Паук и Я

Пизанская башня продолжала медленно падать.
 
А у меня в комнате, в стеклянной банке сидел одинокий паук. Он жил у меня уже месяц, и я называл его: "Дорогой товарищ Фидель Кастро".
Прошлое Фиделя было покрыто мраком, и я не очень-то усердствовал в его прояснении, боясь соприкоснуться со страшной кровавой тайной.
Я словил это несчастное насекомое для того, чтобы было, кому завидовать. Ибо зависть, как известно, двигатель прогресса, стимул, побуждение к действию, а моя жизнь давно уже покрылась плесенью повседневной суеты и рутины.

П а у к  в  б а н к е!
Вот идеальная модель мироздания. Я подарил ему Остров Свободы, с его воображаемыми плантациями сахарного тростника, палящим тропическим солнцем, изумрудным морем, крепким пахучим ромом, ароматными сигарами, потными мулатками и сомбреро.
Закрыв банку крышкой, я сделал паука властелином замкнутого пространства и мира, защищенного от внешних посягательств.

По мере пребывания паука в банке, я чувствовал, как в ней увеличивается эмоциональное давление. Из-за ограниченности передвижения, вся физическая энергия паука постепенно превращалась в умственную, которую он и выделял в окружающее его пространство. В банке неумолимо накапливался разум.

Я думаю, паук был счастлив.
Чтобы он не умер от голода, я отлавливал для него мух и комаров, а затем терпеливо наблюдал через стекло, как паук пьёт из них кровь.

Это очень странно, но пока мой паук сидел в банке, в Италии продолжала падать Пизанская башня.

С комарами были проблемы. Для того чтобы комар был вкусным и желанным для моего Фиделя, он должен был насосаться чьей-либо крови. Поэтому, отловив комара, я сажал его на руку, кормил, а уж затем отправлял к пауку. Паук жадно высасывал из комара мою кровь, злорадно поглядывая при этом в мою же сторону.
Можно себе представить, о чём он мечтал в этот момент.

Однажды я взял банку и резко перевернул её вверх дном. "Дорогой товарищ Фидель Кастро", очутившись на спинке, в панике засучил лапками, однако, довольно резво перевернулся и стал в позу. Мне показалось, что при этом паук недовольно поморщился и сплюнул.

А в это время Пизанская башня наклонилась ещё на один дюйм.

Так мы с пауком и жили: я - в комнате, а он - в своей банке. Вдоволь насытившись мухами и комарами, Фидель любил немного вздремнуть, или же предавался блаженным размышлениям о том, что мир устроен, в сущности, не так уж и плохо. Особенно, если у тебя есть мозги. "Только благодаря силе своего разума, - думал он, - мне удалось заставить эту огромную, безобразную обезьяну добровольно заточиться в комнате и целыми днями скакать по ней, нелепо размахивая своими волосатыми лапами, и отлавливать для меня мух и комаров.
Более того, я заставил это мерзкое чудовище кормить меня своей кровью! А когда мне надоедают все эти дикарские пляски, усилием воли, я приказываю ему замереть напротив банки и могу, в своё удовольствие, часами разглядывать через стекло эту ужасную волосатую рожу. Мне кажется, этот урод доволен той жизнью, которую я ему подарил".

Пиза - небольшой провинциальный итальянский городок, который вошёл в историю ещё и тем, что в нём, в 1564 году родился великий еретик Галилео Галилей.

Однажды, проснувшись рано утром, я почувствовал, как солнечный луч, пробившись сквозь светло-серую пелену оконной рамы, вонзился своим желтым когтем в банку с пауком и, преломившись в ней, ослепительно резанул меня по глазам.

Все предметы вокруг меня стали с огромной скоростью увеличиваться. Стены устремились куда-то ввысь, стол превратился в гигантское плато, а стул, возле которого я только что стоял, стремительно взметнулся вверх.
Через мгновение я увидел себя маленьким, тощим комаром, с оборванными крылышками, беспомощно сидящем на полу, посреди огромных серых колонн. Два жирных и толстых пальца безжалостно сжали мне рёбра и подняли на небывалую высоту.

Я почувствовал под собой живую плоть и яростно впился в неё своим жалом. Кровь была тёплой и сладкой. А в это время, за мной внимательно наблюдали из банки два круглых, холодных глаза...

Так вот:
Пизанская башня падает уже сотни лет и ей решительно наплевать на все наши псевдолитературные опусы.
А паука я, в конце концов, раздавил. Люблю, знаете ли, гадости.

1994