В поте лица

 Про брежневские времена застоя в народе ходят не просто анекдоты, а целые легенды. И, наверное, ещё будут ходить очень долго. Как раз об одном случае тех лет я и хочу поведать уважаемому читателю.
 Валерий Яковенко, молодой и перспективный сотрудник отдела снабжения Эфирокомбината, летом в середине семидесятых годов прошлого столетия оказался в рабочей поездке в городе Киев, тогда так же являющийся частью огромного Советского Союза. Стояла сильная жара, на небе не было ни облачка. Погода для поездок была не самой лучшей, но ничего тут не поделаешь, работать надо. Поселился он в общежитии для таких же, как и он, служащих и работников, прибывших в столицу Украинской республики для решения всевозможных производственных и служебных вопросов. Комната в общежитии была предназначена для проживания двоих человек, поэтому с ним вместе заселился молодой мужчина, приехавший в Киев из города Ленинград. Его звали Алексей. Познакомившись и расположившись в комнате, двое молодых людей ушли каждый по своим вопросам. К обеду Валерий закончил свои дела и вернулся назад в общежитие. Алексей был уже в комнате. Молодые люди решили вместе сходить пообедать. Во время приёма пищи Валерий узнал, что Алексей работает на заводе по производству радиоприёмников и магнитофонов. Его завод должен уже выпустить новую модель магнитофона, но для этого надо сначала получить разрешение из некоего Института Технической Эстетики, который как раз-то и расположен в Киеве. Безусловно, читатель задастся вопросом, а чем вообще занимался этот непонятный институт, и зачем заводу по производству радиоприёмников и магнитофонов так необходимо было его разрешение? А всё дело в том, что бюрократия того времени достигла такой высоты, что для того, чтобы выпустить в серию какую либо техническую вещь, необходимо было получить заключение из этого самого института о том, что данная вещь выглядит эстетично, в противном же случае выпускать её было нельзя.
 Пообедав, Алексей предложил Валерию съездить с ним за компанию в Институт Технической Эстетики. Там, по словам Алексея, уже должны были подготовить заключение с разрешением о выпуске магнитофонов. Валерий согласился, так как заняться ему было всё равно нечем. Приехав в институт, оба молодых человека поднялись на второй этаж здания и подошли к двери одного из его многочисленных кабинетов. Дверь была открыта, и Алексей вошёл в неё. Валерий же остался стоять в коридоре, но так, что видел и слышал всё, что происходило далее в кабинете.
 За рабочим столом сидел худощавый и седой мужчина в очках и с бородкой, похожей на козлиную. С виду он очень напоминал известного политического деятеля революции Льва Давидовича Троцкого, поэтому мы, не зная его истинного имени, по ходу рассказа будем его называть именно так.
 Троцкий встал, поприветствовал Алексея и предложил ему присесть. После этого, уже сидя, они начали свой разговор.
 - Я к вам тут по одному важному делу. Я из Ленинграда, с радиотехнического завода. Мы вам отправляли на исследование образец своего нового магнитофона. Вы уже сделали заключение по нему? – ещё пока уверенно обратился Алексей. Но скоро эта уверенность сменится почти паникой, так как он ещё не знает, насколько сильна бюрократия в этом весьма серьёзном учреждении.
 - Помню, помню, - заговорил Троцкий. Голос его был по-интеллигентски спокоен со слегка заискивающими нотками, как бы немного слащавый. – Но вы понимаете, это ведь вопрос крайне серьёзный, тут не всё так просто. Это требует большого количества времени и сил. Ведь для того, чтобы дать вам объективное заключение, нам необходимо провести множество экспертиз и исследований, всё как следует изучить. С нас же ведь тоже могут спросить, поэтому так поспешно ничего не делается. Мы, конечно, свою работу выполнили. Разрешить вам выпуск вашей продукции мы не можем, есть у вас недоработки. Вот, допустим, кнопки на вашем новом магнитофоне все одинаковые, а мы считаем, что на кнопки воспроизведения и остановки нужно нанести рифление в клеточку.
