История с историей. Глава 8. Собственные раскопки

                «По удивительной ясности пророчеств Ис-
                айю называют Ветхозаветным евангелистом
                Он так ясно описывает будущее – говорит
                Блаженный Иероним, – что кажется, не сто-
                лько предсказывает будущее, сколько изла-
                гает историю времён минувших».
                Библейская энциклопедия.

Поскольку славный гугенот
В основу Библию положит
И счёт годам по ней пойдёт,
Когда он «факты» подытожит,
Постольку творчество ребят
Святого слова не минует
И «документов» целый ряд
Махнев Виктор «обоснует».
А что? Святые-то отцы
То Слово вовсе не щадили
И богословы-мудрецы
Бумаги прорву изводили,
Чтобы подправить, извратить
ДЛЯ ПОЛЬЗЫ ЦЕРКВИ это Слово,
От Бога души отвратить
И Сатане предать готовы
Простой, неискушённый люд.
Стихом могучим в полной мере
Описывал церковный блуд
Феб в маске Данте Алигьери.
И в свете этой кутерьмы,
Что сотворил нам В.Махнеев,
И сам же вытащил из тьмы
Русь древнюю и быт Ромеев,
Я два примера рассмотрю
Из найденных собственноручно.
Хоть я стихами говорю,
Но говорю почти научно.

Великий русский гражданин,
Быв в трудолюбия угаре,
Историк Ники Карамзин
Дал нам «Историю Тамари»:
«В документах от тех времён –
Конца двенадцатого века, –
Факт любопытный отражён
Стилом заботливого грека.
После того, как год закрыт
Семьдесят пятый, я посмею
Сказать, что князь один забыт –
Сын Боголюбского Андрея,
Георгий. Отыскался ж след
Его в истории Кавказа:
«Георгий III на тот свет
Преставился – вот нить рассказа.
И дочка юная, Тамарь,
Наследство приняла на троне,
Что ей отец оставил, царь.
И стала царствовать в законе.
Собой – куда как не плоха.
И духовенство, и вельможи
Искать ей стали жениха,
Что познатней и попригожей.
И вот какой-то из вельмож,
Что звался там Абуласаном,
Сказал, что князь есть – он пригож,
Умом велик и строен станом.
Георгием зовут его,
Сын Боголюбского Андрея,
Что града нету у него,
Но что достойным быть сумеет.
Абуласановский совет
Весьма понравился Совету.
И раз других достойных нет,
Послы отправились по свету.
И сочеталася Тамарь
С Георгием законным браком.
Но не был Жора государь,
А ложе лишь делил, однако.
И время несколько прошло,
Как был он счастием супруги
И славой царства, вдруг чело
Нахмуренным узрели слуги.
Переменился как-то вдруг
Георгий наш в делах и нраве:
«Что ж, при жене я лишь супруг
И царством я владеть не вправе?»
Но при Тамари был Совет.
И волю старших исполняя,
Тамарь сказала мужу «Нет»
И прочь супруга изгоняет,
Ну, правда, щедро наградив.
Князь удалился в Черноморье
И в Грецию. Но рецидив
Желаний вновь привёл на взгорье:
Хотел он силой взять Тифлис.
Но, побеждённый той царицей,
Оставить вынужден каприз
И с милостию удалился.
Её счастливая звезда
Побила персиян и турок,
Завоевала города,
И расцвела при ней культура.

И вот один из тех ребят
Махнеевских, имев заданье,
На документ сей бросил взгляд –
И «обработал» он преданье.
И написал он «документ»,
Созданный в творчества угаре,
Использовавши прецедент,
В своей «Истории Фамари»:

