц.
Маршировать меня выгнал на плац.
В  форме военной плохой Карабас
Тот, что солдатиков сделал из нас.

Есть у него корефан Дуремар,
Гнусный потомок монголо-татар.
Пакостей много он сделать успел
Вот и затеял в стране передел.

Прежде, чем ниже, чем нынче упасть,
Хочется парню вхожденья во власть.
Всех, погоняя крысиным хвостом,
Хочет народу стать новым вождём.

Но не нужны для народа вожди.
Серые нас заливают дожди.
Хочется воли и солнышка свет
Хочется нам избавленья от бед.

В стране Дураков и за полем Чудес.
То ли очаг нарисован, то ль лес.
Не на стене, на бумаге простой.
Только где ключик достать золотой?

ХОТЕТЬ  НЕ ВРЕДНО,  ВРЕДНО  НЕ  ХОТЕТЬ

Так никогда не сумел бы понять я:
Ну почему всегда  счастья  я возле?
В счастливые б жизнь схватила объятья.
И понесла б по кругу  удовольствий.

Безоблачно, безумно, беззаветно,
Чтоб ни за что не отвечать к примеру.
Чтоб не сказал мне некто неприметный:
«Твоя настала очередь к барьеру».

Валять на море в Ялте дурака,
Где запах моря с запахом левкоя.
Упасть отсюда – смерть наверняка.
Фуникулёр? А что это такое?

Пить и пиво и «Шампанское» взахлёб,
Есть шашлыки, манты и чебуреки
И думать только о хорошем, чтоб.
Ну, что поделать? Все мы человеки.

Хотеть не вредно, вредно не хотеть.
И белый пароход мелькнул трубою.
Трубач без нот выплёскивает медь.
Никак не смог я совладать с мечтою.

Не видеть, словно собственных ушей
Ни моря, ни оркестр, ни винограда.
Найдутся те, кому меня взашей.
От этих удовольствий выгнать надо.

Как будто бы я отпущенья козлик.
Событий жизни не хочу понять я.
Ну, почему всегда я счастья возле?
Схватила б жизнь в счастливые объятья.

ДУЭЛЬ

Всегда бывает кто-то равнодушным,
Но женщины была задета честью.
Есть выбор меж судьбою и оружьем,
А вызов на дуэль – отнюдь не месть.

И врядли можно обвинить в зазнайстве
Тех, у которых рыцарство в крови.
Несправедливость, как и негодяйство
Всегда в чести у ветреной судьбы.

Пал на дуэли рыцарь благородный,
Что вызвал негодяя на дуэль.
С утра дул ветер пасмурно-холодный,
Мела с утра лохматая метель.

Нельзя сказать, что выстрел был неметким.
Он очень хорошо всегда  стрелял
И чирканув, по наклонённой ветке,
Он всё же в сердце подлецу попал.

Но панцирь был натянут под колетом.
Теперь все знают слово «рикошет».
И отскочила пуля пистолета
И угодила рикошетом в снег.

Ответный выстрел был отнюдь не спешен.
Прицелился противник прямо в глаз.
Наврядли мог быть выстрелом утешен
Друг-секундант, когда  кровь пролилась.

Залито всё лицо, глаз сразу вытек
И в черепе приличная дыра.
Тут и философ-стоик станет нытик.
И врядли уж помогут доктора.
 
Окрашен снег и полотно рубахи.
Кто ожидать такого мог конца?.
Смерть не в постели, даже не на плахе.
А от куска горячего свинца.

Неужто благородство неуместно?
Был человек, что в жизни не солгал.
Святой или дурак мне неизвестно,
Но руки падших женщин целовал.

ЧАСТНЫЕ  ПРЕДСКАЗАНИЯ

Напрасно старушка  ждёт сына домой
Его собутыльник зарежет.
Сосед, что ударился тоже в запой,
Ей горло с тоски перережет.

А после он бритвой «попишет» себя.
И ванну, наполнив водою
От ужаса, страшные сделав глаза,
Навеки покончит с собою.

Два трупа зловонных соседи найдут,
Но только лишь через седмицу.
А сына старушки опознанный труп
Потом к ним присоединится.

И будут соседи троих хоронить,
Что умерли не от хворобы.
И будут из дома того выносить,
Три скромных без музыки гроба.

Печально писать мне о горе чужом.
Рука моя даже устала.
Положат их в землю, но это потом
Ведь время ещё не настало.

Ещё не напился старушки сосед.
Старушка ещё молодая.
У сына её собутыльника нет.
Ещё он пока не «бухает».

Но был уже мной написанный стих
Одним из немногих пророчеств.
Я не Нострадамус, и всё ж я не псих,
Мне ведом закон одиночеств.

Всему своё время, зачем же судить
О том, что неведомо всеми?
Судьбу никому не дано изменить,
Но в нас изменяется время.

СМЕЮСЬ  В  РЫДАНЬЯХ

Я не знаю со мною что сталось?
Мир в болоте погряз нелюбви.
Испытать довелось мне усталость
Отрешённой от мира души.

Высоты я не чувствую неба.
Воздух уже, чем липкая грязь.
Я теперь от всего, кроме хлеба,
Отрекаюсь, в рыданьях смеясь

Может быть, помутился рассудком,
И от горя лицом посерел.
Мир продажнее, чем проститутка.
Я душою уже отгорел.

Я своё отлюбил и отверил.
Пусть горит всё вселенским огнём
Люди хуже, чем дикие звери.
Непонятно мне, как мы живём.

Грязный мат, словно сель, лезет  в уши.
Поминутно меняется власть.
Люди те же, отравлены души.
Ну, откуда отрава взялась?

Ложь, хула, и всё чаще хоронят.
Не останется смерть не удел.
Но скажите мне: кто остановит
Беспощадный и злой беспредел?.

А  НА  ВОЙНЕ,  КАК НА  ВОЙНЕ

Враг напал на страну окаянный
Стал народ грабить и убивать.
А народ от политики пьяный,
Что случилось, не может понять.

Только  враг свирепеют всё хуже,
Стал в Германию нас угонять.
Всё ж дошло: нам германец не нужен.
Значит, надо нам с ним воевать.

Кто ружьё взял, кто просто дубину,
Кто на танках, и  с криком «Ура».
Мы погнали врага, как скотину,
Только вот затянулась война.

Немец прёт аж до Волги, проклятый,
Больше некуда нам отступать
И покрыв всю дистанцию матом.
Перестали в «войнушку» играть.

По серьёзному стали «кумекать»,
Как нам выиграть эту войну
Перестали мы «бекать» и «мекать»,
И гонять перестали «туфу».

Как на всех там фронтах я не знаю.
По себе и другим я сужу.
Но на фронте вперёд мы шагаем,
Хоть и часты потери в бою.

Помню бой за деревню Ревеньки:
Ни курей, ни свиней, ни коров.
Как-никак, всё равно деревенька
Хоть, шестнадцать всего лишь дворов.

Грамм по триста мы «вмазать» успели.
Старшина раздобыл для солдат,
И сказал : «Берегитесь шрапнели,
Кто погибнет, тот сам виноват»

Артналётом я сыт под завязку,
Как с одной так с другой стороны.
Никого в роте нет без повязки,
Головы ли, руки ли, ноги.

Мы сражались, пока были живы.
Во врага мы палили гурьбой.
Перебиты отцы –командиры.
Неизвестно кем выигран бой.

Доложить даже некому было.
Я живой ,но как будто  оглох.
И «вмочил» я врагу, что есть силы,
Не услышав его «Хенде хох»

Тишина, бой закончился  славно.
Никого нет в живых из врагов.
Наших тоже не слышно. Недавно
Было много, но вот никого.

Вылезаю живой из окопа:
Ни друзей, ни врагов – один я.
Предо мной в галифе чья-то жопа,
Оглянулся, а это моя

Где же фронт? Лишь подбитые танки.
В одной куче звезда и кресты.
Я остался в живых после пьянки.
Те, кто трезвый – в окопах мертвы.

Отчего все случаются беды,
Врядли с трезвой понять головой.
Надо выпить. Теперь за победу.
Впереди не один ещё бой.

СВОБОДА ТВОРЧЕСТВА

В голове мыслям тесно,
Но свободно словам.
Я сознаюсь вам честно,
Что поэзия – храм.

Но не чтобы молиться,
Для того, чтоб творить.
Пусть душа озарится.
Не потеряна нить.

Связь времён и пространства,
Словно души и плоть.
Последам окаянства
Провожает Господь.

Заблокировал речи,
Словно звёздную течь.
Но в словах человечьих
Божья истина есть.

Пусть метафоры – ветки,
И невидно ствола.
Словно птицу из клетки,
Выпускаю слова.

УЧИТЕСЬ  ЖИТЬ

Заметьте место в теле, где музыка слышна.
И ощутите тишину пространства.
Куда уводит душу ветер странствий:
В миры какие или времена?

Входите в жизнь, как в Космоса игру.
Не принимайте ничего на веру.
Всё может оказаться лишь химерой.
И кроме Бога всё ни сердцу, ни уму.

Считайте главным чувством чувство меры
Энергию не трать на пустяки.
И логике железной вопреки,
Есть даже в интуиции пробелы.

Встань над своею собственной судьбой.
Усильем поднимись хотя б немного.
Тем самым ты уже приближен к Богу.
Но это мало быть самим собой.

Будь мудрым,  стань мудрей наверняка
Всех прошлых лет и всех тысячелетий.
Пронзает мудрость пусть античные века.
Умом будь даже мудр нечеловечьим.

Тобой пусть удивляют небеса,
Но на земле никто из человеков.
Принадлежишь ты Богу. Чудеса
Его принадлежат тебе навеки.

О  НЕЧИСТОЙ  СИЛЕ.

Не искушён инкубами души
И презираю чупакабры духа.
Мне страшно, что они нехороши,
Уроды с самым изощрённым слухом.

Особенно у них страшны клыки.
Их образы мою смущают душу.
Но страхам белоглазым вопреки,
Я даже ночью никогда не струшу.

Перекрещусь, а после помолюсь.
Забуду непрозрачные явленья.
Отныне я их больше не боюсь.
Они лишь только плод воображенья.

Вампиров нет. Народная молва
Рождает мракобесие и страхи.
Коль будет ясной голова моя.
Никто восстать не сможет уж из праха.

Не вызывайте из небытия
Того, кто может быть для вас опасен.
Нечистой силы – дружная семья.
И всё ж без них мир более прекрасен.

Инкубы и суккубы – сексуальные демоны мужского и женского пола.
Чупакабра – оборотень (человек, превращающийся в животное и наоборот.
Чаще всего в волка)

ЖИЗНЬ  НЕ  ПРОСКОЧИШЬ  МИМО.

Нельзя пройти по жизни боком
С улыбкой постной на лице.
Всё, что случится ненароком,
Случится как-нибудь вообще.

А жизнь не проскочишь мимо.
Зацепишься на вираже.
Казалось, что преодолимой
Проблемой станет, но уже.

Час пробил Божьей благодати.
Увы, но это не для всех.
Талант – мерило лишь печати
Господней, только не успех.

Что слава? Девка-куртизанка
Назавтра может быть с другим.
Она – похмелье после пьянки,
Когда хвалы растает дым.

Поклонников исчезнет масса.
И ты останешься один.
Как представитель высшей расы,
А может быть, как сукин сын.

Сперва обласканный  фортуной,
Потом оплёванный толпой
И, словно пропадают втуне
Года, что прожиты тобой

А после стресс, инфаркт до срока,
И свет, забрезживший в конце..
Нельзя пройти по жизни боком
С улыбкой постной на лице.

ТРЕМОЛО  НОЧИ

Сегодня ночь звучит, как тремоло.
И звёзды в небе, как огни софитов.
Они кружатся в танце болеро
Вокруг. Луны подобно царской свиты.

Луна же отражает звёздный свет,
Она  в короне, как царица ночи.
Она стара, ей слишком много лет,
Но тень Луны мгновения короче.

Луна же не отбрасывает тень,
И вовсе не является светилом.
Шуршанье звёзд, как скачущий олень,
А на Луне Улыбка гамадрила.

Мы видим чьи-то на Луне глаза.
Уж не Господь с неё следит за нами?
А может, на Луне гремит гроза,
Или бушует лунное цунами?

Гигантский змей похож на Млечный путь
И звёзды молоко с него лакают.
Как кошки, Но не в этом даже суть
Придет рассвет, Как льдинки звёзды тают.