 - Но вы же тоже меня поймите, - уверенность в голосе Алексея уже совсем растаяла, он понял всю ситуацию. – Нашему заводу необходимо в кратчайшие сроки начать выпуск новых магнитофонов, а мы не можем без вашего заключения. Да и какая разница, какие будут кнопки? Это разве так принципиально?
 - Да я всё понимаю, - тем же тоном продолжал Троцкий. – Но чем я вам могу помочь? Вы сами недоработали свой магнитофон, вот поэтому мы и вынесли такое решение. Тем более, что эти все вопросы решает только наш директор Илларион Семёнович Пикус. Он уже уделил внимание вашему проекту, когда он сможет его пересмотреть, я даже сказать вам не могу. Он человек крайне занятой, работает буквально в поте лица. Да и никто тут без дела не сидит. Тут, знаете, сколько различных приборов нужно исследовать?
 Валерий тем временем, стоя в коридоре, заметил, как из кабинета неподалёку вышел мужчина лет сорока, с большим животом и в костюме. Лицо этого человека буквально сияло радостью. Он не спеша пошёл по коридору, напевая какие-то песенки и заглядывая в каждый кабинет с вопросами вроде: «Ну, как работается? Всё тут у вас в порядке?» Пройдясь так по всему коридору, вышеуказанный мужчина зашёл в один из кабинетов в конце коридора со словами: «Девчата, не угостите ли чайком?» Там он пробыл довольно продолжительное время, после чего так же не спеша и с песнями вернулся в свой кабинет.
 А у Алексея с Троцким разговор уже зашёл в тупик.
 - Я вам ещё раз повторяю, молодой человек, что ничем вам помочь не могу. Все вопросы решает только Пикус. А я лишь могу сказать вам, что вам отказано в выдаче разрешения на выпуск магнитофонов. Такое наше решение. Если всё исправите, то новое заключение придётся примерно с месяц подождать, - с неутомимым видом объяснял Троцкий Алексею.
 - Но и вы же меня должны понять. Что я на заводе скажу? Нам нельзя ждать, мы в сроки не уложимся, - взволнованным голосом, словно ища сочувствия у собеседника, продолжал  Алексей. – Может, Пикус меня примет? Может, как-то договоримся?
 - Молодой человек, я же говорю вам, Пикус человек крайне занятой, ему некогда со всеми общаться. Он вас принимать не будет.
 Алексей встал со стула с подавленным видом, буркнул Троцкому что-то похожее на прощание и, не сказав больше ни слова, вышел из кабинета. В это время уже известный нам пузатый мужчина снова вышел из своего кабинета и вальяжной походкой, распевая весёленькие песенки, направился на первый этаж. Валерий с Алексеем прошли в кабинет, в котором недавно вышеуказанный весельчак пил чай, чтобы Алексею в командировочных документах сделать пометку о том, что он действительно был в Институте Технической Эстетики. Сидевшие в кабинете две молодые девушки поинтересовались у Алексея, почему он такой грустный и взволнованный, на что тот ответил им, что их Пикус ничего ему не подписал. Тут Валерий увидел, что мимо кабинета, в котором они находились, с песнями вновь прошёл уже известный читателю упитанный и не в меру весёлый мужчина. От жары и массы тела у него на лице выступали крупные капли пота, которые он вытирал уже насквозь влажным носовым платком. Из любопытства Валерий спросил у девушек, кто этот человек, который всё время ходит по коридору и поёт песни, и которому, видимо, нечем заняться.
 - Да это же наш директор, Илларион Семёнович Пикус, - ответила мне с серьёзным видом одна из девушек. – Очень уважаемый человек, работает, просто не покладая рук, в поте лица. Да вы знаете, сколько у него дел?
 Услышав эти слова, Валерий и Алексей не смогли удержаться от смеха. Действительно, пот ведь у Пикуса и на лице и налицо.