Наталья Мартишина. Святорусье

 









Песня   для  России


Какие дали видит  ясный взор!
Над кручей зреют тучи грозовые.
Из лучших песен сотканный узор
Я подарю тебе, моя Россия.

Я нити строк возьму из родника,
Я нотный стан сложу из веток чащи,
И буду петь без устали, пока
Я в будущем живу и в настоящем.

Из лучших песен лучшую одну
Я выберу, чтоб пелась всех красивей.
И будет эта песня - про страну,
Про ту, что звали Русью и Россией.

Она в веках меняла имена,
Как имена в веках меняют реки,
Но, словно мать, она всего одна,
И, словно Божья мать, она – навеки.

От уст морей до сени синих гор
Играют нерастраченные силы…
Из лучших песен сотканный узор
Я подарю стране моей – России.

 























Светлое  слово


Святорусье – золотое слово!
Святорусье – это русский мир,
Святорусье – Родины основа,
Свет лампад, затепленный людьми.

Свет души, торжественно хранимый,
Свет сердец, спасенных в сонме бед,
Святорусье – золотое имя
Той земли, которой ближе нет.

Ярким словом – древнерусским, метким
Называли так свои края
Наши достославнейшие предки –
В словарях о том читаю я.

Русский мир, земля, родные дали,
Белый, вольный, несказанный свет!
Та Отчизна, где мы счастья ждали,
Та, что дольше ждет от нас побед!

Мелкий шрифт желтеющей страницы…
Составлял словарь Владимир Даль.
Пусть, взмахнув крылом прекрасной птицы,
Это слово устремится в даль!

Сквозь века вернется слово это.
Святорусье – светлая душа,
Святорусье – гордая победа!
Вольным светом нам дано дышать.

Золотою славой зреет поле,
Алой вязью вышит свет зари,
Только светлым словом Божья воля -
Русским словом! -  с нами говорит.
















* * *


Нежность моя, надежда,
Бедная сторона!
Как дорогую ветошь,
Трогаю имена:

Ах, Переславль да Вязьма,
Вологда, Суздаль – даль…
Перевитью да вязью
Канете вы – куда?

Реченьки мелки тоже,
К морю – не добежать:
Пажа да Сорогожа,
Воря да Ворожба.

Может, и я устала,
Долго ль ещё идти?
Только бы сил достало
Встретиться на пути

С древнею Старой Руссой,
Милой Тверской землёй,
С Тулою да Тарусой,
Тихою Вереёй…

























                Россия


Текут сиреневые реки,
Воркуют белые пески.
И все – навеки, все – навеки,
И все – без гнева и тоски.

И все как будто без затеи:
Даль далека, а близь близка.
В письме назвать ее своею
Не поднимается рука.

Вот если б гуслям легкокрылым
Доверить вещие слова!
Чтоб сладкогласным переливам
В борах внимали дерева!

Чтоб травы ветреным сплетеньем
Несли по свету волны слов:
Есть волшебство, есть вдохновенье,
Есть Божья милость, есть любовь!

Чтоб камыши в заливе дальнем
Перешептали эту весть:
Из вещих слов сложилась тайна,
И тайна эта с нами, здесь.

Пусть звезды вечнозолотые
Глядят, глядят сквозь времена:
На реках выросла Россия  -
Несокрушимая страна!




















                Русский сон


Да, это нас, забывших путы рабства,
Космической достигших вышины,
Пугают вновь неслыханным тиранством -
Тиранством наступающей войны.

Все  будем там. С песком сомкнемся, с глиной,
Не будет никого, кто пожалел б,
Но русский мир пребудет неделимым,
И в печке будет печься русский хлеб.

В заброшенной, затерянной слободке
Останется нетронутой семья –
Не залитая россиянской водкой,
Не связанная ворохом тряпья.

И  Русь воспрянет меж землей и небом –
Ведь землю с небом повенчала печь.
Одно зерно заколосится нивой,
Словечко разгорится в сказку-речь

Из искры вспыхнет праведное пламя,
От покаянной слезки мир спасен.
Русь нерушима! Наша правда – с нами,
Как долго бы ни длился русский сон!          

























Русский дом


Мой дом – дорогая держава!
Семейству дарованный рай!
Старинная верная слава,
Опольский раздольнейший край!

Здесь пахнет подпольной картошкой,
Ворчит на шестке чугунок.
Здесь крутится старая кошка
У шустрых молоденьких ног;

Здесь тикают ходики, гирькой
Шальному грозя пауку;
В корыте растерзана стиркой
Тужурка на рыбьем меху.

Ведут три ступеньки на печку,
На лесенке – ворох тряпья.
Ведут три ступеньки к сердечку,
Три шага – и юность моя.

Зачем мне посмертная слава,
Зачем золотая казна?
Нужна мне Россия-держава,
Держава царь-дома нужна!

И пусть в стенах голеньких тесно,
Пусть скудостью лёгок наш быт,
Но есть здесь пространство для песен
И времечко есть для любви.

Одно из окошек светёлки
Выходит как раз на восток.
Сам Космос стоит на просёлке
Под досками долгих дорог.

И Солнце проходит под крышей,
И матицей лёг Млечный Путь…
В галактиках – дальних и ближних –
Лишь дом, русский дом, не вернуть.

Не выстроить так же неброско,
Как гордые предки могли.
О доме напомнит лишь горстка
Старинной опольской земли.




            
Владимирская земля


Край святой, Залесье да Ополье!
Дымная текучая заря!
Всё-то здесь в одной Господней воле…
Огоньки неброские горят.

Всё-то здесь негромко да неслышно –
Разве раздерутся петухи…
Белые цветы смолистой вишни
Падают, как белые стихи.

Милая российская глубинка!
Счастья неизведанный исток!
Я - не дочь твоя, не половинка.
Я всего лишь белый лепесток.

Расцвету в какую-то из весен,
Улечу в текучую зарю,
И вернусь дождинкою под осень,
И опять с тобой поговорю.

Край родной, Ополье да Залесье!
Может статься,  средь миров спою
Несколько твоих туманных песен,
Песню благодарную свою…

























* * *



Я знаю – Россию не бросит Господь!
Я знаю – закончится зло и насилье,
И дух возвратится в смиренную плоть
Воспрянув, душа обретет свои крылья!

Россия, воспрянь, и восстань, и проснись, -
Лучи золотые коснулись очелья…
И больше не надо заглядывать вниз –
Там морок вчерашний, там сумрак веселья.

Иное тебя ликование ждет –
Одетая в светлые ризы страданий –
Иди! Ведь навстречу Сын Божий грядёт, -
Простри к Нему руки в предутренней рани!

И вот уж горит над землею рассвет,
И вот уже солнце твое воссияло!
Россию Господь не покинет, -о, нет!
Покуда последнее сердце не пало…




























Древняя   Русь


Древняя Русь, золотые просторы!
Черлен путивльский, черниговский стяг!
Чувствуешь ты иль не чувствуешь взоры
Нашего века бойцов и бродяг?

Нет нам величья такого, как прежде,
Нет византийской былой красоты.
Вот на тебя и взираем в надежде –
В нашей последней, поверишь ли ты?

Нам бы владыку, что молвил бы слово –
Слово златое, как твой Святослав.
Только ведь, матушка, нету такого:
Всё бормотанье для мелочных слав.

Нам бы буй-тура сюда Всеволода,
Что поднимал грозных кметей-курян.
Только ведь нету таких, и природа
Никнет уже не от дум, а от ран.

Нам бы к старинам твоим достославным
Как к золотому припасть роднику…
Все же у нас есть ещё Ярославны,
Соколы славные есть на веку.

Древняя Русь, золотые просторы!
Дай заглянуть у последней черты:
Как там твой князь, своенравный да скорый?
Игорь вернулся ли?
Слышишь ли ты?



















Пробуждение


С гуслярами за призрачным гимном
По дорогам  Руси – наяву.
Я в тринадцатом веке погибну,
Но в двенадцатом веке - живу.

Эти древние сны, эти дали,
Незакатный, немеркнущий свет
От меня отгоняют печали,
Бедный стих сберегают от бед.

Говорят: далеко же ты, птица,
Улетела от отчих краев.
Помогай нам теперь воплотиться,
Дай пройти через сердце твое.

Я сама говорю: «Проходите!»-
Отворяя  калитку в крови, –
«Вот мой дом, вот мой сад, вот учитель –
Заходите, живите в любви!
Только Русь вся почти на погосте,
Кто остался – не знаю и я».

И заходят родимые гости
В отголосках льняного тряпья.

Ставят гусли знакомые в сенцах –
Никого-то не будет к утру.

Почему же я вновь полотенце
В этих алых узорах беру?





















Сельская   церковь


В селе Покровке – церковь Покрова.
Но мне иное слышится в Покровке –
Как от земли сырой, напившись крови,
Приподымалась красная трава.

Как жухли половецкие костры
Под тяжкой шкурой движущейся ночи,
Как день смирялся, становясь короче,
Как листья у осокоря остры.

Я вижу это древнее село
Каким-то заблудившимся виденьем –
Другой следил, как режет пашню тенью
На полукружья – коршуна крыло…

Наверно, торопясь во временах,
Он потерял томленье по родному –
И, как щенок, бежит от дома к дому
Видение села в ночных кострах…

Прости, тебя мне нечем накормить!
Спеши к другим, успей до темной ночи!
Костры горят, а день уже короче,
И мне чужой реки не переплыть…

























Послесловие


Не для шутки лихой, не для мести –
Забирая с собой всю вину –
У гусар было встарь делом чести
Уезжать от любви на войну.

Собиралось встревоженно войско,
Отверзалась для каждого дверь:
Этим – к торжищу, этим – к геройству,
А гусару – уйти от потерь.

Да не так ли и я поступила,
Только встречи с тобой убоясь?
Где – война? Где – дружина? Где – сила?
Игорь! В войско зачислишь ли, князь?

Черносолнечным тронет покровом
Вещий луч золотой и меня.
Не увижусь с одним чернобровым –
Разве он оседлает коня?

Здесь, в двенадцатом веке крылатом,
Не тревожат меня пустяки -
Душный критик, мирская зарплата
И пожатье лукавой руки.

Здесь над целым полком распростерта
Лишь всевластная Божья рука.
Только полнится кровью аорта.
Только волчья вздыхает река.




















 Задонщина


Сойдёмся, братья и дружина!
Сойдёмся, русские сыны!
Возвеселим свою Отчизну,
Возвысим нашу землю мы!
Составим слово к слову, жизни
Соединим в одну строку.
Хвалу великую на тризне
Споют и нашему полку…

Так начиналась эта повесть,
Так продолжалась эта быль.
Лишь ветер во поле волховит
Серебренеющий ковыль.

И, сколь ни жди, - не слышно звона
Великой битвы сквозь века,
Лишь под бочок прижалась к Дону
Непрядва – верная река.

А было – прядал конь ушами –
Ведь здесь стоял засадный полк-
И полусжатыми устами
Творил молитву князь Боброк.

И  развевались на шеломах
Черлёно-алые огни…
И знали все: к родному дому
Уж не приблизятся они.

Им станет домом это поле –
Великорусская земля,
Роса, да жаворонка воля,
Кулишки, песня соловья.

Да вот еще ковыль дорожный,
Да стебли легких  земляник,
Да летопись, что так тревожно
Доселе вествует о них…









Куликово поле


На траве  ковыле, на Куликове поле,
Бились русские рати в далеком году -
За свободную жизнь, за достойную долю,
За Великую Русь, за святую страду.

Воля русских людей, богатырская сила,
Одолела врага, отодвинула зло.
Сколько славных дружин битва та покосила –
Да на том и стоит ратных дней ремесло.

Золотую хоругвь, словно зорьку, расправив,
Уходили войска в достопамятный бой.
Светлый день догорел, только ночь не настала –
Наше Солнце осталось над битвой святой.

Серебристый ковыль на Куликовом поле
Сквозь семь сотен веков повторяет ту быль.
Так легко волны ветра бегут по раздолью -
Словно души незримые гладит ковыль…
































Старинный завет


«Лучше лечь за Отчизну костьми,
Чем жить в славе в чужой стороне», -
Это сказано было людьми
В древнерусской святой старине.

Так держалась державная Русь,
Укреплялись устои страны.
Устремлялись лишь жадный  да трус
В те века до чужой стороны.

Я судить их сейчас не берусь,
Ведь не каждому жить на Руси,
Где в миру весело, как в пиру,
Где в пруду по ведру караси.

Где свирепы леса-древеса,
Где нежна золотая зима,
Где все знаешь о будущем сам,
Где все помнишь о прошлом сама.

Где лучистые лики икон
От печного угара темны,
Где стоит голубой перезвон
В небесах после каждой войны.























Масленица


Масленица, яркое раздолье!
Пляшет белый Сергиев Посад!
Пляшет золотое Подмосковье!
И смелей зари в Первопрестольной
Купола и маковки горят!

Пляшет город, праздник жарко дышит,
Чучело сжигают под  блины!
И  народ войны почти не слышит-
Так, как будто рядом нет войны.
Так, как будто огненная кошка
Цепкою походкой не идет,
Языком в крови не лижет плошку,
Чуткими усами не ведет.

Ничего! Народу все- забава.
И напрасно пишет автор тот,
Сквозь века обретший переправу,
Про один начавшийся поход:

“Усыхает жизнь Даждьбожьих внуков!
Сократился век людской. Война!
В русских землях горе и разруха,
Плачет безутешная жена”.
Плачет во Путивле Ярославна!
Сквозь походы, земли и века,
Автор тот писал о самом главном,
Самом неуслышанном пока:

“Усыхает жизнь Даждьбожьих внуков,
А Боян коснулся вещих струн,
А для русских жен опять разлука-
Не помогут Велес и Перун.
Не помогут Мокошь со Стрибогом,
Если сам Даждьбог нам не помог.
Но пришел же князю на подмогу
Христианский всемогущий Бог!”

А народ закуски разметает,
Чучело тряпичное  горит.
Всемогущий бог о многом знает,
Знает, только нам не говорит.

…Век за веком, год за годом, снова,
Снова умирая и любя,
Неизвестный Автор пишет “Слово”,
Убеждая в чем-то сам себя.   



Тишина


Тишина,
Тишина за околицей,
Там, за кромкой села – ни души.
Только тройка взмахнёт колокольцами
Из-за дальнего леса в тиши…

Там на тракте полынно-узорчатом
Знают, едет ли ухарь-купец,
Иль разряженный князем извозчик там
Чью-то пару везёт под венец.

Тишина,
Тишина за околицей,
Нам не ждать в эту осень гостей.
Не для нас прозвенят колокольцами
Вороха дорогих новостей.

За селом
Только травы колышутся,
Только никнут к зиме дерева.
Колокольчики дальние слышатся,
Словно давние наши слова…

Повторю тебе, другу сердечному,
Что тогда загадала сказать…
Тишина,
Тишина бесконечная
Заставляет и верить, и ждать…





















                Книжное поле


Ты мой мир, моя непримиримость.
Веселей стремится к сердцу кровь.
В шелесте страниц ко мне явилась
Может быть, последняя любовь.

С каждым часом все сильнее связи
С древними просторами Руси,
Где на жарких конях скачут князи,
Где кружатся вороны в выси

Там, где мы с тобою незнакомы, -
Не были знакомы никогда,
Где царь-Солнце в запахах соломы
Волоски теряет иногда,

Где бушуют весны по оврагам,
Где взбивает пену бузина,
Где не знает будущей отваги
Лунным сном объятая страна,

Там, однажды мы с тобой встречались,
Только не узнали ничего:
Вольным ветром жизнь твоя промчалась
Мимо раны сердца моего.               
























Цветок папоротника


Далекий огонь за рекою!
Зачем ты так скоро погас?
Мелькнул – и повлек за собою
На миг, на коротенький час.

Костер ли, в долине затлевший?
Фонарь ли в селе на краю?
Иль старый придирчивый леший
Оглядывал землю свою?

Рыбак ли раскидывал сети?
Вдали заиграла гармонь…
Да мало ли дел-то на свете,
Где нужен и в полдень огонь?

Зажгли ли каскад фейерверка –
Младых провожать под венец?
Искать днем с огнем человека
Пошел ли безумный мудрец?

Иль спичечкой малые дети
Спалили соломенный стог?
Да мало ли дел-то на свете,
Где будет и днем огонек?

А может быть, раз за столетье,
Среди незадачливых сел
Раскрыв золотые соцветья,
Крылатый щитовник зацвел?

Зацвел, проморгался и сгаснул,
И скрылся до новых ста лет.
Заветное русское счастье,
Которому имени нет.
















Радонежье


Милый край, зеленоглазый летом
И серебренеющий к зиме!
Сколько голубей в лазури этой,
Глубины! О, столько б счастья мне!

Сколько вод подземных здесь роднится,
Сколько ветра в кронах у берез!
Каждый день мне сыплет на страницы
Иней – или искры  чьих-то слёз…

Но мирским нисколько не задета,
Сладостная, как сонетный стих,
Выверенный Богом для поэта –
Лавра среди чисел золотых.

Славно и вольготно здесь гостить!
В Радонежье радость нежит лето.
Семечками, брошенными из горсти,
Голуби летят и тают где-то.






























Вечер в Радонежье


В Радонежье – полная луна,
В Радонежье – вешняя истома.
К низенькому дому в три окна
Путник возвращается из долу.

Там – белеет церковь над холмом,
Там луна белеет в вешнем небе,
Там заждался ласки старый дом,
Запаха не плесени, а хлеба.

Путник ближе к церкви из полей,-
Улочка единственная к дому-
И собаки лают веселей,
За версту почуяв шаг знакомый.

Скоро путник ступит на порог,-
Черный сад и светлый лик над домом-
После сотен пройденных дорог
Первый раз пройдя путем искомым.

А дорога вьется, как змея-
Сжав к самой Москве мою Отчизну.
А быть может, этот путник – я,
Полная луна висит над жизнью?

Старый дом, как память, ждет и ждет,
В говорливой речке отражаясь.
Путник возвращается, идет,
Все идет, идет, - не приближаясь…



















Родные   речки


Там, за речкой быстрою, за стежками дней –
Терем края выстроен на небесном дне.
Там родная вотчина, там родная даль –
Вспомню, коль захочется отогнать печаль.

Чистые, проточные, серебром в ночи –
Северовосточные реченьки-ключи.
Яхрома, Медведица, Мера, Ухтома –
Грезится мне, грезится диво-сторона.

Яркие под солнышком в летний златозной –
Меза с Сорогожею, Ижма с Узолой.
Вея, Нея, Суворошь, Шуя, Вая, Соть –
Говоришь, как думаешь, край медовых сот!

Тайнами, загадками, - знаю, – неспроста.
Там устами сладкими - реченька Уста.
Там, за Нерлью с Вигою – Лух да Кострома.
Сказкой невеликою увлекусь сама.

Немду с Унжей слушаю, и, сквозь немоту –
Утешаюсь Ушною, Тешу перейду.
Как Могоче с Лежею здесь вольготно течь!
И сейчас, по-прежнему, речка – та же речь.

Тошнею дотошною, Талицей ли быть –
Сутью осторожною вьется речка Сить.
По лугу с Ветлугою, С Пижмой  по лесам,
С Уводью по кругу, и – с Тезой  к небесам.

С Вязьмою по полюшку, с Межей вдоль дорог,
Вслед за речкой – к солнышку голубиный слог.
За Мологой, Клязьмою, Шачей, Ялокшой
Как за зовом праздника,  я стремлюсь душой.

К солнцу рвется, к истине, песенный исток.
Реченьками выстлан мой Северовосток.












Родные имена


Кто создал эту сказочную даль?
Что за волхвы селеньям слово дали?
Владимир, Суздаль, Муром, Судиславль,
Торжок да Переславль, Москва да  Палех…

Поистине, названья – Божий дар!
Таинственная, трепетная птица…
Река Солотча, речка Шередарь
В великий океан стремятся влиться.

Над гладью ясных вод дрожат миры,
И звёзды исчисляют нам деянья.
И над рекой Трубеж горят костры,
Над речкой Проней зори ждут свиданья.

А реки Сорогожа с Ворожбой
Всё ворожат в порогах-перекатах…
Названья на Руси – словарь живой,
Впитавший благодать в себя когда-то.

Душа земли… Живая тайноткань:
Белёв, Венёв, Мураново, Одоев,
Борисоглеб, Романов да Рязань,
Да Кострома над Волгою седою…













 











Переславль


Младший брат Москвы золотоглавой,
Ныне ты бытуешь, как и встарь,
Тайнами овеянный и славой –
Белый, приозёрный Переславль!

Тёмные, старинные соборы
Помнят свист разбойничий – молчат.
А поляны, рощи, косогоры
По весне встречают крик галчат.

Тянутся пустынные дороги
По вечерним лежбищам полей.
Выплывает месяц круторогий
Погулять средь звёзд по синеве.

Свет его над древним городищем
Отражают волны черных вод.
Светлый невод синий камень ищет,
Синий камень ночь к себе зовет.

В этих далях только и селиться,
Белых рыб ловить из-под весла.
В этих далях жить да веселиться,
Славить благодатный Переславль!

Что ж не стал ты гордою столицей?
Правил бы названьями времен.
Сколько толп столиких шло б молиться
К свету твоих тихоньких икон!

