Каменный город Стихи

***
Город – колода карт
Не знаешь, какая выпадет.
За окнами время март
Поющим цыганом выглядит.

Направо пойду – озноб,
Налево метель сутулится.
Целует в холодный лоб
Собака пустую улицу.

А в небе кресты горят
И чёрен наряд Всевышнего.
В полголоса говорят
Деревья, не трогай ближнего.

В его кулаке кастет
Железный, он больно ранит.
Я вышла из здешних мест
Как мотылек на пламя.


***
Поезд глядит в пустоту
По ту сторону или по эту
Стоит холодная на мосту
Зима без проездного билета.

Пропасть черная не напасть
Чья-то выдумка, чушь собачья
Как бы замужем не пропасть
По февральским скитаясь дачам.

В сумке черствый сухарик для
Колченогово волка, временно
На груди у него петля –
Галстук белый, жена беременна.

И никто за него на паперти
Не попросит кусочек хлеба.
Волк мой серый, в моей ли памяти
Все всплывает краюха неба

Голубая? В голодном городе
Люди злые, дома грудасты.
У тебя вместо звезд на вороте
Кровь застыла томатной пастой.


***
А снег летит, летит, летит
Свободно и замысловато
Погода разве виновата,
Что у меня душа болит?
У боли той свое лицо
Задумчивое над стихами.
Я утром встану с петухами,
И раскраснеется крыльцо
Под солнечными рукавами.





***    
                Макееву В.С.
1
Граненый стакан разом
Учитель голубоглазый.
Волосы время косит
Реже петляют косы,
Туман набирает силу
Сливовый, как твой голос.

Родительский перст первым
Крестит мой рот нервный.
Стихи удаются редко,
Слова, как твоя беретка
Черны, червоточина речи
В ручное твое наречие.

Язык ли в речное русло
Впадает, когда мне грустно.
В забвенье все звуки лживы
Мы живы с тобой, мы живы
Пока между сток и меж нами
Стихи нас приветствуют сами.

2

Нить серебренная в серьге
Горло криком ободрано песенным,
Если б весело было мне,
Рядом с Вами мне было весело
В ненасытной земной пурге,
В зиму ту, что на самом дне
Окликает меня Есениным.
Сон рассеянный, просияла
Над моей головой жар-птица,
Круглолицый мой россиянин
Дай мне солнцем твоим умыться.


***
Ни ума, ни фантазии, только
Хрупкая нитка лжи.
Пряжу плетет тонкую –
Наша с тобою жизнь –
Вверетено.
Как по ветру,
Письма,
Слова,
Язык.
Адрес один и тот же –
Мясникова… Возник
Звук из моей гортани.
Исподволь подвела
Ручка к письму,
Нашедшему
Ангельские крыла.
Я примеряю платьице,
В зеркале ни души.
Солнце на запад пятится
Сердце мое душить.
Той же любовью краденой
Ненависть – кот в мешке.
Хоть бы частушкой матерной
Двинула по башке.
Жилы твои оранжевы,
Ручка то вкривь, то вкось.
Нас хоронили заживо,
Мертвыми  - не пришлось!



















БОЛЬНИЦА

В больнице врачи – молодые хирурги.
Медсестры ругаются ночь некстати
Меня привезли, я лежу на кровати
И сыпется на пол с двери штукатурка.

Мужчина безногий и баба хромая
Вам снится наверное улица злая,
Скамейка, песочница, яблоня, внуки
К вам тянут свои загорелые руки.

Пуста оболочка, до рвоты, до точки
Мне хочется свой распрямить позвоночник
И выпустить слово: «Спасите, нетрожте».
Наружу, но голос срывается в дождик.

И если б не ты, в старомодном халате,
Читающий книгу, уснула на веке.
Глаза открываю, из пятой палаты
Выходит с подушкой знакомый калека.


***
Крапива, окропи мою грудную клетку,
Когда ее недуг захочет извести.
На скорой повезут и в рот дадут таблетку,
Но гаснет разум мой, пытаясь прорасти.

Окрикнет ли окрест отцовским баритоном,
Окрестит ли меня рябиновая грусть?
Больничный двор как есть, чернеющим бетоном
Спеленут до пупа, я знаю наизусть

Названья корпусов в редеющих больницах,
В раю нашатыря, в наркозном полусне,
Где совесть норовит тихонько удавиться
Халатом медсестры, висящим на стене.


***
В просторной палате похожей на склеп
Мне чудится будто по стенам струится
Вода голубая, мой ангел ослеп.
Прошу, подойдите ко мне медсестрица.

Снотворного дайте, мне больно смотреть
На койки больничные, сколько их стало.
Плывут отовсюду пустые как смерть
И ночь выпускает змеиное жало.


***
Корни деревьев и мой позвоночник едины,
Руки и кроны, косы и космос в кармане.
Город на скорой невидим, верлибры-витрины,
Серые камни, тело мое в океане.

Вязы кормящие поздней листвой огороды
В горло мне тычат свои сухощавые пальцы.
Оттепель-осень не примет повторные роды,
Дождь не омоет слезой черепашичий панцырь.

Гаснет фонарь у подъезда, дорогой подобран
Черный подол до пупа, то ли в каменный короб,
То ли в душу мою полетит, попадет преподобный
Не кулак – Серафим, он сегодня дежурит на скорой.


***
В живой жилой поселок посели
Меня мой свет связующий двустишье,
За двуголосье голоса в затишье
Я буду изгнан, Господи Всевышний,
Но камень брошенный в меня не долетит.

И в третью ночь от Рождества Христово
Не будет сна, ни говора, ни слова.
Плач книг моих прочитанных и лишних
Над безутешной родиной поникший
Словарь-душа, что песни не родит.

Иссякнет слух, останутся размеры
В дорожном чемодане чет и нечет,
Но разве я поэт из тех кто вечен
В больничных тапках, словом в междуречье
Застыл, пока господствуют химеры?!


***
… И Господь сказал: «Живи».
Безрассудна боль прощанья
Осень – время увяданья,
Невезучести в любви.

Серый морок многокрыл
Он укрыл меня небрежно
Белоснежною одеждой,
А потом глаза закрыл.

И душа моя как тень
Растворилась, не твои ли
Облака и мысли плыли
Перед этим целый день.

Посреди углов и стен,
Вдоль иконы Серафима.
Мама, поднимись с колен
Смерть молитвами гонима.