Хаги-Ваги-Райские Кущи. Продолжение часть 5-я

(продолжение  « Хаги-Ваги» часть 5-я)   

А рядом на полигоне, - рёв моторов, гром  пушек,  красными трассерами небо ночное расцвечено, и за последние три не  дели не видели мы, - (кроме поварихи и медички), - ни единой женщины!…

Заимели "крыши", со старших курсов друзей-земелей-корешей, парни - солидные, все как  на подбор, а нас, с каждым днём, становилось - всё меньше и меньше, потому как шёл естественный отбор…
Здесь нет страшных папиных кулаков и отчимовых нотаций долгих и нудных, зато - дисциплина на каждом шагу, физо, строевая с нарядами на кухню и на работы, достаточно трудные (особенно - для трудновоспитуемых). Любимое ругательство сержантов (из солдат)"Молчать! У вас - ещё гражданские булки из жопы торчат!..." Ломали нас командиры-сержанты с - упорством каким то злым, меняли - личное "я", - на общее "мы". Подчиняли - известным армейским правилом: Не можешь, - научим, не хочешь, - заставим! Цель наших учителей-мучителей, - сбить разномастную толпу, - в единый воинский коллектив: Отделения-взвода-роты. И вот появляется - он,  взамен выпущенного, сплочённый слаженный четвёртый батальон! По штату - 300, но согласно хитрым планам ГШ, - на 60 рыл больше, о чем мы (попавшие волею Злой Судьбы - в 4-й и 5-й взвода) не знали ещё. Оказывается, так сделали - в каждом танковом командном училище! Об истинной причине этого явления мы узнали - лишь через год, без - особого, мягко скажем, - воодушевления... Командиров-офицеров своих, ещё мы конечно, не знали, (но где-то они уже существовали), - пока их с успехом, злые сержанты-церберы заменяли! И - в вечер и - в рань, стояла над лагерем вперемежку с командами, их зычная брань...
 
Завскладами сверхсрочники, (сверчки, в простонародье), новые палатки посписали-пораспродавали, а нам - старые 20-тилетние по доставались, которые в дожди промокали: где - капало, а где и струйкой текло, не особо в них - ближе к осени, нам становилось тепло, росли простудные заболевания. От непосильной муштры, непривычной пищи (не маминой)обострились недомогания и учиться - далее, у многих пропадало желание. Шло искусное - (не естественное а искусственное) отсеивание - лишних ртов, не стойких маменькиных сынков, - и косяками тянулись домой - с приличным резервом набранные...

Курсант Белоконь, ( кличка "Белая лошадь"), -  он - на пятёрки одни, экзамены сдал, а тут - не выдержав, оплошал: в этих условиях, непривычных для  многих, - собственноручно рапорт на отчисление написал.
И таких - как он, было немало, а нам – бонус, - лишнее дырявое одеяло!...

Тут недолго меня отучали от сладкого чая. На ужин, по распорядку отводится двадцать минут, из них - десять, старшина (души в нас, - не чая), - перед столовой роту долго муштрует:
Чтоб по команде "Головные уборы - снять!" – о сапог, был  пилоткой, - единый щелчок, (причём, - с первого раза!), ну а в столовой, чтобы - ни звука, - молчок! (Вот - зараза!...)
Но сесть по команде, всей сотне одновременно удаётся не сразу, - (минут 5-ть выполняем команды "Сесть-Встать!") и если - сразу бросил свой сахар в кружку с крутым  кипятком, - то минут через пять, пожалеешь о том, - потому что за оставшееся время не успеешь и кашу свою дожевать, как раздаётся команда " Встать!"
Надо - вскочить и на выход бежать, ведь кипяток (пусть и сладкий), чтоб глотку обжечь, ты же - не станешь глотать!
Ну и я приловчился свой сахар, вместе с корочкой хлеба, - в карман гимнастёрки от всех ховать, а - потом в кино, - и фильм смотреть про" Броненосец Потёмкин", - и смачно хрустеть им в потёмках…

Как-то перед ужином, устроил наш старшина никому не нужную, строевую тренировку под дождём. Ладно, решили, - ужин пока подождёт, ведь здесь - кто - кого, дело принципа: Или - мы! –  Или – он!
Если - каждый третий шаг "печатать" особенно сильно, то создаётся впечатление – поезда от перрона -  отправления,(с каждым шагом, - всё учащённей), устроили мы ему "паровозик" - в отместку-назло, - под проливным тем, дождём!
Мок он тогда, два часа вместе с нами, - но так и не смог, сотню курсантов переупрямить!
Да, - муштрой - и порядок и дисциплину сделал в роте "отменной", Гэцало, - наш старшина, оглашенный! Но гонор его недолго продлился, став простым Ванькой-взводным, - с новым положением он не смирился, и через три года в войсках - застрелился, не успев осознать, для - чего это он, на Свет этот Белый, явился?…

В преддверии сентября, простудилась–засопливела-зачихала  из нашего войска, добрая – треть, и вконец устали ждать-терпеть, - когда на зимние квартиры в Харьков поедем? Там нас - хоть стены казарм будут греть, ведь Первого сентября, как и везде, - занятия начинаются, и - жизнь эта лагерная, наконец-то кончается…
(продолжение следует)