Но  светлы над Трубежом закаты.
Царская селёдка в глубине
Меряет серебряные латы
С голубой заплаткой на спине…















В   Никитской слободе


В Никитской слободе под Переславлем
Настоян воздух сладостями трав:
Его к полудню солнце прогревает,
Прохладу прогоняя из дубрав.

Здесь щелкает кузнечик осторожно,
А небо равнодушно ко всему:
К монастырям разрушенным, к острожным
Баракам, к расписному терему…

Вот лишь бы коршуну вольготно было виться,
Да облака успеть препроводить,
В закат разлиться да махнуть зарницей,
Грозе ночной пути освободить.

А воздух дивный – пей, кто только может!
Косарь усталый, страждущий монах,
Разбойник, царь, ограбленный прохожий,
И всадник, что привстал на стременах!



































За  Туношной


Утро мокрое, в сизом тумане –
И просохнуть дожди не дают.
А за Туношной едут цыгане,
Незнакомую песню поют.

Только табор стоял средь сурепки,
Дым ольховых костров не угас –
А уж едут куда-то за реки,
По мерянским просторам от нас.
 
Завернув свои юбки, как свитки,
Терпеливо в кибитках сидят
Те, кто, только пройдя у калитки,
Заплетали умы у ребят.

Те, кто, если б рукой поманили –
Узкой, тонкой, лилейной рукой,
То ушел бы за ними мой милый,
Позабыв про уют и покой.

Ведь душа древнерусской дороги
Встрепенется и в даль позовет,
До сердечка дотронется, вздрогнет –
И к незримому солнцу пойдет.

И расправятся в утренней рани
Соколиные крылья души.
Там, за Туношной,  были цыгане,
И ушли, все костры потушив.  



















Слободы


Осень. Банным духом пахнут слободы.
Над капустным полем – пряный дым.
Мир, что скор на встречи и на проводы,
Вечно остаётся молодым.

Осень… Что грустить и что печалиться?
Красные костры горят кругом.
Что ни загадаешь – то случается.
Счастье заглянёт и в этот дом.

Стёжки переславские, рязанские
Золотой засеяны листвой.
На столбе сидит ворона, царствуя
Над капустной горькой головой.

Странникам вослед глядит, не хмурится,
Осенью - хорошие дела:
Тёплым банным духом пахнет улица,
От огня рябины гаснет мгла…































Тихие  дороги



Есть у России тихие дороги:
За день и грузовик не громыхнёт.
Идёшь, идёшь… Усталость сводит ноги.
Куда-нибудь дорога приведёт.

К чьему-нибудь придём родному дому:
Окошки перекрещены доской,
И у забора – стог гнилой соломы,
Не слышно речи праведной людской.

Куда ушли хозяева былые?
Какие ладят новые пути?
В саду успели вишни золотые
Полынью и крапивой зарасти.

Видна ещё садовая гвоздика:
Красуется под яблоней, цветёт,
Но всё вокруг угрюмо, хмуро, дико,
Спокойно всё… Хозяин не придёт…

Придёт другой, - и ставенки откроет,
И принесёт тепло в застывший дом:
Затопит печку, крышу перекроет,
И зазвенит косою за углом.

Проснётся утром тихая дорога,
Откликнется на лёгкие шаги.
Других идущих будет дланью трогать
Прохладный ветер-сиверко с реки…

















Читая  Гоголя


Вся Россия – один монастырь
Под незримой Господнею дланью –
Все селения, реки, мосты,
Все поля, луговины, елани…

Вся державная Русь, вся страна –
Под тончайшей небесною тканью
Видит сны о иных временах -
В этих снах – и твоё послушанье.

Разгадай, растолкуй и прочти, -
Есть чеканные строчки приказа,
Есть две даты… Вторая почти
Не видна, незаметна для глаза.

Надо знать назначенье своё,
И нести послушанье, смиряясь,
То, как воин, горя для неё,
То как дитятко, в люльке качаясь,

То как матушка, что дотемна
Жжёт в лампадке церковное масло…
Вся Россия – обитель одна,
Где и таинства, и постоянство.
























Час  испытания


Нет сил на тягу нужд уже
И не сбываются пословицы…
Господь, не дай моей душе
В час испытания озлобиться.

Дай не терять на виражах
Из вида риски курса верного,
Тебя зовёт моя душа
В просторах времени безмерного.

Пространство будущих времён
Дай, Боже, видеть и учитывать.
Не дай предать святых знамён,
Не дай распять Первоучителя.

Не дай быть ввергнутым во тьму
Сердцам, невзгодами израненным,
Не дай несчастному уму
Пасть под уныньем и обманами…

А коль увижу, что  уже
Цепочка верных строк кончается, -
Господь! Не дай моей душе
В час испытания отчаяться.

























Письмо  с  фронта



Я пишу тебе это письмо.
Полчаса до неравного боя.
И, наверно, навечно, друг мой,
Нас война разлучает с тобою.

Что поделать, пиши не пиши,
Чему быть – так тому и случиться.
Во Вселенной сейчас – ни души,
Лишь влюблённое сердце стучится.

Во Вселенной сейчас – тишина,
В небе звёзды мерцать не устали,
И, когда бы не эта война,
Мы б с тобой никогда не расстались.

Полчаса до последней черты,
Полчаса до последней минуты…
Перед взором моим только ты –
Только ты предо мной почему-то.

В вашем городе жители спят…
Как сквозь мир до тебя докричаться?
В эту пору смертей и утрат
Полчаса остаётся на счастье.

Я не знаю, что будет потом –
Есть листок для короткого слова.
Может быть, он расскажет о том,
Что люблю тебя снова и снова.

Пусть никто не вернётся назад,
Пусть письмо не доставят на почту –
В это время смертей и утрат
Лишь любовь и прочна, и бессрочна…















Архангельская  деревня


В глубинке Архангельской воды такой глубины,
Что Космос вбирают в себя до последней орбиты.
Но вот парадокс: нет в Архангельске лютой войны,
А земли забыты, а судьбы травою покрыты.

Чуть дальше шагни от асфальтовых серых дорог –
И встретишь деревни, где больше здороваться не с кем.
Взирает на них Всемогущий, Всевидящий Бог –
Да ты, пилигрим, миновавший леса-перелески.

Основы домов – а в основах никто не живёт,
Решишься войти – так шагни за порог, и в проёмах
Останется жизнь; пусто смотрит безглазый киот
Не видя в упор ни тебя, ни родимого дома.

На печке разбитой давно поселился кипрей,
Крапива тихонько вошла в эти новые сени.
Тянуло бы мраком из двери – да нет их, дверей.
Над слегой миры выгибаются в ласке весенней.

Как весело бродит в березах разбуженный сок!
Комар голос пробует, лоси ломают деревья.
Как мал человек – и как дом непомерно высок!
Заброшенный дом обезглавленной русской деревни…

























Переложение молитвы
Преподобных Отцов и старцев Оптинских



Нелицемерною молитвой,
Нелицемерною любовью
Руководи, как повелитель,
Владыка! - я перед Тобою.
Войду ли в ангельские кущи?
Надеяться – иное дело.
Дай силы встретить день грядущий,
Дай утомлению пределы.
Пошли разумные деянья,
Пошли отчетливые речи.
Прошу сего, как подаянья:
Смогу ли ближнего сберечь я?
Руководи, Владыка, мыслью,
И чувством, и воспоминаньем,
Чтоб хоть чуть-чуть сравниться с высью
И красотой Твоих деяний.
Открой, Всемилостивый, сердце
Свое, согрей Своей любовью.
Превыше зла, добра и смерти
Твоя немыслимая воля.
Уверь в Своих путях – а время
Тебе подвластно! – ежечасно,
И поддержи меня со всеми,
Тебе поющими негласно,
И дня дары дай встретить ясно,
Во тьме ночной дай телу отдых…
Полна доселе тихой лаской
Твой вздох впитавшая природа.
















Навечерье   Рождества


Прекрасно навечерье Рождества!
Среди мороза во вселенской ночи
Не важно время, не нужны слова.
Все тщетно, кроме звездных узорочий.

До лета соловьиный посвист стих,
Метель метет, и   звездами  блистают
Все окна современников моих,
Как будто повесть новую верстают.

Нет, не нужны ни мысли, ни слова,
Едва свет Вифлеемский вспыхнет в небе –
Звезда взошла, звезда в час Рождества!
Христова жизнь зажглась в вине и хлебе!

И дышит Божья кровь, горит, живет!
И тело в тесной клетке не томится:
Христос родился! Божий мир поет!
Играет снег и шар земной кружится.






























Крещенская ночь


Тихо спят ветра, не колыхнутся.
Тихо спит могучая вода.
В родниках бурлят, дрожат, смеются
Легких струй подводные стада.

На Крещенье силу зоревую
Дал воде Всевидящий Господь.
И, небесным холодом целуя,
Обновляют воды кровь и плоть.

Одаряют силой небывалой
В честь новокрещеного Христа.
С неба в прорубь звездочка упала –
Серебро почувствуют уста…



































Белая Троица


Всё свершится у нас, всё устроится,
Ты с надеждою вдаль посмотри…
Вспоминаю я Белую Троицу –
Церковь малую в древней Твери.

Стены будто из света сколочены,
Невесома, как лёгкий корабль,
Но в ветрах мироздания – прочная.
Здесь опору найдёт Божий раб.

Помню я, как однажды в Тверетчине
В эту церковь судьба привела…
«В мире бренном живёт тайна вечная», -
Говорили всем колокола.

Далеко от родимого дома там,
Одиноко… Но виделось мне:
Лики строгие, с детства знакомые,
Представали на белой стене…

И незримая песня возвышенно
В долгожданную даль повела…
То, что сбудется – будет услышано,
И устроятся наши дела.

И судьба незаметно устроится,
Если жить по законам добра…
Вспоминается Белая Троица –
Так бела, так светла, так добра…




















Учитель

Евгению Алексеевичу Мартишину,
моему батюшке.


Учитель! Прекрасное слово, старинное слово!
Звучит в этом слове народного счастья основа,
Надежда на лучшую долю, на светлую участь –
Ведь умного учит наставник, а глупого – случай.

Учитель! Всех дел начинатель, дарящий участье,
Сердца молодых направляющий к поиску счастья,
Он держит в ладонях судеб тайнозримые нити…
За правильность жизней людских отвечает учитель!

Учитель! Упорный строитель грядущего мира!
Твоим соучастьем, сочувствием полнится лира.
И пусть прозвучит для тебя величальная песня –
В успехах моих, мой учитель,  с тобою мы вместе.

Себя не вини в неудачах твоих подопечных:
Порою так хочется быть недотепой беспечным!
Порою мы путь пролагаем к высокой вершине
Ценой испытаний, падений, ушибов, ошибок…

Но вновь мы стремимся к полету, как вольные птицы.
Как будто урок твой заветный все длится и длится…
О, славен учитель, чья участь – сгореть не напрасно,
А в памяти юных остаться страницей прекрасной!

Учитель… Сердец просветитель, он выведет к свету
Во тьму мирозданья готовую рухнуть планету.
Учитель, учтите – Вы можете все, ибо снова
Мы скажем: «Учитель! Учитель – великое слово!»


















Учительница математики

Джамиле

В созвездьях вселенских миров
Окно твоё – малая точка.
Я вижу твой старенький кров.
Там спит твоя нежная дочка,
Там спит твой уставший малыш.
Светильник в ночи, точно кровь,
Пульсирует зёрнами света.
Ты за полночь – снова не спишь.
Ты вязаной шалью согрета.
Осенние шорохи крыш
Средь сосен столетних и слов…
Не слышишь: тетради открыты –
Ответы, решенья… Ты быта
Не помнишь – лишь учеников
Каракули, судьбы, решенья…
К далёким мирам восхожденье
Начнётся от этих листов, -
Великих открытий сужденья,
Свершенья… И бабочка тенью
Летит в маслянистую новь…
О, вечные знаки сложенья!
Сквозь дроби, деленья, лишенья
Горит в твоём сердце любовь!

Горит в твоём сердце любовь…
Средь сосен столетних и слов –
Светильник в ночи, словно кровь,
В созвездьях вселенских миров.

Там снова, на время не глядя,
Ты всё проверяешь тетради
Всех будущих учеников…









* * *


Сгущается вечер за стенами белого храма,
Лучистые лики спокойно светлы в тишине.
В Господнем тепле за меня где-то молится мама,
И с этой молитвой надёжней и радостней мне.

Недолго жила моя мама в огромной юдоли –
Нелёгкая доля досталась, несладкая жизнь.
Да что наша жизнь? – только сгусток из счастья и боли,
Но горечи – спрячь, а надеждой – со всеми делись!

Так мама учила. Промчались неспешные годы.
И вот уже вечер за стенами храма, и вот
Незримый мой ангел взлетает под чистые своды,
И в сонме ликующих мамину песню поёт.




































Клевера

Владимиру Цыбину


Клевера на лугу, клевера –
Легким лепетом – ветер июля.
Золотых мотыльков веера,
Где-то речка, как голуби, гулит.

Клевера на лугу… Среди трав
Мир увязан в таинственный узел.
Только тронь – правый будет неправ,
А посредственность выберут Музы.

А избранник утратит кольцо,
Потеряв его в дивных сплетеньях.
И как будто другое лицо
В каждом встреченном видят растенья…

Будто завтра – всего лишь вчера,
А вчера – это только начало.
Будто звенья в цепи – клевера,
Клевера у земного причала.

А душа среди луга парит,
В райском трепете бьется сердечко.
Там, внизу,  точка Солнца горит,
Как зажжённая Господом свечка.

























                Вешняя ночь

                Памяти К. Паустовского

Изо мха, из кукушкина льна
Родниковые проблески бьются.
Пишет старый писатель: «Весна»,
Оторвав чашку чая от блюдца.

Пишет старый писатель: «Весна»…
Журавли показались над Русью,
И ребятам сейчас не до сна,
И девчатам не спится в Тарусе.

И ему жалко часа для сна –
Вновь Ока молодеет  разливом.
По Тарусе проходит весна,
Можно быть невозможно счастливым!

Можно новую книгу начать…
И закончить давнишнюю фразу…
Можно просто пить чай и молчать,
Не сказав нынче слова ни разу.

Потому что сейчас не до слов,
Не до снов – совершается тайна,
К нам на землю приходит любовь,
За весною идёт - не случайно.

И не слышно биенья минут,
Стали зори смелей и капризней…
И писатель спешит в институт –
Говорить о любви и о жизни.





















На Махачкалинском вокзале

 


На Махачкалинском вокзале,
Где утром туман, словно дым,
Мы что-то ещё не сказали,
Мы что-то не то говорим…

Теряется память, как птица
В жестокой таинственной мгле.
Нам надо хотя бы проститься
На этой прекрасной земле.

Нам надо суметь попрощаться,
Когда ни секундочки нет…
А помнишь ли, было на счастье
Нам столько даровано лет?

На краткую жизнь, на поездку
К ещё неизвестным местам…
Теперь же, как будто в отместку,
Ни дня не оставлено нам.

На Махачкалинском вокзале
В толпе незнакомых людей,
Где звёзды моргают глазами,
И выхода нету нигде,

Где пахнет кафе ореганом,
Где что-то везде продают,
Где всплески ненужной рекламы
Развеивают весь уют,

Где может былое присниться,
Где всюду открыты пути…
Успеть бы нам только проститься,
Сказать хоть бы слово - «прости»…














Незримый  круг


Над Русью красные облака
И зори пасмурные над Русью,
А даль июльская далека –
И возвратиться, и не вернуться.

Цветёт шиповник своим огнём,
В небесной сини проходят грозы.
И ни о чём-то, и ни о ком
Не вспоминая, шумят берёзы.

Растёт-курчавится лебеда.
В серьгах-соцветьях стоит крапива.
Весь мир – не радость и не беда.
И диво дивное в нём – не диво.

Так странно думать, что минет год,
Или полгода в просторах быта
Пройдя, заблудятся… Всё пройдёт,
Что не проходит – то не забыто.

Так даль июльская далека,
Просторы так-то алы над Русью,
И пахнут пылью дорог века,
Полынью пахнет обет вернуться…

Лишь чёрный коршун кружит в выси,
И не желает делить пространство
Ни с кем, ни с кем на своей Руси.
О, как невидимо постоянство…










Козья  Горка


Тонкий серп луны над Козьей Горкой,
Деревенский праздник в летний день.
Собралась – с пригорка до пригорка –
Ребятня соседних деревень.

Музыка гремит на три округи,
Так, что ошалели петухи.
Праздник! Люди знают друг о друге
Всё про всё, как старые стихи.

Да принарядились, разгулялись,
Разогрелись за рабочим днём,
Да разговорились, да остались
В разговорах каждый при своём.

Козья Горка летняя гуляет –
Середина лета, иван-чай
Алыми кострами зацветает,
Стройный, как церковная свеча.

Хорошо гулять среди народа!
Только разобщившийся народ
Нипочём не сложит хоровода,
Ладной песни хором не споёт.

Если и начнёт – то не дотянет,
И не вспомнит нужные слова.
Козья Горка летняя не станет
Утверждать, что я здесь не права…

Таволга цветёт за Козьей Горкой,
Липа распушила златоцвет,
Комары поют скороговоркой…
Кто сказал: «На свете счастья нет»?

Монастырский пруд закат лелеет,
Чайки ввысь взмывают над прудом.
А из репродуктора смелее
Песнь звучит о чём-то не о том –

Про глаза про чёрные… И странно
Вспомнить чёрный блеск – и вспомнить сон:
Дневный жар в долине Дагестана,
И того, кому приснился он…

Ведь зачем приснилось – и не знает:
Грезит неизведанным поэт…
Козья Горка летняя гуляет,
Из вечерних окон пышет свет…
Временные  колокола


«Блынь, блынь, блынь» -
звонят на церкви сельской
Самодельные колокола.
Сколько же ты, Русь, была советской –
Сколько неприкаянной была!

Но скажу, едва от жизни нашей
Отодвинув планы и дела:
Сколько же ты, Русь, была монаршьей,
Сколько подневольною была?

То светла от света в горних землях,
То черна от чёрного крыла…
Сколько раз была ты чужеземной,
Скольким горькой мачехой была?

Только снова с верой самодельной
Ты встаёшь, как ты вставать могла…
Сколько раз бывала – запредельной,
И всегда непознанной была.

Одного лишь повторять не смею
В золотом кипеньи быстрых дней:
Как же долго ты была ничьею…
Как же мало ты была моей…

























Любовь


Любовь, как и смерть, не проходит.
Всё далее день ото дня
Куда-то уводит, уводит,
Уводит, уводит меня.

Как сладко идти мне за нею,
Слагая стихи наизусть.
Я даже подумать не смею,
Что вдруг оглянусь – и проснусь…

Зачем мне, зачем мне, поверьте,
Собою прикинуться вновь –
Без счастья, без страха, без смерти,
Без прав на другую любовь?

А вы говорите – проходит,
Проходит, как день или год…
Вот разве что -  тает в народе,
Как брошенный в озеро мёд.






























* * *


Жизнь сильней мимолетных обид.
Птицы вьюжные заново кружат,
Чтоб в столетней вражде находить
Зерна лишь зародившейся дружбы.

Не гляди на меня, не гляди,
Не гляди со вчерашним упреком –
Это хаос за нами летит
Алым заревом выбитых стекол.

Так прости мне любовь! Приходи –
Хоть намеком в словах и полотнах.
Жизнь сильней мимолетных обид -
Потому что сама милолетна.




































* * *


Мой милый край в душе России!
Ты невелик, но знаю я:
Твои озёра вечно сини,
И песней полнятся поля.

Мой милый край, источник света!
Ключ к тайным древностям земли…
Заметят на боку планеты
Космические корабли

Тебя, мой край! Тебя, мой гений!
Тебя, любимый и родной!
Ползёт цепочка поколений,
Вертя твоё веретено!

И в той цепочке я две строчки
Пишу, ревнуя и любя:
Мой край – и швец, и жнец, и зодчий,
Мой отчий край, моя земля!































* * *


О, говоры военных городков!
Где вологодцы, псковичи, куряне,
Архангелогородцы, киевляне,
Костромичи, смоляне… И таков
Состав у них наречий привозных –
Не встретишь и на ярмарке такого –
Что начинаешь чувствовать с полслова
В глубинах речи плавающий стих.
Случается, над говором острят,
Бывает говор темой анекдотов,
Смешалось в этом мире всё, - но кто ты -
Голосовые ноты повторят.
И для сердец важнее не отлички
На лычках и в петличках, - оттого,
Что есть у вологжан у всех отличье
Округлое, катящееся «о»,
Что у минчан «л» твёрже льда, и столько
У вятичей решительного «ш»,
И так границы слов смывает Волга,
Что знаешь земляка, едва нашед.
Я привезла сюда тот дивный говор
Ивановской глубинки, что люблю.
Но разменял его мой новый город,
Как золото меняют по рублю.
Мне привилась московская привычка
Округлость «о» менять на плавность «а»
Стучащая учила электричка
Не петь, а проговаривать слова.
Я знаю, что на родине – чужая,
Что разучилась песню петь свою.
Я продавщицам с ходу подражаю,
Но подражаю только – не пою.
И продавщицы думают: москвичка.
А ведь прошло совсем немного лет.
О речь моя! Пустяшная привычка!
Которой больше нет замены, нет!