«ЦАРЕВНУ-дочь имел Давид,
ФАМАРЬ которую назвали.
Очаровательнейший вид
Родители Фамари дали.
Брат по отцу её, Амнон
ВЛЮБИЛСЯ в юную царевну
И восскорбел от страсти он,
И к ней испытывал он ревность.
И ДРУГ Амнона подсказал,
Как овладеть ему сестрою
Обманом. И Амнон лежал
С больной, как будто, головою.
И навестил Амнона царь.
И так сказал Амнон Давиду:
«Хочу я, чтоб пришла Фамарь
Твоя, что так прелестна видом.
И пусть чтоб на моих глазах
Она лепёшек замесила
И испекла. И чтоб слеза
Лепёшки эти оросила.
И я поем из рук её
Лепёшек тех в своих покоях.
И тем здоровие моё
Опять останется со мною.
Амнон же слуг всех удалил.
И только подошла сестрица,
Как он на ложе повалил
И начал он над ней резвиться.
Она вскричала: «Ах, Амнон,
Не делай этого бесчестья!»
Но ни чего не слушал он:
«Тебя хочу, не буду есть я!»
И ИЗНАСИЛОВАЛ её.
Потом её ВОЗНЕНАВИДЕЛ
И СЕРДЦЕ ОТВРАТИЛ своё,
Оставив в непристойном виде.
И он велел её ПРОГНАТЬ –
И дверь слуга закрыл за нею.
Она же начала рыдать
И вслух пенять ему, злодею.
Но царь Давид, узнав о том,
Сынка не предал порицанью.
Он был любимец, как никто,
И первенца царь чтил желанья».
И характерная деталь:
Хоть всё прощалося Амнону
И был наследник этот враль,
Но трон достался Соломону.

– Что ж общего ты в них нашёл?
Как сказки ты объединяешь?
– Что ж, я анализ произвёл
И в чём их общность, ты узнаешь.
Ведь обе – дочери царя.
Обеих свёл там некто третий.
Прекрасны обе, как заря,
Желанней были всех на свете.
Обеих взял коварный зверь
Своей рукою дерзновенной.
Обеих разделила дверь
После постели сокровенной.
И хоть возненавидел он
Обеих дев после постели,
Обеими он был прощён,
Коварный тать, на самом деле.
И одинаково зовут
Обеих дев, как ни крутите:
Ведь буквой «фиты» назовут
Знак «тэта» в русском алфавите.
И всем знакомое «театр»
Карамзиным преобразован
В немного странное «феатр» –
Ведь иностранное то слово.
Но главное, что их роднит –
Свидетельство от д’Юмадона.
Дюма в романе говорит,
Как д’Артаньян, во время оно,
К Миледи в спальню тихо влез,
Тайком, при помощи обмана.
И овладев ей, этот бес
Исчез из спальни утром рано.
И тайну он унёс собой,
Раскрыв позорный знак девицы.
И объявила смертный бой
Она ему, как говорится,
Коль не смогла его купить
За щедрый дар за отступные.
Так смог я их объединить,
Исторьи разные такие.
И можно даже дату дать,
Когда нам про Фамарь писали,
Коли сумеем угадать
Все СИТУАЦИИ детали.
В терминологии моей
«Амнон» – Юркольцин это Гена.
«Давид» – Директор-чародей,
Наш д’Юмадон, что несомненно:
Кронида-«Голиафа» он
Сразил пращёй своею меткой.
И стал «царём» наш д’Юмадон,
Как и «Давид», с силищей редкой.
«Любимец у Давида был
Амнон» – так это знаем точно:
«Брильянт» за службу получил
Юркольцин-«д’Артаньян» заочно.
«Давид», как Савва, упреждён:
«Не ты Мой Божий дом построишь.
Пусть храм построит Соломон,
А ты лишь камни заготовишь».
И стал «наследник Соломон»,
Мудрейший царь у иудеев.
Ассоциируется он
С Быкоцким, добрым чародеем.
Но в век шестнадцатый лишь там
Его «наследником» назвали.
И значит, в те года и нам
Историю Фамари дали.