Я пью сегодня звёздное вино.
Притихли звёзды, как в подполе мыши.
Сегодня ночь звучит, как тремоло.
Но к сожаленью, многие не слышат.

КЛЯТВА  СОКРАТУ

Клянусь тебе, что я сотру
Все записи чужих познаний.
Всё новое осуществлю.
Творить мы будем только сами.

И, чтобы истину познать,
Построю всё опять сначала.
Зачем я буду вспоминать
Потусторонние причалы

Я в прошлом никогда не жил
Всё прошлое утилитарно.
Господь нам Землю сотворил,
Законов, не нарушив кармы

Свяжу в охапку якоря,
В пучину брошу океана.
И первым выкрикну : «Земля» ,
Когда мы выйдем из тумана

Я книги прошлого сожгу,
Их всё равно не понимаю
Свои другие напишу.
О чём? Пока ещё не знаю.

А опыт прошлых лет не в масть.
Своею собственною шкурой
Я чувствую к наукам страсть.
Не наломать бы дров мне сдуру.

Быть человеком из толпы –
Едино, что скотом из стада.
Все предыдущие умы.
В речах цитировать не надо.

Христос, тот шёл своим путём,
И Магомед, и Заратустра.
Но мы за ними не пойдём,
Хотя с пророками не густо.

А впрочем, со времён Христа
Почти уже и нет пророков
Великие умы с ума
Сходили, Были и пороки.

Но всё равно своим путём
Пойду, и не судите строго
НЕ суждено мне стать Христом.
Но наши схожие дороги.

МНЕ  НЕЛЬЗЯ  БЫТЬ  В  ТОЛПЕ

Быть не хочу невнятным  стадом,
Смешавшись, с глупою толпой.
Помилуй, Господи. Не надо
Я не герой, но не такой.

Пускай последний я дурак,
Но всё ж, надеюсь: не бездарен.
И мне в толпе нельзя никак
Я слишком индивидуален.

Но, как сказал Иисус Христос:
«Всегда последний станет первым».
Обидно мне до горьких слёз,
Но вырвусь, пусть окрепнут нервы.

И я не буду дураком
В толпе навязчивых прохожих.
Быть в  стаде не хочу скотом,
Ни на кого я не похожий.

ВОЗМОЖНО,  Я  НЕ  ПРИВИДЕНИЕ.

Я растворился в воздухе на миг.
В обычной своей мере поведенья.
Имея  нематериальный вид,
Как впрочем. и другие приведенья.

Не собираюсь никакого пугать.
И, как одежду, поменял лишь форму.
Но слух прошёл в который раз ,опять,
Что предстоит духовная реформа.

И тело может стать важней, чем дух.
Но это чушь. Кому  всё это надо.
Зачем я говорю об этом вслух?
А вдруг меня услышит ректор ада.

Но адом правит тоже бюрократ.
Жить стало тяжело нечистой силе.
Но ничего, мы подберём ребят,
Хотя бы с намереньями  благими.

Но внешне ад – не только силы зла.
Там грешник отбывает наказанье.
Играют черти в карты: в дурака.
И дуракам необходимы знанья.

И демоны по правилам живут,
Определённых силою небесной.
Страдают также, и едят, и пьют
Влюбляются, хотя и бестелесно.

А на Земле опасно очень жить
И демонам, и ангелам, и людям.
И только привиденья могут скрыть
Себя, как только срок земной отбудут.

Земля во всей Вселенной – это ад.
Где жить имеет право только грешник.
Но в рай попасть немногие хотят,
К тому же их попытки безуспешны.

НО веры скрыт живительный родник.
И скрытные летают чьи-то тени.
Я растворился в воздухе на миг.
Хотя,  возможно, я – не привидение.

ПОЛУСВЕТСКИЕ  РАЗГОВОРЫ  НИ  О  ЧЁМ

Сидели как-то мы на пляже.
Жара за тридцать, сорок даже.
Нам захотелось в эпатаже
В морскую окунуться синь.

Народу в море, как нарочно,
Набилось, словно сельди в бочку.
И замок из песка не прочный
А до воды дойти нет сил.

Хлебнув без закуси грамм триста,
Мы рассуждали о нудистах,
Как о романе «Монте-Кристо»,
Как будто и других нет тем.

Я понимаю: всё же лето.
На пляже дамы полусвета.
Не так, чтоб вовсе не одеты,
А просто голые совсем.

И, как поётся в старой песне
О том, что многое известно,
Хотя она и неуместна:
Кто был ничем, тот станет всем..

Да, кстати, коль о голых дамах,
Не в разговорах, а в романах.
У голых всё же нет карманов.
Но хватит слов: я глух и нем.

ИМУЩЕСТВО  ПОЭТА

Последний пробил час поэта.
Его в живых, представьте, нету.
Но, Боже мой, не в этом суть
Он проведён в последний путь

За упокой души отпели,
Чуть выпили, слегка поели.
Сказали добрые слова.
Все, помянув его дела.

Не нажил ни дворцов, ни хижин.
Он был обижен и унижен.
Доведен даже до могилы,
Но честным быть хватило силы.

Поэту не нужны палаты.
Поэт лишь творчеством богатый.
Сверкает ярче злата медь.
Поэту нечего иметь.

Перо, чернильница, бумага,
Ещё рассвет над Аю-Дагом –
Вот всё имущество его,
Пожалуй, больше ничего.

При жизни не был он повесой,
Ни Жигулей, ни Мерседесов
Не нажил он за жизни срок,
Но лести не платил налог.

Царям ни нынешним, ни бывшим
Не составлял посланий пышных.
Великих не творил он дел,
Но он писал, о чём хотел.

Писал про прелести природы,
Про радости и про невзгоды,
И вымысел про нежных дам
Мешал он с правдой пополам.

Пусть жизнью был он недовольный,
Но никому не делал больно.
Совсем не нажил ничего,
Зато не предал никого.

Хвалить не надобно за это.
Но молча,  помянём поэта,
Который милостей не ждал,
Но что хотел, о том писал.

УНЫНИЕ

Ты проси любовь моя,
Что такой медлительный.
Как я чувствую себя?
Просто отвратительно.

Нет здоровья, до нуля
Настроенье падает.
И ничто совсем меня
На земле не радует.

Я устал от всех проблем
Мною не решаемых.
Жизнь, как битва. Трудно всем,
Грешникам и праведным

Я молился ночь и день,
Ем одни лишь овощи.
На душе, как будто тень.
Нет от Бога помощи.

Я терпел и молчал,
Как сказано в Писании.
Я на жизнь не роптал.
Жил я в послушание.

Только быть рабом устал.
Настроенье портится.
Даже думать перестал—
Ничего не хочется.

РОМАНТИКИ

Романтика жива воображеньем,
Надежда, вера в ней и красота.
Романтику не омрачить сомненьем
Лишь потому с мечтою, что дружна.

Гнездятся в ней застенчивость и нежность.
Романтики бывают смущены.
Но в их сердцах царят любовь и верность.
Романтики надёжны и смелы.

И что с того, что времена другие,
Что люди стали жёстче, даже злей.
Как белый парус реет над Россией
Романтика застенчивых людей.

Они тайгу и горы покоряли,
И пели свои песни у костра.
Они в снегах, порою, замерзали,
Но шли, куда им надо, до конца.

Случалось, что товарищей теряли,
Но брошенными не были никто.
За подвиг не давали им медали
И славы дым для каждого – ничто.

Их имена не заносились в списки.
По всей земле развеян павших прах.
Не ставили им также обелиски.
Но остаются все они в сердцах.

Таких же неуемных и бесстрашных,
У тех, что бескорыстие в крови.
У будущих, живущих и вчерашних
Романтиков нет  срока для любви.

Не так уж их сложны аксессуары.
И что с того, что времена не те?
Рюкзак, палатка, да ещё гитара,
И кое-что на донце в рюкзаке.

ЗВЁЗДНАЯ  РЫБА (аллегория)

Я, не имеющий угла,
Звездой мечусь по небосводу.
Как кукушонок из гнезда
Чужого выпал на свободу.

И словно рыба без воды.
Я задыхаюсь. Всё погасло.
Сюрприз припрятан у судьбы:
Сковорода, огонь и масло.

ВЕНЕЦ  ТВОРЕНИЯ

Человек – венец творения
Совершает преступления.
Без забот и без тревог
Человека создал Бог.

Наградил его пороком
От рождения истока.
Сделать праведным забыл,
Искушенье подарил.

Вместо утренней молитвы,
Человек спешит на битву.
Каждый вершит он бой.
С кем? – с другими и с собой.

Беззаботно, безутешно,
Спутав праведное с грешным,
Совершает преступленье.
Человек, венец творенья.

ВСТРЕЧИ  С  ИСТОРИЕЙ

Спонтанно бродил  среди фресок раэбитых
В веках погребённого храма.
Но веры забытой мне стать неофитом
Хотелось, как это  ни странно.

Влекла и манила неведомость знаний.
Почти стовековых событий.
Луч солнца блеснул, как светильник во храме,
Ложась на замшелые плиты.

В траве затерялись веков ипостаси.
Для взора тот храм непривычный.
Но даже разрушенный, был он прекрасен.
Во мне народился язычник.

На древнем наречии звуки молитвы
Звенели достаточно ясно.
Как будто волхвов призывали на битву
С каким-то безумцем опасным.

Я видел волхвов в непонятных одеждах,
Их книги с непрошенной тайной.
Секрет их постичь не терял я надежду.
Я шёл к эмпирическим знаньям

Как гром или дождь среди ясного неба,
Вдруг выросли стены у храма.
И в быль превращается древняя небыль
Мне было и страшно и странно.

Задумчивый  старец стоял предо мною
С тяжёлым загадочным свитком:
«Я тайну веков пред тобою открою.
Избегнуть не делай попытки».

От страха лицо выплывало из мрака.
Я стал перед ним на колени.
Он шапку одел на меня из собаки,
И замшевый плащ из оленя.

Повёл меня в храм и старинные книги.
Под взглядом раскрылись вдруг сами.
Как будто со мною они говорили,
И я понимал эти знанья.

Видение это продлилось мгновенье,
А может быть долгие годы.
Я впитывал знания с редким терпеньем,
Я мог переделать природу.

И храм вдруг исчез и волшебник со свитком.
И в небе рассеялись тучи.
В душе моей холодно стало и зыбко
От внутренней силы могучей.

Мне так не хотелось  с виденьем бороться.
Я чувствовал грозную силу.
Я жестом руки останавливал солнце.
И время, как будто застыло.

РОМАНТИЧЕСКАЯ  СКАЗКА

Опять дорога в Камелот
Была алхимиком разрыта.
Кто от дракона спасёт,
Какой безумно-храбрый рыцарь?

Всех на турнир созвал Артур
И рыцарей и арлекинов.
И самый главный трубадур.
Не гнёт перед герольдом спину.

Всех рыцарей свела с ума
И вовсе ни причём портвейн,
Великолепная одна
Красавица – миледи Джейн.

На ней магическая брошь
Подарок Мерлина Большого.
Турнир не состоится. Дождь
Льёт с двадцати минут шестого.

Король – не герцог и не князь.
Иная власть – иное бремя.
А слякоть, и, конечно, грязь.
Не лучшее для зрелищ время.

А в королевстве Пирадор
В казне ни грошика, ни цента.
Но всех прекрасней до сих пор
Там после Джейн, Мелисента.

Вы спросите: « Да кто ж она,
Какие у неё печали?»
Принцесса, внучка короля,
Которого все звали Чарли.

Она по Млечному Пути
Помчится с рыцарем влюблённым,
Который смел и не грустит,
Который победит дракона.

Убит принц Гамлет. Старый мир
Детьми покинут и безумен.
Но весь средневековый мир
Хоть стар, но всё ещё не умер.

В воображении моём
Видение с прекрасной дамой.
И что с того, что это сон.
Я до неистовства упрямый.

На звёздном встретимся мосту.
Дождусь я светлого момента
Принцесса, я тебя люблю,
Не леди Джейн, а Мелисенту.

Пространство, время – нипочём.
Иные изберу пределы.
Твоим я буду королём,
Когда ты станешь королевой.

НОЧНОЕ  СТИХОТВОРЕНИЕ

Снова полночь. Светят звёзды.
Тают в небе облака.
Месяц жёлтый загнут грозно,
Словно дьявола  рука.