Поговорим по-аварски


О, сделай для меня подарок царский –
Тебе несложно это, как царю, -
Поговори со мною по-аварски,
Как я с тобой по-русски говорю.

Те струны сердца, что давно замолкли,
Очнутся ото сна в пыли веков.
Я вспомню ритм прощания и долга,
Я вспомню, как поёт моя любовь.

Я вспомню песни грусти и свободы,
Я вспомню шорох чёрного костра
В долине, на рассвете, где не годы, -
Столетья шли в каспийские уста.

История меж нами, словно чаша –
И в ней – отрава из побед и слав,
Из правды и неправды жизни нашей, -
И кто из нас теперь – Эльдарилав?

Не будем пить за дружбу без коварства, -
Зачем лукавить сердцу и уму?
Поговорим-ка лучше по-аварски,
И может быть, я что-нибудь пойму…























Тане в Израиль


Скажи мне, как тебе живётся
В твоём серебряном раю?
Тебе не снится скрип колодца,
Деревня с речкой на краю?

Как поживаешь там, на юге,
В сетях незнаемых дорог?
Моей несбывшейся подруге
Я посвящаю этот слог.

Что я пойму в чужих могилах?
В чужих легендах и тоске?
Не молвить мне присловий милых
На чужеземном языке.

Я не пойму тебя  - я знаю.
Ты скрыта в золотой пыли
Песков и неба, ставших раем
Тебе дарованной земли.

Но всё же, как тебе живётся?
Ответь два слова на привет!
Ведь под единым светом Солнца
Двух душ растождествлённых – нет.

И пусть меж нами путь неблизкий, –
Всегда со мною жемчуг твой.
И Бог прочёл мою записку,
Что отдана твоей рукой…





















* * *


Людям всем не хватает любви,
Люди все недоласканы жизнью,
Но поют не для всех соловьи
В ясный день в благодатной Отчизне.

А опять – одному и двоим,
И опять – избирая прекрасных,
Лишь для них соловьи ладят гимн,
В честь любви призывая на праздник.

И опять, и опять, и опять,
Попадая в певучие сети,
Только двое и будут вздыхать
О луне и о солнечном свете.

И планеты  под взглядом твоим
Будут двигаться тихо и плавно…
Людям всем не хватает любви,
Но не все так мечтают о главном.































Станция  Стишь


Летнее утро да звонкая тишь…
Это – посёлок с названием Стишь.
Неподалёку от града Орла –
Небо над ним простирает крыла.

В маленькой Стиши, наверно, легко
Жить под покровом кружев-облаков.
Каждый крестьянин, едва от сохи,
В Стиши о Стиши напишет стихи.

Стих посвятишь ей, едва посетишь.
Можно писать и поэму про Стишь.
Только не знаю я, есть или нет
В маленькой Стиши великий поэт.

Может, бесхозны, светлы и тихи,
В Стиши витают незримо стихи,
Только записывай, только твори,
Только горстями созвучья бери!

Ночью над Стишью моргает звезда,
Мимо к курортам спешат поезда…
А не сойти ли, – была не была! -
Станция Стишь в трех шагах от Орла…






















Снежная ночь


Серебристый припорох созвездий
Ночь сдувает с млечного пути.
Ты ворвался в жизнь мою, как песня.
Больше никуда не уходи.

Белый дым повеет и растает -
Нанесут да выметут ветра.
Дай, тебя, как прежде, приласкаю,
Пришепчусь до самого утра.

Столько лет прошло – а мы всё вместе.
Помнишь нашу первую весну?
Белый мех линяющих созвездий
Не даёт в такую ночь уснуть…




































Просьба


Нет, я не знаю, что со мною.
Летит черёмуховый снег.
А я иду тропой земною –
Всё дальше от тропы во сне.

По той тропе идём мы вместе –
Неторопливо, наизусть.
Там – снег, там – я твоя невеста,
Там – ты… Но скоро я проснусь.

Душа, успей вернуться в тело!
Ну посмотри, и здесь всё так:
Вон сколько снегу налетело –
В глухой черёмухе овраг…


































* * *


В чем счастье жить семьёй? – совсем не знаю.
Инерция – так исстари велось.
Вот так цветёт сирень в разливе мая –
Так вышло, распустилось, расцвелось.

И ты принёс в наш дом букет соцветий.
В алмазах убегающей грозы
Смеялись над бесцветностью столетий
Оттенки хрусталя и бирюзы,

Рубина сгустки, блестки гематита,
Опаловая гладь коры ветвей,
Граната кровь, прожилки малахита –
Вся стать доисторических камней.

И как в морозах, в леденящем зное
Скрывалось это чудо, ждя весны?
Молчание под тонкою корою –
А нынче – что за грёзы, что за сны!

Гроза попала в пышные соцветья,
Рассыпалась на сотню острых пчёл.
Сирени закипают на планете –
И космос запах влаги приобрёл,

Вселенная цветёт, крестообразно
Выстраивая блеск зелёных звёзд.
А счастье просто в том, что жизнь прекрасна,
Когда ты в майский дом сирень принёс.























                Творческая  усталость

Супругу, Анатолию Власову


Может, мы оба чуть-чуть подустали,
Но отдохнём, будет время, мой друг!
Сердце твоё – за большими холстами
И за мельчайшими взмахами рук.

Вновь на тебя не могу наглядеться,
Как на рассвет  или как на закат,
Как на своё неизбывное детство
Грешною памятью старцы глядят…

Снова гляжу – и уже не печалюсь,
Снова любуюсь и снова люблю.
К нашей любви мы однажды прижались -
Как две песчинки морских к кораблю…






























        Поле  под  Окой


Лопухи, как поросячьи уши.
Здесь, перед Окою, все легко.
Все живет и теплится. Послушай,
Что за птица в небе высоко?

Тропки с чистотелом, чередою,
В каплях васильков бока полей.
Если б мы не встретились с тобою –
Мне сейчас жилось бы веселей?

Да, конечно, сложится усталость,
Горечь старых дней, боязнь обид
Новых, и придирчивая жалость,
От которой полдуши знобит.

Подожди, я вспомню все сначала:
Шла бы наша встреча мимо нас…
Если б я тебя не повстречала –
Я о чем бы думала сейчас?

Так же, по-воловьи, чередою
Горбились бы холки у полей.
Был бы незнакомым ты со мною –
И тебе жилось бы веселей?

Может, я твоих тревог не стою,
Ты - моих. И будем жить легко.
Что за поле! Слушай, что с тобою?
Что за птица в небе высоко?

























          Энергия  любви


Время плавится в звёздных котлах,
Приближая последние грозы.
Если жизни сопутствует страх,
То любови сопутствуют слёзы.

Вспоминая, меня не зови!
Я, забывшись, тебя не окликну.
Если в жизни есть лучик любви,
То виднее верховные лики.

Я иным подчиняюсь мечтам,
Ты иное наследуешь царство -
Там, где время течёт по котлам,
Словно слёзы былого бунтарства.

Там в межзвёздных просторах темно,
Там не слышно морского прибоя,
Но звенит золотое окно –
То, что мы открывали с тобою.

Время плавится в звёздных котлах,
Порождая энергию мира.
Если жизнь превращается в страх,
То любовь превращается в лиру.






















Любимый


Ты – центр сияющей Вселенной,
Гляжу – не видя, чуть дыша:
Прижавшись к сердцу, сокровенно
Тобой любуется душа.

Тобой любуется и млеет,
И, набираясь новых сил,
Растёт и крепнет… Не сумею
Тебя забыть, кто б ни просил!

Законов сердца не нарушу:
Коль полюбила, - то навек.
Ведь – защищать родную душу
На Землю послан человек.

И я шепчу: любовь настала,
Как новый день в моей судьбе.
Я не соперника узнала,
А Сына  Божьего в тебе!

Он – центр сияющей Вселенной…
Гляжу, не видя облик твой,
А только -  Образ незабвенный,
А только – пламень золотой…























Живопись



Живопись – странное счастье!
То ли одна маята,
То ли святое причастье
К тайным пространствам холста.

Долгие поиски света,
Спор с подступающей тьмой…
Горькая доля поэта
Жить в круговерти земной.

Сладкая честь летописца
Видеть законы сердец…
Знать, с живописцами кистью
Сам поделился Творец,

И, выпуская на волю
Души, что станут творить,
Самою лучшею долей
Смог их Господь одарить:

 Творчество – самосгоранье.
…Лишь бы при этом суметь
     Ближнего – на расстояньи –
     Не опалить, а согреть.




























ПОЭЗИЯ


Как хорошо, что в мире есть поэзия –
Соединенье правды и любви…
Вон, в небе месяц движется, как  лезвие,
Выпрастывая лучики свои.

Как хорошо, что в мире есть свидание
Одной души с другой родной душой,
Что не страшны года и расстояния
Двум добрым душам, - это хорошо.

Как хорошо, что есть сердца поющие,
Двух судеб друг для друга чуткий стих,
Как хорошо – есть сила, создающая
Поэзию – бессмертнее двоих…































Древний    рисунок



В том городе, в музее том –
Рисунок черный, словно камень.
На том рисунке строят дом,
А он сгорает под руками.
Не жаль ладоней и локтей
Тем, кто возводит дом без лени.
И лики темные людей
Светлы от пламени поленьев.
Остановясь, читала я:
«Строительство кремля»,  а после –
Через десяток дат – «Пожар
Кремля», - в одном листе, так просто!
Художник! Ты нарисовал:
Строители пожар не тушат.
Ты был наивен – или знал,
Что будущее равнодушно?
Художник! Ты объединил
В одном листе дела и время,
Начало и конец, - и дым
Над непостроенным строением…
Ты видел завязь, долго жил,
Узнал, как дом, историй бремя,
Увидел, как пожар кружил…
И вот – в твоем рисунке дремлет
Огонь под камнем, под рукой
Строителя, и дом восходит,
И каждый лик хранит покой
Создателя, и на исходе
День, и темно в музее том.
О, как судьба моя легка мне,
Лишь вспомню: люди строят дом,
А он сгорает под руками!

















              Никольские  холода


Зимой, когда в дальние села
Космический дует мороз,
Идет Чудотворец Никола
Дорожкой, что снег позанес.
Пурге-вьюге-выстуге зимней
Никола улыбчив и рад:
Святой Николай-именинник!
Морозушко добр, словно брат!
Мороз сильной дланью обнимет.
В огромных руках обожмет,
А братство-то, братство не стынет!
В уста поцелуй – обожжет!
Да что за невольные слезы?
От ветра? - Так ветер уймем!
Балует Никола с морозом,
Горит снег на солнце огнем!
Ах, вольные сказки-забавы!
Ах, игры здоровой зимы!
А в день Николаевой славы
Ликуем и в холоде мы.
Что значит космический холод,
Коль в храмах тепло от лампад?
Идет именинник-Никола
По селам Руси наугад.
Идёт и в делах помогает,
Услышав молитвенный зов,
Селянина каждого знает,
Нужду понимает без слов.
И вот уже валенки сшиты,
И шубу покинула моль.
Николушка, наша защита,
И к нам показаться изволь!
И вот уже в угольном пекле
Воркует свое чугунок,
И вот уже двери окрепли,
Не выстудит стужа порог,
И вот уж сыта лошаденка,
И крынки полны молока,
И вот в самоварище звонком
Жарой загудели бока,
И вот уже санки да лыжи
К горушке несут малыши,
И Солнце копенкою рыжей
Горит для землян от души!
 




                Воспоминание о Муроме


Мурлычет Мурка: «Мурр-ум, мурр-ум»,
В холодном дне - крупинка солнца.
А я припомню город Муром,
Его веселые оконца.

Над старой пристанью на горке
Да над широкою Окою-
Все переулки, проговорки,
Дорожки вдаль - подать рукою.
Как будто скатерть-самобранка,
Тропинка новая поманит.
А там - овраги, будто ранки
На самовластном великане.
Лежит могучая равнина 
Меж Мещерою и Опольем.
На ней что слово – то былина,
На ней что песня – то неволя.
Лазоревый цветок  росистый
Горит зарею неминучей…
Слышны разбойничие свисты
В седых ветрах за синей тучей.

Ах, Муром, Муром! Что за чудо!
Скажи мне, ласковый, откройся-
Здесь Петр с Февронией, отсюда
Илья, поправший Святогорца?

Молчит великий город. Дружно
Идут рабочие на смену,
В воротничке из тонких кружев
Ступает женщина степенно,

А тень старинного собора,
Что был безжалостно разрушен,
Плывет, как облако, на город,
Над колесом обзорным кружит.

Там все - неясно и тревожно,
Там все – прочнее мирозданья,
Но невозможно, невозможно
Пересказать воспоминанья…

Мурлычет Мурка: «Мурр-ум, Мурр-ум»,
И правда, Мурка, -будет лето, -
Я в заповедный город Муром
Хоть на денек опять поеду!




* * *

 
Как редко Бога я благодарю!
Как редко над зажженной свечкой плачу!
А Он опять раскроет мне зарю,
Вновь новый день новейшей книгой начат.

Неповторим ни час, ни малый миг,
Ни каждая незримая страница…
И я читаю лучшую из книг,
И это счастье – часть и участь – длится.

И вот уже вечерняя заря
Мне ласково кладет ладонь на плечи.
Как мало я жила, благодаря!
Пусть будет новый день и новый вечер!












                Святорусье

Святорусье – золотое слово!
Святорусье – это русский мир,
Святорусье – Родины основа,
Свет лампад, затепленный людьми.

Свет души, торжественно хранимый,
Свет сердец, спасенных в сомне бед,
Святорусье – золотое имя
Той земли, которой ближе нет.

Ярким словом – древнерусским, метким
Называли так свои края
Наши достославнейшие предки –
В словарях о том читаю я.

Русский мир, земля, родные дали,
Белый, вольный. Несказаный свет!
Та Отчизна, где мы счастья ждали,
Та, что дольше ждет от нас побед!

Мелкий шрифт желтеющей страницы…
Составлял словарь Владимир Даль.
Пусть, взмахнув крылом прекрасной птицы,
Это слово устремится в даль!

Сквозь века вернется слово это.
Святорусье – светлая душа,
Святорусье – гордая победа!
Вольным светом нам дано дышать.

Золотою славой зреет поле,
Алой вязью вышит свет зари,
Только светлым словом Божья воля -
Русским словом! -  с нами говорит.












Рязанщина


Позлащен закат в краях Солощи,
Иоаннов крест – святой маяк.
Ты мне светишь чрез луга и рощи,
Родина незримая моя.

Никогда я не была с тобою,
Не слыхала говоров твоих.
Почему же небо золотое
Капает, как свечка, в каждый стих?

Мне в других краях живется проще –
Но все чаще думаю о том,
Что твои невидимые рощи
Не цветали в сердце золотом.

Что Солоща – древняя Солотча -
В думах все смыкается с Окой,
А закат свою хоругвь полощет
Над совсем незнаемой рекой…





























Дмитров

Белый город, старинный мой Дмитров,
Приглядишься  - и нету красивей.
Прочитаю в соборе молитву –
Пусть она прозвучит за Россию.

Пусть слова над седыми валами
Тайной силой поднимутся к Богу.
Древний город, как чистое знамя,
Указует селеньям дорогу.

Каждый раз я сюда приезжаю
И всегда по-особому верю,
Что и для Руси не чужая,
Что Господь уврачует потери.

Что, быть может, отсюда, отсюда,
Путь начнется простой и великий,
В нужный час будет явлено чудо –
Просияют старинные лики.

Разольются сладчайшие звоны,
Возликует народ, и свершится:
Непреложным Господним законом
Счастье света на Русь возвратится.

Доля, долг, и участье, и участь
Будут зримей зернистого хлеба…
На гряде город Дмитров, на круче.
Ближе к людям  над Дмитровом небо.

Я сюда приезжаю и вижу:
С каждым годом соборы украсней,
Город трудится. Небо все ближе,
Сердце Солнца спокойно и ясно.






















Москва


Москва создавалась для песен-
И храмы цвели на крови.
И башенок разнолепестье
Взошло средь холмистых равнин.

Как сердце растущей державы
Средь междуусобиц и битв,
Москва создавалась для славы,
Для верных сыновних молитв.

Москва создавалась для света,
Для сутолок праздничных дней-
А вот для чего вся планета-
Единому Богу видней.






























Украйна



В слове “ Украйна” – потерянный рай
Слогом старинным украсно украшен
Сердца осколок…иди, собирай
Россыпь жерделок, развалины башен.

В слове “ Украйна” – забытый напев.
Что это, как это – рай наш украден?
Губы подсолнухов, радуги дев,
Воркот жар-птицы в маслинной прохладе.

Скалы и волны, и зелень морей,
Амфор античных разбитые тайны,
Бархатный запах лаванды…Жалей,
Иль не жалей – но ничто не случайно:

Рваные степи да пыль башмаков,
Розы червонность на черной подушке,
Белые стены да плач ивняков,
Взмахи зарниц у земли над макушкой.

Где ж ты, язык мой забытый? Проснись,
Слово мое, что еще не звучало!
Речь моя! В бархатный плеск нарядись,
Бусы надень, - мы начнем все сначала!

Может, прорвемся сквозь тысячи лет,
Может, пробьемся сквозь сивые дали,
И убедимся: там – новый расцвет…
Рай наш – украсили, а не украли!





















Беларусь


Твоим полям, твоим криницам,
Всему, что вспомнить не берусь, –
Твоим кладбищам поклониться
Я возвращаюсь, Беларусь.

Поленница у белой хатки.
В тумане солнечны дрова.
Весна идет сюда украдкой
Сквозь голубые дерева.

В лесах апрель, чернеют лужи,
Ждет пробужденья сон-трава,
И белый аист где-то кружит,
Как приглушенные слова.

Его увидеть, их услышать –
Чего еще могу желать?
Рушник узором местным вышить
И красной нити не порвать…
































Владимиру  Далю


Заветная черта для одного,
Жестокая ловушка для другого-
Вот ты какое,- вот ты каково,-
Завещанное нам по жизни слово!

И в самом деле- что такое речь?
Оружье для коротких поединков,
Иль клад, что надо прятать да беречь-
Не то растает,  как на солнце льдинка?

Способность создавать свои слова?
Возможность повторять чужие страсти?
И все – таки – пускай я не права-
Речь - наша часть и участь- значит, счастье.

Ведь записал напротив “счастья” Даль:
“То, что доволит; то,что часть и участь”.
И запрягал коней, и мчался вдаль
Ловить мельчайший припорох созвучий,

Чтобы потом увидеть и понять,
Какая задавалась нам картина.
Чтоб Пушкина погибшего обнять…
Чтоб прославлять в молитвах Властелина…























Разбитое слово



Я уронила слово – слово
Разбилось о бетонный пол, как
Фарфоровый цветок… Готова
Я все собрать – но ни осколка…

Вот, фосфорическою каплей
Оно в потемках промерцало…
Я, замерев, глядела на пол –
Как с полу слово исчезало.

И я восстановить пыталась
По памяти, по смыслу, звуку,
По мыслеобразу… Осталось –
По буквам… Бестолку - наука!

Не восстанавливалось слово.
Из тайных стран не возвращалось.
Должно быть, слишком бестолково
Я с этим словом обращалась…

Теперь я бережней с другими:
Капризней нет вещей на свете!
А вдруг то слово было – имя,
Позвать – и ты бы мне ответил…























* * *


Условия для творчества…Когда
Они в наличьи – ах, как важно это!
Но все века одна и та же даль
Из рифмоплета делает поэта.

В ночи сверкает и достичь велит,
Молочный путь, как ниточку, качая….
Наличие условий для любви
Наличия любви не означает…







































Виноградные  гроздья




Виноградными гроздьями убран мой дом,
Голоса говорливых соседок за дверью.
Пусть сегодня войдёт тот, кто в тени влюблён,
Пусть сегодня войдёт тот, кто жизни не верит.

Я скажу: никогда, никогда, никогда
Не потрачу я сил, чтоб уверить в обратном.
Ибо так: не оставит следа чистота,
И хозяевам это, конечно, приятно.

Вот, душа твоя – сад, ты хозяйствуешь в нём,
Охраняя от мелких зверей и воришек.
…Виноградными гроздьями убран мой дом,
И Вселенная знает про этот излишек.

































Зимнее  чаепитие


Не закупленный, не чайный лист духмяный
Нынче в чайничке завариваю я –
Собрала я летом целую поляну
Разнотравья, древнерусского травья.

Положу в цветной фарфор сухие листья,
Поколдую да плесну воды – и вот -
Это таволги раскинутые кисти
Пахнут медом по июню вдоль болот.

Это заросли малины лист раскроют,
Это первой земляники лепестки,
Это день, где целовались мы с тобою,
Это клейкие березки у реки.

Поколдую да и крышечкой закрою,
Пусть закружит вихрь серебряный вода -
Это россыпи ромашек под горою,
Это трепетная клеверная даль.

И ковер восточный из брусничных лапок,
Из черничных - голубичных  плетешков,
Из трилистников кисличных – я могла бы
Перечислить до конца – но чай готов.

