Стефан Малларме. Светлокудрой прачке

[новая редакция]
________________________
Твоей точёною фигурой
Любуюсь втайне, чуть дыша.
Прозрачен локон белокурый
Под шляпкою из камыша.

Склонившись над водой искристой,
Стирай – не на себя гляди!
И унесла река душистый
Цветок шиповника с груди.

Ты вешаешь бельё на иву,
Наивной песенкой журча;
Краснеет на ветру стыдливо
Полоска твоего плеча.

Насмешлив взгляд, и стан твой тонок;
Как лепесток, щека нежна,
Ты грациозна, как ребёнок;
Поверь – в иные времена,

В Галантный Век, пустой без меры,
Когда в умах царил Амур –
Ты расцвела бы, как Цитера,
Под взором грозной Помпадур.

К тебе, что мошкара на пламя,
Слетались бы, как снег легки,
Дрожа лилейными крылами,
Напудренные парики.

Твоей любви дофин несносный
Молил, как злата у менял,
И слёз горючих жемчуг росный
На гладиолусы ронял.

Ты б отняла у Купидона
Колчан и стрелы, лук тугой;
По тёмным рощам Трианона
Плутала б нимфою нагой.

Ты, видя, что любезник лживый
Твоей слезы коварно ждёт,
Росу стряхнула бы игриво
На золочёный переплёт.

Играя веером в аллее,
Ты доказать бы всем смогла,
Что кожа рук твоих белее,
Чем пух лебяжьего крыла.

О, платья дерзкого оборки!
Глазами прикипев к бантам,
Галантный люд, как псы на сворке,
Тебя следил бы по пятам.

С душою за твоё лобзанье
Распутный фат, что Глюка пел,
Расстался бы без притязанья –
Когда бы душу он имел.

Поэты мадригалы рьяно
Тебе слагали б на лету:
Киприда, Хлоя и Диана,
Пастушка в розовом цвету;

В поклоне смяв эфесом шпаги
Бант перевязи голубой,
Ручьями стихотворной влаги
Они б журчали пред тобой.

Сердечко губ твоих прелестных –
Малина спелая с куста?
А синева очей небесных
Не у барвинка отнята?

О, век левреток и болтушек,
Резных перил, сердечных ран,
Картушей, маскаронов, мушек,
Аббатов, пудры и румян!

Уловку лебедя-Зевеса
Буше писал бы набело;
Груди и глаз твоих завеса –
Его ревнивое крыло.

Ты – Леда, ты нагая Ева,
И под каштанами в цвету
Епископ, как Святую Деву,
Твою бы славил наготу.

Но в огрубелом настоящем
Твоя краса – увы, прости –
Каррарским мрамором слепящим
Едва ли сможет расцвести.

Ты подставляешь солнцу губки;
Луча предательская блажь
Легла на грудь – и две голубки
Приоткрывают твой корсаж.

A UNE PETITE LAVEUSE BLONDE

O laveuse blonde et mignonne
Quand, sous ton grand chapeau de joncs
Un rayon egare frissonne
Et se joue en tes cheveux blonds,

Quand, sous l’eau claire ou tu t’inclines
Pour laver (et non pour te voir),
Vole la touffe d’eglantines
Qui parfumait ton blanc peignoire,

Quand, suspendant ton linge au saule
Que rase un bleu martin-pecheur,
Au vent qui rougit ton epaule
Tu vas gazouillant ta fraicheur,

O laveuse aux mignardes poses,
Qui sur la levre ou rit ton coeur
Ou le sang embaume des roses,
Au pied d’enfant, a l’oeil moqueur,

Sais-tu, vrai Dieu! Que ta grand-mere
T’aurait du faire pour la Cour
Au temps ou refleurit Cythere
Sous un regard de Pompadour?

Lors, de leur perruque frisee
Semant les frimas en leurs jeux,
Roses, l’aile fleurdelisee,
Amours givres et Ris neigeux

Au grand jardin des bergeries
T’emmenaient, pres d’un vieux dauphin
Qui pleure a flots des pierreries
L’ete, sur ses glaieuls d’or fin.

Et ces larrons, o larronnesse
Des traits, du carquois et de l’arc,
Te sacraient danseuse ou faunesse
Et vous perdaient, madame, au parc…

La, pour feindre des pleurs candides
Secouant, quand passe Mondor,
Ton bouquet de roses humides
Sur ton livre aux ecussons d’or,

Ou, pour qu’on sache que sa plume
A moins de neige que ta main,
D’un eventail baigne d’ecume
Agacant le cygne calin,

Derriere ta robe insolente,
Drap d’argent et noeuds de lilas,
Tu trainerais la gent galante
Des vieux queteurs de falbalas.

Tel fat, fredonnant Gluck, se pame
Et cherche un poulet a glisser:
Tel roue, s’il se savait une ame
La damnerait pour te baiser.

Tu serais, sans compter leurs proses,
En des madrigaux printaniers,
Chloe, bergere a talons roses,
Diane, ou Cypris en paniers.

Musques, chiffonnant les rosettes
De leur epee en satin blanc
Et l’echine en deux, les poetes
Te demanderaient, roucoulant,

Si ta bouche en coeur fut cueillie
Sur les framboisiers savoureux,
Dans quel bois reve ensevelie
La pervenche ou tu pris tes yeux?

O jours dores des peronnelles,
Des Dieux, des balcons enjambes,
Du fard, des mouches, des dentelles,
Des petits chiens, et des abbes!

Boucher jusqu’aux seins t’eut noyee
Dans l’argent du cygne onduleux,
Cachant sous l’aile deployee
Ton ris de pourpre et tes yeux bleus.

Apres Leda, blonde Eve nue,
Un eveque aux parcs enjoleurs
Aurait vu blancher ta statue
Sous les grands marronniers en fleurs.

Tandis qu’en ce siecle barbare,
Sans songer que ton corps si beau
Put s’epanouir en Carrare,
A genoux et les bras dans l’eau

Tu ris au soleil du rivage
Qui d’un traitre rayon brunit
Ta gorge entr’ouvrant son corsage
Comme un ramier sort de son nid.