Проплывают мимо тени,
Затерявшись в облаках.
И, как злой, коварный гений,
Всюду липкий  бродит страх

По кургузым переулкам.
Не видать совсем ни зги.
Раздаются чьи-то гулко,
Незаметные шаги.

Как внезапное виденье,
По булыжной мостовой,
Промелькнуло приведенье
С шумом, грохотом, волшбой.

Снова полночь. Слишком поздно.
Ни проехать, ни пойти.
Словно поросята, звёзды
Пьют из Млечного Пути.

ПАРАДОКСЫ  АБСУРДА.

Со лба не вытирают пот
У рыбок, ни живых, ни дохлых.,
Когда вода в ней пересохла..
Не переходят речку вброд

Не пьют пустой бокал до дна
И с ним не произносят тосты.
И в гости не идут вчера,
Коль приглашён на завтра в гости.

И не заваривают чай
В несуществующем стакане.
Хотя бывает, невзначай,
Что дети делают всё сами.

Идут в неснятое кино,
За непостроенным забором.
Ведь им, конечно, всё равно
Кого считать не будут вором.

И неприснившийся им сон
С подробностями вам расскажут.
О том, как белый-белый слон
Себе носки из шерсти вяжет.

ПЬЯНЫЙ  БРЕД  С  ПОСЛЕДСТВИЯМИ

Мне говорил племянник,
Будучи сам бухой:
«В зад ты засунь мне пряник
Только, чтоб не сухой.

Сбрызни его водичкой
И не забудь размять.
Чтобы склевала птичка,
Если я буду спать».

Очень долго я слушал
Пьяного юноши бред.
Чушь на меня он обрушил.
Но не сказал ему «нет».

Я на племянника плюнул,
Так как плевали встарь.
Вместо пряника всунул.
В зад ему я сухарь.

САЛЮТ  МИРАМ  ПОТУСТОРОННИМ

В закрытый мир души моей
Вход запрещён всем посторонним.
В ней тысячи горят огней.
Салют мирам потусторонним.

Бог есть вселенская душа.
И я могу Ему молиться.
В грехах раскаясь и греша.
Моя душа – Его частица.

Но заперт на большой замок
Для всех, причём замок с секретом.
Чтоб разгадать никто не мог
Чувствительной души поэта.

Я звёздным Мирозданьем пьян.
И я протягиваю руки
Навстречу плазменным мирам,,
Но неизвестных для науки.

Моя печаль не для других.
Не для других мои страданья
Я межконтинентальный псих,
В себя вобрал частицу знанья.

Мой мир бесплотен, как эфир.
Вселенной сила перельётся
В меня, а посторонний мир
Ещё быть может содрогнётся.

Я к тайной сфере приобщён,
Освобождённый от презумпций.
Не соблюдаю я закон
Невежд, придурков и безумцев.

От мира внешнего далёк,
Я ни к кому не лезу в душу.
Так неужели невдомёк,
Что никого не буду слушать.

Я заперт в клетке бытия,
НЕ изменю своей природе.
Но ключ от клетки у меня.
И я душой своей свободен.

Но никогда закрытый мир
Души моей не ослеплённой,
Не распахнётся, как эфир.
И не проникнет посторонний.

ВРЕМЯ  «Х»

Мой путь во мраке в царстве тьмы.
Среди глобальных приведений.
Под управленьем сатаны
Бесплотны люди, словно тени.

Час «Х» ещё не наступил,
Но время битвы прозвучало.
Ах, если бы хватило сил,
Про всё забыв, начать сначала.

Без грозных выкриков толпы,
Ничьих не принимать советов.
Мы до того развращены,
Что грешная сама планета.

На собственный свой страх и риск
Я продираюсь сквозь обманы.,
Где даже самый тонкий писк,
Звучит, как грохот из тумана.

И препротивный шепоток
Нам заменяет глас народа.
Всемирный нужен нам потоп,
Чтоб возродилась вновь природа.

Где капитан ковчега Ной,
Которому Господь доверит
Народов новых стать главой?
Где обитает вождь и гений,
 
Что за собою поведёт
Неразвращённые народы,
Чей мир духовный недалёк,
От нашей матери-природы?

Увы, таких я не встречал,
И даже  никогда не слышал.
Но власти сатана взалкал,
За золото скупая души.

Нет света правды, всюду мрак.
Летают призраки и тени.
Мы люди, но живём мы так
Как будто все мы приведенья.

Неужто все мы так тупы
Сошли с ума и тем довольны.
Когда же перестанем мы
Друг другу, люди, делать больно?

НА  НЕУСТРОЕННОЙ  ЗЕМЛЕ

Душа моя страданьями чужими
До ужаса была уязвлена.
Весь мир вокруг – безумная стихия.
В природе будто все сошли с  ума

У каждого свои лишь интересы
Старательно друг друга все жуют.
Безводны реки, пустоши безлесы,
Повсюду дискомфорт и неуют.

Как будто были атомные войны
На нашей неустроенной земле..
Мог выжить после этого покойник,
Хотя давно покойники мы все.

Без исключенья стали мы как будто.
И солнца луч не освещает мрак..
Ещё  живые, но почти что трупы.
Кто не подлец, наверняка, дурак.

И нет надежд на проблеск просвещенья
И к светлому нам не найти дорог..
Тогда преодолеем запустенье,
Когда в сердцах у всех пребудет Бог.

Очистимся слезами и молитвой
От скверны человеческого зла.
День каждый – это тяжкий труд и битва
За свет в душе и самого себя.

ПОСЛЕДНЯЯ  ВОЙНА  ВО  ВСЕЛЕННОЙ

Мир будет просто уничтожен.
Исчезнет во Вселенной след.
И быть войне, последней, может
За выживание планет.

Взорвётся мир огнём и плазмой,
Не выдержит потенциал.
Случится всё-таки однажды
То, что никто не ожидал.

Мы сами в этом виноваты.
И никому спасенья нет.
Исчезнут и дворцы, и хаты,
И всякий человечий след.

Сгорит, как малая планета
И наш земной уютный мир.
Ослепнет мир от вспышки света
И всё провалится в Тартар.

Осталось ждать не так уж много.
Короткий ожиданья век
Кошмары, ужас и тревоги
Вокруг посеял человек.

Он создал бомбы и радары
И разных множество ракет.
И в звёздных войнах стать кошмаром
Любая может из планет.

Все арсеналы мировые
Способны уничтожить мир.
А после превратить в пустыню
Весь окружающий эфир.

У Космоса свои проблемы.
Не всем понятен внешний мир.
Но кто-то замыкает клеммы,
Планету, превращая в тир.

Никто предотвратить не может,
Ни разрушения, ни смерть.
Мир будет просто уничтожен,
Земная распадётся твердь.

И будут полыхать пожары:
Обломки солнц, куски планет.
Спаси Господь, нас от кошмаров,
Болезней, ужасов и бед.

СЛОВО  О  ТИМИРЯЗЕВЕ

Один мужик российский – Тимирязев.
Перед Европой не ударил в грязь лицом.
Из грязи выбирался прямо в князи,
Но навсегда остался мужиком.

Он был учёный муж, и очень много
Нал про деревья, про цветы и хлеб..
Трудна  в науке новая дорога,
Особенно, когда в ней тропок нет..

Он не был никаким лауреатом,
Но весь научный мир был с ним знаком.
Не расщеплял лабораторно атом,
И ничего в стране не изобрёл.

Он просто дома скрещивал растенья,
Одно с другим, и результатов ждал.
Но пользы всем грядущим поколеньям
Не меньше, чем, кто атом расщеплял.

Он ставил опыт под открытым небом.
С пшеницей поле – тот же полигон
Не для ракет и пушек, а для хлеба.
Среди достойных место занял он.

Известен во всём мире Тимирязев
Перед Европой не ударил в грязь лицом.
Из грязи он шагнул да прямо в князи..
Но навсегда остался мужиком.

ЗВЁЗДНЫЙ  БУНТ

Острие карандаша возмездья
Истины я бритву заточу
В небе невесомые созвездья
Рвали Млечного Пути парчу.

Ночью бунт, без всяких  репетиций.
Рвутся звёзды, как слепой фугас.
В нарушенье всяческих традиций,
Месяц золотистый не угас.

Он качался, словно меч тевтонов,
Как кинжалы свесились рога.
Умирает истина без стонов,
Не дождавшись смерти от врага.

От стекла души моей прозрачной
Из осколков щит не смастерить.
Нынче день до ужаса невзрачный,
Только всё равно мне надо жить.

Воздух гарью, словно обчекрыжен.
И дышать труднее мне вдвойне.
Я не представляю, как мне выжить
В этой необъявленной войне.

КОГДА  РАСПАЛАСЬ  СВЯЗЬ  ВРЕМЁН

Сегодня явь страшней, чем сон
И невозможно мир упрочить
И рвётся напрочь связь времён.
Кого-то нужно опорочить

Свободы воздух добывать
Трудней, чем извлекать алмазы.
А многочисленная рать
Готовится к команде «Газы».

В банальном мире мы живём,
Играем в домино и в карты.
И, если всё-таки умрём,
Никто не вспомнит, что азартны

В горячке запросто предать
Себя, соседа ли, отчизну.
Когда времён распалась связь,
Никто не думает о жизни.

Грядущего не увядать,
Хотя б на миг, забыв о прошлом.
Но неудачи вспомнить,
Должно быть нелегко и тошно.

СМЕРТЬ  НЕ  СО  СЛАВОЙ

На сделку мне идти невмочь
С моей эпохою кровавой.
В душе безрадостная ночь.
С позором смерть, а не со славой.

Бездумью положить конец
Уже давно настало время
И только «золотой телец»
Безмолвно властвует над всеми.

Смешались деньги, власть и кровь
И чувствуют себя неплохо.
Я не могу забыть любовь.
Я прокляну тебя, эпоха.

Джордано Бруно на костёр
Взошёл давно, но полыхают
Костры и палача топор
Остёр, и люди умирают.

Но, как же нам преодолеть
В стране стяжательство и пьянство.
Убить, но не людей, а смерть.
От ненависти есть лекарство?

В глазах  темно и в душах ночь.
Убийства не добавят славы.
Идти на сделку мне невмочь
С моей эпохою кровавой.

В  МИРЕ  КАРТОЧНЫХ  СТРАСТЕЙ

Реальность мира – это блеф.
Мы все живём среди иллюзий.
Король червей и дама треф
В несуществующем     союзе.

Какой-нибудь валет-брюнет,
Иль дама-пики роковая.,
Которых и в помине нет.
Причиной станут расставанья.

«Шестёро» много у туза.
Но ведь не всякий туз – козырный.
Случиться , может, иногда –
Туз бит шестёркою настырной.

Пасьянс разложен королём.
И всё же на сердце тревога.
Вдруг приведёт в казённый дом
Монарха дальняя дорога.

Семь раз отмерь, один отрежь.
В пословицах ответ готовый.
Конфликт возник вальтов промеж
,Кто будет резать по живому?

Король в тюрьме, вальты  у дам
Украдкою ночуют в спальнях
Тузам вообще всё «пополам»,
А дамы в трауре печальном.

Случился между карт раздор.
Бушуют карточные страсти.
Но из другой колоды вор,
Перемешав колоде масти.

Все от шестёрок, до вальтов
Возмущены засильем власти.
И козыри менять готов
Любой, чтоб кончить безобразье.

«Долой тузов и королей,
И всех, кто распускает слухи.
Верните короля червей.
В колоде нашей дамы – шлюхи.

«Вальтов коварных в кандалы.
Шестёркам во дворце не место», –
С трибуны во главе толпы
Визжала царская невеста.

Реальность мира – это блеф.
Фемида чуть качнулась влево.
И всё же стала дама треф
Вполне реальной королевой.

КОРОТКАЯ  ПАМЯТЬ

Есть основанье быть печальным,
Смотря на нас со стороны.
Быть может, время эпохально,
Но в состоянии войны.

Огнём объята вся планета:
Юг, Север, Запад и Восток.
К тому ж войны Гражданской где-то
В стране проклюнулся росток.

Неужто память человечья
Так безгранично коротка?
К чему нужны пустые речи,
Когда война и смерть близка?

К чему науки и культура,
И жить вообще тогда к чему?
Как ни крути, но пуля— дура,
И превращает свет во тьму.

Пусть наше время эпохально,
А мир готовится к войн.
Есть основанье быть печальным
Для всех живущих на Земле.