Поднимайся! Полно нежиться в постели!
В декабре неповоротливый рассвет.
Выпей чай мой  - и услышишь: коростели
По овсяным росам песней кличут свет!





















Святорусье


Где взять слова, чтоб новую страницу
Начать, чтоб продлевать заветный путь,
Чтоб речь текла целительной водицей,
Под сенью рифм чтоб сердцем отдохнуть?

Чтоб был утешен книгою читатель
И открывал страницы вновь и вновь.
Как вызвал к жизни голос мой Создатель,
Так в дальнем сердце вызвать бы любовь.

И вызволить из сумрачного плена
Тепло и ласку самых первых дней,
Когда ты не склонял к земле колена
Когда ты был так мал, что близок к ней.

Где взять слова, чтоб снова в мире этом
Тревожно билось сердце, как в пути -
То вспоминая давние заметы,
Стремясь былую память обрести,

А то желая вникнуть в глубь окраин,
Расширить сердцу вещие края -
И верить, что от края и до края
Вдруг развернется знаменем земля-

Труды и дни, леса луга и пашни,
Отбросят пыль,стряхнут беду и боль,
Земля - хоругвь!…Господь,хоругвью нашей
Нам торговать, безумным, не позволь!

Дай мне слова,чтоб новую страницу
Продолжить в этом поприще моем,
Пусть озаренный светом день продлится,
Пусть Святорусье крепнет день за днем!














Прощёное  воскресенье


За чужую блажь, за прегрешенья
Не свои, за что я не в долгу,
Наконец-то я прошу прощенья
Я просить прощения могу!

Это значит, это означает,
Что и мне нести по силам крест,
Что за этот мир я отвечаю,
И теперь он мне не надоест.

И перед тобой могу виниться:
Распрощай-прости, моя любовь!
Стала в родниках святой водицей
В глинозем впитавшаяся кровь.      

Да, за все распавшиеся звенья,
И за все, за что я не в долгу,
И за все в такое воскресенье
Я просить прощения могу.

Потому что спекшуюся землю
Ты подержишь в ласковой горсти.
Потому что Бог прощенью внемлет,
Должен ты ответить: Бог простит.

























                Великий Пост


Великий Пост! Святое время!
Все длится, словно долгий век –
Век примирения со всеми,
С кем породнен был человек.
С кем он вошел под эти своды –
Под купол огненных небес –
С лучом Божественной природы,
Вдруг озарившим луг и лес.
С прозрачной радугою тонкой,
С беззвучно плещущим дождем,
С цветком, чей листик в перепонках
В слюду чешуек уложён,
С весенней первою капелью,
С благополучной песней птиц –
Приходит Ангел по апрелю
Под шелест крыльев и страниц.
И, улыбаясь лучезарно,
Он шепчет: «Друг мой, примирись!
Вон, камень с площади базарной
С тобою в мир пришел. Нагнись,
Прислушайся, какие песни
В суровой жизни он поет,
И он живет, и он воскреснет,
Коль Вседержатель позовет!
А ты, несчастный, горд случайной
Суровой глупостью своей!
Твой ближний, брат твой, изначально
Поинтереснее камней.
Но вижу я: тебе все равны!
Милее всех лишь свой каприз.
Великий Пост – пора о главном
Скорее вспомнить! Отзовись!
И пусть душа твоя проснется,
Не дожидаясь бурь и бед,
Пусть оглянется, встрепенется,
Пусть улыбнется мне в ответ!»

….Проходит Ангел по апрелю,
Алмазно- тверд его шажок.
Звенит лазурь, звенят капели,
Звенит серебряный рожок.

Великий Пост! И мир призывно
Взывает к братьям меж людей.
Звучат сердца единым гимном:
Благоговей, благоговей!






               
  Ностальгия



Не я по шороху в сенях
Запомню эти даты.
Вели другого – не меня –
Усталые солдаты.

Я помню желтые бугры
Некрашеного пола,
И солнца золото, и пыль
Лоскутного узора.

И пестроту половиков,
Капризы керогаза,
Тетради, где черновиков
Не видела ни разу.
Пазы, где прятались клопы,
И вспыхиванье спичек,
Примешивалась к сказке быль
Крупицами привычек.

С обрезками окороков,
С прожилками по жиру,
С линялым знанием веков
От сотворенья мира,

С бадьей, в которой спит белье,
Со сменой через смену.
Быт оценить как бытие
В застойную систему
Мне предлагают. Но не мне
Ронять о прошлом слезы.
И что сказать об этих днях?
Я только помню – скрип саней
По снегу, иней, пар в сенях,

А перед домом, вся в ветвях, - 
Береза на морозе.
 











Сон   о   доме



Возвращаются запахи стылых дверей,
Вечереющих троп и морозной простуды.
Появился, зашел – и уходит скорей:
Всё равно, всё давно откатилось оттуда.

Тех, немногих, ему не сыскать, не вернуть.
Я из горсти оставшихся, голос мой тише:
Я иду, и отводит меня каждый путь
От него… Будет час - и меня не услышит.

Нет, - он в сговоре с миром, хоть души домов
Нелегки, и, наверно, летят автономно…
Он сроднился с лучом, но со мною само
Постоянство пространства сгоревшего дома.

Ничего, что меня за собой не возьмет,
И с движеньем ресниц разминемся, и после
Отойдет в глубину, но, нетесный и мой,
Теплым достчатым боком подержится возле…








 

















Старый город


Мы поедем в старый город,       
Где под осень пыль, как вьюга.
Мимо дел и разговоров –
Любоваться друг на друга.

Наконец-то нам не надо
Сувениров беспокойных,
Даже фотоаппарата
Не возьмем с тобой сегодня.

Даже местную газету
Мы не купим, не узнаем
Новость дня, погоду лета,
Обстановку с урожаем.

Мы с тобою не заглянем
В погребочек местный винный,
И осматривать не станем
Закоулочек старинный.

По музейным залам пестрым
Не пойдем бродить по кругу.
Нам сегодня надо просто
Наглядеться друг на друга…

























* * *


Бывал ли Пушкин в нашем городе?
Пушкиноведы промолчат.
Сияет Лавра в белом золоте
Небес, - в божественных лучах.

Названий местных – спорить не о чем –
Ни разу вслух не произнес,
И в письмах не оставил перечень
Семидесяти кратких верст.

Не говорил друзьям-подружкам,
Что ездил в Сергиев Посад.
Не говорил, поскольку – Пушкин,
Поскольку – двести лет назад.

Он не воспел красот природы
Посадской, не завел речей
С народом. Лишь прошел под своды.
Жизнь состоит из мелочей.

Мы знаем мелочи. Подавно,
Кому же мелочи не знать?
А Пушкин ведал, что о главном
Вполне достаточно молчать.

Не хвастал на мирских пирушках,
Что видел Лавру и Посад.
Но, может статься, был здесь Пушкин
Всего лишь двести лет назад…




















* * *


В том приюте, где слепоглухие
Дети – в том приюте вырос храм.
Проплывают облака седые
Под неброским куполом к полям.

Низко поплывут – а не заденут
И гроза сторонкой обойдет.
Два попа там служат через смену.
Два попа – и весь такой приход.

Что же, два священника не тужат –
Сами создавали этот храм.
Сами учреждали -  сами служат,
Не дивясь ни небу, ни полям.

Что, идя на службу восхищаться
Розовым рассветом поутру?
Этим детям надо причащаться,
Надо узнавать им путь к добру.

Путь к добру, к неведомому свету…
Голос Тот доселе не затих –
Голос Божий в сердце. А рассветы,
Для кого-то, значит, для других.

Сказано: не трогайте чужого.
Своего достаточно добра.
Вот уже детишки учат Слово –
Ярче злата, звонче серебра.

Сказано: своё другим раздайте.
Как детишки рады обучать!
Вот уже священник знает дактиль,
Помыслы умеет различать.

Ты едва подумал – он заметит,
(Не на языке слова – в уме),
Что-то зная большее о свете,
Большее о свете и о тьме…












               



.

Московский   храм


Храм с высоким старинным крылечком,
Стены розовы, словно рассвет.
А над храмом горят три сердечка –
То три маковки дарствуют свет.

Свет Небесный они отражают –
Троекратно в лазури царит
Светоч Истины, тайна сквозная,
Ранний проблеск румяной зари.

Я взойду на крутое крылечко,
И, лишь дверцу рука отомкнёт, -
Речь священника льётся, как речка,
Ловит слово родное народ.

Образа в золотом узорочьи,
Серафим огнекрылый парит...
И блажен, кто достойней и кротче
Пред Распятьем Господним стоит.

Пред Распятьем затеплена свечка –
И горит, к себе взоры маня,
Будто в пламени льются сквозь вечность
Сразу три негасимых огня…


















Храм  Христа  Спасителя


Сияй, народная твердыня!
На берегу Москвы-реки
Гигантский купол твой отныне
Возносят ввысь поребрики.
Сияй, великий храм победы
В честь Свят-Отечественных сил!
Ты оправдал собой все беды,
Ты войско в Духе воскресил!
Ты был поруган и порушен,
И вновь восстал, опальный храм,
Ужели мучеников души
Тебя возносят к облакам?
Вся беломраморная риза
Сияет дивной чистотой,
Скульптурно вьётся по карнизу
Рассказ истории святой.
Застыли в безответной бронзе
Года, события, слова…
Как будто к совести вопросы,
Звучат твои колокола.
И, как собратья боевые
Пред окружением вражды,
Четыре ангела живые
Стоят в углах твоих, тверды,
Содвинув мраморные крылья,
Сомкнув бесплотные ряды,
Они из-под небесной сини
Глядят на мирные сады…
Снежинки над Замоскворечьем.
Внизу – метель, сугробы гор…
Свой гимн поёт незримой речью
Христа Спасителя собор…

















Елатьма


Малый городочек над Окою,
Звёздочка Мещерской стороны!
Первый раз была здесь, а такое
Чувство: мы навек разлучены!

Дар святого Дмитрия Донского
Княжеству рязанцев удалых,
Уголочек: ничего такого,
Удалён от всех, смиренен, тих…

А ведь было: ярмарки да песни,
Тороватой пристани размах,
Росстани да встречи… Интересней
Городочек жил в былых веках.

Ныне храм стариннейший разрушен,
Ждёт людей касимовский шофёр,
А никто не едет… Видно, души
И не встрепенулись до сих пор.

Знаю – дикий голод да разруха
В страшный год коснулись стороны,
Парни, детвора да молодухи
Навсегда с роднёй разлучены.

Войны все рязанцев не жалели,
Но одна была жесточе всех:
Не резвятся в парке карусели,
Не звенит весёлый детский смех…

А вокруг Елатьмы – косогоры,
Клевера ступили на поля,
Высятся лесов сосновых горы…
Ты прекрасна, родина моя!

Я сюда явилась, - пусть я в гости,
Ты меня отпустишь, не коря –
Здесь на севастьяновском погосте
Значится фамилия моя.

 Мы с тобой навечно неразлучны,
Город предков, город на Оке.
О Елатьма, я твой малый лучик,
Промерцавший где-то вдалеке…



               

   Воспоминание о Крыме


Степи цвета абрикосов рыжих…
Кажется, летать и то легко.
Далеко до Рима и Парижа,
Только до себя недалеко.

Дети строят хаты в камышинах,
Утки разлучаются на миг.
Сусликов свистки и писк мышиный,
Да барана скудоумный крик.

Коркой грязи сохнет след тележный,
Мягок до покорности асфальт.
А вокруг такая неизбежность,
Будто ты ни в чём не виноват.

Уж плывёт по мелкому каналу,
Караси пускают пузыри.
Если что-то я недосказала,-
Ты во сне полночном досмотри.

А ведь вот ещё, не то приснится:
Коршун с половецкою стрелой,
Ночь в огнях и жаркие зарницы,
Что безмолвно ходят за тобой…

























     Мой  Дагестан

Бедные стены саманных домов,
Нищие хлопья одежд.
Парень с хурджином – заплечной сумой,
Взоры без всяких надежд.

Люди, как птицы, сидят у домов.
Камни, кремнистая пыль…
Да, Дагестан, и таким ты со мной
Входишь в межзвездную быль.

Вместе с поэзией, вместе с судьбой,
В лёгкий полёт заберу
Старого деда с разбитой арбой,
Бабку с изломами рук.

И, пролетая над сотнями стран
Блеском полночной звезды,
Я лишь тебе прошепчу: «Дагестан,
Разве таким был мне ты?
Где твоя пена кипучих садов,
Нрав необузданных рек,
Песни чунгура, зурны громкий зов
В сердце, влюблённом навек?
Где твоя строгость богатых одежд,
Бархат да шёлк с серебром?
И почему ты глядишь без надежд
В космос, как в брошенный дом?
Где твои песни?  - Да там, где мои.
Там же, где мой хоровод…
Две обречённых судьбы на двоих
В пору сплошных непогод.
Знаешь, у нас ещё будут цветы,
Будет иная весна.
Тысячелетья без отдыха ты,
Так, как Россия - без сна.
Войны да голод на узкой тропе,
Войны в привольных степях.
Сколько отпущено мне и тебе
Саванов – белых рубах?
Если последние грянут дымы
Межпланетарной войны -
Только с тобой и обнимемся мы, -
Две самых гордых страны.»







 


Расулу   Гамзатову

На портрет дорогого поэта
Я смотрю, и пытаюсь понять:
Разве что-нибудь могут портреты
О сокровищах сердца сказать?

Вот морщинки на лбу, словно чайки
Раскрывают над морем крыла,
Брови пышные, как обещанья,
Что судьба в день рожденья дала;

Взгляд, как Солнце, - искрятся ресницы…
Этот взгляд прожигает насквозь,
Этот взгляд мог когда-то присниться,
Этот взгляд мне встречать довелось

На страницах бессмертных творений,
Посвящённых земле и любви…
О Гамзатов Расул, горский гений,
Как мне дороги книги твои!

Я по ним в подмосковной глубинке
Узнавала из певческих уст
Про свои родники и тропинки,
Про свою журавлиную грусть.

Узнавала, как нужно поэту
Жить бесслёзно в родимом краю…
Я училась, - спасибо за это,
Я сама теперь песни пою…




















Реквием  Расулу


А ты теперь не требуешь ответа,
И новым словом не ответишь сам.
Ты навсегда оставил дом поэта
И приобщился к белым журавлям.

За миг земное изменив обличье,
Душа преобразилась в Горний свет.
Ты окликаешь, может быть, по-птичьи,
Всех тех, кого с тобою рядом нет.

Ты жизнью и борьбой всегда был с нами,
Как над горами пламенный рассвет:
Аварский светоч, праведное знамя,
Посланник неба, истинный поэт!

Ты долго по-аварски пел о счастье…
В раю язык другой, без слов в строке.
Никто сказать не в силах «Возвращайся!»
На  неизвестном людям языке.

И ныне журавли летят над миром.
Ты занял своё место в их строю.
А здесь тобой завещанная лира
Поёт и славит родину твою.

Ведь ты, как прежде, требуешь ответа,
Словами песен отвечаешь нам.
Ты здесь оставил всем свой Дом поэта
И приобщился к белым журавлям.
















Небесная  улыбка


Журавли! Журавли пролетели
И куда-то весну понесли –
Лёгким клином в холодном апреле
Исчезали в небесной дали…

Так светло, так волнующе-зыбко
Трепетали крылами они,
Будто чья-то родная улыбка, –
Чуть явилась – поди догони!

Улетала крылатая стая…
Да куда же, в какие края? –
Изменяясь, горя, замирая –
Будто в небе – улыбка твоя…


































ПОЭЗИЯ


Как хорошо, что в мире есть поэзия –
Соединенье правды и любви…
Вон, в небе месяц движется, как  лезвие,
Выпрастывая лучики свои.

Как хорошо, что в мире есть свидание
Одной души с другой родной душой,
Что не страшны года и расстояния
Двум добрым душам, - это хорошо.

Как хорошо, что есть сердца поющие,
Двух судеб друг для друга чуткий стих,
Как хорошо – есть сила, создающая
Поэзию – бессмертнее двоих…





































Философия


Любовь к Софии – странствия сестра!
То в рубище, то в ризе рядом с нами.
Ты - язычок вселенского костра,
Тот язычок, что вызвал к жизни пламя.

Мы постигаем счастье не из книг –
Губительны глаза самой Софии.
Мы смотрим вдаль под журавлиный крик,
Бескрылые – в страну Эллеферии.

Но мы живём, с бескрыльем не смирясь.
Планета щепкой кружится в затоне…
Луна на ней отбеливает грязь -
Ту грязь, что прилипала при Платоне.

И каждый месяц круглая луна –
Полнее при Платоне не бывало –
Ещё  раз удивясь, обходит нас
И леденит на спящих покрывала.

Мы знаем силу слов и силу вод,
Умеем в ветре взмыть по воле мысли.
…Тот язычок, что вызвал пламя к жизни, -
Тот лепесток последним упадёт.























Книга о войне


Эта книга прочих не мудрее –
Вся – воспоминанье о войне.
Дочитать стремлюсь, стремлюсь, - не смея,
Не даёт строка покоя мне.
Фронтовик-писатель воскрешает
Полувековую быль и боль.
Соль земли на длани поднимает –
Тысячепудова эта соль!

Книга о товарищах военных,
И о незабвенных мирных днях…
Стало мне казаться постепенно,
Будто эта книга – про меня.
Про мою судьбу в горниле мира,
Про мою далёкую любовь,
Про святую песню милой лиры,
Про моих друзей родную кровь…

Будто это я в Берестье древнем
Не могу с земли горящей встать,
Будто на заре по мне царевна
Будет слёзы горькие ронять…
Будто это я в гремучей бездне
Выстою – и книгу напишу,
Будто это я цветок железный
В цитадели памяти ношу…

…О друзьях военных, незабвенных,
И о самых первых мирных днях…
Пусть не я была в огне Вселенной –
Только эта книга – про меня.
Это про меня страницей белой
Вьётся мелких литер чёрный шрифт.
Ты скажи, писатель, что мне делать,
Ты, боец, всю правду расскажи.

И опять знакомую страницу
Я открою…  До Победы – век.
Жизнь твоя опять за полночь длится,
Милый незнакомый человек!
Русский воин, русский победитель,
Слово, свет Господень – весь ты в нём.
И душа Руси – твоя обитель,
И живая Русь – твой вечный дом!





ГЕНЕРАЛ



В генерале седом жив тот бравый солдат …
Генерал - в судьбах стран принимает участье.
А солдату прикажут - ни шагу назад! -
И бывает недолгим солдатское счастье.

В миг, когда на березах редеет листва
И уносится взрыв в землю жаркую мимо -
Устрашится судьба своего колдовства,
Белый ангел прижмётся плотней среди дыма.

А когда подбиваются сводки потерь,
И виновные быстро сочтут, кто виновней -
Затаится судьба, словно загнанный зверь,
Да и выживет в огненной каменоломне.

А затем - новый чин или новый мандат,
Непременные новые козни да казни.
Но бывалый майор - тот же самый солдат,
И отважный романтик, и смелый проказник.

И опять смотрит в воду солдатка-судьба,
И дрожат васильки, стебельками сплетаясь:
Всё бывала хозяйкой, а стала - раба:
Вдаль идёт генерал, не спросясь, не прощаясь.

Подустал он ответствовать славной рукой,
С каждым годом трудней безупречно сражаться.
Генерал! - Вы вольны уходить на покой.
Но, как русский солдат - Вы должны продержаться!



















Хроники  болезней



Извилисты военные дороги,
Немыслимы батальные пути.
А генерал в тетради пишет строго
Про все шаги, что жизнь дала пройти.

О том, как батальон уходит в полночь
Дорогой, распростёртой среди скал.
О том, как кто-то мог прийти на помощь,
А кто-то лучшей доли не искал.

О всех тропинках и о всех потерях,
О всех оврагах и о всех краях,
О всех друзьях, событиях и мерах…
Но что-то здесь другое вижу я.

Я вижу окна нынешней больницы,
Читая книгу о былой войне…
Дежурный врач – опять ему не спится…
Он не мечтает о спокойном сне.

Как часовой при смертном батальоне,
Он сторожит нечаянный покой
Среди затишья плачей и агоний,
Среди борьбы миров с людской судьбой.

Как командир, он жертвовал собою
Для тех, кого ведёт суровый рок
Путём войны, батальною тропою,
Больничным коридором меж дорог.

Но вот, чуть отдохнув в часы затишья,
В историях болезней пишет он
Те хроники, что мир и не услышит,
И не прочтёт усталый батальон.

И не прочтут друзья, и дорогая,
Когда и прочитает, не поймёт.
В окне горит огонь, не догорая,
Немыслимым путём идёт народ.

Во тьме и тишине – идёт не  с песней,
Для призрачных удач покинув кров…
Истории сегодняшних болезней –
Как давнишние хроники боёв…




СЛЕДЫ


Кто сказал, что в счастье я не верю?
Счастью и сгорая, не сгореть!
…Я по следу раненого зверя
Как-то шла в далёком ноябре.

Лёд, ещё не закосневший, робкий,
Бился в лёгких лужах на сто льдин.
Как я вдруг увидела на тропке
Будто горсть растоптанных рябин.

Вот ещё – следы когтистой лапы,
Рыхлость снега красного в следу.
Раненый звереныш косолапо
Шёл недавно там, где я иду.

