Коррида в Бильбао

В столице грозных басков
Гулял я без опаски.
Синели гиацинты, магнолия цвела,
Алели апельсины,
Курчавились маслины
И жизнь была прекрасна,
Хоть вечной не была.

Завесу из тумана
Затеяли фонтаны
И воздух был прозрачен,
Как детская слеза.
И все располагало
К спокойному финалу,-
Вдруг, на стене афиша
Попалась на глаза.

Там был один тореро
В малиновом камзоле,
Изящный, как гитара,
Расшитая с боков,
И говорилось ниже,
Что выйдет он на поле
Вершить при всем народе
Судьбу шести быков.

На Вита де Аллегро
Я тотчас устремился,
Где по словам афиши
Сей будет карнавал ,
И, чтобы все увидеть,
Купил билет поближе
И с публикой начала
Нетерпеливо ждал.

Мужчины были в тройках,
В вечерних платьях дамы,
Как будто посещали
Классический концерт.
Там были и детишки –
Шумливы и упрямы,
И солнце освещало
Арены круглой центр.


Арена опустела
И бык влетел на сцену,
Как выстрелом из пушки
Чугунное ядро.
Лишь три бандерильеро
Его встречали смело,
Но рядом были щели,
Чтоб спрятаться хитро.

Бык пробовал на прочность
Глухую их защиту,
Но быстро утомился –
Он трусов презирал.
Тогда для пикадоров
Открылось поле битвы.
При виде конной пары
Дух боевой взыграл.

Не думайте, что кони
Такие уж герои –
Им попросту закрыли
Заслонками глаза.
А если б они встретились
С ним где-нибудь на воле,
То вряд ли показали бы
Свой боевой азарт.

Бык засопел лишь глухо
И ринулся под брюхо,
Чтобы одним ударом
Решить борьбы исход.
Но всадник втихомолку
Ударил пикой в холку-
Кровь полилась на землю,
Найдя себе проход.

Тут слабые девицы
Должны остановиться,
Покинуть представленье
И дальше не читать.
 И у меня, признаться,
Тогда был пульс сто двадцать,
Но я решил остаться,
Чтоб это описать.

Затем бандерильеро
Опять вступили в дело.
Сейчас их целью было –
Расшевелить быка.
Они в него на цыпочках
По очереди смело
Втыкали бандерильи,
Не глядя на рога.

Цветные бандерильи
Мотались, словно крылья,
Как будто бык на небо
Готовился взлететь.
Ему мешали раны,
Но все равно упрямо
Пытался он рогами
Противников поддеть.

Кровь капала на землю,
 И цвет ее был черный,
Она на черной коже
Блестела, как эмаль.
Бык выглядел уставшим,
Но все еще упорным,
Хотя в глазах читалась
Смертельная печаль.

Но вот и сам тореро
Направился к барьеру
В костюме белоснежном
Уверенным бойцом.
Он шел походкой важной
И выглядел отважно.
К быку он стал спиною,
А к публике – лицом.

И - началась потеха,
Хоть было не до смеха.
Своим плащом пурпурным
Он землю подметал.
Бык шел за ним покорно,
Но норовил упорно
Его проткнуть рогами,
А, промахнувшись, ждал.

Артист провел без крика
Четыре вероники
С единственной защитой –
Рапирой под плащом.
Тела переплетались
Так близко, что остались
Следы от крови черной,
Что стала кумачом.

А публика вздыхала
И ей казалось мало,
Что раз за разом торо
От раны уходил.
Но свистом и хлопками
Она его встречала,
За то , что он отважным
И элегантным был.

Он заменил рапиру,
Не кончив дело миром,
На грозную мулету, сверкнувшую огнем.
Бык выглядел достойно –
Боец, готовый к войнам,
И , несмотря на раны,
Кровь закипела в нем.

Он бросился навстречу,
Судьбу свою калеча,
Собрав в броске последнем
Всю ненависть и пыл.
Маэстро изогнулся,
Как тетива прогнулся
И острую мулету
По рукоять всадил!

Послышалось хрипенье,
Бык падал на колени,
Из носа теплой струйкой
Лилась на землю кровь.
Была , как ночь с молодкой
Агония короткой –
Он повалился набок,
Вонзая в землю бровь.

Зал замер – и взорвался
Неистовством оваций!
Артист невозмутимо
Перед быком стоял.
Он поклонился даме
На золотом диване,
Быку отрезал ухо
И ей в платке подал…


С толпой, завороженный,
Я шел со стадиона
И легкую досаду
В соседях замечал:
Что цел  остался торо
В той схватке напряженной,
Ведь бык в начале боя
Так много обещал!