МЕЛОЧИ  ЖИЗНИ

Без женских рук в  квартире запустенье.
Немытая посуда, как вулкан.
Остатки сухаря или печенья
Положены на столик, как в капкан.

Трёхмесячный в углу на кухне мусор.
Окурков, мух и тараканов тьма.
Забытые в углу постели бусы,
Носок, кусок газеты, простыня.

Он одинок, ещё, пожалуй, с лета.
Три месяца назад ушла жена.
А это нехорошая примета,
Когда квартира  мусором полна.

Подумаешь: жена  ушла к другому.
Он чуть попривлекательней мужчина.
Но, чтобы в свалку превратить квартиру,
Пожалуй, это даже не причина

Пусть нет ковров, исчез сервиз бесследно.
В кастрюле пусто на плите на дне
.Без женских рук в квартире запустенье,
Но это жизни мелочи вполне.

 ГОЛОС  РАЗУМА  НЕ   ДОВОД.

Коварство женское кляня,
Мужчина брошен в рукопашный.
Забыты дом, семья и пашня.
На битву нужно гнать коня.

Король велел начать войну
Из-за каприза королевы.
Она лишь раз пошла налево
И изменила королю.

Король взбешён. Его жена
Посмела к ревности дать повод.
И голос разума – не довод.
Уже объявлена война.

Мужик оторван от земли
Хлеба перестоятся в поле.
Война для хлебороба – горе,
Любовь во имя нелюбви..

Вершит не подвиг, а измену.
Повержен и унижен враг
Но только не пойму никак:
Есть победители, нет пленных.

Сияет королевский стяг.
Король домой идёт с победой.
Успеет он  вполне к обеду,
А мужику успеть— никак.

И на победу наплевать
Под алым королевским стягом.
Он без ноги и без коняги.
И поле не на чем пахать.

Обратно шёл он без коня
К заросшей сорняками пашне.
Он изувечен в рукопашной,
Коварство женское кляня.

СБЕЖАТЬ  ОТ  САМОГО  СЕБЯ.

Остался я наедине
Ни с кем-то, а с самим собою.
И что произойдёт в судьбе,
Когда я тайное открою?
.
Я бредил страстью о былом,
Но только мной не пережитом.
Из сердца вырывался стон,
Но я в любви был неофитом.

Вопросов больше у меня,
Чем существующих ответов.
Я верю: у меня родня
С какой-нибудь другой планеты.

Я слишком непонятен всем.
И непонятны мне другие.
Душа бессмертна, тело – тлен.
И люди все вокруг – чужие.

Я беспристрастно одинок.
Я, словно в клетке, в чистом поле.
Своей  мотаю жизни срок,
 Так мне хочется на волю.

 Сбежать от самого себя
Никак, наверно, невозможно.
И потому. вся жизнь моя
Мне слишком кажется острожной.

Я беспардонно одинок,
Но одиночество, как кожу
Никто с меня содрать не смог
И даже та, что всех дороже.

Жизнь слишком у меня своя,
И вроде не моя, как будто.
Коль нетто – всё-таки душа,
А вместе с телом будет брутто.

ПОКАЯННАЯ  ИСПОВЕДЬ

Из окна самолёта немного увидите сквозь облака.
Словно белая вата, вокруг заморожен туман.
Так чего же для публики буду валять дурака,
Добавляя в огромную ложь, свой ничтожный обман.

Я не спел, что хотел, сокровенного я не сказал.
Объясниться в любви всем любимым свои не успел
Потому, что уже, мой вокзал, как последний причал
.Потому, что с любимыми был недостаточно смел

Ни «прощай», ни «прости» никому я ещё не сказал.
.Промолчать – равнозначно тому, что втихую предать.
Ну, а я и не раз, словно дохлая рыба молчал.
Сквозь туман ледяной, обложной ничего не видать.

ПОЛНОЛУНИЕ

Полночь. Звёзды. Дождь. Безмолвье.
Берег, Сонная река.
Млечный Путь, как будто солью
Посыпает облака

Лодка. Милая шалунья
Правит лодкой без весла.
Потому, как полнолунье,
В небе полная Луна.

Свет меняет переливы
Серебристых волн реки.
Удивительно красиво:
Ночи тень и свет Луны.

По реке, как на картине,
Утки чёрные плывут.
За рекой костры. Мужчины
Песни у костров поют.

Млечный путь, как будто солью
Посыпает облака.
Полночь. Лунный свет. Безмолвье.
И заснувшая река.

ПЕССИМИСТИЧЕСКАЯ  ТРАГЕДИЯ

Жизнь моя сплошная безнадёга,
Хоть напейся вдрызг и замолчи.
Только не судите слишком строго,
Если задержусь чуть-чуть в пути.

Путь на картах мой не обозначен.
Потому я слишком долго шёл.
Счастье я искал, но и удачи,
Даже самой малой не нашёл.

Если жизнь не сможет даже праздник,
Словно рюмку мне преподнести,
Должен ли ей радоваться разве,
Или лучше из неё уйти?

Я не раз судьбой был изувечен,
Разбивал лицо и душу в кровь.
Я ведь, к сожалению не вечен,
Как не вечна женская любовь.

Впрочем, как, наверно, и мужская.
Если есть возможность – помолчи
Про других я не скажу – не знаю.
Да и кто что знает о любви?

Жизнь так похожая на муку..
Быть жестоким у людей в крови.
Без надежды жить такая скука.
Красота печальна без любви.

Я Я прошу не осудите строго,
Если вдруг из жизни я уйду.
Жизнь моя такая безнадёга,
Потому её я не люблю.

Я  ЖИЗНИ  РАД  БЫЛ  И  НЕ  РАД

Я был низвергнут, но восстал
Практически, почти из праха.
Отторгнул зло и воссиял,
И возродился вновь  без страха.

Я был изгнанник и пловец
В житейском самом бурном море.
Не молодец среди овец,
Но я познал печаль и горе.

Я жизни рад был и не рад.
Я совесть в мир пустой обрушил.
Лишь испытавший боль утрат,
Поймёт истерзанную душу.

Где справедливость?  Её нет,
А разговор о правде – сказки.
Есть тьма, что не заменит свет.
В холодном мире нету ласки.

С меня вытряхивал озноб
Последней радости остатки.
Советом добрым пренебрёг,
Забыв и шарфик, и перчатки.

Но солнышка случайный луч,
А, может, не совсем случайный.
Прорвавшись из холодных туч,
Меня согрел необычайно.

Я вырвался из царства тьмы.
И, как росток тянулся к свету.
Пусть я остался без еды,
Зато в душе сомнений нету.

Отторгнул зло и воссиял
И возродился вновь без страха.
Я был низвергнут, но восстал,
Практически, почти из праха..

ИЗЫСКАННАЯ  МУХА

Смазливая мушка с изящным брюшком
Делилась со мной бутербродом.
Не мог же я с женщиной быть подлецом.
Я с ней поступил благородно.

И я ненавязчиво ёй предложил
Варенья в розетке и сыру.
Я от изумления чай не допил.
Всё ради той мушки смазливой.

Без вилки, без ложки, без рук, без ножа
Изысканно ела съестное.
Над краем стакана невинно жужжа,
Она не давала покоя.

Варенье и сыр она съела в присест,
И взгляд отводила налево.
И в том, как жужжала, и, как она ест,
Мне виделся жест королевы.

Мне стыдно сказать, но я не бы ей рад.
Невежливо это, не мило.
Я ей поклонился, достал шоколад,
А сам пил несвежее пиво.

Она шоколад поедала с угла,
Так жадно и так примитивно.
А мысль пронзила мой мозг, как игла.
И стало мне очень противно.

Я мухе сказал: «Извините, мадам,
Но я от сомнения лопну.
Хоть Вы , к сожалению не таракан,
Ноя всё равно Вас прикончу»

Ей бросить бы всё, да жужжа, улететь
Но жадность, как в теле зараза.
И приняла муха нелепую смерть.
Её я по стенке размазал.

Быть может, конечно, я в чём-то не прав.
Но жадность мне душу задела.
И личность красавицы-мухи поправ,
Свершил своё чёрное дело.

В  МИРЕ  БЕЗУМСТВУЮЩЕЙ   ЛЖИ

В клозет безумствующей лжи
Я опрокинул бред невзрачный,
До оголтелости прозрачный
Из самой глубины души.

Адреналиновый укол
Мне чуть не разорвал аорту.
Весь мир  послать хотелось  к чёрту,
Но я себя переборол.

Мгновенной не искал удачи,
Хоть брёл по жизни наугад,
И даже малому был рад.
Не всякой же быть ночи брачной.

Но всё же что-то изнутри
Ещё царапало мне душу.
Зачем никчемный бред обрушил
Я в мир безумствующей лжи?

БЕЗУМНЫХ  СТАНОВИТСЯ  БОЛЬШЕ.

Исчезло стремленье к душевному миру.
В тяжёлое время нескучно и жить.
Звон пуль от звенящей и плачущей лиры
Почти невозможно уже отличить.

Безумных становится больше и больше..
Хоть много страдальцев, но мало святых
И хочется, чтобы продлилось подольше
Мгновенье, делимое лишь на двоих.

На сердце – печали, а в жизни – страданья.
Так мало людей, что могли сострадать.
Минутную слабость с упорством бараньим
Единственным счастьем пытались считать.

Практически, время считается вечным,
А мы всё куда-то спешим и спешим,
Но жизнь впустую мы тратим беспечно,
А после ещё об утратах скорбим.

Мол, время уходит, а мы не успели,
Ни песню допеть, ни рубаху дошить..
И что-то ненужное долго терпели.
И времени нет чтоб нормально пожить.

Тела догнивают, так что уж про души
Забитые, тёмные нам говорить?
Не только друг к другу, к себе равнодушны.
Чем хуже живём, тем нескучнее жить.

НА  ИГЛЕ

Не тронь меня, я на игле.
Есть безысходность, нету цели.
Ещё пока прекрасно мне.
Есть кайф, в моём сидящий теле.

Но скоро радость сменит боль
И будет ощущенье страха.
Но я прошу тебя:  «Не тронь
Меня, и так вся жизнь, как плаха.

Я натерпелся от беды
И нахлебался всякой скверны.
Я видел смерть, был с ней на «ты»,
А на иглу я сел не первый.

Мне б только боли  заглушить
И страх пред будущностью нашей
Не тронь меня, мне тяжко жить.
Но дозу принял и не страшно.

Пускай сижу я на игле.
Не надо, не гляди на руки.
Ад испытал я на земле,
На небе будет рай за муки.

МЁРТВОМУ  ВСЕ  ПОБОКУ  БОЛЕЗНИ

У мертвяков свои проблемы.
И живыми нас не запугать.
Бескорыстны мы и неизменны
Можем  и любить, и сострадать.

Смерти люди многие боятся,
Не боятся только дураки
Но умеют к ней приспособляться,
Чтоб не замечать, лишь мертвяки.

Мёртвому все побоку болезни.
Нет страданий тела и души.
Им  врачи любые бесполезны,
А лекарства— даже не нужны.

Мёртвый не убьёт, лишь напугает
Да и то – попался , если трус.
Он чужое мненье уважает,
И судить его я не берусь.

В разговоре вежлив, не судачит,
Слов никчемных не произнесёт
Мёртвый не зависит от удачи,
Нос куда попало не суёт.

В нас другие стати и планида.
Как и путь у каждого один.
Толь4ко отзвучала панихида,
Всяк живущий станет господин.

И существованье наше дольше.
Мёртвым ведь принадлежат века.
Если поразмыслить: мёртвых больше,
Чем живых, причём, наверняка.

Только вечный сон даёт блаженство,
И ответы на любой вопрос.
Средь живущих нету совершенства.
Предложенье порождает спрос.

А отсюда – всякие соблазны,
В том числе соблазн умереть.
Ведь страданье так разнообразно,
Но несёт освобожденье смерть.

Есть, конечно, в Боге утешенье,
Тем, кто смог раскаявшись, прощать
Кто прощает – заслужил прощенье,
И его коснётся благодать.

Но прозренье в жизни редким гостём
Пребывает в собственной судьбе.
Истина сокрыта на погостах
Для живых и мёртвых на земле.