Теперь мы выдержки возьмём
Из «величайшего пророка
Ветхозаветного». И в нём
Для нашей темы много прока.
Как раньше, мы не будем рыть
Могилы древние лопатой.
Нам ЭФФЕКТИВНЕЙ смысл раскрыть,
Что дали боги таровато.
Как САМ  Исайя написал,
«В последни дни царя Озии
Амосов сын пророком стал»,
Вершитель временной стихии.
И «за семьсот шестьдесят лет
Он рек до Рождества Христова –
И древний Ветхий тот Завет
Предвосхитил о Сыне Слово».
И богословский эрудит
Приводит речь Иеронима,
Где сей блаженный говорит
(Исайе в похвалу, вестимо!):
«О будущем он так писал,
Лаская слогом наши уши,
Что кажется, не ПРЕДсказал,
А тексты дал времён минувших».
Да, прозорливцы-мужики
И в церкви божией встречались.
Но больно лакомы куски
Святым отцам тогда попались!

Текст в компиляции простой
В последовательности дам я,
Как и пророк нам дал святой,
Лишь соберу всё вместе вам я.
И текст, какой хочу вам дать,
И чётко, и определённо
Подразделён на целых пять
Периодов разновремённых.

Период первый. Предсказал –
Как будто бы посеял семя
И всем глаголам в тексте дал
Он только БУДУЩЕЕ время:
«Итак, Господь знаменье ДАСТ:
Се, дева в непорочном чреве
ВОСПРИМЕТ плод и Сына для нас
РОДИТСЯ в утешенье Деве».
«И НАРЕКУТ  Емануил
(«Бог с нами» значит это имя),
Чтоб славой землю НАВОДНИЛ
Делами чудными своими».

Второй период. Он УЖЕ
РОДИЛСЯ. Пять имён назвали.
И слово то – НА РУБЕЖЕ
Его рождения нам дали:
«Младенец нам УЖ РОДИЛСЯ,
Сын ДАН нам. На его раменах
Владычество и сила вся,
«Князь Мира» – на его знаменных».
«И Дух Господень ПОЧИНЁТ
На нём, ветви от Иесея.
По истине судить  НАЧНЁТ
Он бедных волею своею.
(Он имя ПРЕДКА – угадал,
Но САМОГО назвал не точно.
И шесть имён ему он дал,
Но ошибался, как нарочно.)
И духом уст своих УБЬЁТ
Он нечестивого навеки.
И страх господень ПОНЕСЁТ,
Чтоб трепетали человеки».

Период третий. Мальчик СТАЛ
Уж отроком (лет десять где-то).
И вот пророк отверз уста –
И слово Бога нам об этом:
«ВОТ отрок Мой. ДЕРЖУ Его
Я за руку, со Мною тут Он.
Дух Мой  ВЗЛОЖУ я на Него
И  ВОЗВЕСТИТ народам суд Он.
И отрок не ВОЗОПИЁТ,
И  НЕ  ВОЗВЫСИТ отрок гласа,
И трость увядшу НЕ  СОМНЁТ,
И льна куряща НЕ  УГАСИТ.
НЕ  ОСЛАБЕЕТ отрок сей.
В своих трудах НЕ  ИЗНЕМОЖЕТ,
Покуда на Земле своей
Неправды всей не уничтожит».
«Вот, ПРЕДСКАЗАННОЕ – СБЫЛОСЬ…»
(Слова подчёркнуты не мною).
Оч. хор. Надежда на авось
Святым отцам даёт покою:
Датируется лет в семьсот
То ПРЕДсказание о Сыне.
И  ТОТ  ЖЕ  АВТОР речь ведёт,
Как о СВЕРШИВШЕМСЯ в пустыне!
Да ещё десять лет назад
(Ведь «отрок» сказано в писанье!)!
Но богословы говорят,
Что это всё же ПРЕДсказанье!
Но нам придётся выбирать:
Иль НЕ  ОДИН писал то Слово
И между ними, так сказать,
Улёгся срок многовековый;
Иль это «предсказал» пророк
НЕ ЗА ТАКИМ ОГРОМНЫМ СРОКОМ,
А быть СВИДЕЛЕМ он мог
И всё своим узрел он оком.
«…И возвещу я наперёд
Вам нового ещё не мало,
Прежде, чем всё произойдёт» –
Так написал пророк бывалый.

