Письма из Запределья

ОН:
Этот день был отмечен каким-то особым безумством.
В темноте задержалось, искало подъезды такси.
Ты ругала водителя, в рамки вмещаясь Прокруста,
И теснились минуты, как в банке из-под иваси.
После, горестно плача большими глазами ребенка,
Что-то судьям шептала, что это неправда и бред.
На виске билась жилка, так сине и жалобно-тонко,
Было жарко и душно, хоть холод стоял в ноябре.
Монотонные речи и лица присяжных, как снимки,
Все отрывочно-быстро, а после большой перерыв.
Я заплел тебе косу, собрав волосок к волосинке,
А внутри будто пульсом стучал расставанья нарыв.
Я не верил словам, полетели на пол документы,
Что смахнула рукой ты, и мертво уставилась мать.
Конвоиры, решетка - сетчатки пост-ингредиенты,
И прострация мозга, включившего "не принимать".
Помню яблочный запах твоей непроснувшейся кожи,
Вечно хмурые бровки - спросонья всегда "не в духах".
Это утро безумства короткое счастье итожит,
Раздувая на годы тюремного быта меха.
 
ОНА:
Я с тобою, и что бы ты там не надумал,
Что за ересь, хотя ты по-своему умный.
Да, я злая и хмурая вечно принцесса,
Да, торчала зудящим противным абсцессом,
Да, кричала, мужчину не надо мне тряпку,
Да, хотела я много и дорого тратить.
Я с тобою, и что бы ты там не надумал.
 
Ты же знаешь, я редко бываю послушна,
Нет, не плачу - разводы от старенькой туши.
Да, я помню,гуляли и вечно ругались.
Да, а в ливень по лужам босыми ногами.
Да, промокло короткое белое платье.
Да, смотрели. Ревнивец, и что, наплевать мне.
Ты же знаешь, я редко бываю послушна.
 
Что ж ты, глупый, не чувствуешь, плачу и плачу.
Что мой бывший? Подумаешь, тоже мне мачо.
Да, писал он. Не думала, не отвечала.
Да, не надо опять все гонять, и сначала.
Да, любимый. Я дома в той самой футболке.
Да, я знаю, что ждать еще ого-го столько.
Что ж ты, глупый, не чувствуешь, плачу и плачу.
 
ЕЕ МАМА:
Постояла и молча ушла.
Что здесь скажешь. Так дико больно.
И болтаются колокола,
ударяясь о грудь невольно.
От ударов внутри темно.
Наливается гематома.
Будто все это не со мной.
Я девчонка. И с папой дома.

Но не спрячешь лицо в облаках.
Дочь за стенкой рыдает глухо.
Валерьянка дрожит в руках.
Мне б поплакать, но в горле сухо.
Не забрать гнетущую боль,
Как когда-то мой добрый папа:
Брал в охапку меня с собой.
Разливается стойкий запах
Корвалола и стынет чай,
Ожидая прихода дочки.
Мне бы взять у нее печаль
Мне бы с силою  закричать
Мне бы вынести на плечах
......................
Но никак. Я лишь мама. Точка.
 

ОН:
Знаешь, много сейчас времени.
Как половодье.
Cводит с ума,бьет по темени.
Как топит вроде.
Помнишь, ты все меня ругала,
Что сплю с делами?
Его и правда было мало.
А тут цунами:
Кредиты, печати и встречи.
Твоя учеба.
Здесь говорят, что время лечит.
Забыться чтобы
Я думаю, как было раньше
Как не встречались,
А дальше сорвало стоп-кран мой.
Не спал ночами.
Часами стоял под окнами.
Писал I love you.
Какая была жестокая.
Меня гнала все.
А я дежавю звонка боюсь:
- Жду на каток я.
А ты, в глазах пряча боль и грусть,
Ответишь:
- Кто ты?
 
ОНА:
Запах счастья хочу. Сонно. Теплые простыни.
Я нагая и чувствую взгляд твой щекой.
Запах счастья хочу, да услышь меня, Господи!
Дай на миг, подари несуразной такой..
За окном холодов леденящее крошево,
Равнодушного солнца снаряд холостой.
Как же нужен ты мне, несчастливец хороший мой,
Развели батогом своды наших мостов.
Каждый день я сейчас отдала бы задешево,
Чтоб минуты вдвоем взять себе на постой
И ерошить губами затылок твой скошенный,
И начать отношения новым листом…
 
ОН:
Здравствуй... Свидание через стекло.
Да, я нелепый и стрижен под ноль.
Сердце под робой сквозь ребра стучит:
Встреча на зоне.. И как кирпичи
В стенку словесных кладу баррикад.
Вот получил здесь на кухню наряд.
Помнишь, как чистил смешно кожуру
Я на пюре, так, что брызги вокруг.
Ты же смеялась, смотри-ка, глазок.
Здесь ее горы - на годы и впрок
Я научусь вырезать серпантин.
Что я об этом.. Как полный кретин.
Лишь бы заполнить собой пустоту.
Вышепчут губы навстречу: / Ты тут/...
 