Вот остановился. Эта, эта
Остановка, а потом - ещё.
Всё же торопился до рассвета
Ускользнуть в леса - в еловый шёлк.

Я пошла по горестному следу.
Вот быстрей и призрачней следы –
Вот опять… И здесь опять победу
Праздновала тень его беды.

Плохо быть оторванным от дома!
Вспомнились отметины копья.
В этот миг о звере незнакомом
Думала: такой же, как и я.

Был и осторожен, и в обмане
Жизненном, должно быть, искушён –
Но изранен в стычке ли, в капкане…
Вглубь лесов заснеженных пошёл.

Был бы зверь незнаемый поближе –
Покормить бы да помочь суметь.
Вон рассвет, величественно рыжий,
Хочет землю мёрзлую согреть.

Я сама-то, помню, не просила
Помощи, поняв: везде обман.
Уходила вглубь своей России
Зализать одну из алых ран.

Только отлежалась – и вернулась,
Не затем, чтоб мстить вине беды:
Кровь моя земли моей коснулась,
Здесь мои исконные следы.







Музей в Дубровках


Пахнет в Талдоме талой землею,
Прель весенняя топит поля.
На Дубровки дорога змеёю
Вьётся – ветру вилять да вилять.

А в Дубровках заветное слово
Затаилось до лучших времён:
Дом поэта Сергея Клычкова –
В алом отблеске зорь и знамён.

Старый парк, вековечные липы –
Деревам не одна сотня лет.
А в том доме, в светёлке счастливой,
Выверял свои строчки поэт.

Пела лира, в цветении липы
Струны жизни тянули шмели…
Вот, к пенатам поэта пришли мы –
Поклониться ему до земли.

Здесь к домам со времён достославных
Подступает чертухинский лес,
И выходит царевна Дубравна –
Только глянуть, какие мы есть.

Нас хранители дома-музея
Вдосталь потчуют чаем лесным.
И, наверно, теперь нам сумеют
Сниться только счастливые сны.

О заветной, завещанной речи,
О малине на кромках полян,
Тихом говоре маленьких речек,
Лёгкой поступи царь-журавля.

О  прекрасной, незримой отраде,
Что в высоком живёт терему,
О судьбе – неизбежной награде,
Злат-венце в заповедном дому…

Дом поэта Сергея Клычкова!
Всё в Дубровках открыто мечтам!
А вдали, будто райское слово,
Виден талдомский розовый храм…





Звенигород


Звенигород, Звенигород, старинный городок!
Святой России пригород: все улочки в рядок.
Над соснами огромными как золото, горят -
Над кровлями, над кронами – кресты монастыря.

Здесь, за рекой Сторожкою и за Москвой-рекой
Мой город, сколько прожито, продумано с тобой!
Служивый град, воинственный: из глубины веков
Ты охранял таинственный звон чистых родников!

Поют сады апрелями, пьянит цветами луг.
Усадьбы ожерельями раскинулись вокруг.
И радостными трелями весной наполнен лес,
И сосны корабельные шумят всю зиму здесь.

Звенигород, Звенигород, единственный в судьбе!
Ты даже в дождь и в изморозь манишь меня к себе!
Звон колокольный издали уносится в зенит.
С тобою, брат Звенигород, душа моя звенит!





























В мире песен



Я прощаюсь, прощаюсь с любовью -
Тихо облачко сердца плывёт,
За какой-то несбыточной новью
В дальний путь мою душу зовёт…

На земле начинаются вёсны,
Утишаются сказки зимы.
Несерьёзно, совсем несерьёзно
В мире песен повенчаны мы -

Только белой короной ромашек,
Только кольцами солнечных ласк –
Нет свиданий и росстаней наших:
В мире песен нет плоти у нас.

Только лёгкие, светлые блики,
Только звуки, и те – имена.
Только Ангелов милые лики,
Только крылья, несущие нас

Над великой, прекрасной юдолью,
Где меж нами и был только взгляд…
Я прощаюсь, прощаюсь с любовью -
Не зови моё сердце назад.

А когда жизни круг будет тесен,
Вдруг покажется тесным тебе,
Я утешу тебя: в мире песен
Запою о счастливой судьбе.



















Золотые аллеи


В золотистых аллеях старинного парка
Повстречались с тобой – а вокруг ни души.
От суровой судьбы мы не ждали подарка,
А теперь никуда нам не надо спешить.

В старом парке сентябрь – золотые аллеи.
Все равно, все равно мне, куда забредем.
Все равно я скажу: ни о чем не жалею,
Все равно мы с тобой в старом парке вдвоем.

В золотистых аллеях старинной усадьбы
Мы с тобой повстречались, полжизни пройдя.
Для других, для других развеселые свадьбы, -
А для нас только небо в крупинках дождя.

Клен считает листву, липа слезы роняет.
И бегут облака от холодной зимы.
Все равно, все равно – ничего я не знаю,
Только верю – вовек не расстанемся мы.






























         


Имяславие


Этот день ты проводишь с другими,
Я тебя отвлекать не хочу.
Вспоминая прекрасное имя,
Я зажгу золотую свечу.

И в дому вспыхнут цветом рябины,
Буйство лета, огня торжество…
Именины твои, именины –
Праздник имени твоего.

Это имя твоё,
Это имя любви,
Это имя разлуки.
Имя счастья,
В мою постучавшего дверь.
Это имя твоё.
Имяславия ладные звуки…
Ты не веришь в любовь,
И не надо: не веришь – не верь.

В этот день между нами – дорога,
Образ твой вспоминаю опять.
В этот день мне и надо немного –
Только знать, что ты есть, только знать.

А свеча алым светом пылает,
В этом мире никто не один.
В синем небе, на краешке рая –
Тоже праздник твоих именин.

Это имя твоё,
Это имя любви,
Это имя печали.
Имя искры одной,
Затерявшейся в зареве гроз.
Это имя твоё.
Имяславие было вначале.
Имя – это любовь,
Навсегда, навсегда – и всерьёз..







Счастливые сны


Незаметно закончились зимы,
На душе мирно тают снега.
Я признаюсь тебе: ты - любимый,
Знаю я, как тебе дорога.

Неужели настали капели,
Неужели три дня до весны?
Пусть в апреле, в апреле, в апреле
Снятся только счастливые сны!

Пусть луга покрываются цветом,
Пусть в цвету молодеет земля.
Скоро лето, уже скоро лето,
Будем вместе всегда - ты и я!

Пусть потом будет осень и холод,
Пусть в лесах облетает листва.
Ты смеялся со мной, ты был молод,
Ты шептал мне такие слова…

Неужели настали капели,
Неужели три дня до весны?
Пусть в апреле, в апреле, в апреле
Снятся только счастливые сны!

А когда подбираются зимы,
Всё вокруг заметает метель –
Будем знать, что мы оба любимы:
Белокрылый не гаснет апрель!

Словно звёзды, искрятся капели,
Снова в мире три дня до весны.
Пусть в апреле, в апреле, в апреле
Снятся только счастливые сны!















Песня  мастеров


Над Россией сказочное небо
Отражают волны синих вод.
А в России чудо-быль и небыль
Создает талантливый народ.

Золотое сердце, руки золотые –
От пшеничных зерен, от полей России,
От зари-лазори, от лучей Ярила
Сердце золотое наше не остыло!

Золотое сердце, руки золотые –
Омывали руки родники святые,
Просветляла сердце золотая свечка,
Золотое слово будет с нами вечно!

Разве есть земля еще красивей?
Словно рай, полна она даров.
И богата, и сильна Россия
Золотым талантом мастеров.

Счастье нам завещано такое –
Сберегать исконные пути,
И украсить Родину любовью
Той, что драгоценней не найти!

Золотое сердце, руки золотые –
Омывали руки родники святые,
Озаряли сердце огоньки лампады,
Золотое слово вечно с нами рядом!




















Заповедное  счастье  России


Заповедное счастье России,
Достоверная сказка Руси!
Что ни край – то узоры красивей,
Что ни век – взлёт таланта и сил!

Что ни город – то сказка богаче,
Что ни речка – волна холодней,
Что ни зорька – то жарче да ярче, -
Вот обычай отчизны моей!

Не угаснем, коль живы-то будем, -
Это свычай былинной Руси.
Кто былину расскажет? – а люди,
Мастера, - мастеров-то спроси!

Несмотря на нужду и напасти –
У кого нет ни тягот, ни бед?
Мастера заповедное счастье
Сберегают на тысячи лет!

На Руси то война, то разлуки,
То на Солнце затменье нашло -
Но умельцев усталые руки
Сохраняют нам свет и тепло.

Так бывает: коснешься случайно,
И вовеки не сможешь забыть.
Тайна сердца поющего – тайна,
А сердцам есть о чем говорить.

Для тебя запевают матрёшки,
Шепчут сказку тебе кружева,
Балабонят на радостях ложки
То, о чем шелестят дерева:

Стала участью сердца и частью
Заповедная песня Руси.
Если творчество – счастье, то счастье
Сбереги, пуще сердца, – спаси!

В мире грозном, на буйной планете
Самый мирный народ – мастера.
Но придется – как надо, ответят,
И отвадят врага от двора.

Потому что нет сказки красивей –
А красивое надо беречь.
Заповедное счастье России,
Достоверное таинство встреч!
Звонари

В ранний утренний час на заре,
Помолившись отцовым иконам,
Миллионная рать звонарей
Подымалась к своим колокольням.
Раздавался таинственный глас,
Что недавно считался ненужным.
Начинался Божественный час
С колокольной Божественной службы.
Звон к себе призывал, звон лечил,
В капиллярах вибрируя с кровью.
И лучистые лики светил
Обращались на землю с любовью.

   Со своей колокольни звонарь
   Непременно увидит соседей,
   Наготове светец иль фонарь:
   Если что-то случилось на свете.
   Коль война – то огонь или дым
   На другой колокольне заметят,
   Там и третья – сигнал – а за ним
   Всей Руси за ночь вести осветят.
   А коль нету на свете войны –
   Правда, так никогда не бывало, -
   Всем соседям приветы нужны.
   Доброта никуда не пропала.

Так и ладилась в древности связь,
И без радио жили соседи.
Если церковь одна поднялась –
Строить будут вторую и третью.
Оглянись и увидишь округ –
Если б звон подсказал колокольный.
Как врисован в пространственный круг
Самый крепкий земной треугольник.

Злые люди, пространство губя,
Слишком поздно, видать, догадались,
Что ломали сначала себя,
А потом уж с Россией прощались.
У потомков, наверно, вины
Пред разрушенной церковью нету.
Но все больше звериной войны
При нехватке незримого света.

Может, мы поскорей, поскорей
Восстановим ступени крутые,
И обучим своих звонарей
Подниматься по ним – для России.



Гроза



Господень гнев – великая гроза!
Стремительна, внезапна сила молний.
Белеет и чернеет бирюза
Литых небес, великой страстью полных.

Дрожит земли взволнованный ковчег,
Дрожит гора в предвестьи грозных смерчей…
Вот быстрый взгляд из-под Господних век –
Мгновенье бренной жизни жмется к смерти –

Приоткрывает вечность свой чертог,
Но тише стук дождя в ворота бури…
Уже парят – нам улыбнулся Бог! –
Три голубя в мерцающей лазури…


































Храм   веры


Вновь верба мир наполнит золотом,
Пыльцы выкатывая крохи.
А сколько судеб перемолото
Багряной мельницей эпохи!

А сколько выкурено курева,
Сколь вытоптано трав по дракам,
А сколько жизней сбалагурено
По темным горестным баракам!

Казалось бы, что все потеряно –
Ведь столько выдернуто храмов
Из жил земли; и так уверенно
Бесята шастают по ранам,

Казалось бы, что нет прощения
За эту бездну пустословья -
Взывают истины к отмщению…
Но сам Христос грядет – с любовью.

И в честь Пришествия великого
Земля зализывает шрамы,
Сияют выцветшими ликами
Полуразрушенные храмы,

А верба наполняет золотом
Весенний мир к пасхальной ночи…
Незримый Храм легко и молодо
Готов предстать пред Божьи очи –

Великий Храм всем миром строили,
Общинным сердцем приближали,
Он – над селом, над каждым городом,
Где милость к сердцу призывали.

В лампадах и свечах блистающих
Храм в эту ночь парит над миром,
А поутру пыльцой мерцающей
К поэтам падает на лиры…











  Поэтическое желание 


Господь! Храни от громкой славы -
Когда толпа, как на пожар,
Глазеет на огонь стоглавый,
И, напирая, лезет в жар.

Там кто визжит, кто восклицает,
Кто ждёт, чтоб пыхнуло ещё -
Но миг - и пламя отпылает …
Но миг - читатель всё прочтёт …

И отвернется, и забудет,
Чтоб жаждать нового огня.
Нет, коль избыток славы будет -
Пусть он не трогает меня!

О, пусть того, кто мой читатель,
Огнём неброским приманю -
Так тянется к свече мечтатель,
Так путник - к дальнему огню.

Так рыбачок зажжет у речки
Неприхотливый костерок.
Так детвора под боком печки
Прижавшись, будет греться впрок.

Дай мне, Господь, негромкой песни,
Дай независимой любви!
Пусть огоньку, что вновь воскреснет,
Шепнёт читатель: вновь живи!




















Свято слово Руси


Пахнет мятой – сиреневой грустью…
Скоро лето за тучи зайдет.
Святорусье мое, Святорусье,
Что нас ждет – нам бы знать наперёд.

Ты шепнешь: «Много, много иного:
На ветру порыжеет трава,
И под горн журавлиного зова
Позабудут поэты слова,
Лёд скует обмелевшие реки,
Понакроют снега берега,
Почернев, обнажится навеки
Сердце лютого, злого врага…
А затем, если новая стужа
Не развеет по далям народ, -
Солнце лёд переплавит на лужи –
Светозарное солнце взойдет!
Листья выйдут на волю из плена,
Зарезвятся в лесах голоса,
А разлив будет бурн: по колена,
А вода-то чиста: небеса!
И когда легкокрылая песня
Зазвенит над полями вдали,
Мята станет тянуть в поднебесье
Стебельки голубые свои,
Вот тогда мы пошепчемся снова:
Много, много иного нас ждет!
Ведь появится новое слово,
Обновленное Солнце взойдет!»

Погрустивши, светло улыбнусь я –
Обогрел меня древний словарь!
Свято слово Руси – Святорусье –
Вещих струн, вещих странников дар!









































Наталья Мартишина. Книга стихов «Святорусье»


Читателю


Мой милый друг, как говорить с тобою,
Читатель мой, скажи наверняка,
Чтоб речь текла целебною водою,
Как влага из святого родника?

Читатель милый, чем тебя утешить?
Ты утешаешь сам меня, мой друг
Тем, что глаза твои как прежде, те же,
И та же теплота усталых рук.

Ты открываешь новую страницу –
И вызываешь к жизни голос мой –
И я тебе шепчу: любовь продлится
Намного дольше, дольше нас с тобой.

И уголок Руси, та глушь окраин,
Что сердцем охраняли ты и я,
Вдруг расцветет от края и до края –
Развернутая знаменем земля.

Труды и дни, леса, луга и пашни
Отбросят пыль, стряхнут беду и боль,
Исчезнет морок, злой навет вчерашний.
Я верю, друг! Позволь сказать, позволь…























Песня   для  России


Какие дали видит  ясный взор!
Над кручей зреют тучи грозовые.
Из лучших песен сотканный узор
Я подарю тебе, моя Россия.

Я нити строк возьму из родника,
Я нотный стан сложу из веток чащи,
И буду петь без устали, пока
Я в будущем живу и в настоящем.

Из лучших песен лучшую одну
Я выберу, чтоб пелась всех красивей.
И будет эта песня - про страну,
Про ту, что звали Русью и Россией.

Она в веках меняла имена,
Как имена в веках меняют реки,
Но, словно мать, она всего одна,
И, словно Божья мать, она – навеки.

От уст морей до сени синих гор
Играют нерастраченные силы…
Из лучших песен сотканный узор
Я подарю стране моей – России.

 























Светлое  слово


Святорусье – золотое слово!
Святорусье – это русский мир,
Святорусье – Родины основа,
Свет лампад, затепленный людьми.

Свет души, торжественно хранимый,
Свет сердец, спасенных в сонме бед,
Святорусье – золотое имя
Той земли, которой ближе нет.

Ярким словом – древнерусским, метким
Называли так свои края
Наши достославнейшие предки –
В словарях о том читаю я.

Русский мир, земля, родные дали,
Белый, вольный, несказанный свет!
Та Отчизна, где мы счастья ждали,
Та, что дольше ждет от нас побед!

Мелкий шрифт желтеющей страницы…
Составлял словарь Владимир Даль.
Пусть, взмахнув крылом прекрасной птицы,
Это слово устремится в даль!

Сквозь века вернется слово это.
Святорусье – светлая душа,
Святорусье – гордая победа!
Вольным светом нам дано дышать.

Золотою славой зреет поле,
Алой вязью вышит свет зари,
Только светлым словом Божья воля -
Русским словом! -  с нами говорит.
















* * *


Нежность моя, надежда,
Бедная сторона!
Как дорогую ветошь,
Трогаю имена:

Ах, Переславль да Вязьма,
Вологда, Суздаль – даль…
Перевитью да вязью
Канете вы – куда?

Реченьки мелки тоже,
К морю – не добежать:
Пажа да Сорогожа,
Воря да Ворожба.

Может, и я устала,
Долго ль ещё идти?
Только бы сил достало
Встретиться на пути

С древнею Старой Руссой,
Милой Тверской землёй,
С Тулою да Тарусой,
Тихою Вереёй…

























                Россия


Текут сиреневые реки,
Воркуют белые пески.
И все – навеки, все – навеки,
И все – без гнева и тоски.

И все как будто без затеи:
Даль далека, а близь близка.
В письме назвать ее своею
Не поднимается рука.

Вот если б гуслям легкокрылым
Доверить вещие слова!
Чтоб сладкогласным переливам
В борах внимали дерева!

Чтоб травы ветреным сплетеньем
Несли по свету волны слов:
Есть волшебство, есть вдохновенье,
Есть Божья милость, есть любовь!

Чтоб камыши в заливе дальнем
Перешептали эту весть:
Из вещих слов сложилась тайна,
И тайна эта с нами, здесь.

Пусть звезды вечнозолотые
Глядят, глядят сквозь времена:
На реках выросла Россия  -
Несокрушимая страна!




















                Русский сон


Да, это нас, забывших путы рабства,
Космической достигших вышины,
Пугают вновь неслыханным тиранством -
Тиранством наступающей войны.

Все  будем там. С песком сомкнемся, с глиной,
Не будет никого, кто пожалел б,
Но русский мир пребудет неделимым,
И в печке будет печься русский хлеб.

В заброшенной, затерянной слободке
Останется нетронутой семья –
Не залитая россиянской водкой,
Не связанная ворохом тряпья.

И  Русь воспрянет меж землей и небом –
Ведь землю с небом повенчала печь.
Одно зерно заколосится нивой,
Словечко разгорится в сказку-речь

Из искры вспыхнет праведное пламя,
От покаянной слезки мир спасен.
Русь нерушима! Наша правда – с нами,
Как долго бы ни длился русский сон!          

























Русский дом


Мой дом – дорогая держава!
Семейству дарованный рай!
Старинная верная слава,
Опольский раздольнейший край!

Здесь пахнет подпольной картошкой,
Ворчит на шестке чугунок.
Здесь крутится старая кошка
У шустрых молоденьких ног;

Здесь тикают ходики, гирькой
Шальному грозя пауку;
В корыте растерзана стиркой
Тужурка на рыбьем меху.

Ведут три ступеньки на печку,
На лесенке – ворох тряпья.
Ведут три ступеньки к сердечку,
Три шага – и юность моя.

Зачем мне посмертная слава,
Зачем золотая казна?
Нужна мне Россия-держава,
Держава царь-дома нужна!

И пусть в стенах голеньких тесно,
Пусть скудостью лёгок наш быт,
Но есть здесь пространство для песен
И времечко есть для любви.

Одно из окошек светёлки
Выходит как раз на восток.
Сам Космос стоит на просёлке
Под досками долгих дорог.

И Солнце проходит под крышей,
И матицей лёг Млечный Путь…
В галактиках – дальних и ближних –
Лишь дом, русский дом, не вернуть.

Не выстроить так же неброско,
Как гордые предки могли.
О доме напомнит лишь горстка
Старинной опольской земли.




            
Владимирская земля


Край святой, Залесье да Ополье!
Дымная текучая заря!
Всё-то здесь в одной Господней воле…
Огоньки неброские горят.

Всё-то здесь негромко да неслышно –
Разве раздерутся петухи…
Белые цветы смолистой вишни
Падают, как белые стихи.

Милая российская глубинка!
Счастья неизведанный исток!
Я - не дочь твоя, не половинка.
Я всего лишь белый лепесток.

Расцвету в какую-то из весен,
Улечу в текучую зарю,
И вернусь дождинкою под осень,
И опять с тобой поговорю.

Край родной, Ополье да Залесье!
Может статься,  средь миров спою
Несколько твоих туманных песен,
Песню благодарную свою…

























* * *



Я знаю – Россию не бросит Господь!
Я знаю – закончится зло и насилье,
И дух возвратится в смиренную плоть
Воспрянув, душа обретет свои крылья!

