Май

 

Спит бездомный пёс в ящике.
На путях трамвайных ночь и ночные парочки.
Звёзды в небе замерли – зелёные ящерки.
Липы их касаются кленовыми пальчиками.
Юноши по Нижнему шляются бессонные.
Улицы и окна по оврагам спят.
Люди леденцовые на афишках нарисованы
медленно танцующими в буковках до пят.
А река у ночи серьга серебряная.
На руке у ночи светится браслет.
Ночь сиренью пахнет. Зябнущая, сиреневая.
Ночь из ничего приснилась себе.
Можно разглядеть светил окружности
голову задрав и глаз не отводя,
станешь лёгким и увидишь с ужасом
как летишь звездой в небеса светясь.
Кажется ли мне эта музыка
еле слышная как шопот «я – один»,
встала на носки печальная, узкая,
смотрит с Гребешка на город – клавесин.
Фалды – Волга и Ока – долгие, шёлковые,
он тихонько для себя играет – Май –
шея тонкая, лоб с зелёной челочкой
да щемящий шёкот соловьиный до ура.
Юность моя, музыкой забудемся.
Звук и воду в реках двигает любовь,
в вечности увидимся, в ней – забудемся
жаворонками, брошенными в облака с лугов.
Кто меня окликнул с перекрёстка, я
не найду тебя, окликнувший, прости,
двигает рука моя прошлое расталкивая –
ни к глазам, ни к губам не поднести.
На вокзалах те же расписания,
души разлучённые развозят поезда,
а потом, как камень, в памяти бесспамятво,
я уже не помню, куда я опоздал.
Не заснуть теперь... а пёс очнулся в ящике,
он из лужицы, бродяга, пьёт,
и гуляют в голубях каблучки стучащие,
и трамвай с спросонья рассыпает йод.