Моё паломничество к храму на поклон Святыне. 21-22

     Древняя старуха совсем не значит – «дремучая», да и не такая уж я ещё древняя, хотя и родилась в первой половине прошлого века. Посему, зная мой авантюрный характер и неудержимое стремление к экстриму, друзья ничуть не удивились моему поступку. Так и хочется написать это слово с заглавной буквы, хотя другие могут определить его совершенно иначе, но это их дело. Жаль, нет опыта написания прозы, а так и подмывает рассказать о том, чему была свидетелем, точнее – активным участником, но отнюдь не для развлечения читателя, а просто, дабы зафиксировать событие.

     Короче, 21.11.11 решила отправиться в храм Христа Спасителя, где находилась установленная для поклонения и моления Ей верующих православная Святыня – ПОЯС Пресвятой Богородицы, обычно хранящийся в мужском монастыре на горе Афон, что в Греции, и впервые вывезенный в Россию. Так вот, повторюсь, не дремучая старуха, но, как всякий русский, жажду чуда, верю в него. Нестерпимо хочу, чтобы поднялся на ноги и вернулся к своим ежедневным пробежкам муж, делаю для этого всё, что в человеческих силах, а ещё до слёз хочу внуков. И не иначе это желание чуда несколько затмило разум, по-другому не объяснить, почему в морозный день, а на градуснике ранним утром было -10, поехала в сторону храма. Почему «в сторону»? Нигде не нашла сведений, откуда очередь берёт начало, точнее, где её хвост. Решила выйти на Октябрьской. На платформе утеплялись паломники, я тоже напялила на свитер припасённую кофту и обмотала шею шарфом.

     Десятки, сотни людей дружно, быстрым шагом двигались вдоль очереди в обратном направлении. Стало понятно, что неплохо было бы проехать лишнюю пару станций на метро. Умудрённые опытом старые москвичи в поисках «последнего» вскакивали в проходящие мимо троллейбусы, ибо из-под шапок и по спине уже вовсю бежали ручейки. А не знающие города, больше доверяющие ногам приезжие продолжали долгий путь пешком. Позже выяснилось, что начинать-то стоило аж с Воробьёвых гор, но объявлять это в метро будут лишь назавтра… А сегодня на вопрос «Где мне лучше выйти?» в Справочной Метрополитена получила резкий ответ: «А при чём тут метро?»

     Наконец все пассажиры троллейбуса заторопились на выход – впереди виднелся полупустой людской «накопитель», он ждал именно нас.  Сколько же мы их минули почти за сутки, этих «загонов»? Сто, двести, триста?  И в каждом – по сотне «овец божьих», паствы православной, направляющейся к своей святыне в надежде на помощь свыше…
Быстро перезнакомились – люди прибыли из разных городов: Тамара с красивыми синими подведёнными глазами – из Белгорода, Анна в норковой шубке с подобранной под цвет лаковой сумкой – из Малаховки, Володя, быстро переобувшийся в валенки с галошами – из Самары…

     Очередь периодически замирала на час-полтора, потом народ перед нами перетекал в предыдущий сектор, и мы передвигались вперед на очередные тридцать метров, занимая опустевшее место. О, знать бы заранее, сколько таких вот коротких перебежек ждёт нас впереди, может быть ушла бы, как и многие, не выдержавшие нагрузки или опасающиеся переохлаждения. Но разговоры «за жизнь», чтение стихов и «Молитвослова» объединяли и несколько согревали, однако через двенадцать часов непрерывного бессмысленного стояния у заграждений зуб на зуб не попадал уже и у хозяев шуб до земли, и у тех, кто вроде меня был в синтетических курточках и ботиночках не по сезону.