Все живые с мёртвыми едины. Грабят, причём
Связь не прерывается эпох.
Древность в памяти неистребима,
Потому что миром правит Бог

ЖИЗНЬ – БЕЗУМИЕ  НАОБОРОТ

Главное – верить, не ведая страха,
Без тени сомнения, только вперёд.
Жизнь – безумие наоборот.
Значит, когда-нибудь встанет из праха.

Что ж, человек, помоги себе сам,
Если тебе уж никто не поможет.
Кто ворожит тебе, кто стреножит.
Много в пути перевалов и ям.

Жизнь это путь, ну а смерть, значит, тлен.
Только всегда подымайся из праха.
Если подняться сумел  ты с колен.
Главное – верить, не ведая страха.

СМЕРТЬ,  КАК  ПОЧЁТНАЯ  ГОСТЬЯ

Кто-то делает бизнес на смерти.
Мёртвых грабят, причём потрошат.
Хоть и многие верят в бессмертье,
Но к Харону они не спешат.

Смерть в дома, как почётная гостья
Входит, в угол, поставив косу.
Рассыпая,  истлевшие кости,
Ковыряясь в дырявом носу.

Раньше жили и верили в счастье.
Но, когда правит бал сатана,
Смерть стучится всё чаще и чаще,
Словно жизнь нам совсем не нужна.

Смерть в квартиры прокралась  обманом,
Наше завтра, сменив на вчера.
Некрофилы мы и некроманы
Горечь жизни испили до дна.

Неужели смерть ближе и ближе.
Мы учились не жить – умирать.
Ах, как я этот мир ненавижу,
Что заставил нас смерть выбирать.

Загляну я в глазницы пустые,
Ковыряющей пальцем в носу:
«Я не дамся тебе , простофиля.
Спрячь подальше тупую косу.

Ожидаешь меня ты напрасно.
Безнадёжно терпенье твоё.
Жизнь трудна пусть, но всё же прекрасна.
Выбор сделал я в пользу её».

ЧИСЛО  ЗВЕРЯ – 666

Три шестёрки – знак звериный,
Символ власти  сатаны.
Кто-то начертил незримый
Под покровом темноты.

Ночь. Тоска и злая воля,
Как незаданный вопрос.
Кто-то тайно в чистом поле
Написал один донос.

Вместо подписи три цифры,
А точнее трижды шесть.
Не успеть прочесть молитвы,
Как уже свершится месть.

Словно кофе растворимый,
Растворишься в смерти ты.
Три шестёрка – знак звериный,
Символ власти сатаны..

НЕДУГ  ТЩЕСЛАВИЯ

Чтоб создать мгновенье красоты,
Невольно годы приходилось тратить.
И груды слов в мозгу перелопатить,
Чтоб  каждый слог был точен, как часы.

Вы можете в стане не уважать,
Своих пророков, мудрецов, поэтов.
Источник в них для вас добра и света.
Любите их, ведь им за вас страдать.

Улыбки их болезненные грустные.
Их грусть передаётся вместе с  кровью.
Никто из них не брезгует любовью,
Не им пусть рукоплещущей толпы.

Весть мир у ног? Признание заслуг.
Но для поэта это суесловье.
Мудрец  с пророком отмечают с болью,
Что слава лишь тщеславия недуг.

САВОНАРОЛА

Джироламо фра Савонарола
Память нынче потревожит прах
К благочестью призывал короны
Грозный обезумивший монах.

Звал тебя народ непримиримым
Всех ты заклеймил бесповоротно.
Но послушать речи против Рима
Флорентинцы собрались охотно.

Ты имел сторонников немало,
Но врагов орда неисчислима.
И тебя Флоренция предала
Выдав папским палачам из Рима.

Слишком ты уж гневно заклеймил
Понтификата папского пороки.
Да народ тебя превозносил.
Но не любимы курией пророки.

К смерти ты уже приговорён
Наместником Святейшего Престола.
Ты опасен Папе и прощён
Быть уже не мог Савонарола.

Толпа кричит: «Распни его, распни»,
Кому ещё вчера рукоплескали.
Нет никого продажнее толпы,
Когда кумира сбросят с пьедестала.

ЧТО   ПИТЬ?

Если за день очень вы устали
И не сладит с нервами никак.
Лучшее лекарство от печали –
Это пятизвёздочный коньяк.

Если вам до ужаса тоскливо,
Никакого настроенья нет,
Только кружка бархатного пива,
Вам поможет в пониманье бед..

Если вы душою благородны,
И, что пить совсем не всё равно.
Вместо самогонки всенародной,
Пейте виноградное виною

Но следите, если за здоровьем.
Бед не натворить, чтоб сгоряча.
Пейте только молоко коровье,
Иль хотя бы воду из ручья.

ЗВЁЗДНЫЕ  ФАНТАЗИИ

Пока я от фантазий не остыл,
Гляжу на небо, когда вечер поздний.
Мне кажется, что я уже там был.
Где там? Ну, разумеется, на звёздах

Пусть не объездить множество мне стран                               
В Америке и в Африке с Европой,
Но должен я попасть в Альдебаран,
Или хотя б в созвездье Антилопы.

  И где – нибудь в районе Гончих Псов
От Девы до Медведицы проездом
Попить пивка в компаньи Близнецов,
Или хотя б Стрельцом и Овном между.

Да, на Земле я не хватаю звёзд.
За хвост ни разу не ловил удачу.
Но Млечный Путь, который Звёздный Мост
Меня устроит, хоть гектар под дачу.

Космические розы разведу
На астероидах и на метеоритах.
И буду сквозь подзорную трубу
Разглядывать планеты, что обжиты.

Но, если Космос дым вдруг заструил
В районе Козерога или Лиры,
Не бойтесь – это кто-то закурил.
Космическую, может, трубку мира.

НОЧЬ  НА  ИВАНА  КУПАЛА

Струился с неба блудный свет Луны.
Дышала ночь любовным сладострастьем.
Мерцали звёзды, словно влюблены
И воздух упоен, казалось, счастьем.

Сама природа таинство любви
Раскрыть была готова, как объятья.
И тонкий луч не солнца, а луны
Светил на ворох сброшенного платья.

Языческие запалив костры,
Плясали люди, сбросив все одежды.
Величье есть в бесстыдстве наготы,
И вера в то, что сбудутся надежды.

Тела нагой сияли белизной,
А свет костров сливался с лунным светом.
И потные тела струили зной,
Хотя уже заканчивалось лето.

И молодые девки, распаляясь,
В объятья звали стариков и юных.
И, как вода в котлах, вскипала страсть.
И в отблесках костров, и в свете лунном.

Украшен дуб венками и травой.
Он лет здесь простоял, быть может, с тыщу.
Под той же неизменною Луной
Столетья здесь волхвы готовят пищу.

В густом лесу немало есть полян
Залитых откровенным лунным светом.
Но для обрядового танца всех славян,
Язычники избрали только эту,

Где раньше было капище древлян,
Хотя давно те идолы у сгнили.
Молясь своим  языческим богам,
Всю ночь они плясали и любили.

ЮНЫЙ  САМУБИЙЦА

Взгляд тускл, опущены плечи.
Спина – вопросительный знак.
Тупые бессвязные речи.
Старик?  Нет, мальчишка-дурак,

Решивший покончить с собою.
Обрыдло ему бытие.
И тело в разладе с душою,
И чьё-то влиянье извне.

С утра покурил он гашиша,
Покушал лапши с анашой.
А после из дома  он вышел,
Ища, обрести, где покой.

Ничто: ни верёвка, ни омут,
Ни верная пуля, ни яд.
Из жизни уйти не помогут,
Но выбранной смерти он рад.

Желанье – не блеф и не поза.
В кровь входит наркотик огнём.
Чуть-чуть увеличена доза,
И он уже в мире ином.
 
И всё ж его гложет сомненье,
Хотя белый свет и не мил.
Души испытав потрясенье,
Как мало он всё-таки жил.

Малец наглотался дурмана,
И, как говорится, «поплыл».
Душа, как отверстая рана,
А жить никаких нету сил.

Всё тело подобно ГУЛАГу.
И боль, и тюрьма изнутри.
Как мается он, бедолага,
Без тени добра и любви.

Никто его не остановит,
Не скажет: «Так, мальчик, нельзя».
Всё медленней ток его крови.
Судьба его предрешена.

А мысль трезвонит, как зуммер:
Вдруг всё-таки кто-то спасёт,
Ещё он пока, что не умер.
Дыхание лёгкие рвёт.

Людского среди равнодушья,
Бросает в немыслимый пор.
Мгновенье всего и удушье,
Как выход из жизни придёт.

ПО  УЛИЦАМ  ПОКОЙНИКИ  ХОДИЛИ

По улицам покойники ходили.
Им захотелось просто погулять
.А мимо них неслись автомобили.
Покойникам на это наплевать

По улицам покойники ходили.
И возмущалась ихняя родня:
«Да как же так, мы их похоронили,
Они себе гуляют среди дня.

По улицам покойники  ходили
С намёком, как прочтенье между строк.
Напоминая, чтобы не забыли
Их, но живущим это невдомёк.

По улицам покойники ходили.
Им надоел лежалый перегной.
Пускай пока проветрятся могилы.
Имеют право все на выходной .

ПУТЬ  ЗНАНИЙ   МНОГОТРУДНЫЙ

Через невежество веков
Невосполнимого страданья
Освободившись от оков,
Пробьётся к людям светоч знанья.

Не будет тайн и чудес,
Но путь у знаний многотрудный.
И, словно грянет гром с небес:
Свершится познаванье чуда.

Но тайны неба стережёт
Непостигаемое время.
И даром знанья не даёт.
Ни Бог, ни дьявол. Поколенья

Быть может, миллионы раз
Сменяться будут друг за другом.
Пока откроется для нас
Непостигаемое чудо.

Что значит древний маг и жрец.
Что значит древним ум великий.
И кто откроет, наконец
Нам тайны жизни многоликой.

Через невежество веков
Какой-то гений чрезвычайный,
Освободившись от оков,
Откроет мирозданья тайны.

МИРАЖ

Вода. Кругом одна вода,
Но не напиться нам никак.
Она солёная до дна.
А дальше вовсе солончак.

И солнце, словно кипяток.
Вскипает пот, вскипает кровь.
И тело всё сплошной ожёг.
И в сердце плавится любовь

И задыхаясь от жары,
Нам видится песок и пляж.
И море ледяной воды,
Но всё несбыточный мираж.

Куда-то вдаль бежит река.
И вслед за ней стремится взгляд.
Вода, кругом одна вода,
Но не напиться нам никак.

ЦЕНА  БЕССМЕРТИЯ.

Сквозь ткань незримую веков,
Минуя смерть и лихолетье
Болезни, страх и сталь оков.
Взывает к разуму бессмертье

Но разум не готов принять
Бессмертье, и в него поверить.
И будет пустотой зиять
Неперевёрнутая «девять»

А дальше за девяткой ноль,
Как будто пустота причала
Не совместимая с душой.
Жизнь требует начать сначала

Но где начало всех начал,
И где конец необозримый,
Который каждый узнавал?
Смерть и бессмертие едины.

Ужели миллионы лет
Придётся умирать от скуки.
Невообразимо, когда нет
Экспериментов у науки.

Ведь жизнь сплошной эксперимент.
А выживанье всем не светит
Но трудно выявить момент
Для обретения бессмертья.

Бессмертье, как особый дар.
Но вытащен кинжал из ножен.
Не каждый нанести удар
Сумеет, ощущая кожей

Ту цену, что судьбе платить
За то  бессмертие придётся
Хотят  пилюлю подсластить
И каждый верит: обойдётся.

ПОРТРЕТ  СОВРЕМЕННИКА

Вот ты стоишь не эпохальный,
Такой занудливо-пасхальный
В глазах тоскливое дерьмо.
Как умереть  не всё ль равно

Есть ощущение печали.
Ты весь из плоти – не из стали.
Гноится плоть, смердит душа,
Зато в карманах ни шиша.

Такое время во дворе,
Что удавиться было б в пору.
Воруют, убивают все,
И не спасут от бед запоры.

Но горе тем, кто осознал
Себя, что он других не хуже.
Ведь человека Бог создал
Но человеку Бог не нужен.

Дурак  заносчивый и гордый,
Искажены твои черты.
Мой современник глупый, подлый,
Ведь у порога смерти ты.

СТАТИСТИКА

Этой жизнью по горло я пьян.
Каждый третий в душе наркоман.
Каждый пятый другими убит.
Каждый сотый  ещё индивид.