Четвёртое. Пророк, как вол,
Всё «пашет», «новое вещая».
Но НИ ОДИН уже глагол
Он в БУДУЩЕМ НЕ помещает:
«О, Господи! ПОВЕРИЛ кто
от нас услышанному слову?
Пред Ним ВЗОШЁЛ Он, как росток,
Из грунта грубого, сухого.
И мы все ВИДЕЛИ Его.
НЕТ в нём ни вида, ни величья.
Презренней НЕТУ никого
И отвращённей НЕТ обличья.
Но наши немощи он ВЗЯЛ
И наши Сам ПОНЁС болячки.
Мы ж ДУМАЛИ: Бог НАКААЛ
И ПОРАЗИЛ Его горячкой.
И ИЗЪЯЗВЛЁН Он был за грех
И беззаконность только нашу,
Он НАКАЗУЕМ БЫЛ за всех
За всех Он ПИЛ страданий чашу.
Не отверзая уст Своих,
Он НЁС страданье добровольно
И на кресте, среди других,
МОЛЧАЛ, хоть было очень больно.
И гроб страдальцу сгоряча
НАЗНАЧИЛИ среди злодеев,
Но ПОГРЕБЁН у богача,
Греха поскольку НЕ СОДЕЯЛ».
И интересный факт такой:
Вот то противопоставленье,
Что ДУМАЛ автор САМ, с толпой,
С последующим «разъясненьем»,
Что сей «презренный» – это Бог
И функцию несёт святую.
А без него б пророк не смог
Открыть нам истину такую.

И наконец, и пятый  штрих.
НАД ГРОБОМ сказано то слово
И с предреченьем новый стих
Влагает Бог в уста святого:
«С довольством зрить на подвиг тот
Души своей Он, раб Мой, БУДЕТ.
Грех многих на себе СНЕСЁТ
И Бог Его НЕ ПОЗАБУДЕТ…»
А дальше – странный штрих один.
Твердит нам церковь: «Вседержитель
Христос, небесный Господин,
Отец-и-Сын-и-Дух, Спаситель».
Но самый главный их пророк,
«Евангелист ветхозаветный»,
такое слово нам прорёк,
Что оставляют незаметным:
«…Грех понесёт. А по сему
ЧАСТЬ меж великими ДРУГИМИ
Под власть его Я ДАМ Ему,
ДЕЛИТЬ «добычу» будет с ними».
(Ведь веру РАЗДЕЛИЛ Христос
И только ЧАСТЬ  ему досталась.
Кто это сделал – не вопрос,
Об этом выше уж писалось.)
И вот что я могу сказать:
Пророк немножко был мошенник
И слов коль не перевирать,
То был Христу ЛИШЬ СОВРЕМЕННИК!
Там КЛЮЧЕВЫЕ есть слова:
«Я ПРЕДскзал – и это СБЫЛОСЬ».
И мысль блаженного права:
ИСТОРИЯ нам здесь открылась!
-И всё ж «ровесник» – это, брат,
Намного старше, чем Петрарка!
Так что чаёк твой жидковат.
Другого нет ли там «подарка»?
- Ну как не быть! Ведь «жулик» наш
Был умный и честнейший малый
И сотворивши ералаш,
Слов ключевых нам дал не мало:
«О горе – пишет он, – тебе,
Нетронутый опустошитель,
Возопиёшь к своей судьбе,
Никем не грабленый грабитель!
Опустошенье кончишь ты –
И будешь сам опустошённым,
Разграбишь всех до пустоты –
И сам ты будешь разграблённым!»