     Пока рядом держались люди, с которыми буквально сроднились в часы лишений, да-да, именно лишений, ибо ни обещанных подкормок в виде солдатской каши, ни чая, ни автобусов, чтобы погреться, всё никак не попадалось на пути, мы всё-таки не падали духом. На фото, сделанном в 16 часов уныния нет на лицах ни у кого, но когда зашло солнце, взбадривавшее дух, и вдруг куда-то подевались многие знакомые люди, одиночество овладело сердцем и отчаянье начало закрадываться в душу – то ли я делаю, что нужно. С Москва-реки тянул вечерний зябкий бриз, ещё больше похолодало и стало очевидным, что пора завершать эксперимент со здоровьем. Позвонила мужу, сказала, что общаться больше не смогу – на холоде аккумулятор мобильного почти сел, да и я окончательно превратилась в сосульку, вот только заскочу в туалет, виднеющийся впереди в соседнем «загоне», и поеду домой, пока метро не закрыли.
 
     И только я это сказала – произошло чудо: на очередном этапе передо мной ВДРУГ оказалась открытая дверь автобуса, оставалось только сделать шаг-другой вверх по ступенькам на почти одеревеневших ногах, что я незамедлительно и попыталась сделать. Мне удалось-таки в числе первых войти в тёплый автобус, да что там войти – сесть на сиденье и греться!!! Греться целых полтора часа!!! Постепенно оттаяли заледеневшие руки-ноги, стали гнуться суставы, я ожила, и откуда-то появились силы для нового броска. И я тотчас вернулась к прежней идее – достичь храма Христа Спасителя и вымолить для своих любимых помощи у неба. Позвонила дочь, я чувствовала, что и у неё крутится, готовое сорваться с губ, ругательное слово «дремучая». Ирочка сдержалась, но понять меня так и не смогла – настойчиво требовала возвращения домой. Муж позвонил в полночь, когда я обычно завожу очередной сонет на страничку Стихиры, убедился, что моё решение пройти путь до конца непреклонно, умыл руки и лёг спать.

     В ожидании очередного перехода в следующий сектор стояла у переносного ограждения и смотрела, как четверо узбеков в рыжих спецовках упёрто сметают с тротуара на совок одиночные осенние листики и укладывают их в чёрные мешки. Как прохожие с противоположной стороны улицы, якобы направляясь в туалет, перебегают дорогу, а выйдя из кабинок – встают в наши ряды. Как по проезжей части идут и идут, ища лазейку, десятки людей из стоящих за нами групп. Как потом все эти халявщики растворяются в темноте среди фигур паломников, честно отстоявших к этому времени в длинной-предлинной очереди 12 часов. Поначалу было очень  трудно удержаться от осуждения прохвостов, но вспоминались слова психолога, женщины, подошедшей нас утешить и выслушать претензии, ответить на вопросы и научить смирению. Хотя всем и без того было ясно – к святыне стоит идти только с чистой совестью, а торопыги да хитрецы обманывают сами себя: главное-то испытание, испытание совестью, они, в конце концов, и не выдержали.

     Ведь в итоге – вся наша жизнь состоит из постоянных более или менее сложных испытаний словом и делом, и нам решать, чью сторону – добра или зла – принять. Внутреннее чувство, читай совесть, всегда подскажет истину, как ты от себя ни прячься и как ни ищи оправданий своим поступкам. Я шла постоянно в своей группе, впрочем, и обычно в жизни стараюсь поступать по-честному. На мой-то взгляд такое поведение – единственно верное, но… сколько людей, столько и мнений. Другому пофиг вся эта болтология, рассуждения о совести – пустой вздор, им поскорей бы получить желаемое, а уж какой ценой – совсем неважно.

     И, тем не менее, как сказал один из рассерженных солдат охраны, если бы не те, что проскальзывают без очереди, мы бы стояли 5, а не 25 часов. Причём, терпеливо-то как раз выстаивали очередь пожилые, больные люди, не желавшие согрешать, а пролезали во все щели дамы в богатых шубах в сопровождении выглядевших вполне достойно состоятельных кавалеров, да пьющая пиво и что-то постоянно жующая шумливая и смешливая молодёжь, держащаяся сбитыми стайками по несколько человек, вероятно, студенты. Ну, да Бог им судья, может, что-то из произошедшего за этот день и им пойдёт на пользу. В конце концов, каждый живёт свою жизнь, и я перестала осуждать пришлецов. Тем более что метро к этому времени закрылось, пути к отступлению ни у них, ни у меня уже не было.  Правда, у богатеньких-то наверняка роялем в кустах стоял Мерс или БМВ, может статься, и с личным шофёром за рулём. Так вот и живём… По-разному…

