Дейдаре Камень. Ножницы. Бумага

Темные тени над кровлей. Спрошу - куда мне?
Вижу, по крови песков волоча одежды,
Светлые воды волос на горячем камне.

Есть ли иная причина для этого шага?
Белая кожа и тайны ее алфавита.
Знаю по слухам, что не краснеет бумага.

Гладь покоренной стали. Кулак зажат.
Я бы на пальцах твоих этот перстень вырезал,
Вечное канзи под острием ножа.

* * *

Про жаркий покров ничего не понял. И так
Сжимаю и разжимаю судьбы кулак.
И взрывы, и пасти, и пустота обмана -
Игрушка для сильных.
Но слабые есть меж нами.

Ты понимаешь, Дейдара-кун, о ком я?
О тех двоих, что как жеваной глины комья
Вместо наживки сидят меж твоих камней.
Как можно при виде крючка позабыть о ней?

Ты можешь считать обаянье свое причиной
Моей откровенности, впрочем, не слишком длинной.

Любовь – это взрыв. Но после него живут,
Благословляя лучшую из минут.
И время – союзник, а не преграда тут.

Когда ты избудешь чувство своей вины,
Когда разожмутся клещи этой войны,
Когда ты сумеешь лететь, не стоя в строю –
Тогда я пожму языкастую руку твою.

* * *

Дни проходят, по венам течет ядовитый сироп.
Возвращаю слова, чтоб взглянуть на них издали, трезво.
Я вернул бы и действия – свист рассекающих лезвий –
Но не помню удар, непосредственно принятый в лоб.
Я не помню ни жеста, все так же смотря изнутри.
Ты сказал мне, что ВИДЕЛ, как правда сдается искусству -
Я не понял ни слова.
И алые стрелы зари
Все плотней покрывают мне наручи…
Странное чувство.

Я бы заново мог написать малый свод бусидо,
И «Хатаке Какаши как комплекс моих представлений»,
И трактат о военных союзах – «Собака на сене»
(Про соседских шиноби, что сладить не только с бедой,
Даже с счастьем не могут… солома на стертых коленях)
Я бы мог написать, как пески ускоряют разбег,
Как пустыня встает на обломках торжественных шествий…

Догорела бумага, и камень скатился на брег.
Режут ножницы ткань.
Слышишь свит рассекающих лезвий?