Ну, а если считать, кто умён,
Одного Бог дай, на миллион.
На ушах тот, кто ходит с «лапшой»
Это точно уж каждый второй.

Если  в мире господствует смерть.
Сократиться мы можем на треть
И наверно, живём почти все,
Как сурки «без царя в голове».

Погоняет дурак дураком.
Не страна, а скорее, дурдом
Для того, чтобы первыми стать,
Дураком надо быть перестать

ИЗМЕНЁННАЯ  РЕАЛЬНОСТЬ

Я выпил, изменив реальность.
Напился и усугубил.
Но не считайте за банальность.
Не виноват, что с горя пил..

Пьют люди с радости, с устатку,
Но меру должен каждый знать.
Вино бывает даже сладким
Похмелье может горьким стать.

Мне трудно с жизнью примириться.
Я врядли доживу до ста.
Но кровь людская не водица.
Хлеб – плоть, вино же – кровь Христа.

От причащенья до потери
Себя, дистанция в сто лет.
Но прямиком её измерит
Вино, петля и пистолет.

ЖИЗНЬ  НА  ИСХОДЕ

Душа сомненьями объята.
Не убедить, не воспитать.
Чем ближе жизни срок к закату,
Труднее тем её понять.

Жить на Земле отнюдь е легче,
Чем заживо гореть в огне.
Быть беспредельным сумасшедшим
Не грех, а  счастье на земле.

Перед собою лицемерить
Едино, что глотать слюну.
Но врать и никому не верить,
Пожалуй, тоже ни к чему.

От чистоплюйства к разгильдяйству
Лишь шаг в разомкнутой судьбе.
Уничтожайте негодяйство
Не в ком-то, а в самих себе.

Нет одиночества печальней
Среди разрозненной толпы.
Не надо говорить случайным
Прохожим: «Я иду на Вы».

Не грома слышатся раскаты,
А затаившейся войны.
Чем ближе жизни срок к закату,
Тем меньше в жизни влюблены.

НИКТО  НЕ  В  ОТВЕТЕ

Колёсики десятилетий,
Заржавленных в чужой крови
Перед историей ответят
За то, чего мы лишены.

Но в окровавленных одеждах
Пред нами Время предстаёт.
И только смутная надежда
Нам пищу для ума даёт:

« А вдруг кого-то оболгали.
И правда скрыта до сих пор.
И никогда мы не узнаем,
Кто был палач, кто нынче вор».

Подробностями обрастают
Легенды всех прошедших лет.
Но ведь никто не отвечает
За выстреливший пистолет,

За смерть невинно-убиенных,
За оговор или донос.
Мы только проклинаем время,
Глотая дым от папирос.

А как же допустили сами,
Бросая совесть на весы.
Те кто был раньше палачами,
Теперь «законные» воры.

ЗАБЫЛИ  ЗАКОНЫ  ВОЗМЕЗДЬЯ

Все мы по-своему слепы:
Сердцем, глазами, душой.
Разум, не ведая неба,
В душу внесёт непокой.

Мы безответственно глухи
Часто к страданьям чужим.
Самолюбивей старухи,
Гордости  въедливый дым.

Но про законы Возмездья
Как мы посмели забыть?
Пусть молчаливы созвездья,
Впору природе завыть.

Мы её уничтожаем,
Травим и рубим леса.
Сами себя не спасаем,
Нам отомстят небеса.

Нечего ждать нам пощады.
Бог не прощает тебя.
Не расцветёт райским садом
Выжженная земля.

Только лишь дети невинны –
Нового поля ростки.
Люди пред Богом повинны.
Все мы из света и тьмы.

Разум, не ведая неба,
В душу несёт непокой.
Все мы по-своему слепы:
Разумом, сердцем, душой.

НА  ЭТОТ  РАЗ  ОТСТОЯЛИ  РИМ

Тьма опустилась, будто по инерции.
И Рим окутал жутковатый мрак.
Луна сияла новеньким сестерцием,
Но тучами зажатая в кулак.

Пробиться не смогла  единым лучиком.
На Древний Рим легла ночная мгла,
Укрыв собою легионы лучников,
А кони закусили удила.

Оружие своё любовно пестуют.
Вот-вот готова вылететь стрела.
Как взмах руки назначенного квестора.
И Вечный Город армия взяла..

Ещё раз город отстояли римляне.
Возликовал безнравственный народ.
Но банда гуннов во главе с Аттилою,
Как чёрный смерч сюда ещё придёт.

ГРАЖДАНИН  ВСЕЛЕННОЙ

Моё сердце сжимает тоска,
Может быть, по грядущим утратам.
Знаю прошлое, наверняка.
Я и в прошлом не спутаю даты.

У истории нету времён.
Есть единство пространств и событий
У истории нету племён.
Есть Вселенной незыблемый житель.

Ни гражданства, ни подданства нет.
И различье религий – химера.
Есть небесный Божественный свет
И в Единого Господа вера.

Кто с великим коварством ума
Разделил языки и обряды
Почему всё ещё племена,
И к единству какие преграды.?

Много легче толпой управлять,
Если люди боятся друг друга.
Пусть природа всем общая мать,
Но в любом есть народе «Иуда».

Все народы огромной Земли,
Те, что есть и когда-нибудь были,
Удержать в сердце мир не смогли,
Потому что единство забыли.

В ножны меч, хватит всем убивать.
Земледельцы все, даже солдаты.
И должны мы едиными стать,
Чтобы смерть не запутала даты.

ОТ  ПРАВДЫ  БОЛЬНО

От правды больно, очень даже больно,
Но в мире всё свою имеет цену.
И, если кто-то чем-то недовольный,
То что-нибудь случится непременно.

Быть в жизни нужно очень осторожным
И сдерживать слепые притязанья.
Мне право жаль, но всё же невозможно
Всех сразу удовлетворить желанья.

Поэтому так много недовольных,
И люди лгут, чтоб было их поменьше.
От правды больно, даже очень больно,
Но от неправды ненамного легче.

РАЗМЫШЛЕНИЯ  У  ТЕЛЕВИЗОРА.

Надкусывая ломтик апельсина,
И в телевизор вперивая взгляд,
Смотрю, как в фешенебельной машине
Красавица кусает ананас.

Вздыхаю я, крапая эти строки.
Грузинский чай глотаю впопыхах.
И все мои естественные вздохи –
Мечта лишь о Гавайских островах.

Грызу сухарь, как заячью лопатку,
Хоть ощущаю разницу на вкус.
Мечтаю о рагу из куропатки,
Как янки иль какой-нибудь француз.

И всё-таки у нас сегодня праздник.
Меню довольно жёстко у меня.
Но чай грузинский  сок заменит разве,
И что заменит каша из пшена?

Мне не пришлют из-за границы вызов.
Мне не попасть туда, хотя б на час.
Свой грустный взгляд воткнул я в телевизор,
Где кушает девица ананас

Хочу я всех поздравить с Новым Годом.
И пусть  у вас всё будет на столе.
И не ищите к выпивке предлога.
Мы просто пьём за жизнь на земле.

ПРО  ТАРАКАНА  СО  СЛОМАННОЙ  НОГОЙ

На таракана не глядите странно,
Как  на какого-то вонючего клопа.
Вы просто пожалейте таракана.
У таракана сломана нога.

Быть может, засмотрелся он на небо
И вниз сорвался прямо с потолка.
Возможно, придавило коркой хлеба
И искалечен он наверняка.

Хватает ведь врагов у тараканов.
У них и так не слишком длинный век.
То гонят их, как молодых баранов.
И виноват всё чаще человек.

Обидеть таракана может всякий:
То тапком запустить, как на войне.
То ногу оторвать, причём не в драке,
А то совсем размазать по стене.

Ну разве тараканы виноваты,
Что все гоняют их туда-сюда.
И даже люди в день своей зарплаты
Идут на «таракании бега».

Вы лучше всё попрячьте без обмана.
В углах пусть не валяется еда.
Но убивать не надо таракана.
У таракана сломана нога.

У  СМЕРТИ  НЕПРИЯТНЫЙ  ОСКАЛ

Я не хочу, чтоб кто-то умирал.
Ведь не предполагает смерть последствий.
У смерти неприятнейший оскал.
Хоть от войны, хоть от стихийных бедствий.

И всё же на войне, как на войне.
И надо быть всё время осторожным.
Но жизнь прожить, как будто в стороне,
Наверняка, теперь у невозможно.

Не то, чтоб время никого не ждёт,
Иные настроенья и печали.
Но мы всё время движемся вперёд,
Порой туда, где нас не ожидали.

Способна жизнь нанести удар
Исподтишка негаданно-нежданно.
Стремительно, как хищный леопард
Настигнет смерть в постели или в ванной.

На улице, среди густой толпы.
От смерти ведь никто не застрахован.
И не волхвы, тем паче колдуны
От смерти больше не спасут вас снова.

У смерти неприятнейший оскал
И всюду человека ждёт опасность.
Я не хочу, чтоб кто-то умирал.
Жить тяжело, но всё же жизнь прекрасна.

КОНЕЦ  АРХЕЙСКОЙ  ЭРЫ

К атмосфере Земли примешался космический стронций.
И Архейская эра закончится скоро вот-вот.
На оранжевом небе сияло зелёное солнце.
Голубая земля выдыхала сырой кислород.

На пустынной скале не растут ни деревья, ни травы.
Одинокая птица не украсит  собой небосклон.
И зелёное солнце, скукожившись высохшим крабом,
Проползёт над землёй, как кошмарный и липнущий сон.

Наступал новый век и кончалась архейская эра
И в преддверие ада непрерывно менялись миры.
Шар земной умирал, но в глубоких подземных пещерах
Ещё теплилась жизнь, как наркотик на крае иглы.

Было трудно дышать от миазмов космической пыли.
В ста парсеках всего разорвалась большая звезда.
В трёх годах световых две планеты навечно остыли.
И теперь умирала больная планета Земля.

НЕ НАДО  ПРИТВОРЯТЬСЯ.

Когда в стране похабство,
То все сошли с ума:
«Свобода – это рабство,
А лучший мир – война»

Нет никаких иллюзий
По поводу всего
Но всё-таки мы люди.
И здесь нам жить дано

Не надо притворяться,
Что жизнь хороша.
Тем, кто решил остаться,
Не лучшая стезя.

Духовность от сознанья,
Бессилья и греха.
Не только в покаянье
Нуждается душа.

В преддверие распада,
Все выплакал глаза.
Но теплится лампада.
Молюсь на образа.

Бог Землю не оставил.
Лишь в сердце непокой.
Живём без всяких правил,
Мы не в ладах с душой.

Жить невозможно в рабстве.
А как же быть тогда?
Когда в стране похабство,
Легко сойти с  ума.

ТУСОВКА

В жилетку не принято  плакать
В среде недозревших самцов.
Там модно бутылку облапать,
Назло всем запретам отцов.

Витают солидные маты
И дым дорогих сигарет.
Юнцы, словно девы патлаты,
Меж ними различия нет.

Под музыку женщин ласкают,
Тщедушно чего-то жуют.
Загадочно задом виляют,
Под музыку курят и пьют..

Плевать им на синь небосвода,
Ведь каждый из них не дурак.
Великое благо свободы
Они понимают не так.

Нет, в общем, они не пижоны,
Работа у каждого есть.
Им просто обрыдло быть дома,
А вместе собраться – за честь.

Им скучно и даже тоскливо
В стандартных квартирах-гробах.
Не может юнец быть счастливым,
Когда его жизнь впопыхах.

Расслабиться хочется очень.
Ослабить от жизни испуг.
Возможности есть, между прочим,
Хотя бы свободно вздохнуть.

Здесь сам по себе каждый лапоть.
Не надо эмоций и слов.
Но просто не принято плакать
В среде недозревших самцов.

НЕБЕСНОЕ  СОПРЯЖЕНИЕ

На солнечной груди Венера,
Как по влечению легла.
Какой физическою миррой
Измерить радиан угла?

Венера, может, не способна
Всё Солнце от Земли сокрыть.
На солнце,  как на месте лобном,
Венера проявляет прыть.

Невелики Венеры шансы.
Она продолжит дальше  путь,
Надеясь, что протуберанцы,
Любви планету не сожгут.

Предсказан путь её Галлеем.
Бывает так раз в двести лет.
Все астрономы мира млеют,
Когда взойдёт парад планет.