     Ночью часть полицейских и замёрзших солдатиков увезли отдыхать. Может быть, поэтому где-то за нами толпа в какой-то момент просто смела преграждавших дорогу оставшихся на посту двух человек заслона, и лавина беспрепятственно покатилась вперёд. А может, организаторы приняли очередное «умное» решение… Не знаю, но почему-то количество кордонов вдруг резко сократилось – они были уже не через 30, как раньше, а через 100-200 метров. Соответственно и толпы выросли до 300-400 человек, а скорее всего цифры были куда значительнее. И тут началось такое…

     О, не нашлось на наши головы в эти ночные часы оператора или заинтересованного кинематографиста, а жаль, пропали достойные быть запечатлёнными на века кадры, показывающие силу воли и веры русского народа. Не фанатизм, отнюдь нет, этим в рядах и не пахло, ибо в очереди на поклон святыне были обычные пенсионеры и рядовая молодёжь. Никто тут не сверкал глазами, но и не пел уже благостно молитвы, как это было в самом начале – от толпы веяло непреодолимой решимостью достойно выйти из испытания, достичь цели, и стоять у таких людей на пути я бы никому не посоветовала.

     Вообразите себе колышущуюся в полутьме, изготовившуюся к очередному броску, тяжело, как один человек, дышащую живую монолитную сущность. Люди стоят, плотно прижавшись, согревая друг друга телами, поскольку нет времени входить в наконец-то появившиеся на последнем отрезке маршрута тёплые автобусы, ибо всё равно за считанные минуты до очередного забега не успеваешь согреться, только время потеряешь на вход-выход. Не знаю, кто успевал на этом этапе зайти в туалет – распаковываться и снова приводить себя в порядок требовало времени, а его терять не хотелось, чтобы не оторваться от ставшей своей группы, где каждый получал не только моральную, но и физическую поддержку. Оценила это и не раз на своём опыте, да и сама делала для окружающих всё, что могла, чтобы поддержать их дух и уберечь от переохлаждения.

     Ах, как я рвалась к ним, ставшим на время своими, когда выросшую до неуправляемых размеров колонну однажды рассекли пополам и передо мной поставили металлическое ограждение. Трижды при очередном перебеге обращалась к солдатам с просьбой – пропустить к своим, пока вся толпа меня не поддержала. И снова всё вокруг стало надёжно и тепло. Мне протягивали руку, улыбались, называли по имени… Непередаваемо ощущение близости и нужности кому-то в этой кипящей страстями огромной людской массе!

     Сначала солдаты давали команду толпе: Шаг назад! Толпа только дёрнется влево-вправо, но упорно продолжает давить на впереди стоящих, ибо сзади неумолимо подпирают сотни тел. Новая команда: Два шага назад! Тот же результат, а первый ряд авангарда уже буквально вдавлен в железные прутья заграждения всё новыми подбегающими людьми. Солдат кричит: Три шага назад! Нет, бесполезно, тут не плац и никто не прислушивается к командам.

     Голову лавины составляли молодые люди, полные сил и здоровья,  влившиеся в колонну уже на ближних подступах к храму и ещё не успевшие устать от долгого стояния. Они-то и задавали бешеный темп, а уж за ними бежали, чтобы не упасть под ноги задних рядов, пенсионеры с клюками наперевес, да как ещё бежали, скажу я вам, словно сдавали последний в жизни экзамен на право называться человеком.
Офицер из кордона, требовавший, чтобы все перешли на шаг, сказал, что таким образом уже были сбиты с ног и растоптаны 10 человек, я верю, что так оно и было, однако его слова оставались пустым звуком – люди стали толпой, а у неё существуют свои внутренние законы, которым она и подчиняется.

