Жара

       Жара стояла невыносимая. Асфальт и дома плавали в мареве застоявшегося зноя. Всё было вяло и практически обездвижено.  Одинокая ворона, раскрыв клюв, тупо зыркала по сторонам, в поисках влаги. Мир застыл в ожидании ночи, дождя или ещё чего-нибудь. И это “чего-нибудь” произошло.
      Я увидел её. Я не знаю, от чего это получилось, но она мне сразу же понравилась. В ней было что-то мягкое и непринуждённое. Как будто кошка только, только после еды. Взгляд сытый и удовлетворённый, томный и ласкающий манил в какую-то пропасть любви. Как после трудного трудового дня взбитая, нежная перина притягивает своей белизной и мягкостью. И даже улыбка у неё была сладкая и довольная. В миг, когда мы поравнялись я, пересилив волнение, и задавив как таракана, в себе смущение, выдохнул:
      -Привет! - Мягкая перина на миг взглянула на меня, будто  обдала деревенской сметаной, и промурлыкала:
      -Хай!
      Передо мной была сама соблазнительная неприступность, и я был готов на всё ради этой самой неприступности. Незаметно ущипнув себя за палец, для придания смелости, и запрятав смущение за маску наглой ухмылочки, я спросил:
      - Ну и откуда ты такая красивая идёшь? Что-то мне подсказывает, что нам по пути, - затараторил я. - Да и вообще, ты же не покинешь меня на произвол судьбы. Кстати, меня зовут Игорь, и, для твоего сведения, я тут рядом живу...
      С этим я кажется погорячился. Она глянула на меня так, что   я понял, - вместе нам не быть никогда. Вытянувшись, и приотпустив слегка подбородок, словно готовясь к бою, она мяукнула:
      - И что же дальше? Ты решил пригласить меня к себе? – (кажется, она заметила, как я ущипнул себя за руку, разгадала причину, и теперь просто издевалась надо мной) - Это, наверное, метрах в ста от сюда, и  у тебя, наверняка, классно? – продолжала она.- И ты наверняка обалденный любовник... - (Она издевается или нет. Мысль выступала каплями пота на висках)
      -Да тут...рядом...за этим домом. - Решил идти я до конца, - может, пивка возьмем?
      Вдруг, выражение её лица изменилось, и она как-то по взрослому, без всяких жеманств и улыбочек, просто, даже как-то по-будничному ответила:
     - Пойдём...
      Раскат грома прокатился в моём сознании, так что мурашки побежали где-то на загривке, а в сознание, бесцеремонно распихав все иные чувства, ворвалась  паника. Я не мог понять, что мне делать дальше. «Ну уж лучше бы ты промолчала», подумал я.
      Кажется, она заметила моё смущение, и снова сытая и нагловатая ухмылочка промелькнула в её лице.
      - Или ты передумал, мой сладенький. Может, ты боишься меня? А?.. - подтрунивала она.
      - Да ладно, по себе не суди, это ты сама боишься!
   Хорошо, что было жарко, и она, кажется, не догадывалась, почему я весь мокрый. Пот уже не выступал, он просто лил как из ведра.
      В тот момент когда я взял её под руку, кажется, что-то стукнуло (или мне это только показалось?), в моей голове. Но у меня было полное ощущение, что все смотрели на меня как-то необычно. На миг стало как-то неуютно, даже захотелось остановиться и осмотреть себя. Её рука была невесомой, так что можно было подумать, что это всё нереально, её нет, а есть только наваждение жары.               
   До ларька мы шли, не проронив ни единого слова. Я, почему то  нахмурившись, упорно молчал, а она... она, кажется, просто забыла о моём присутствии и искренне наслаждалась жизнью, будто ничего не происходит в этом подлунном мире. Может это всё и в правду сон, подумал я, ещё раз, ущипнув себя за руку. Но нет, слава богу, мне было больно, и я даже как-то повеселел. Значит она и взаправду идёт со мною, и сейчас я смогу... Стоп! Мысль застопорилась. Неизвестно откуда и зачем начали возникать неясные мысли, и пред глазами возник вопрос: Но что-то я смогу? Ну как мне быть дальше? Куда я иду, зачем? Какая-то неясная груда вопросов начала лесть и давить на моё существо... 
      - Ты что пьёшь? - спросил я как-то приглушенно и не естественно. Мягкая сметанная улыбка вновь обдала меня с ног до головы.