Россия, воспрянь, и восстань, и проснись, -
Лучи золотые коснулись очелья…
И больше не надо заглядывать вниз –
Там морок вчерашний, там сумрак веселья.

Иное тебя ликование ждет –
Одетая в светлые ризы страданий –
Иди! Ведь навстречу Сын Божий грядёт, -
Простри к Нему руки в предутренней рани!

И вот уж горит над землею рассвет,
И вот уже солнце твое воссияло!
Россию Господь не покинет, -о, нет!
Покуда последнее сердце не пало…




























Древняя   Русь


Древняя Русь, золотые просторы!
Черлен путивльский, черниговский стяг!
Чувствуешь ты иль не чувствуешь взоры
Нашего века бойцов и бродяг?

Нет нам величья такого, как прежде,
Нет византийской былой красоты.
Вот на тебя и взираем в надежде –
В нашей последней, поверишь ли ты?

Нам бы владыку, что молвил бы слово –
Слово златое, как твой Святослав.
Только ведь, матушка, нету такого:
Всё бормотанье для мелочных слав.

Нам бы буй-тура сюда Всеволода,
Что поднимал грозных кметей-курян.
Только ведь нету таких, и природа
Никнет уже не от дум, а от ран.

Нам бы к старинам твоим достославным
Как к золотому припасть роднику…
Все же у нас есть ещё Ярославны,
Соколы славные есть на веку.

Древняя Русь, золотые просторы!
Дай заглянуть у последней черты:
Как там твой князь, своенравный да скорый?
Игорь вернулся ли?
Слышишь ли ты?



















Пробуждение


С гуслярами за призрачным гимном
По дорогам  Руси – наяву.
Я в тринадцатом веке погибну,
Но в двенадцатом веке - живу.

Эти древние сны, эти дали,
Незакатный, немеркнущий свет
От меня отгоняют печали,
Бедный стих сберегают от бед.

Говорят: далеко же ты, птица,
Улетела от отчих краев.
Помогай нам теперь воплотиться,
Дай пройти через сердце твое.

Я сама говорю: «Проходите!»-
Отворяя  калитку в крови, –
«Вот мой дом, вот мой сад, вот учитель –
Заходите, живите в любви!
Только Русь вся почти на погосте,
Кто остался – не знаю и я».

И заходят родимые гости
В отголосках льняного тряпья.

Ставят гусли знакомые в сенцах –
Никого-то не будет к утру.

Почему же я вновь полотенце
В этих алых узорах беру?





















Сельская   церковь


В селе Покровке – церковь Покрова.
Но мне иное слышится в Покровке –
Как от земли сырой, напившись крови,
Приподымалась красная трава.

Как жухли половецкие костры
Под тяжкой шкурой движущейся ночи,
Как день смирялся, становясь короче,
Как листья у осокоря остры.

Я вижу это древнее село
Каким-то заблудившимся виденьем –
Другой следил, как режет пашню тенью
На полукружья – коршуна крыло…

Наверно, торопясь во временах,
Он потерял томленье по родному –
И, как щенок, бежит от дома к дому
Видение села в ночных кострах…

Прости, тебя мне нечем накормить!
Спеши к другим, успей до темной ночи!
Костры горят, а день уже короче,
И мне чужой реки не переплыть…

























Послесловие


Не для шутки лихой, не для мести –
Забирая с собой всю вину –
У гусар было встарь делом чести
Уезжать от любви на войну.

Собиралось встревоженно войско,
Отверзалась для каждого дверь:
Этим – к торжищу, этим – к геройству,
А гусару – уйти от потерь.

Да не так ли и я поступила,
Только встречи с тобой убоясь?
Где – война? Где – дружина? Где – сила?
Игорь! В войско зачислишь ли, князь?

Черносолнечным тронет покровом
Вещий луч золотой и меня.
Не увижусь с одним чернобровым –
Разве он оседлает коня?

Здесь, в двенадцатом веке крылатом,
Не тревожат меня пустяки -
Душный критик, мирская зарплата
И пожатье лукавой руки.

Здесь над целым полком распростерта
Лишь всевластная Божья рука.
Только полнится кровью аорта.
Только волчья вздыхает река.




















 Задонщина


Сойдёмся, братья и дружина!
Сойдёмся, русские сыны!
Возвеселим свою Отчизну,
Возвысим нашу землю мы!
Составим слово к слову, жизни
Соединим в одну строку.
Хвалу великую на тризне
Споют и нашему полку…

Так начиналась эта повесть,
Так продолжалась эта быль.
Лишь ветер во поле волховит
Серебренеющий ковыль.

И, сколь ни жди, - не слышно звона
Великой битвы сквозь века,
Лишь под бочок прижалась к Дону
Непрядва – верная река.

А было – прядал конь ушами –
Ведь здесь стоял засадный полк-
И полусжатыми устами
Творил молитву князь Боброк.

И  развевались на шеломах
Черлёно-алые огни…
И знали все: к родному дому
Уж не приблизятся они.

Им станет домом это поле –
Великорусская земля,
Роса, да жаворонка воля,
Кулишки, песня соловья.

Да вот еще ковыль дорожный,
Да стебли легких  земляник,
Да летопись, что так тревожно
Доселе вествует о них…









Куликово поле


На траве  ковыле, на Куликове поле,
Бились русские рати в далеком году -
За свободную жизнь, за достойную долю,
За Великую Русь, за святую страду.

Воля русских людей, богатырская сила,
Одолела врага, отодвинула зло.
Сколько славных дружин битва та покосила –
Да на том и стоит ратных дней ремесло.

Золотую хоругвь, словно зорьку, расправив,
Уходили войска в достопамятный бой.
Светлый день догорел, только ночь не настала –
Наше Солнце осталось над битвой святой.

Серебристый ковыль на Куликовом поле
Сквозь семь сотен веков повторяет ту быль.
Так легко волны ветра бегут по раздолью -
Словно души незримые гладит ковыль…
































Старинный завет


«Лучше лечь за Отчизну костьми,
Чем жить в славе в чужой стороне», -
Это сказано было людьми
В древнерусской святой старине.

Так держалась державная Русь,
Укреплялись устои страны.
Устремлялись лишь жадный  да трус
В те века до чужой стороны.

Я судить их сейчас не берусь,
Ведь не каждому жить на Руси,
Где в миру весело, как в пиру,
Где в пруду по ведру караси.

Где свирепы леса-древеса,
Где нежна золотая зима,
Где все знаешь о будущем сам,
Где все помнишь о прошлом сама.

Где лучистые лики икон
От печного угара темны,
Где стоит голубой перезвон
В небесах после каждой войны.























Масленица


Масленица, яркое раздолье!
Пляшет белый Сергиев Посад!
Пляшет золотое Подмосковье!
И смелей зари в Первопрестольной
Купола и маковки горят!

Пляшет город, праздник жарко дышит,
Чучело сжигают под  блины!
И  народ войны почти не слышит-
Так, как будто рядом нет войны.
Так, как будто огненная кошка
Цепкою походкой не идет,
Языком в крови не лижет плошку,
Чуткими усами не ведет.

Ничего! Народу все- забава.
И напрасно пишет автор тот,
Сквозь века обретший переправу,
Про один начавшийся поход:

“Усыхает жизнь Даждьбожьих внуков!
Сократился век людской. Война!
В русских землях горе и разруха,
Плачет безутешная жена”.
Плачет во Путивле Ярославна!
Сквозь походы, земли и века,
Автор тот писал о самом главном,
Самом неуслышанном пока:

“Усыхает жизнь Даждьбожьих внуков,
А Боян коснулся вещих струн,
А для русских жен опять разлука-
Не помогут Велес и Перун.
Не помогут Мокошь со Стрибогом,
Если сам Даждьбог нам не помог.
Но пришел же князю на подмогу
Христианский всемогущий Бог!”

А народ закуски разметает,
Чучело тряпичное  горит.
Всемогущий бог о многом знает,
Знает, только нам не говорит.

…Век за веком, год за годом, снова,
Снова умирая и любя,
Неизвестный Автор пишет “Слово”,
Убеждая в чем-то сам себя.   



Тишина


Тишина,
Тишина за околицей,
Там, за кромкой села – ни души.
Только тройка взмахнёт колокольцами
Из-за дальнего леса в тиши…

Там на тракте полынно-узорчатом
Знают, едет ли ухарь-купец,
Иль разряженный князем извозчик там
Чью-то пару везёт под венец.

Тишина,
Тишина за околицей,
Нам не ждать в эту осень гостей.
Не для нас прозвенят колокольцами
Вороха дорогих новостей.

За селом
Только травы колышутся,
Только никнут к зиме дерева.
Колокольчики дальние слышатся,
Словно давние наши слова…

Повторю тебе, другу сердечному,
Что тогда загадала сказать…
Тишина,
Тишина бесконечная
Заставляет и верить, и ждать…





















                Книжное поле


Ты мой мир, моя непримиримость.
Веселей стремится к сердцу кровь.
В шелесте страниц ко мне явилась
Может быть, последняя любовь.

С каждым часом все сильнее связи
С древними просторами Руси,
Где на жарких конях скачут князи,
Где кружатся вороны в выси

Там, где мы с тобою незнакомы, -
Не были знакомы никогда,
Где царь-Солнце в запахах соломы
Волоски теряет иногда,

Где бушуют весны по оврагам,
Где взбивает пену бузина,
Где не знает будущей отваги
Лунным сном объятая страна,

Там, однажды мы с тобой встречались,
Только не узнали ничего:
Вольным ветром жизнь твоя промчалась
Мимо раны сердца моего.               
























Цветок папоротника


Далекий огонь за рекою!
Зачем ты так скоро погас?
Мелькнул – и повлек за собою
На миг, на коротенький час.

Костер ли, в долине затлевший?
Фонарь ли в селе на краю?
Иль старый придирчивый леший
Оглядывал землю свою?

Рыбак ли раскидывал сети?
Вдали заиграла гармонь…
Да мало ли дел-то на свете,
Где нужен и в полдень огонь?

Зажгли ли каскад фейерверка –
Младых провожать под венец?
Искать днем с огнем человека
Пошел ли безумный мудрец?

Иль спичечкой малые дети
Спалили соломенный стог?
Да мало ли дел-то на свете,
Где будет и днем огонек?

А может быть, раз за столетье,
Среди незадачливых сел
Раскрыв золотые соцветья,
Крылатый щитовник зацвел?

Зацвел, проморгался и сгаснул,
И скрылся до новых ста лет.
Заветное русское счастье,
Которому имени нет.
















Радонежье


Милый край, зеленоглазый летом
И серебренеющий к зиме!
Сколько голубей в лазури этой,
Глубины! О, столько б счастья мне!

Сколько вод подземных здесь роднится,
Сколько ветра в кронах у берез!
Каждый день мне сыплет на страницы
Иней – или искры  чьих-то слёз…

Но мирским нисколько не задета,
Сладостная, как сонетный стих,
Выверенный Богом для поэта –
Лавра среди чисел золотых.

Славно и вольготно здесь гостить!
В Радонежье радость нежит лето.
Семечками, брошенными из горсти,
Голуби летят и тают где-то.






























Вечер в Радонежье


В Радонежье – полная луна,
В Радонежье – вешняя истома.
К низенькому дому в три окна
Путник возвращается из долу.

Там – белеет церковь над холмом,
Там луна белеет в вешнем небе,
Там заждался ласки старый дом,
Запаха не плесени, а хлеба.

Путник ближе к церкви из полей,-
Улочка единственная к дому-
И собаки лают веселей,
За версту почуяв шаг знакомый.

Скоро путник ступит на порог,-
Черный сад и светлый лик над домом-
После сотен пройденных дорог
Первый раз пройдя путем искомым.

А дорога вьется, как змея-
Сжав к самой Москве мою Отчизну.
А быть может, этот путник – я,
Полная луна висит над жизнью?

Старый дом, как память, ждет и ждет,
В говорливой речке отражаясь.
Путник возвращается, идет,
Все идет, идет, - не приближаясь…



















Родные   речки


Там, за речкой быстрою, за стежками дней –
Терем края выстроен на небесном дне.
Там родная вотчина, там родная даль –
Вспомню, коль захочется отогнать печаль.

Чистые, проточные, серебром в ночи –
Северовосточные реченьки-ключи.
Яхрома, Медведица, Мера, Ухтома –
Грезится мне, грезится диво-сторона.

Яркие под солнышком в летний златозной –
Меза с Сорогожею, Ижма с Узолой.
Вея, Нея, Суворошь, Шуя, Вая, Соть –
Говоришь, как думаешь, край медовых сот!

Тайнами, загадками, - знаю, – неспроста.
Там устами сладкими - реченька Уста.
Там, за Нерлью с Вигою – Лух да Кострома.
Сказкой невеликою увлекусь сама.

Немду с Унжей слушаю, и, сквозь немоту –
Утешаюсь Ушною, Тешу перейду.
Как Могоче с Лежею здесь вольготно течь!
И сейчас, по-прежнему, речка – та же речь.

Тошнею дотошною, Талицей ли быть –
Сутью осторожною вьется речка Сить.
По лугу с Ветлугою, С Пижмой  по лесам,
С Уводью по кругу, и – с Тезой  к небесам.

С Вязьмою по полюшку, с Межей вдоль дорог,
Вслед за речкой – к солнышку голубиный слог.
За Мологой, Клязьмою, Шачей, Ялокшой
Как за зовом праздника,  я стремлюсь душой.

К солнцу рвется, к истине, песенный исток.
Реченьками выстлан мой Северовосток.












Родные имена


Кто создал эту сказочную даль?
Что за волхвы селеньям слово дали?
Владимир, Суздаль, Муром, Судиславль,
Торжок да Переславль, Москва да  Палех…

Поистине, названья – Божий дар!
Таинственная, трепетная птица…
Река Солотча, речка Шередарь
В великий океан стремятся влиться.

Над гладью ясных вод дрожат миры,
И звёзды исчисляют нам деянья.
И над рекой Трубеж горят костры,
Над речкой Проней зори ждут свиданья.

А реки Сорогожа с Ворожбой
Всё ворожат в порогах-перекатах…
Названья на Руси – словарь живой,
Впитавший благодать в себя когда-то.

Душа земли… Живая тайноткань:
Белёв, Венёв, Мураново, Одоев,
Борисоглеб, Романов да Рязань,
Да Кострома над Волгою седою…













 











Переславль


Младший брат Москвы золотоглавой,
Ныне ты бытуешь, как и встарь,
Тайнами овеянный и славой –
Белый, приозёрный Переславль!

Тёмные, старинные соборы
Помнят свист разбойничий – молчат.
А поляны, рощи, косогоры
По весне встречают крик галчат.

Тянутся пустынные дороги
По вечерним лежбищам полей.
Выплывает месяц круторогий
Погулять средь звёзд по синеве.

Свет его над древним городищем
Отражают волны черных вод.
Светлый невод синий камень ищет,
Синий камень ночь к себе зовет.

В этих далях только и селиться,
Белых рыб ловить из-под весла.
В этих далях жить да веселиться,
Славить благодатный Переславль!

Что ж не стал ты гордою столицей?
Правил бы названьями времен.
Сколько толп столиких шло б молиться
К свету твоих тихоньких икон!

Но  светлы над Трубежом закаты.
Царская селёдка в глубине
Меряет серебряные латы
С голубой заплаткой на спине…















В   Никитской слободе


В Никитской слободе под Переславлем
Настоян воздух сладостями трав:
Его к полудню солнце прогревает,
Прохладу прогоняя из дубрав.

Здесь щелкает кузнечик осторожно,
А небо равнодушно ко всему:
К монастырям разрушенным, к острожным
Баракам, к расписному терему…

Вот лишь бы коршуну вольготно было виться,
Да облака успеть препроводить,
В закат разлиться да махнуть зарницей,
Грозе ночной пути освободить.

А воздух дивный – пей, кто только может!
Косарь усталый, страждущий монах,
Разбойник, царь, ограбленный прохожий,
И всадник, что привстал на стременах!



































За  Туношной


Утро мокрое, в сизом тумане –
И просохнуть дожди не дают.
А за Туношной едут цыгане,
Незнакомую песню поют.

Только табор стоял средь сурепки,
Дым ольховых костров не угас –
А уж едут куда-то за реки,
По мерянским просторам от нас.
 
Завернув свои юбки, как свитки,
Терпеливо в кибитках сидят
Те, кто, только пройдя у калитки,
Заплетали умы у ребят.

Те, кто, если б рукой поманили –
Узкой, тонкой, лилейной рукой,
То ушел бы за ними мой милый,
Позабыв про уют и покой.

Ведь душа древнерусской дороги
Встрепенется и в даль позовет,
До сердечка дотронется, вздрогнет –
И к незримому солнцу пойдет.

И расправятся в утренней рани
Соколиные крылья души.
Там, за Туношной,  были цыгане,
И ушли, все костры потушив.  



















Слободы


Осень. Банным духом пахнут слободы.
Над капустным полем – пряный дым.
Мир, что скор на встречи и на проводы,
Вечно остаётся молодым.

Осень… Что грустить и что печалиться?
Красные костры горят кругом.
Что ни загадаешь – то случается.
Счастье заглянёт и в этот дом.

Стёжки переславские, рязанские
Золотой засеяны листвой.
На столбе сидит ворона, царствуя
Над капустной горькой головой.

Странникам вослед глядит, не хмурится,
Осенью - хорошие дела:
Тёплым банным духом пахнет улица,
От огня рябины гаснет мгла…































Тихие  дороги



Есть у России тихие дороги:
За день и грузовик не громыхнёт.
Идёшь, идёшь… Усталость сводит ноги.
Куда-нибудь дорога приведёт.

К чьему-нибудь придём родному дому:
Окошки перекрещены доской,
И у забора – стог гнилой соломы,
Не слышно речи праведной людской.

Куда ушли хозяева былые?
Какие ладят новые пути?
В саду успели вишни золотые
Полынью и крапивой зарасти.

Видна ещё садовая гвоздика:
Красуется под яблоней, цветёт,
Но всё вокруг угрюмо, хмуро, дико,
Спокойно всё… Хозяин не придёт…

Придёт другой, - и ставенки откроет,
И принесёт тепло в застывший дом:
Затопит печку, крышу перекроет,
И зазвенит косою за углом.

Проснётся утром тихая дорога,
Откликнется на лёгкие шаги.
Других идущих будет дланью трогать
Прохладный ветер-сиверко с реки…

















Читая  Гоголя


Вся Россия – один монастырь
Под незримой Господнею дланью –
Все селения, реки, мосты,
Все поля, луговины, елани…

Вся державная Русь, вся страна –
Под тончайшей небесною тканью
Видит сны о иных временах -
В этих снах – и твоё послушанье.

Разгадай, растолкуй и прочти, -
Есть чеканные строчки приказа,
Есть две даты… Вторая почти
Не видна, незаметна для глаза.

Надо знать назначенье своё,
И нести послушанье, смиряясь,
То, как воин, горя для неё,
То как дитятко, в люльке качаясь,

То как матушка, что дотемна
Жжёт в лампадке церковное масло…
Вся Россия – обитель одна,
Где и таинства, и постоянство.
























Час  испытания


Нет сил на тягу нужд уже
И не сбываются пословицы…
Господь, не дай моей душе
В час испытания озлобиться.

Дай не терять на виражах
Из вида риски курса верного,
Тебя зовёт моя душа
В просторах времени безмерного.

Пространство будущих времён
Дай, Боже, видеть и учитывать.
Не дай предать святых знамён,
Не дай распять Первоучителя.

Не дай быть ввергнутым во тьму
Сердцам, невзгодами израненным,
Не дай несчастному уму
Пасть под уныньем и обманами…

А коль увижу, что  уже
Цепочка верных строк кончается, -
Господь! Не дай моей душе
В час испытания отчаяться.

























Письмо  с  фронта



Я пишу тебе это письмо.
Полчаса до неравного боя.
И, наверно, навечно, друг мой,
Нас война разлучает с тобою.

Что поделать, пиши не пиши,
Чему быть – так тому и случиться.
Во Вселенной сейчас – ни души,
Лишь влюблённое сердце стучится.

Во Вселенной сейчас – тишина,
В небе звёзды мерцать не устали,
И, когда бы не эта война,
Мы б с тобой никогда не расстались.

Полчаса до последней черты,
Полчаса до последней минуты…
Перед взором моим только ты –
Только ты предо мной почему-то.

В вашем городе жители спят…
Как сквозь мир до тебя докричаться?
В эту пору смертей и утрат
Полчаса остаётся на счастье.

Я не знаю, что будет потом –
Есть листок для короткого слова.
Может быть, он расскажет о том,
Что люблю тебя снова и снова.

Пусть никто не вернётся назад,
Пусть письмо не доставят на почту –
В это время смертей и утрат
Лишь любовь и прочна, и бессрочна…















Архангельская  деревня


В глубинке Архангельской воды такой глубины,
Что Космос вбирают в себя до последней орбиты.
Но вот парадокс: нет в Архангельске лютой войны,
А земли забыты, а судьбы травою покрыты.

Чуть дальше шагни от асфальтовых серых дорог –
И встретишь деревни, где больше здороваться не с кем.
Взирает на них Всемогущий, Всевидящий Бог –
Да ты, пилигрим, миновавший леса-перелески.