О ком же это там вопят?
Кого хотят разъять на части?
Не «грабят» и не «пустошат»
Того, НАД КЕМ НЕТ ВЫШЕ ВЛАСТИ!
За что ж угрозы на него
И что там за «опустошенье»?
Ответ найдём у самого
Пророка, ключ для размышленья:
«И вот на небе грянул гром.
И устрашились на Сионе
Все грешники. И вот кругом
Затрепетали в страха стоне:
«Кто из нас может жить в огне,
Что полыхает на Сионе?!
В всепожироающей волне
Мы, нечестивые, потонем!» 
– Откуда столько странных слов?
– Увы, всё взял я из пророка!
– Сион – прибежище богов
И нет там места для порока!
– Не выбросить из песни слов.
И раз пророк про это молвит,
То прям наш вывод и суров:
Есть повод в небесах для молний.
Проверка грянула у них!
И над «грабителем» небесным
Что «грабил» мёртвых и живых,
Вознёс свой меч Инспектор честный.
И начал тот «опустошать
Сион» от грешников привычных.
И нечестивцы вопиять
С небес начали воплем зычным.
Но значит это: сим словам
Не больше тыщи лет от роду!
Вот что за ключ пророк дал нам,
Кто знает эту всю методу.     
Ведь он не бог весть, какой бог
И от «грабителя» терпел он.
И он ПРЕДУГАДАТЬ НЕ МОГ,
Что там с проверкой встанет дело.
И значит, мог лишь написать
Постфактум про «опустошенье»,
Так как не мог предугадать
ВНЕЗАПНОЕ Его решенье.
– Ну что ж. Но что ни говори,
А до рождения Петрарки
Вам остаётся века три!
– А вот ещё вам признак яркий.
Из текста можем мы понять,
С кем из богов пророк «общался»
И чьи слова мог услыхать,
Пока сомнамбулой валялся:
«Я! Я Господь! Во-первых Я
Для вас, да и в последних тоже!
Спасёт вас лишь рука Моя,
Других Израиль знать не может!
Я из Египта вывел вас
И в море вам открыл дорогу.
И с Авраамом Я не раз,
С царём, беседовал помногу…»
То есть, Исаевы слова
Нам не дают другой надежды:
Всё тот же Он Иегова,
Что в Библии бывал и прежде.
Источники ж нам говорят
(Заслуживающи доверья):
Иегова имеет ряд
Имён, напомню вам теперь я.
И среди прочих средь имён
По греческому каталогу,
Гефестом так же наречён,
Который не был старшим богом.
Но у «опустошителя»
Сей бог не значился в фаворе.
Он знал: его учителя
Не доучили, нам на горе.
(Как сам сказал, когда ребят
Арона подпалил немного:
«Я БУДУ славен, БУДУ свят,
КОГДА ПРИБЛИЗИТЕСЬ вы к Богу».)
Но тем не мене, держит речь
Иегова перед пророком:
«Мои уста, как острый меч
Господь содеял ненароком.
Рукой Своей Меня накрыл
И как стрелу хранил в колчане,
Которую и изострил,
И призывал Меня в начале.
Моя награда и права
У Бога Моего в ладони,
Он надо Мною голова,
Он – пастырь. Мы же его кони.
В очах его при свете дня
Почтён Я и всегда готовый.
Господь одесную Меня
И Бог Мой – сила Иеговы».
Но так сказать Гефест не мог
Пророку ДО ПЕРЕВОРОТА,
Как в Небесах сменился Бог
И сделал для Него он что-то.
(«Опустошитель» д’Юмадон
Закончил все «опустошенья» –
И сам же был «опустошён»:
Оставил он свои владенья.)
А это всё произошло
Среди шестнадцатого века!
И Скалигерово стило
Учло старанья человека.
И мудрено ли «предсказать»
События на белом свете,
Те, что успели написать
И «причесать», преданья эти?
И получается, что труд
Исайи стоит восхищенья:
Пусть люди те труды прочтут
И примут в правду извращенья.
Но он ведь САМ оставил знак,
Чтобы когда придёт здесь время,
Поняли люди, что и как
И истины взрастили семя.
И Аполлон, пришедший к нам
Как Александр Сергеич Пушкин,
Не мог сдержаться, чтоб и сам
Не поучаствовать в «пирушке».
И «лакомясь» его трудом,
К нему дошедшим из далёка,
Про Серафима, что углём
Сам очищал уста пророка,
Свои стихи он написал,
Которые мы чтим и ныне,
Как человек пророком стал,
«Духовною влачась пустыней».