Венера Солнце перекрыла,
Но не от жителей Земли
Как  пушкинский  Руслан Людмилу,
Люблю вселенские огни.

Кострами неба светят звёзды
И  отражаются в реке.
И сквозь космическую роздымь
Они пригрезились вновь мне.

МОДЕРАТОР

Я— социальный модератор
Безумья человечьих бед,
Но я не ритор, не оратор.
Я – Божьей милостью поэт.

Мой лексикон не от культуры,
И не от знаний – от небес.
Я не поэт инфраструктуры.
Я в бесконечности исчез.

Мои слова легки, как роздымь,
Но в них инерций смысл сокрыт.
Слова должны светить, как звёзды
И улучшать приватный быт.

Основа языка есть вера.
Господь нас за собой ведёт,
Уничтожая все химеры.
У каждой речи свой полёт.

Язык, как мера тьмы и  света
Ведёт к бессмертию меня.
Лишь настоящие поэты
Служители для  языка.

И жить в гармонии с природой,
Как управляет Абсолют.
Законы Бога для народа,
Нам их пророки принесут.

Язык не самоцель, но мера
Та, что у каждого в душе.
Но кто служить бы мог примером
Не в небесах, а на земле?

В ЛАДОНЯХ  НЕБА

Стоят в квадрате неба облака,
Рассыпанные, словно на поляне.
Они совсем не плыли никуда,
Как будто приколочены гвоздями.

Но колыханье нежно и легко,
Похожи на пуховые подушки,
Но выглядели несколько смешно,
Как в бурю семенящие старушки.

Когда в мороз замёрзшая река,
Свои покорные накатит воды,
Как волны застывают облака
На зеркале пустынном небосвода.

Как белая плита известняка.
Обычно мчатся облака, как кони,
На что ещё похожи облака?
Но небо так похоже на ладони.

СПЕШИТЬ НЕ НАДО

Закон непарности – закон небытия,
А в жизни каждой твари, чтоб по паре.
Не совпадает собственное я.
Стал ритмом жизни, что несёт в угаре

От скорости возможно угореть,
Когда сам мчишься , словно угорелый.
Нежданною всегда приходит смерть,
А сердце разрывают децибелы.

Мы слишком шумно всё-таки живём.
От скорости, как нитки, рвутся нервы.
Хоть смысла нет спешить, но  мы не ждём.
Всяк непременно быть желает первым.

Безумие у каждого в крови.
Не остановится никто, чтоб поразмыслить.
Всё на ходу, Покоя нет в любви.
А на бегу нам душу не очистить

Остановитесь люди. Для чего?
Хотя б, чтоб просто помолиться Богу.
И, если вам ещё не всё равно,
Спешить не надо дьяволу в угоду.

РАВНОДУШИЕ

Забываем мы часто про совесть и честь.
Почему мы такие, какие мы есть?
И не то, чтобы злобою чёрной полны.
Равнодушен к другим человек из толпы.

Мы готовы бедняге в толпе сострадать.
Но никто никогда не пытался понять.
И тем более вникнуть в причину беды,
Нам бы только покой и в  достатке еды.

Лишь бы жить, как хотим, нам никто не мешал.
Кто обманет красиво, тому пьедестал.
Пусть стоит бронзовеет и пусть себе лжёт
И в тюрьме, лишь быть сытым, жить может народ.

Милосердье ещё проявляем порой.
Но уже среди нас не родится герой.
Почему мы такие, какие мы есть?
Потому, что забыли про совесть и честь.

ВЗГЛЯДА  ТВОЕГО  НЕ  ИЗБЕЖАТЬ

Мне снились пуговицы глаз
Твоих почти пирамидальных.
Твой взгляд царапал, как алмаз,
Красивый, но неидеальный.

А с поцарапанной душой
Куда мне спрятаться от взгляда?
Сулит твой взгляд мне непокой.
Ты кто: сивилла иль наяда?

Уж не из рода ли Горгон?
Глаз на тебя поднять не смею.
Последний в жизни был агон
И я от взгляда цепенею.

Напрасный не люблю я риск,
Но за мгновение до смерти.
А ты, возможно, василиск,
Причём вселенской круговерти.

Твой взгляд срывает тормоза.
Как я в объятьях очутился?
Я не смотрел в твои глаза,
Но всё равно в  тебя влюбился.

ИСТОРИЯ  ОБ  ИСТОРИИ

История так непристойна.
То бунт в ней, то лживость, то войны.
И нету единого мненья.


В учебнике, стало быть, пусто.
И как бы сказал Заратустра:
«Не смог бы я ей поклониться,
Листая пустые страницы».

А, если заполнены ложью,
То это вообще бездорожье
Есть только цари, нет свободы.
Сплошное лакейство народа.

В истории и правда сокрыта.
Она как старухи корыто
Из пушкинской сказки о рыбке –
Все факты сомнительно зыбки.

История – сплошь преступленья.
Истории нет. Но есть мненья.
О ходе событий текущих,
Но истины нету в ней сущей.

ПЕРЕСЕЧЕНИЯ

Не думай, будто в параллелях
Сокрыта истина судьбы.
В пересечениях нет цели,
А вертикали не нужны

В пересеченьях мы болеем.
Судьба уводит на закат.
Но мысли прежние лелеем:
«Куда идти, кто виноват?»

Мы выбираем тупики,
Что предначертаны нам свыше.
Уже у многих «сносит крышу»,
Хоть многие не дураки.

Нужны ли нам пересеченья,
Что к параллелям не ведут?
Напрасен каждодневный труд,
Ведь он ведёт нас к отреченью.

От самого себя во имя
Каких-то призрачных идей.
Но, что ни вождь, то прохиндей,
Причём с капризами своими.

Презрев любую параллель,
Пересекая вертикали,
Забудем прошлое едва ли.
Но с прошлым сядем мы на мель.

Груз отряхнём былых страданий.
Куда направим свой порыв?
Народный гнев, как мощный взрыв,
Направлен против прежних зданий.

И власть тирана он снесёт
И превратит в обломки пыли,
А в ней себя мы находили.
Но многих это не спасёт.

ВОСТОК – ДЕЛО  ТОНКОЕ

Восток цветущая спираль
Витиеватых наслоений.
Что ни поэт— там каждый гений.
Но на душе моей февраль.

Возьмём, к примеру, Низами.
Другие не нужны примеры.
Талант не просто так – от веры,
Ну и конечно от любви.

Фамилий всех не перечесть.
Там сточки— провода под током,
Плывут космическим потоком.
В них главное, что просто есть.

Периферические рифмы,
Как остролистный звездопад.
Поэзия – цветущий сад,
В котором отдыхают нимфы.

О нескончаемый поток
Невообразимых наслаждений.
Любой поэт Востока – гений.
Но дело тонкое – Восток.

СПАСТИ  ЧЕЛОВЕЧЕСТВО

Черпаю родину фуражкой
Я по периметру огня.
Последней поделюсь рубашкой,
Но нет рубашки у меня.

Слова, что застревали в горле,
Могу я только не забыть.
Размениваю хлеб на зёрна,
Чтоб населенье накормить.

Чтоб каждому хватило, душу
Я разломаю на  куски.
Раскройте же сердца и уши.
Я прочитаю вам стихи.

Мои, написанные кровью.
Поверьте: я вас всех любил.
И на алтарь любви здоровье
Своё для всех я положил.

Я говорю лишь то, что знаю.
Те знанья я собрал в горсти.
Всё человечество желаю
И душу каждого спасти.

В  НАОБОРОТНОМ  МИРЕ

Буханка красного вина
Вслед за бутылкою «черняги».
И мысли реют, словно флаги.
Но мысль на смерть обречена.

Планида жизни такова,
Что мир вокруг наоборотен,
Как далианский смысл полотен,
Что сводит медленно с ума.

На ужин фрикасе из мух
И бёдер крупных тараканов.
Осколки в голове изъянов,
Но для чего об этом вслух?

Зато в душе такая гнусь,
Похожая на дождь со снегом.
И солнце в небе, как телега,
Скрипит. Но я ещё вернусь

Мы в настоящем. Только свет
Того, что  уже было в прошлом.
Забудь его. Оно мне тошно,
Но будущего тоже нет.

По горсточке рву интервал
Меж настоящим и грядущим.
Где ад, и райские где кущи,
По-прежнему не узнавал.

Как бывший свет похож на тьму,
Но только тьма не стала светом..
Вопросы есть, но нет ответа,
А свет не исключает мглу.

НИКОЛАЮ ГЛАЗКОВУ 

                «Мне говорят, что окна ТАСС
                Моих стихов полезнее.
                Полезен также унитаз
                Но это не поэзия»
                ( Николай Глазков)

Обогащай судьбу ураном
На радость подлому тирану.
Про лесть прел сильным не забудь.
Подставь свинцовой пуле грудь.

Быть может, унитаз полезен,
Но в нём сокрыто много лезвий.
В твоих стихах и суть и соль
И человеческая боль.

Страна сгибается от боли.
Мы будто все в магнитном поле,
Но притяжение Земли
Сильней намного нелюбви

В поту промокла вся рубаха.
Мы загибаемся от страха
И от кремлёвских пердунов.
Ты слышишь, Николай Глазков?.

Тебя уж нет. Ты был поэтом,
Что тьму могил развеял светом.
Ты презирал  к тиранам страх.
С улыбкой смертной на устах

В твоих стихах и в каждой фразе
Презрел ты пользу унитаза.
Твои стихи полезнее,
Поскольку в них поэзия.

СОБРАТЬЯМ  ПО  ПЕРУ

Не хвастай рифмой от сохи.
Души порывы неприметны.
И похвалы не жди ответной
За завершённые стихи

Стихи мы часто пишем кровью,
Но не из вены – из души.
Они тем только хороши,
Что продиктованы любовью

Без Божьей искры не поэт.
И, откровенно между нами,
Слова нельзя считать стихами,
Когда в стихах сиянья нет.

.
А, если нет сиянья света,
То даже рифмы – не стихи.
Не хвастай рифмой от сохи.
И званье не позорь поэта.

МНЕ  НА   ЗЕМЛЕ    НЕ  НУЖЕН  ПЬЕДЕСТАЛ

Меня не обожгут протуберанцы.
В осадок я не выпаду на дно.
Уж лучше по планете оборванцем
Пойду бродить, но мне не всё равно.

В одежде из космических лучей,
Исполненный межзвёздного сиянья,
Я на земле, практически, ничей
Но в Космосе поэт я созерцанья.

Беспрекословен воле я Творца
Я сам творец,  но только с буквы малой.
Пройду свой путь небесный до конца
По аэрокосмическим каналам.

И я шагать по звёздам не устал.
У звёзд не существует сроков давних.
Мне на Земле не нужен пьедестал,
А в Космосе, пожалуй, и подавно.

Я в тонком теле посетил Астрал.
Но я лишь гость в астральном тонком мире.
Для душ весь Космос, словно пьедестал.
Я перестал быть в собственной квартире.

Жизнь на Земле не стоит ни гроша,
Поскольку для души мир грубый тесен.
Моя стремится к Господу душа.
Материальный мир неинтересен.

ДЕНЬГИ

Деньги – мерзость, с ними так бывает:
Что прибудет, сразу убывает.
Вечно этих денег не хватает.
Словно снег весною, деньги тают.

Деньги – зло, ведь из-за них страдают,
Даже человека убивают
Если деньги украдут, рыдают.
Когда нет их, хуже не бывает.

Когда люди деньги не считают,
Жизнь свою бездумно прожигают.
Тратят, будто их уничтожают,
Только счастья всё равно не знают.

Деньги просто душу убивают,
В человеке всё уничтожают.
Может быть, кого-то возвышают.
Большинство же деньги унижают.

Деньги сильно нравственность снижают,
О себе лишь думать заставляют.
Люди ничего не замечают,
Даже то, что душами мельчают.

Но ничто не будет в жизни вечным.
Тот, кто любит деньги – сумасшедший.
Сатаны возмездием отмечен.
Господи, прости тех, кто беспечен.

ЖЕСТОКИЙ  МИР

Твой мир погиб, но есть другой – жестокий,
Что не приемлем для людской души.
Жестокий мир больной и однобокий
И пуст, поскольку нету в нём любви.

Есть мир, что полон ложью и насильем,
Но милосердья от него не жди.
И льются слёзы моего бессилья –
Холодные и нудные дожди.

Твой мир погиб, но он моим был тоже.
Двадцатый век был жесточайший век
Мне прошлого не жаль. Содрали кожу
Живьём с души. Скончался человек.