Основы домов – а в основах никто не живёт,
Решишься войти – так шагни за порог, и в проёмах
Останется жизнь; пусто смотрит безглазый киот
Не видя в упор ни тебя, ни родимого дома.

На печке разбитой давно поселился кипрей,
Крапива тихонько вошла в эти новые сени.
Тянуло бы мраком из двери – да нет их, дверей.
Над слегой миры выгибаются в ласке весенней.

Как весело бродит в березах разбуженный сок!
Комар голос пробует, лоси ломают деревья.
Как мал человек – и как дом непомерно высок!
Заброшенный дом обезглавленной русской деревни…

























Переложение молитвы
Преподобных Отцов и старцев Оптинских



Нелицемерною молитвой,
Нелицемерною любовью
Руководи, как повелитель,
Владыка! - я перед Тобою.
Войду ли в ангельские кущи?
Надеяться – иное дело.
Дай силы встретить день грядущий,
Дай утомлению пределы.
Пошли разумные деянья,
Пошли отчетливые речи.
Прошу сего, как подаянья:
Смогу ли ближнего сберечь я?
Руководи, Владыка, мыслью,
И чувством, и воспоминаньем,
Чтоб хоть чуть-чуть сравниться с высью
И красотой Твоих деяний.
Открой, Всемилостивый, сердце
Свое, согрей Своей любовью.
Превыше зла, добра и смерти
Твоя немыслимая воля.
Уверь в Своих путях – а время
Тебе подвластно! – ежечасно,
И поддержи меня со всеми,
Тебе поющими негласно,
И дня дары дай встретить ясно,
Во тьме ночной дай телу отдых…
Полна доселе тихой лаской
Твой вздох впитавшая природа.
















Навечерье   Рождества


Прекрасно навечерье Рождества!
Среди мороза во вселенской ночи
Не важно время, не нужны слова.
Все тщетно, кроме звездных узорочий.

До лета соловьиный посвист стих,
Метель метет, и   звездами  блистают
Все окна современников моих,
Как будто повесть новую верстают.

Нет, не нужны ни мысли, ни слова,
Едва свет Вифлеемский вспыхнет в небе –
Звезда взошла, звезда в час Рождества!
Христова жизнь зажглась в вине и хлебе!

И дышит Божья кровь, горит, живет!
И тело в тесной клетке не томится:
Христос родился! Божий мир поет!
Играет снег и шар земной кружится.






























Крещенская ночь


Тихо спят ветра, не колыхнутся.
Тихо спит могучая вода.
В родниках бурлят, дрожат, смеются
Легких струй подводные стада.

На Крещенье силу зоревую
Дал воде Всевидящий Господь.
И, небесным холодом целуя,
Обновляют воды кровь и плоть.

Одаряют силой небывалой
В честь новокрещеного Христа.
С неба в прорубь звездочка упала –
Серебро почувствуют уста…



































Белая Троица


Всё свершится у нас, всё устроится,
Ты с надеждою вдаль посмотри…
Вспоминаю я Белую Троицу –
Церковь малую в древней Твери.

Стены будто из света сколочены,
Невесома, как лёгкий корабль,
Но в ветрах мироздания – прочная.
Здесь опору найдёт Божий раб.

Помню я, как однажды в Тверетчине
В эту церковь судьба привела…
«В мире бренном живёт тайна вечная», -
Говорили всем колокола.

Далеко от родимого дома там,
Одиноко… Но виделось мне:
Лики строгие, с детства знакомые,
Представали на белой стене…

И незримая песня возвышенно
В долгожданную даль повела…
То, что сбудется – будет услышано,
И устроятся наши дела.

И судьба незаметно устроится,
Если жить по законам добра…
Вспоминается Белая Троица –
Так бела, так светла, так добра…




















Учитель

Евгению Алексеевичу Мартишину,
моему батюшке.


Учитель! Прекрасное слово, старинное слово!
Звучит в этом слове народного счастья основа,
Надежда на лучшую долю, на светлую участь –
Ведь умного учит наставник, а глупого – случай.

Учитель! Всех дел начинатель, дарящий участье,
Сердца молодых направляющий к поиску счастья,
Он держит в ладонях судеб тайнозримые нити…
За правильность жизней людских отвечает учитель!

Учитель! Упорный строитель грядущего мира!
Твоим соучастьем, сочувствием полнится лира.
И пусть прозвучит для тебя величальная песня –
В успехах моих, мой учитель,  с тобою мы вместе.

Себя не вини в неудачах твоих подопечных:
Порою так хочется быть недотепой беспечным!
Порою мы путь пролагаем к высокой вершине
Ценой испытаний, падений, ушибов, ошибок…

Но вновь мы стремимся к полету, как вольные птицы.
Как будто урок твой заветный все длится и длится…
О, славен учитель, чья участь – сгореть не напрасно,
А в памяти юных остаться страницей прекрасной!

Учитель… Сердец просветитель, он выведет к свету
Во тьму мирозданья готовую рухнуть планету.
Учитель, учтите – Вы можете все, ибо снова
Мы скажем: «Учитель! Учитель – великое слово!»


















Учительница математики

Джамиле

В созвездьях вселенских миров
Окно твоё – малая точка.
Я вижу твой старенький кров.
Там спит твоя нежная дочка,
Там спит твой уставший малыш.
Светильник в ночи, точно кровь,
Пульсирует зёрнами света.
Ты за полночь – снова не спишь.
Ты вязаной шалью согрета.
Осенние шорохи крыш
Средь сосен столетних и слов…
Не слышишь: тетради открыты –
Ответы, решенья… Ты быта
Не помнишь – лишь учеников
Каракули, судьбы, решенья…
К далёким мирам восхожденье
Начнётся от этих листов, -
Великих открытий сужденья,
Свершенья… И бабочка тенью
Летит в маслянистую новь…
О, вечные знаки сложенья!
Сквозь дроби, деленья, лишенья
Горит в твоём сердце любовь!

Горит в твоём сердце любовь…
Средь сосен столетних и слов –
Светильник в ночи, словно кровь,
В созвездьях вселенских миров.

Там снова, на время не глядя,
Ты всё проверяешь тетради
Всех будущих учеников…
















Рябина Ходынского поля

   Доктору  Гаджи  Дибирову


1. Уголок  Москвы


Огнь рябины, Ходынское поле…
Старый жёлтый изношенный дом…
Новомодно-бурливая воля
Современной Москвы за углом…

Здесь же – просто пыланье рябины,
Будто переливается кровь
Под лучами осенне-седыми…
Наше Солнце, как наша любовь,
Как  наш Бог – самовластье процесса.
Кто сказал, будто жизнь – существо?
Всё дикарство, все грани прогресса –
Это всё же одно вещество.

Мы для Бога равны – не как дети,
Как для Автора буквы в словах.
Огнь рябины горит на планете,
Над Ходынкою – пепел в ветрах.

Я сгорю, я ведь тоже рябина.
И меж нами различия нет.
Я огонь своих строчек дарила,
Как растение – пламенный цвет.

Все мы связаны Божьей любовью,
Сроднены в воплощеньи одном.
Гроздь рябины с Ходынского поля
Я взяла… И теперь – перелом
Там на веточке тонкой…
    Зачем мне
Перелом этот помнить, как свой?
Ах, как хрупко горящее время,
Чуть прикрытое жёлтой листвой!

Ах, как счастлива я этой долей –
Видеть, чувствовать, жить и любить!
Капли ягод, Ходынское поле,
Паутины волшебная нить…







2. Гроздь рябины


Кисть рябины, алую, как сердце,
Я тебе в ладонях принесу.
Осень. Невозможно наглядеться.
Листопад в синеющем лесу.

Сладостен и горек, ало-ярок,
Прост, как Солнце, дёшев, словно кровь –
Кисть рябины, спелый мой подарок,
Скажет про несмелую любовь.

Не слукавит, нет, не отвернётся –
Вся в ладонях, вся перед тобой
Гроздь рябины, алая, как солнце…
Пусть горит и греет, милый мой!


































3. Московские  призраки


Белые, как медленное слово,
В тихих Хорошевских тупиках,
В жёлтых арках – призраки былого:
Образы Ходынки, тёмный страх.

То сливаясь с гипсом серых статуй,
То – с дверями сталинских домов,
Словно дым костров, связуют свято
Былей явь и будущую новь.

Здесь им так легко передвигаться –
В октябре, под золотом рябин,
Под зелёным запахом  акаций –
Средь домов, доживших до седин.

Нет здесь шума нынешних проспектов,
Нет слепых ваганьковских тишин.
Только две-три улочки из спектра
Всей Москвы – для духа, для души.

Вот и ходят призраки былого.
О своём – несказанном – молчат.
Только смотрят, как всё новых, новых
Привечают бабушки внучат.

Каждый здесь нашёл себе участье…
Даже я, прохожая, гляжу
На чужое небыльное счастье –
К своему добавки не прошу.

Можно всё понять и исцелиться  -
Здесь Отрады-Утешенья храм.
Здесь, у Солдатенковской больницы,
Свет земли и неба – пополам.















4. Розановский  корпус


В осеннем дне, спокойно-золотом,
В кленовых тропках Боткинской больницы
Так хочется и помнить о былом,
И безнадёжно заново влюбиться.

Здесь словно бы возможны чудеса…
Сторожка госпитальная прохлада
Минувших дней, и дремлют корпуса,
Храня всё то, о чём болтать не надо.

Сакральный ритм служенья всех веков
Притягивает: кем здесь входишь в мир ты?
Здесь смешан запах сухости бинтов
Со влажным, размягчённым духом спирта.

Вот зданье довоенных древних дней.
Рабочий день истёк, и за часами
Текут мгновенья из свеченья в тень –
Мир, будто храм, покинутый жрецами.

Всё пусто: окна тёмные молчат,
Видны громады в операционных
Из белых ламп; не станет отвечать
Никто моим мечтам неутолённым.

Но кажется: откроется опять
Окно; из ближних стен на красный корпус
Ты выглянешь, чтоб просто подышать –
Так сладостен и свеж осенний воздух.

Меня увидишь – слова не сказать…
А проблеск холодеющего солнца
На окна льёт блестящую печать –
Как будто вновь к работе вспыхнул соллюкс…















5. Яблонная  аллея


Вдоль аллеи – аркады из яблонь,
Сладкоплодных породистых груш.
Будь я деревом – думаю, я бы
Не боялась ветров или стуж.

     Белопышное чудо цветенья
Дарит эта аллея весне.
Неужели все эти растенья
Говорят меж собой в полусне?

«Я дышу», «Я люблю» - и иные
Всё друг другу послания шлют…
Меж корнями пути земляные
По летящей планете идут.

О, как призрачны знанья мирские!
Как в них много блажной чепухи!
…Как Господь пишет судьбы людские,
Так поэт сочиняет стихи.






























6. Боткинская больница


     Перекрёст Хорошевских проездов…
И куда бы ты здесь ни пошёл,
На все стороны света – известно:
Всё равно будет всё хорошо!

Здесь былое Ходынское поле
Сопричастностью к боли живёт,
Здесь  - край неба: высокая воля
Манит сердце к стремленью в полёт.

Даже улица здесь – Беговая.
По делам горожане спешат.
И квадригу коней поднимает
Ипподрома живая душа.

Над толпой, над оседлостью будней
Пусть над пропастью быта летит
Эта диво-скульптура…  Как чудно
Гладь московского неба блестит!

…Позади и война, и разруха,
Впереди – только светлая даль!
Кони резвые бодростью духа
Втопчут в небыль любую печаль.

…В век  былой здесь, у старого Яра,
Бились, словно бокалы, сердца.
Мировые носились пожары,
Чтоб огнями в лампадах мерцать,

Танцевали под звоны цыгане,
Чтоб назавтра опять танцевать,
Территорий бесценные ткани
Утром будут кроиться опять…

Рядом всё: и беда, и величье…
Далека, что величье, беда…
Слушать странные возгласы птичьи
К Яру ехали в ночь господа…

В старце молится сердце дитёнка,
Краток век, чтобы чудо создать…
И построил купец Солдатёнков
Целый мир, где досель – благодать.

Где целительный дар врачеванья
Всё бесплатно готов исправлять,
Где любовно к любому дыханью
Милосердно склоняется Мать…

И безвестные, в белых халатах
Этот образ незримо несут
Все врачи… Утешенья-Отрады
Дивный храм возвышается тут.

Новый корпус старинной больницы
Встал под сень серой массой своей,
Будто держит – чтоб жизни продлиться –
В сильных дланях сердечки людей…

Вижу здесь незабвенно-живые
Тени в славе деяний своих…
Монументы – столбы верстовые –
Установлены в память о них.

И когда ухожу по аллее,
Что к больнице меня привела,
Говорю: ни о чём не жалею,
Я брала больше, чем я дала!

Я взяла вдохновенья дыханье,
Я слыхала, как сердце земли
Бьётся рядом под арками яблонь,
Бьётся рядом от неба вдали.




























7.  Алые  часы


Заснежены деревья… Полутени
Искристы, и морозный воздух тих.
И я спокойна. Замерли сомненья.
Я здесь одна – а будто за двоих.

Я вижу этот розановский корпус,
Где розово-старинны кирпичи.
Я не печалюсь. Жизнь чиста, как воздух.
Больничный двор в космической ночи.

Свет не горит в холодном оперблоке –
Разглядываю окна со двора…
Там новые часы электротоком
Отсчитывают время до утра.

Здесь склёвана к морозам вся рябина,
Все капли красных ягод – дочиста,
А там алеет времени картина:
Из алых точек числам нет числа.

Меняются, пульсируют, играют,
Считают миги, будто ворожат.
А здесь снежинки падают, не тают,
Мерцинки невесомые дрожат.

О чём я написала эти строки?
Не знаю, только больше не хочу
Быть  нервной, нерадетельной, жестокой,
Жить не под стать великому врачу.



















8. 4.12.


Всё в мире – ложь, мир – океан обмана, -
Мне говорят, - культура – лишь игра.
…Больничный храм Козьмы и Дамиана
Стоит за корпусами. Вглубь двора
Я прохожу. Темны, массивны двери.
Храм невеликий стар и неказист.
Как бы с высот гордыни и безверья,
К земле припасть спешит кленовый лист.

Откроешь дверь – на смену безразличью
У озарённых светом райских врат
Снисходит необычное величье –
Сознание всего, чем ты богат.
Творенье Божье, ты средь океана
На тверди веры: здесь твоя семья.
Мария – Мать, Христос – твой Брат желанный,
Козьма и Дамиан – друзья.

































9.     Последний снег


Снег на гривах бронзовых коней...
Беговая улица грохочет.
А воспоминания ко мне
Всё никак тропинку не протопчут.

Старой почты низкое крыльцо…
Запах сургуча ушёл в былое.
Снег, как дети, гладит мне лицо:
Хочет знать, сейчас оно какое.

Как мало радуг в небе над Москвой!
Как радуги редки в московском небе…
И этот переулок Беговой
Живёт, мечтая о воде и хлебе.

О чистоте воды из родника,
О хлебе с золотой озимой силой…
О, как близка и как ты далека,
Страна моя – единая Россия!

Привязались все мои пути
К этой незатейливой округе:
Здесь нельзя и шагу мне пройти
Без напоминания о друге.

База «Скорой помощи» в тиши…
Парк великой Боткинской больницы…
Словно строки песен вдоль души –
Из машин сплошные вереницы.

Хоть мало радуг в небе над Москвой,
Хоть радуги редки в московском небе,
Хоть этот переулок Беговой
Бежит, мечтая о воде и хлебе -

Пусть непременно сбудутся мечты,
Пусть новый день поёт в небесной сини!
Моё воспоминанье – это ты,
Моя надежда – Светлая Россия!


3 октября 2008 – 3 апреля 2009.










* * *


Сгущается вечер за стенами белого храма,
Лучистые лики спокойно светлы в тишине.
В Господнем тепле за меня где-то молится мама,
И с этой молитвой надёжней и радостней мне.

Недолго жила моя мама в огромной юдоли –
Нелёгкая доля досталась, несладкая жизнь.
Да что наша жизнь? – только сгусток из счастья и боли,
Но горечи – спрячь, а надеждой – со всеми делись!

Так мама учила. Промчались неспешные годы.
И вот уже вечер за стенами храма, и вот
Незримый мой ангел взлетает под чистые своды,
И в сонме ликующих мамину песню поёт.




































Клевера

Владимиру Цыбину


Клевера на лугу, клевера –
Легким лепетом – ветер июля.
Золотых мотыльков веера,
Где-то речка, как голуби, гулит.

Клевера на лугу… Среди трав
Мир увязан в таинственный узел.
Только тронь – правый будет неправ,
А посредственность выберут Музы.

А избранник утратит кольцо,
Потеряв его в дивных сплетеньях.
И как будто другое лицо
В каждом встреченном видят растенья…

Будто завтра – всего лишь вчера,
А вчера – это только начало.
Будто звенья в цепи – клевера,
Клевера у земного причала.

А душа среди луга парит,
В райском трепете бьется сердечко.
Там, внизу,  точка Солнца горит,
Как зажжённая Господом свечка.

























                Вешняя ночь

                Памяти К. Паустовского

Изо мха, из кукушкина льна
Родниковые проблески бьются.
Пишет старый писатель: «Весна»,
Оторвав чашку чая от блюдца.

Пишет старый писатель: «Весна»…
Журавли показались над Русью,
И ребятам сейчас не до сна,
И девчатам не спится в Тарусе.

И ему жалко часа для сна –
Вновь Ока молодеет  разливом.
По Тарусе проходит весна,
Можно быть невозможно счастливым!

Можно новую книгу начать…
И закончить давнишнюю фразу…
Можно просто пить чай и молчать,
Не сказав нынче слова ни разу.

Потому что сейчас не до слов,
Не до снов – совершается тайна,
К нам на землю приходит любовь,
За весною идёт - не случайно.

И не слышно биенья минут,
Стали зори смелей и капризней…
И писатель спешит в институт –
Говорить о любви и о жизни.





















На Махачкалинском вокзале

 Майсарат Магомедовой


На Махачкалинском вокзале,
Где утром туман, словно дым,
Мы что-то ещё не сказали,
Мы что-то не то говорим…

Теряется память, как птица
В жестокой таинственной мгле.
Нам надо хотя бы проститься
На этой прекрасной земле.

Нам надо суметь попрощаться,
Когда ни секундочки нет…
А помнишь ли, было на счастье
Нам столько даровано лет?

На краткую жизнь, на поездку
К ещё неизвестным местам…
Теперь же, как будто в отместку,
Ни дня не оставлено нам.

На Махачкалинском вокзале
В толпе незнакомых людей,
Где звёзды моргают глазами,
И выхода нету нигде,

Где пахнет кафе ореганом,
Где что-то везде продают,
Где всплески ненужной рекламы
Развеивают весь уют,

Где может былое присниться,
Где всюду открыты пути…
Успеть бы нам только проститься,
Сказать хоть бы слово - «прости»…














Незримый  круг


Над Русью красные облака
И зори пасмурные над Русью,
А даль июльская далека –
И возвратиться, и не вернуться.

Цветёт шиповник своим огнём,
В небесной сини проходят грозы.
И ни о чём-то, и ни о ком
Не вспоминая, шумят берёзы.

Растёт-курчавится лебеда.
В серьгах-соцветьях стоит крапива.
Весь мир – не радость и не беда.
И диво дивное в нём – не диво.

Так странно думать, что минет год,
Или полгода в просторах быта
Пройдя, заблудятся… Всё пройдёт,
Что не проходит – то не забыто.

Так даль июльская далека,
Просторы так-то алы над Русью,
И пахнут пылью дорог века,
Полынью пахнет обет вернуться…

Лишь чёрный коршун кружит в выси,
И не желает делить пространство
Ни с кем, ни с кем на своей Руси.
О, как невидимо постоянство…










Козья  Горка


Тонкий серп луны над Козьей Горкой,
Деревенский праздник в летний день.
Собралась – с пригорка до пригорка –
Ребятня соседних деревень.

Музыка гремит на три округи,
Так, что ошалели петухи.
Праздник! Люди знают друг о друге
Всё про всё, как старые стихи.

Да принарядились, разгулялись,
Разогрелись за рабочим днём,
Да разговорились, да остались
В разговорах каждый при своём.

Козья Горка летняя гуляет –
Середина лета, иван-чай
Алыми кострами зацветает,
Стройный, как церковная свеча.

Хорошо гулять среди народа!
Только разобщившийся народ
Нипочём не сложит хоровода,
Ладной песни хором не споёт.

Если и начнёт – то не дотянет,
И не вспомнит нужные слова.
Козья Горка летняя не станет
Утверждать, что я здесь не права…

Таволга цветёт за Козьей Горкой,
Липа распушила златоцвет,
Комары поют скороговоркой…
Кто сказал: «На свете счастья нет»?

Монастырский пруд закат лелеет,
Чайки ввысь взмывают над прудом.
А из репродуктора смелее
Песнь звучит о чём-то не о том –

Про глаза про чёрные… И странно
Вспомнить чёрный блеск – и вспомнить сон:
Дневный жар в долине Дагестана,
И того, кому приснился он…

Ведь зачем приснилось – и не знает:
Грезит неизведанным поэт…
Козья Горка летняя гуляет,
Из вечерних окон пышет свет…
Временные  колокола


«Блынь, блынь, блынь» -
звонят на церкви сельской
Самодельные колокола.
Сколько же ты, Русь, была советской –
Сколько неприкаянной была!