     Чтобы вы лучше могли оценить происходящее, скажу, что при ожидании очередного забега недалеко от меня, видимо от перенапряжения, закатила вдруг глаза и упала с высокого тротуарного ограждения навзничь затылком об асфальт и задёргалась в конвульсиях женщина – эпилептический припадок. И сколько мы ни колготились около неё, сколько ни звали на помощь, подошёл всего один полицейский, стал куда-то звонить, однако машины в ближайшие минуты мы так и не увидели. Зато неподалёку от храма стояли скорые, добрые монахи с придвинутых чуть не вплотную столиков раздавали бесплатный чай и печенье, дымились полевые кухни, где желающим предлагалась горячая гречневая каша с тушёнкой. Эх, то же самое бы да на километр-другой пораньше – и цены такому щедрому подарку не было бы, и воспоминания остались бы более радостные, и не бежали бы мы к святыне, а шли просветлённые, осчастливленные, чинно да с молитвой…  Нет, всё это благолепие было выставлено на последних ста метрах маршрута неизвестно для кого и для чего, ибо ни в автобусы никто не входил, ни чая не пил – в туалет уже не ходили, терпели, как могли.

     Представьте, нами пройдено около шести километров. Говорят, на маршруте в это время задействовали 100 автобусов. Причём на первых километрах, где ожидание затягивалось на часы, их не было совсем, позже – приходилось в лучшем случае по паре автобусов на накопитель, а на финише, там, где людей уже гонят бегом и теплушки абсолютно никому не нужны – стоят десятки автобусов, впустую воздух греют… Посчитайте, да что там, посмотрите на этот узкий тротуар-жёлоб, вдоль Москва-реки, где вынуждены были бежать тысячи и тысячи в основном пожилых, околевающих на морозе людей. Спуститесь ради интереса на набережную у плавучих ресторанов и пройдитесь от них к храму Христа Спасителя. Оцените нравственный поступок людей, отдавших все свои силы, но не искусившихся возможностью проскочить дуриком к святыне. Уважаю этих стариков и старушек безмерно! Низкий вам поклон, честь и совесть России! Пока вы живы и несгибаемы, она ещё есть!

     Машины скорой помощи довольно часто проносились туда-сюда, но понять, по какой причине вызваны врачи было невозможно, даже предположить, что они едут спасать растоптанных очередью никто не мог, однако же, увы…

     Итак, до Хрустального моста более трёх километров, шли мы их целых 15 часов. Говорят, многочасовые задержки происходили из-за того, что пропускали организованных паломников, подъехавших на заказанных автобусах. Потом отдельной очередью проходили беременные, родители с детьми младше пяти лет, инвалиды первой группы… Ну, им-то сам Бог велел, дай Он им всем здоровья!

     Чуть быстрее пошло дело между Хрустальным и Крымским мостами, где километр одолели за четыре часа, может, скорость и не так велика, но… НО!!! Начиная с 22-х часов мы получили возможность чаще заходить греться в автобусы, а это оказалось самым важным для вконец окоченевших паломников. Правда, сиденья часто занимала молодёжь и добегавшая быстрее, и ловчее юркавшая в салон, когда открывались двери. Пока-то по уши укутанная в платки бабуля с палкой поднимет ногу на ступеньку… Я, спасибо родителям, пробудившим совесть, если рядом оказывался пожилой человек, место уступала, мне же – будь то девушки или парни, занявшие друг для друга сиденье, сесть ни разу не предложили – значит, хорошо сохранилась, что искренне радует. К тому же, как говорится – «у нас с собой было». Из дома предусмотрительно прихватила туристскую узенькую пластинку из лёгкого пористого пластика. Так что можно было и самой сесть на любой приступочке, и при нужде таким же образом дать возможность передохнуть кому-то ещё перед новым забегом, ибо сидячих мест на всех не хватало. Эх, неплохо было бы наши власти поставить в наши ряды на 20 часов, чтобы подобрели душой и стали думать о народе, а не о собственном кармане…