Зато скоты бездушные остались.
Неужто им решать мою судьбу?
Мой мир погиб, какая право, жалость.
Я не хочу в жестоком жить миру.

  ДЕНЕГ  ВЗЯТЬ  ОТКУДА?

Жить на свете так легко,
.Если денег много.
Если нету ничего –
Дальняя  дорога.

Загораются огни.
Господи, помилуй.
На оставшиеся дни
Взять откуда силы?

Хочешь праздник для души?
Надо верить в чудо.
Боже, только научи
Денег взять откуда?

ДУША,  КАК  ПАРУС  ПОРВАННЫЙ

Надежда искоркою тлеет.
Меня по жизни тащит волоком.
И неизвестно, что страшнее
По ком звонит сегодня колокол?

Как парус,  ветром ненаполненный,
Душа,  разорванная грозами
Исчерчена стрелою огненной
И жизни путь не устлан розами.

Жизнь не щадила, не лелеяла.
Так мало было в ней романтики.
Душа бумагой мятой реяла,
Как парус, порванный в Атлантике

Судьба счастливая, где носится?
Залить невзгоды что ли бражкою?
Вся жизнь моя – чересполосица
И с виду кажется тельняшкою

Гадать о будущем не смею,
Боюсь, во-первых, и не хочется.
Судьбу свою узнать страшнее,
Чем жить всё время в одиночестве.

Я  ПРИВЫК  В  СКАЗКИ  ВЕРИТЬ

 Жизнь казалась длинной, чуть не вечной.
Белый снег, лежащий на земле,
Серебрился матово-беспечно.
А, быть может, показалось мне.

Слитком серебра мерцала в небе
Полная румяная Луна.
Быль ночная превращалась в небыль.
Сказочная просто красота.

Всё, что серебрится, всё нарядно,
Лишь мечта, как шутовской колпак.
И осуществиться её наврядли,
Невозможно сбыться ей никак.

Тишина. Ни птицы нет, ни зверя..
Издалёка не доносит ветер крик.
На мгновенье в сказку я поверил.
С детства в сказки верить я привык.

БЕЗ ПОКАЯНИЯ

Мы живём в огромном мире,
Как в общественном сортире.
И почти однообразно.
Неуютно в нём и грязно.

В мире все законы жёстки,
Даже жутки, шутки плоски
Выживают только звери,
Так кому, скажите, верить?

Мир безумен и бездарен,
И ни с кем не солидарен.
Мир коварен, зол, бездушен.
И кому такой он нужен?

Раз уж был он уничтожен.
Мир исправился? И что же,
Лучше стал, чем до потопа?
Загниваем «автостопом»

Вновь появится ль Спаситель?
Что нам скажет небожитель?
Врядли все спасёмся снова.
Мира нет у нас другого.

Мир ловушками опасен,
Но по-своему прекрасен.
Удивительной природой,
Только тайно дышит злобой.

Все живём мы бесполезно:
То пожары, то болезни,
Ко всему ещё и войны.
До чего ж мы беспокойны.

Всяк в отдельности ничтожен.
Мир возьмём и уничтожен,
Сами не подозревая,
Что судьба у нас такая.

Нас труба зовёт на бтву.
Позабыли мы молитвы.
Что с планетой нашей стало?
Сатана здесь правит балом.

Оттого живём убого,
Что забыли мы про Бога,
Будем прокляты навеки,
Супер-недочеловеки.

ТОСКА  ЗЕЛЁНАЯ

О чём писать? Гляжу в окно: мне скучно.
Погода, словно тигр для броска,
Напряжена. Сплин, говоря научно,
А попросту зелёная тоска.

Асфальт вульгарно-грязен, солнце скрылось
За тучи, как преступник от «ментов».
Повсюду слякоть. Как же так случилось,
Что я смотрю на мир из-под бинтов?

Как белый бинт и потолок в палате.
На потолке я пятнышко нашёл,
Такое точно, как и дома в хате.
Сестра вошла и сделала укол.

Мне швы болят, но в целом тоже скука.
Кроссворды все разгаданы уже
Разрезан я по правилам науки.
И лишь одни мужчины в неглиже.

Уход, да и покой мне обеспечен,
Но кем-то обойдён на вираже..
И видеть не мужчин хочу, а женщин
И тоже, чтобы были в неглиже.

ПО  «СКОРОЙ»

Звучит диагноз, словно приговор:
«На стол под нож, причём, без промедленья»
В глазах мелькает скальпель, как топор
Глаза от страха или удивленья

Расширены, они, как окна в мир.
Который стал почти что вертикален.
А что наркоз? Укол или эфир.
И мир реальный станет нереален.

Забудешь всё, что было до того
И, если жив, не знаешь: повезло ли.
И боль, как в венах пьяного, вино.
А, если умер, всё равно назло им.

ТЮРЬМА ВНУТРИ  МЕНЯ

Не надо забывать про осторожность,
И время гнать, как резвого коня.
Живу я, как в тюрьме, хотя возможно,
Находится тюрьма внутри меня.

Господь на нас взирает с небосвода.
У каждого свой грех, своя вина.
Нет в мире слова слаще, чем свобода..
Но в чём же заключается она?

Интуитивно чувствую понятья,
Наматывая слёзы  на кулак
Должны все люди на земле быть братья.
Всё, к сожаленью, далеко не так

Я удручён своею несвободой.
Но в чём она так и не смог понять
Жизнь прибавляет каждый год по году.
И потому век воли не видать

СОБЫТИЯ  ПРОХОДЯТ  ЧЕРЕДОЙ

О прошлом вспоминать стараюсь меньше.
Оно уже рассеялось, как дым.
Когда-то я любил красивых женщин.
И наслажденья вечные любил.

Теперь – не то: подкатывает старость.
Убавилось и резвости в костях.
И наслажденья многие не в радость.
И со здоровьем тело не в ладах.

Что в будущем, вообще не представляю,
А к прошлому уже возврата нет.
Отказывает память, я гуляю
По городу с названьем Интернет.

И вспоминаю всё, что не со мною
Когда-то было или быть могло.
События проходят чередою,
Как женщины любимые в окно.

Но не живьём, а только в виде теней.
Я углубляюсь в память, как в запой.
И воздух на дворе почти весенний.
И я уже склерозный, но живой.

СОДЕРЖАНИЕ

1.Переход.
2.Свобода только на бумаге есть.
3.Он был просто поэтом.
4.Развеет творчество тоску.
5.Я из своих капризов рвусь.
6.Любовь и смерть.
7.Я потерялся в запредельном
8.Упала звёздная накидка.
9.Сливается тень с тьмой.
10.Познать запретное.
11.Миражи.
12.Всё наоборот.
13.Ни начал, ни концов.
14.Не осуждайте.
15.Монолог принявшего на грудь.
16.Обращение к скрипке.
17.Грешно мы в суете живём.
18.Жизнь жестокая штука.
19.Мистическое.
20.Жизнь – мельница.
21.Яне хочу быть подсадной уткой.
22.Голос скрипки.
23.Разные розы.
24.Дно бездонной ямы.
25.Двадцатый век.
26.Инопланетянка.
27.Российская литература.
28.Политэмигрант.
29.Знакомый почерк.
30.Страх сильнее смерти.
31.Трудная жизнь.
32.Я стал другим.
33.Тяжёлые воспоминания.
34.Только вперёд.
35.Поэзия, как Писание.
36.Примазавшиеся.
37.А было ли счастье?
38.Амплитуда творчества.
39.И Бродский тоже.
40.Смерть, как часть, жизни.
41.Страна без совести.
42.Диктант языка.
43.Космос слова.
44.Городу Гамбургу.
45.Особая зона.
46.Поэты- эпигоны.
47.Пастух и стадо.
48.Чёрные мысли.
49.В двух ипостасях.
50.Маниакальность.
51.Безвременно живу.
52.В жутком хохоте зеркал.
53.Одна из тайн Бога.
54.Жизнь без меня.
55.Слово – это оружье.
56.Озабоченная осень.
57.В близорукой ночи.
58.Соль земли.
59.Язык метафоры.
60.Сны.
61.Мы дети единого Бога.
62.Не требуй гениальности от трупа
63. Слова.
64.Свобода выбрала меня.
65.Золотая середина.
66.Мысли проходят испытания.
67.Незаметные метаморфозы.
68.Рифмы не главное.
69.Ворую воздух.
70.Слава чревата.
71.Остров.
72.О чём писать?
73.Счастливый ручей.
74.Беспокойная планета.
75.Надоело
76.Русалка.
77.Москва бандитская.
78.Свой крест.
79.На сеансе спиритизма.
80Не на что похоронить.
81.Ах, казино. Казино.
82.Сегодня так похоже на вчера.
83.Кома.
84.Видение с того света.
85.Последнее прости.
86.Понедельник – день тяжёлый.
87.Предпочитаю солнцу я луну.
88.Всегда мы выбираем недостойных.
89.Жизнь – это иллюзия.
90.Об истине.
91.Яприемлю Скрижали Вселенной.
92.Любимый кот.
93.Ода пиву.
94.Скисло молоко и не только.
95.Про чернокожего студента.
96.Не хочу быть, как все.
97.Господь видит всё.
98.Моё второе я.
99.Невезуха.
100.Нельзя же думать перестать.
101. В больнице.
102.Жизнь – мрачная штука.
103.Не вышло, чтоб со звёздами на «ты».
104.Сказка о золотом ключике.
105.Хотеть не вредно, вредно не хотеть.
106.Дуэль.
107.Частные предсказания.
108.Смеюсь в рыданьях
109.А на войне, как на войне.
110.Свобода творчества
111.Учитесь жить.
112.О нечистой силе.               
113.Жизнь не проскочишь мимо.
114.Тремоло ночи
115.Клятва Сократу.
116.Мне нельзя быть в толпе.
117.Возможно, я не приведение.
118.Полусветские разговоры ни о чём..
119.Имущество поэта.
120.Уныние.
121.Романтики.
122.Звёздная рыба.
123.Венец творения.
124.Встречи с историей.
125.Романтическая сказка.
126.Ночное стихотворение.
127.Парадоксы Абсурда.
128.Пьяный бред с последствиями.
129.Салют мирам потусторонним.
130.Время «Х».
131.На неустроенной Земле.
132.Последняя война во Вселенной.
133.Слово о Тимирязеве.
134.Звёздный бунт.
135.Когда распалась связь времён.
136.Смерть не со славой.
137.В мире карточных страстей.
138..Короткая память.
139.Мелочи жизни.
140.Голос разума не довод.
141.Сбежать от самого себя.
142.Покаянная исповедь.
143.Полнолуние.
144.Пессимистическая трагедия.
145.Я жизни рад был и не рад.
146.Изысканная муха.
147. В мире безумствующей лжи.
148.Безумцев становится всё больше
149.На игле.
150Мёртвому все побоку болезни.
151.Жизнь – безумие наоборот.
152.Смерть, как почётная гостья.
153 Число зверя 666.
154.Недуг тщеславия.
155. Савонарола.
156.Что пить?
157.Звёздные фантазии.
158.Ночь на Ивана Купала.
159.Юный самоубийца.
160.По улицам покойники ходили.
161.Мираж.
162. Цена бессмертия.
163.Портрет современника.
164.Статистиика.
165.Изменённая реальность.
166.Жизнь на исходе.
167.Никто не в ответе.
168.Забыли законы возмездья.
169.На этот раз отстояли Рим.
170.Гражданин Вселенной.
171.От правды больно.
172.Размышления у телевизора.
173.Про таракана со сломанной ногой.
174.У смерти неприятный оскал.
175.Конец архейской эры.
176.Не надо притворяться.
177.Тусовка
178.Небесное сопряжение.
179.Модератор.
180.В ладонях неба.
181.Спешить не надо.
182.Равнодушие
183.Взгляда твоего не избежать.
184.История об истории.
185.Пересечения.
186.Восток – дело тонкое.
187.Спасти человечество.
188.В наоборотном мире.
189.Николаю Глазкову.
190.Собратьям по перу.
191.Мне на земле не нужен пьедестал.
192.Деньги.
193.Жестокий мир.
194.Денег взять откуда?
195.Душа, как парус порванный.
196.Я привык в сказки верить.
197.Без покаяния.
198.Тоска зелёная.
199.Тюрьма внутри меня.
200.События проходят чередой.