Голова Хельги

  23 августа 2011 в 15:13

      Наше будущее определяется в раннем детстве: предпочтения, особен-ности, цели. Когда мне было четыре года, одна длинноногая девочка шарахнула меня об батарею, тем не менее, я не переставала звонить ей и орать в трубку: «Лили, Лили! Позовите Лили!
      Ах, да…Я забыла представиться. Меня зовут Хельгой, но я не святая. Мне чуть за тридцать. Волосы белые, чуть рыжеватые, лицо усыпано веснушками. Голова полна мыслями, тело - желаниями. Образование: филологическое, отсюда уже виден спектр моих предпочтений.
Всё, что я люблю, очень нетипично. Так получается. Я странный человек, у меня нет детей, хотя, иногда в детстве мне хотелось иметь детей. Зато у меня много подруг. Вы спросите: где они живут, почему их нигде невидно. Они живут в моей голове. Я говорю им неоднократно: «Прочь из моей головы! Прочь из моей головы! Но они не слушаются.
        Когда мне исполнилось тринадцать лет, моё будущее уже было вполне ясно. Её звали Ривой. Она была еврейкой местечкового типа. С чёрными смоляными волосами и узкими серами глазами. Она говорила много и хорошо. В ней не было ничего особенного, но в тоже время она была какой-то другой, инопланетной для меня. Скорее даже немного безумной, единственной способной понять мою глубокую инопланетность. Мы знали друг друга три года. Но, кажется, она так и не поняла что к чему.
        Почему знали, разве не перестали знать и помнить, разве память не бывала дарована нам Кем-то от Рождения…Нет, я вывела теорию того, что люди, взгляды которых встретились мимолётно, находятся друг от друга на наименьшем расстоянии, они наиболее расположены друг к другу, они расслаблены и готовы наблюдать, отсюда, и имеют возможность понять и принять другого. Чем ближе люди приближаются, чем больше историй они вместе творят, тем ближе приближается день, когда они перестанут понимать друг друга. В один прекрасный момент, в тот день, когда они, наконец, перестанут быть ослеплёнными какими-то эмоциями и чувствами, испытываемыми друг к другу, они познают истину и правду друг друга. Они поймут, в чём заключаются их жизненные принципы и цели, увидят, насколько они различны. Моя теория призывает к тому, что не стоит сближаться с людьми. Поэтому мы находимся от них на расстоянии, мы способны контролировать свои эмоции, мы способны быть объективными. Чтобы обозреть всю местность, необходимо посмотреть на неё издалека и со стороны.
         В моей голове живут люди. Они попадают туда через механизмы программы, сбитой программы. Моя программа работает неправильно. И сколько мастеров не пыталось помочь мне починить мою программу, столько раз им не удавалось сделать это. Программа не восстанавливается. Каждый раз, когда я встречала нового мастера, хорошего мастера, тактичного и тонкого, и мне казалось, что вот моя программа спасена, то обязательно что-нибудь происходило: либо, видя всю сложность и объём работы, он не хотел тратить на неё множественные дни своей жизни, либо у него ломались инструменты, кого-то пропадало мастерство.
         Теперь же, когда я имею знание о том, что самые лучшие мастера не смогли починить мою программу. Я теряю веру к мастерам. Я теряю веру в их работоспособность,в преданность Делу и в их любовь и нежность к Пострадавшему. Поэтому я нахожусь одна.
И меня терзают образы, сидящие в моей голове, засыпающие в моей голове, ускользающие от моей тени, выпадающие осадками в виде слёз…