     Короче, Москва спала, а мы всё бежали… Это продолжалось целых полтора часа, не знаю, как сил-то хватило, но все, с кем общалась, реально чувствовали помощь и делились этим странным ощущением. И вот, наконец, то, к чему стремились, к чему хотели приобщиться.  Храм уже через дорогу… Темп снизился до шага, люди сразу посерьёзнели, у всех стали совсем иные глаза, друг друга уже никто не замечал, все смотрели внутрь себя. Подняться по ступеням оказалось совсем не просто – суставы не гнулись, ноги не подчинялись, еле сдерживая стон, опиралась на парапет и подтягивалась на руках. Женщины повязывают платки, мужчины снимают шапки. И вот уже слышно пение в храме и внутри меня всё замирает от торжественности момента. Кто-то из паломников стоит при входе и не проходит дальше, им никто не препятствует, ибо таких немного. Сделала без вспышки несколько фотографий и сняла два маленьких видеофильма, чтобы показать тем, кто остался по немощи дома и захочет приобщиться к происходящему. Певчие поют очень красиво, внутри всё вторит им. Два ряда стоящих лицом к лицу священников в синих рясах в центре храма нараспев читают молитвы. Сильный,  немного охрипший басовитый голос буквально задевает за живое, торжественность момента ощущается во всём.

     Никакой усталости не чувствую, впитываю всё происходящее каждой клеточкой, а высоко над аркой – ярко сияет ковчег с поясом Пресвятой Богородицы. Молюсь, молюсь всем сердцем за здоровье родных и близких… Подхожу ближе к арке, пытаюсь дотянуться до святыни, но рост явно не позволяет коснуться ковчега. И вдруг… словно я выросла на миг – пальцы так ощутимо толкнули стекло, что оно аж подпрыгнуло и звякнуло. Я даже испугалась… Будто меня кто-то приподнял! Как хотите, понимайте, но врать в такой ситуации не стала бы, поверьте, говорю то, что было на самом деле. Я – КОСНУЛАСЬ ковчега и видела эту лежащую на стекле длинную немного присборенную ленту пояса примерно шести сантиметров шириной,  даже вышивку успела разглядеть.

     Кто-то прикладывал к столбикам арки принесённые с собой иконы, кто-то просил дежурных монахов помочь дотянуться до ковчега и они брали руку паломника и буквально поднимали его над полом. Но меня-то никто не трогал, а самой достать если не невозможно, то уж совсем маловероятно, но ведь было, БЫЛО! Наверное, очень хотелось…
На выходе особо задерживаться не давали, но если у кого-то возникали вопросы, можно было тут же получить на них ответ у красивых бородатых дружелюбных монахов, полагаю, кое-кто из них был даже с Афона. Подошла к высокому рыжему монаху с внимательными глазами, предложила подарить свою книгу с тысячей детских стихов, где есть азбуки, загадки… Он отказался, сказав, что дежурит и даже положить её никуда не сможет, а для верности потряс полами одеяния, где, скорее всего, не было карманов.
 
     Настроение было такое расчудесное, словно и не было за плечами длинной дороги. Опустив записочки с именами о здравии и об упокоении, вышла на улицу, получила подарок с Афона – икону Богородицы и освящённый поясок, который потом можно будет по частям раздаривать близким людям. Вышла за ограду, где, ожидая открытия метро, на газонной загородке сидели женщины из нашей группы. Кто-то рассказывал, что пришлось в начале пути до первого продвижения вперёд простоять аж целых пять часов, делились впечатлениями, но в голосах людей не было слышно ни нотки обиды или недовольства, только удовлетворение от приобщения к событию и от всего происшедшего с ними в этот день. Все были благодарны за заботу и организацию мероприятия. Очередной автобус, развозивший людей по вокзалам, остановился рядом, через десять минут я уже брала билет в кассах Казанского вокзала, ещё через 15 минут была дома.

      Действительно, столько добра довелось получить за эти неполные сутки, что, по крайней мере, у меня, несмотря на перенесённые трудности, самые тёплые воспоминания наверняка останутся на всю жизнь, а опыт, полученный в испытании, уже принёс свои плоды – стала гораздо терпимей и снисходительней к людским слабостям.

                21-22 ноября 2011 года, Москва


.
http://www.stihi.ru/2011/08/12/6