ОНА:
Суд. Пересмотр. Как в логове Ада.
Не узнаю ни походку, ни взгляд.
Может, нарочно чужой? И так надо?
Мокнут ладони, колени дрожат.
Кинулась. Рядом. Отпор конвоиров.
И удаляется в черном спина.
В памяти после - глубокие дыры.
Помню, что плачу. И снова одна.
 
ОН:
Знать бы мне наперед,что намокшие спички
Нашей трудной любви не устанут гореть,
Ты не думай, родная. Все будет отлично.
Я сумею снести придавивший нас крест.
Ты коробку открой, ту,что наша копилка:
Под окошком дорога и надпись /люблю/\".
И у глаза набухшая синяя жилка.
Неприятности. Слезы. Короткое /плюнь!/
Помнишь,утром сожженную манную кашу -
Я готовить учился на завтрак тебе.
Помнишь милые клички и прозвища наши,
И простуду на праздник на нижней губе.
Ты похожа была на капризного гнома,
Беззастенчиво шмыгал расстроенный нос.
Мы остались тогда из-за этого дома.
А еще помню косу из длинных волос.
Это будто бы знак, ты моя и в домашнем,
И без краски совсем беззащитны глаза.
Зажигай наши спички. Прошу. Только наши.
Я вернусь, чтоб случайность беды доказать.
 
***
Сонно ехала в заснеженном автобусе:
Полз,  как будто в городе один,
Средь домов - унылых серых льдин,
Будто вечная зима царит на глобусе.

Как стаканы из вагонов старых чайные,
Окон ряд светился далеко.
Удалялись тихо в молоко,
Тая медленно,  прохожие случайные.

А в квартире, на столе, укрытом скатертью,
Терпкий запах-вензель  - бергамот.
Скрипнет дверь. Сейчас Она войдет.
Улыбнется им икона Божьей Матери.
И прольет Он мимо кружки с  чаем мед.

ЕЕ МАМА:
Прячу девочку в родинках рыжую
В капюшон, будто кобра, одетую,
Надо. Выстою,выору, выживу.
И останутся муки секретом пусть,
Слепнут в фарах смешные прохожие,
За морозным туманом, прикрытые,
Мерзнут бабушки, будто стреножены,
Возле будки трамвайной забытые.
Знаю, это природное, временно.
Каббала. Мой урок осознания.
Все пройдет, отболится. Проверится.
Усвоение сквозь осязание.
 

ЕЕ МАМА:
Мне бы бухнуться в ноги - от боли не стыдно, поверь мне.
Мне бы рубрику жанра, покаявшись, сделать иной.
Убежать и укрыться в квартирной монашеской келье.
И оранжевой кнопкой на close нажать, чтоб кино
По сценарию триллер, а где-то, местами, и драма,
Перещелкнуть на мультик - где с облачка дождик грибной.

На огромном экране навязчиво, будто реклама,
Глухо падает тело.
На чьи-то ладони.
Спиной.

ЕЕ МАМА:
А действительности горький бред
Не упрятать, как в створках мидии.
Я кричала, в беде: "Бога нет!"
Как он мог, разве правды не видит?
Я молила, спаси, сохрани!
Чем прогневали суд мы небесный?
Ангел спрятался в мрачной тени,
Осеняя знамением крестным.
Захватившее море страстей
Бушевало, круша и сметая.
Я искала маяк в пустоте.
Просто женщина. Да, не святая.



ЕЕ МАМА:
Под утро, просыпаясь в теплой неге,
Я чувствую, вонзается копье
Холодной сталью, будто из-под снега,
В пришедшее сознание мое.
Летят снежинки - солнца фейерверки,
И в каждой, может, зиждется душа
Кристальная. Но на людские мерки
Ничтожна, чтоб не глядя сделать шаг...
Под каблуком узор судьбы круша.


***
Она для него вышивала сны,
Держа между пяльцев свет.
А дни, будто ночи, темным-темны,
Лишь вышитый силуэт
 
Почти вороных блестящих волос
На фоне чернильных мук
И месяц похож на скобку-вопрос,
А может, из ивы лук.
 
Стежок за стежком, графитом канвы
Латала разлуки срок.
Ей не было дела до дыр молвы,
С надеждою на восток
 
Смотрела. И вновь стальная игла
Тянула сквозь ушко нить,
Терпела и верила, как могла:
С рассветом он сможет жить.




ОН:
Отыщи меня в этом городе
В звоне тёплой живой капели
Вдруг очнулось с ней то, что дорого
И забыться совсем не успело
Отыщи меня в вешнем солнышке
Что качается на проспекте
В прорастающих к небу зернышках
И в нелепых рекламных текстах
Отыщи меня в лужах с радугой
От бензиновых великанов,
Несчастливого и нескладного,
Без сюрпризов в пустых карманах.
Отыщи меня за воротами,
Где не слышится  птичий гомон,
Видишь, кто-то с душой обмотанной?
То не я. Я с тобою. Дома.

***
Я на мысли наложила вето.
Не хочу печали безысходной.
Существует черная планета
С климатом суровым и холодным.

Там одежда в спектре черно-сером,
Люди-крошки буковки офсета.
Заголовок: "Душу спрячь и нервы".
Там взирает строго с минарета,

Как насмешка, изогнулся месяц.
Текст чиркает злобная цензура,
Оставляя вместо буквы - крестик,
И delete на годы. Как цезуру.