В Москве дождит

В Москве дождит. И по ночам
душевность пользуется спросом.
Саднит во рту, течет из носа, 
гниет пожухлая трава.
 «Давай-ка, правда, разливай.
И без вопросов».

Угрюмый бармен вдалеке,
спаситель этих дней ненастных.
И след от губ кроваво-красных
запечатлен на ободке.
И ты приехал налегке
к любимой Насте.

Сердечный ненасытный стук
перекрывает плеск гитары.
Придя один – уходишь в паре.
Здесь каждый метит в высоту,
под жизнью подводя черту,
под той, под старой.

В тумане тает разговор,
давно составленные списки
и шлейф друзей по переписке.
Всё переходит на минор,
а Настя молча смотрит в пол
и глушит виски.

И ты сидишь, согнув хребет,
обмякнув, как сырое тесто.
И здесь тебе совсем не место -
ты так далек от зол и бед.
Но Настя позвала к себе,
и это лестно.

Ты заготовил кучу фраз –
и позабыл их в этом гаме.
А Настя холодна, как камень.
Ты чувствуешь в который раз,
что смерть тебя берет в запас.
Ее руками.

И хочется бежать, бежать
из этого полуподвала,
из этой выжженной напалмом
вселенной, злого кутежа.
А эта девочка… она
уже пропала.

Но грянет песня, и сойдет
с лица печаль, и разовьется.
А комната гудит и бьется.
И Настя ластится, зовет,
и бес как будто из нее
в тебя ворвется…

В Москве дождит. Москве невмочь.
И утро в вас уже пружинит.
Помятые, полуживые
и, странно – кажетесь чужими.
Ты в одиночку мчишься прочь.
И, слава Богу, эту ночь
вы пережили.