      - А чем ты сегодня угощаешь?
      - Ну давай пива, что ли для начала, а там посмотрим.
      Я всё старался быть развязанным, но чувствовал, что у меня это не совсем получается. Какое-то постороннее, и ранее неизведанное чувство начинало меня беспокоить. Однако, что же это такое? Этого я пока не мог понять, и это непонимание начало меня жутко раздражать. Продавец в киоске как-то плотоядно посмотрел на мою спутницу и, с ехидным одобрением, подмигнул мне.
      - Пиво без водки... – Кажется, он поймал мой взгляд и затих.
      А мы снова шли молча. Нестерпимая жара расплавляла асфальт и моё, разгоряченное сознание. Вдруг, она остановилась и взглянув мне в глаза, проговорила:
      – Ну, ты так и будешь молчать или же, может, что расскажешь, а то я пойду, я не люблю молчунов.
      - Да? А что, ты любишь, когда перед тобой бегают и кривляются! Может мне сплясать? – «Вот зараза, как-то это не по-доброму получилось» поймал я себя на мысли.
      - Да нет, зачем же, - замяукала она обиженно, - ну не молчать же всю дорогу, мне скучно, ты же не хочешь, чтоб я скучала!
       «Не хватало только чтоб она начала мурлыкать, или, что ещё хуже, скулить», подумал я зло.
      - Тебя как зовут? – зачем-то спросил я. Точно зная, что меня абсолютно не интересует её имя.
      - Катенька! - и она расплылась в улыбочке, сильней облокотившись на мою руку. «Блин, вот имя то дурацкое», подумалось мне, и вдруг, как-то неожиданно даже для самого себя, я остановился и спросил:
      - Катенька, ты, правда, пива хочешь?
      - Да! - кажется, едва уловимая тень мелькнула в её лице и облачко лёгкого, неосознанного беспокойства слегка заволокло её, столь безмятежный изначально, взор. А я, уже нечего не понимая, и торопясь, будто бы боясь, что-то упустить из виду, или опоздать на последний (в этой жизни), уходящий поезд, протянул ей пакет с бутылками.
      - На, возьми!
      Она машинально приняла пакет. В её глазах вспыхнуло недоумение и растерянность, едва заметное беспокойство начало проявляться в этом сытом и довольном лице. Бутылки звякнули, глухим и неожиданным звоном. И вдруг, вместе с этим звоном, как будто бы так и должно было быть, улетучилось всё моё раздражение и тревога, а в душе, начала рождаться чувство какой-то легкости и ясности. Я весело улыбнулся ей в глаза.
      - Смотри, только не упейся, а то потеряешься... – Развернулся, и не оборачиваясь, пошёл прочь. И с каждым шагом, с каждым мгновением, чувствуя, что мне, наконец-то становится легче и легче, так, что через минуту я уже не шёл, я уже бежал без оглядки, сам не зная от чего и почему. В сознании была, какая-то сумасшедшая, необузданная радость, и она переполняла всё моё, только так недавно зажатое, закомплексованное существо. В голове неслись какие-то неясные, но ликующие мысли: «вот здорово, ну просто супер...» И гордость за самого себя так и захлёстывала душу. «Незачем всякую дрянь подбирать! Как я её обломал!..»
      Переполненный осознанием собственной значимости, я сел на лавочку перед подъездом. И вдруг, из глубины сознания начала проступать ещё не вполне ясная, постепенно обретающая очертания мысль, что всё это много прозаичнее, чем показалось изначально. Холодный, безжалостный рассудок безразлично выдавил: «просто она стала мне неинтересна, вот и всё. Не было чувства борьбы, не было  чувства завоевания. Уж очень всё легко и буднично получилось. Даже, пожалуй, скучно. А может быть, в самый последний момент я просто чего-то испугался? Или понял всю комичность, и ненормальность ситуации. Да и зачем мне всё это? Я ведь не такой, чтоб с...» - продолжал я размышлять, но лёгкая, рассеянная грусть пронзила мою неопороченную суть, и я, уж более не думая об этом, пошёл домой, в прохладу своего нетронутого мирка, где не было ни этой непостижимой, мурлыкающей кошки, ни моих страхов и сомнений. Где не было абсолютно ничего того, чтоб могло напомнить мне об этой нестерпимой жаре.


   3 мая 2003 года.