Поэзия

Эта поэзия, по сути, была бесполезна, 
Но как острым лезвием, по коже резала,
Оставляя глубокие шрамы
на ткани заброшенных зданий -
Больших строений из метала и камня.
Со страниц спадая пеплом
 по сантиметрам замерзая на ветках светом,
Оставаясь совсем не приметной, 
В пустых дворах и лестничных клетках.
Сочилась по сточным трубам,
текла по батареям  чугунным, тихим шумом.
Лилась по кварталам старым,
 плескалась по тротуарам и шпалам.
И собираясь в лужи,
оседала на туфлях кожаных, тех прохожих,
 кто спешил поужинать,
 в кафе на углу Пражской и Ожеговой.
 Такая поэзия с плесенью пряталась под навесами,
 ютясь в гнездах тесных воробьев под лестницей.
Проникала в квартиры пыльные,
томилась за книгами. 
И вечерами длинными, питалась старыми рифмами.
Но были и яркие песни, у той поэзии,
 песни добра и детства,
со вкусом домашнего теста,
они уходили с контекста и чувствовали себя неуместными,
 в общее серой мерзкости.
И слушая старые тексты, мне становилось весело,
что все еще есть средства, не на долго вернуться в детство
 и там чуть-чуть  отогреться, музыкой медных оркестров...