Но скажу, едва от жизни нашей
Отодвинув планы и дела:
Сколько же ты, Русь, была монаршьей,
Сколько подневольною была?

То светла от света в горних землях,
То черна от чёрного крыла…
Сколько раз была ты чужеземной,
Скольким горькой мачехой была?

Только снова с верой самодельной
Ты встаёшь, как ты вставать могла…
Сколько раз бывала – запредельной,
И всегда непознанной была.

Одного лишь повторять не смею
В золотом кипеньи быстрых дней:
Как же долго ты была ничьею…
Как же мало ты была моей…

























Любовь


Любовь, как и смерть, не проходит.
Всё далее день ото дня
Куда-то уводит, уводит,
Уводит, уводит меня.

Как сладко идти мне за нею,
Слагая стихи наизусть.
Я даже подумать не смею,
Что вдруг оглянусь – и проснусь…

Зачем мне, зачем мне, поверьте,
Собою прикинуться вновь –
Без счастья, без страха, без смерти,
Без прав на другую любовь?

А вы говорите – проходит,
Проходит, как день или год…
Вот разве что -  тает в народе,
Как брошенный в озеро мёд.






























* * *


Жизнь сильней мимолетных обид.
Птицы вьюжные заново кружат,
Чтоб в столетней вражде находить
Зерна лишь зародившейся дружбы.

Не гляди на меня, не гляди,
Не гляди со вчерашним упреком –
Это хаос за нами летит
Алым заревом выбитых стекол.

Так прости мне любовь! Приходи –
Хоть намеком в словах и полотнах.
Жизнь сильней мимолетных обид -
Потому что сама милолетна.




































* * *


Мой милый край в душе России!
Ты невелик, но знаю я:
Твои озёра вечно сини,
И песней полнятся поля.

Мой милый край, источник света!
Ключ к тайным древностям земли…
Заметят на боку планеты
Космические корабли

Тебя, мой край! Тебя, мой гений!
Тебя, любимый и родной!
Ползёт цепочка поколений,
Вертя твоё веретено!

И в той цепочке я две строчки
Пишу, ревнуя и любя:
Мой край – и швец, и жнец, и зодчий,
Мой отчий край, моя земля!































* * *


О, говоры военных городков!
Где вологодцы, псковичи, куряне,
Архангелогородцы, киевляне,
Костромичи, смоляне… И таков
Состав у них наречий привозных –
Не встретишь и на ярмарке такого –
Что начинаешь чувствовать с полслова
В глубинах речи плавающий стих.
Случается, над говором острят,
Бывает говор темой анекдотов,
Смешалось в этом мире всё, - но кто ты -
Голосовые ноты повторят.
И для сердец важнее не отлички
На лычках и в петличках, - оттого,
Что есть у вологжан у всех отличье
Округлое, катящееся «о»,
Что у минчан «л» твёрже льда, и столько
У вятичей решительного «ш»,
И так границы слов смывает Волга,
Что знаешь земляка, едва нашед.
Я привезла сюда тот дивный говор
Ивановской глубинки, что люблю.
Но разменял его мой новый город,
Как золото меняют по рублю.
Мне привилась московская привычка
Округлость «о» менять на плавность «а»
Стучащая учила электричка
Не петь, а проговаривать слова.
Я знаю, что на родине – чужая,
Что разучилась песню петь свою.
Я продавщицам с ходу подражаю,
Но подражаю только – не пою.
И продавщицы думают: москвичка.
А ведь прошло совсем немного лет.
О речь моя! Пустяшная привычка!
Которой больше нет замены, нет!













Поговорим по-аварски


О, сделай для меня подарок царский –
Тебе несложно это, как царю, -
Поговори со мною по-аварски,
Как я с тобой по-русски говорю.

Те струны сердца, что давно замолкли,
Очнутся ото сна в пыли веков.
Я вспомню ритм прощания и долга,
Я вспомню, как поёт моя любовь.

Я вспомню песни грусти и свободы,
Я вспомню шорох чёрного костра
В долине, на рассвете, где не годы, -
Столетья шли в каспийские уста.

История меж нами, словно чаша –
И в ней – отрава из побед и слав,
Из правды и неправды жизни нашей, -
И кто из нас теперь – Эльдарилав?

Не будем пить за дружбу без коварства, -
Зачем лукавить сердцу и уму?
Поговорим-ка лучше по-аварски,
И может быть, я что-нибудь пойму…























Тане в Израиль


Скажи мне, как тебе живётся
В твоём серебряном раю?
Тебе не снится скрип колодца,
Деревня с речкой на краю?

Как поживаешь там, на юге,
В сетях незнаемых дорог?
Моей несбывшейся подруге
Я посвящаю этот слог.

Что я пойму в чужих могилах?
В чужих легендах и тоске?
Не молвить мне присловий милых
На чужеземном языке.

Я не пойму тебя  - я знаю.
Ты скрыта в золотой пыли
Песков и неба, ставших раем
Тебе дарованной земли.

Но всё же, как тебе живётся?
Ответь два слова на привет!
Ведь под единым светом Солнца
Двух душ растождествлённых – нет.

И пусть меж нами путь неблизкий, –
Всегда со мною жемчуг твой.
И Бог прочёл мою записку,
Что отдана твоей рукой…





















* * *


Людям всем не хватает любви,
Люди все недоласканы жизнью,
Но поют не для всех соловьи
В ясный день в благодатной Отчизне.

А опять – одному и двоим,
И опять – избирая прекрасных,
Лишь для них соловьи ладят гимн,
В честь любви призывая на праздник.

И опять, и опять, и опять,
Попадая в певучие сети,
Только двое и будут вздыхать
О луне и о солнечном свете.

И планеты  под взглядом твоим
Будут двигаться тихо и плавно…
Людям всем не хватает любви,
Но не все так мечтают о главном.































Станция  Стишь


Летнее утро да звонкая тишь…
Это – посёлок с названием Стишь.
Неподалёку от града Орла –
Небо над ним простирает крыла.

В маленькой Стиши, наверно, легко
Жить под покровом кружев-облаков.
Каждый крестьянин, едва от сохи,
В Стиши о Стиши напишет стихи.

Стих посвятишь ей, едва посетишь.
Можно писать и поэму про Стишь.
Только не знаю я, есть или нет
В маленькой Стиши великий поэт.

Может, бесхозны, светлы и тихи,
В Стиши витают незримо стихи,
Только записывай, только твори,
Только горстями созвучья бери!

Ночью над Стишью моргает звезда,
Мимо к курортам спешат поезда…
А не сойти ли, – была не была! -
Станция Стишь в трех шагах от Орла…






















Снежная ночь


Серебристый припорох созвездий
Ночь сдувает с млечного пути.
Ты ворвался в жизнь мою, как песня.
Больше никуда не уходи.

Белый дым повеет и растает -
Нанесут да выметут ветра.
Дай, тебя, как прежде, приласкаю,
Пришепчусь до самого утра.

Столько лет прошло – а мы всё вместе.
Помнишь нашу первую весну?
Белый мех линяющих созвездий
Не даёт в такую ночь уснуть…




































Просьба


Нет, я не знаю, что со мною.
Летит черёмуховый снег.
А я иду тропой земною –
Всё дальше от тропы во сне.

По той тропе идём мы вместе –
Неторопливо, наизусть.
Там – снег, там – я твоя невеста,
Там – ты… Но скоро я проснусь.

Душа, успей вернуться в тело!
Ну посмотри, и здесь всё так:
Вон сколько снегу налетело –
В глухой черёмухе овраг…


































* * *


В чем счастье жить семьёй? – совсем не знаю.
Инерция – так исстари велось.
Вот так цветёт сирень в разливе мая –
Так вышло, распустилось, расцвелось.

И ты принёс в наш дом букет соцветий.
В алмазах убегающей грозы
Смеялись над бесцветностью столетий
Оттенки хрусталя и бирюзы,

Рубина сгустки, блестки гематита,
Опаловая гладь коры ветвей,
Граната кровь, прожилки малахита –
Вся стать доисторических камней.

И как в морозах, в леденящем зное
Скрывалось это чудо, ждя весны?
Молчание под тонкою корою –
А нынче – что за грёзы, что за сны!

Гроза попала в пышные соцветья,
Рассыпалась на сотню острых пчёл.
Сирени закипают на планете –
И космос запах влаги приобрёл,

Вселенная цветёт, крестообразно
Выстраивая блеск зелёных звёзд.
А счастье просто в том, что жизнь прекрасна,
Когда ты в майский дом сирень принёс.























                Творческая  усталость

Супругу, Анатолию Власову


Может, мы оба чуть-чуть подустали,
Но отдохнём, будет время, мой друг!
Сердце твоё – за большими холстами
И за мельчайшими взмахами рук.

Вновь на тебя не могу наглядеться,
Как на рассвет  или как на закат,
Как на своё неизбывное детство
Грешною памятью старцы глядят…

Снова гляжу – и уже не печалюсь,
Снова любуюсь и снова люблю.
К нашей любви мы однажды прижались -
Как две песчинки морских к кораблю…






























        Поле  под  Окой


Лопухи, как поросячьи уши.
Здесь, перед Окою, все легко.
Все живет и теплится. Послушай,
Что за птица в небе высоко?

Тропки с чистотелом, чередою,
В каплях васильков бока полей.
Если б мы не встретились с тобою –
Мне сейчас жилось бы веселей?

Да, конечно, сложится усталость,
Горечь старых дней, боязнь обид
Новых, и придирчивая жалость,
От которой полдуши знобит.

Подожди, я вспомню все сначала:
Шла бы наша встреча мимо нас…
Если б я тебя не повстречала –
Я о чем бы думала сейчас?

Так же, по-воловьи, чередою
Горбились бы холки у полей.
Был бы незнакомым ты со мною –
И тебе жилось бы веселей?

Может, я твоих тревог не стою,
Ты - моих. И будем жить легко.
Что за поле! Слушай, что с тобою?
Что за птица в небе высоко?

























          Энергия  любви


Время плавится в звёздных котлах,
Приближая последние грозы.
Если жизни сопутствует страх,
То любови сопутствуют слёзы.

Вспоминая, меня не зови!
Я, забывшись, тебя не окликну.
Если в жизни есть лучик любви,
То виднее верховные лики.

Я иным подчиняюсь мечтам,
Ты иное наследуешь царство -
Там, где время течёт по котлам,
Словно слёзы былого бунтарства.

Там в межзвёздных просторах темно,
Там не слышно морского прибоя,
Но звенит золотое окно –
То, что мы открывали с тобою.

Время плавится в звёздных котлах,
Порождая энергию мира.
Если жизнь превращается в страх,
То любовь превращается в лиру.






















Любимый


Ты – центр сияющей Вселенной,
Гляжу – не видя, чуть дыша:
Прижавшись к сердцу, сокровенно
Тобой любуется душа.

Тобой любуется и млеет,
И, набираясь новых сил,
Растёт и крепнет… Не сумею
Тебя забыть, кто б ни просил!

Законов сердца не нарушу:
Коль полюбила, - то навек.
Ведь – защищать родную душу
На Землю послан человек.

И я шепчу: любовь настала,
Как новый день в моей судьбе.
Я не соперника узнала,
А Сына  Божьего в тебе!

Он – центр сияющей Вселенной…
Гляжу, не видя облик твой,
А только -  Образ незабвенный,
А только – пламень золотой…























Живопись



Живопись – странное счастье!
То ли одна маята,
То ли святое причастье
К тайным пространствам холста.

Долгие поиски света,
Спор с подступающей тьмой…
Горькая доля поэта
Жить в круговерти земной.

Сладкая честь летописца
Видеть законы сердец…
Знать, с живописцами кистью
Сам поделился Творец,

И, выпуская на волю
Души, что станут творить,
Самою лучшею долей
Смог их Господь одарить:

 Творчество – самосгоранье.
…Лишь бы при этом суметь
     Ближнего – на расстояньи –
     Не опалить, а согреть.




























ПОЭЗИЯ


Как хорошо, что в мире есть поэзия –
Соединенье правды и любви…
Вон, в небе месяц движется, как  лезвие,
Выпрастывая лучики свои.

Как хорошо, что в мире есть свидание
Одной души с другой родной душой,
Что не страшны года и расстояния
Двум добрым душам, - это хорошо.

Как хорошо, что есть сердца поющие,
Двух судеб друг для друга чуткий стих,
Как хорошо – есть сила, создающая
Поэзию – бессмертнее двоих…































Древний    рисунок



В том городе, в музее том –
Рисунок черный, словно камень.
На том рисунке строят дом,
А он сгорает под руками.
Не жаль ладоней и локтей
Тем, кто возводит дом без лени.
И лики темные людей
Светлы от пламени поленьев.
Остановясь, читала я:
«Строительство кремля»,  а после –
Через десяток дат – «Пожар
Кремля», - в одном листе, так просто!
Художник! Ты нарисовал:
Строители пожар не тушат.
Ты был наивен – или знал,
Что будущее равнодушно?
Художник! Ты объединил
В одном листе дела и время,
Начало и конец, - и дым
Над непостроенным строением…
Ты видел завязь, долго жил,
Узнал, как дом, историй бремя,
Увидел, как пожар кружил…
И вот – в твоем рисунке дремлет
Огонь под камнем, под рукой
Строителя, и дом восходит,
И каждый лик хранит покой
Создателя, и на исходе
День, и темно в музее том.
О, как судьба моя легка мне,
Лишь вспомню: люди строят дом,
А он сгорает под руками!

















              Никольские  холода


Зимой, когда в дальние села
Космический дует мороз,
Идет Чудотворец Никола
Дорожкой, что снег позанес.
Пурге-вьюге-выстуге зимней
Никола улыбчив и рад:
Святой Николай-именинник!
Морозушко добр, словно брат!
Мороз сильной дланью обнимет.
В огромных руках обожмет,
А братство-то, братство не стынет!
В уста поцелуй – обожжет!
Да что за невольные слезы?
От ветра? - Так ветер уймем!
Балует Никола с морозом,
Горит снег на солнце огнем!
Ах, вольные сказки-забавы!
Ах, игры здоровой зимы!
А в день Николаевой славы
Ликуем и в холоде мы.
Что значит космический холод,
Коль в храмах тепло от лампад?
Идет именинник-Никола
По селам Руси наугад.
Идёт и в делах помогает,
Услышав молитвенный зов,
Селянина каждого знает,
Нужду понимает без слов.
И вот уже валенки сшиты,
И шубу покинула моль.
Николушка, наша защита,
И к нам показаться изволь!
И вот уже в угольном пекле
Воркует свое чугунок,
И вот уже двери окрепли,
Не выстудит стужа порог,
И вот уж сыта лошаденка,
И крынки полны молока,
И вот в самоварище звонком
Жарой загудели бока,
И вот уже санки да лыжи
К горушке несут малыши,
И Солнце копенкою рыжей
Горит для землян от души!
 




                Воспоминание о Муроме


Мурлычет Мурка: «Мурр-ум, мурр-ум»,
В холодном дне - крупинка солнца.
А я припомню город Муром,
Его веселые оконца.

Над старой пристанью на горке
Да над широкою Окою-
Все переулки, проговорки,
Дорожки вдаль - подать рукою.
Как будто скатерть-самобранка,
Тропинка новая поманит.
А там - овраги, будто ранки
На самовластном великане.
Лежит могучая равнина 
Меж Мещерою и Опольем.
На ней что слово – то былина,
На ней что песня – то неволя.
Лазоревый цветок  росистый
Горит зарею неминучей…
Слышны разбойничие свисты
В седых ветрах за синей тучей.

Ах, Муром, Муром! Что за чудо!
Скажи мне, ласковый, откройся-
Здесь Петр с Февронией, отсюда
Илья, поправший Святогорца?

Молчит великий город. Дружно
Идут рабочие на смену,
В воротничке из тонких кружев
Ступает женщина степенно,

А тень старинного собора,
Что был безжалостно разрушен,
Плывет, как облако, на город,
Над колесом обзорным кружит.

Там все - неясно и тревожно,
Там все – прочнее мирозданья,
Но невозможно, невозможно
Пересказать воспоминанья…

Мурлычет Мурка: «Мурр-ум, Мурр-ум»,
И правда, Мурка, -будет лето, -
Я в заповедный город Муром
Хоть на денек опять поеду!




* * *

 
Как редко Бога я благодарю!
Как редко над зажженной свечкой плачу!
А Он опять раскроет мне зарю,
Вновь новый день новейшей книгой начат.

Неповторим ни час, ни малый миг,
Ни каждая незримая страница…
И я читаю лучшую из книг,
И это счастье – часть и участь – длится.

И вот уже вечерняя заря
Мне ласково кладет ладонь на плечи.
Как мало я жила, благодаря!
Пусть будет новый день и новый вечер!





































Светлый  день


Вот проснулся мой ребёнок,
Улыбёнок и ревёнок.

Утром ранешним к оконцу
Подкатилось ближе Солнце,
Смотрит в люльку с веточки:
С добрым утром, Светочка!

Может, в целом Светорусье
Этот день пройдёт без грусти,
День за счастьем, за трудом…
Как мы молимся о том!

Чтобы дети улыбались,
Чтобы сказки повторялись,
И кончались хорошо…
Чтобы день в добре прошёл!

































                Святорусье

Святорусье – золотое слово!
Святорусье – это русский мир,
Святорусье – Родины основа,
Свет лампад, затепленный людьми.

Свет души, торжественно хранимый,
Свет сердец, спасенных в сомне бед,
Святорусье – золотое имя
Той земли, которой ближе нет.

Ярким словом – древнерусским, метким
Называли так свои края
Наши достославнейшие предки –
В словарях о том читаю я.

Русский мир, земля, родные дали,
Белый, вольный. Несказаный свет!
Та Отчизна, где мы счастья ждали,
Та, что дольше ждет от нас побед!

Мелкий шрифт желтеющей страницы…
Составлял словарь Владимир Даль.
Пусть, взмахнув крылом прекрасной птицы,
Это слово устремится в даль!

Сквозь века вернется слово это.
Святорусье – светлая душа,
Святорусье – гордая победа!
Вольным светом нам дано дышать.

Золотою славой зреет поле,
Алой вязью вышит свет зари,
Только светлым словом Божья воля -
Русским словом! -  с нами говорит.












Рязанщина


Позлащен закат в краях Солощи,
Иоаннов крест – святой маяк.
Ты мне светишь чрез луга и рощи,
Родина незримая моя.

Никогда я не была с тобою,
Не слыхала говоров твоих.
Почему же небо золотое
Капает, как свечка, в каждый стих?

Мне в других краях живется проще –
Но все чаще думаю о том,
Что твои невидимые рощи
Не цветали в сердце золотом.

Что Солоща – древняя Солотча -
В думах все смыкается с Окой,
А закат свою хоругвь полощет
Над совсем незнаемой рекой…





























Дмитров

Белый город, старинный мой Дмитров,
Приглядишься  - и нету красивей.
Прочитаю в соборе молитву –
Пусть она прозвучит за Россию.

Пусть слова над седыми валами
Тайной силой поднимутся к Богу.
Древний город, как чистое знамя,
Указует селеньям дорогу.

Каждый раз я сюда приезжаю
И всегда по-особому верю,
Что и для Руси не чужая,
Что Господь уврачует потери.

Что, быть может, отсюда, отсюда,
Путь начнется простой и великий,
В нужный час будет явлено чудо –
Просияют старинные лики.

Разольются сладчайшие звоны,
Возликует народ, и свершится:
Непреложным Господним законом
Счастье света на Русь возвратится.

Доля, долг, и участье, и участь
Будут зримей зернистого хлеба…
На гряде город Дмитров, на круче.
Ближе к людям  над Дмитровом небо.

Я сюда приезжаю и вижу:
С каждым годом соборы украсней,
Город трудится. Небо все ближе,
Сердце Солнца спокойно и ясно.






















Москва


Москва создавалась для песен-
И храмы цвели на крови.
И башенок разнолепестье
Взошло средь холмистых равнин.

Как сердце растущей державы
Средь междуусобиц и битв,
Москва создавалась для славы,
Для верных сыновних молитв.

Москва создавалась для света,
Для сутолок праздничных дней-
А вот для чего вся планета-
Единому Богу видней.






























Украйна



В слове “ Украйна” – потерянный рай
Слогом старинным украсно украшен
Сердца осколок…иди, собирай
Россыпь жерделок, развалины башен.

В слове “ Украйна” – забытый напев.
Что это, как это – рай наш украден?
Губы подсолнухов, радуги дев,
Воркот жар-птицы в маслинной прохладе.

Скалы и волны, и зелень морей,
Амфор античных разбитые тайны,
Бархатный запах лаванды…Жалей,
Иль не жалей – но ничто не случайно:

Рваные степи да пыль башмаков,
Розы червонность на черной подушке,
Белые стены да плач ивняков,
Взмахи зарниц у земли над макушкой.

Где ж ты, язык мой забытый? Проснись,
Слово мое, что еще не звучало!
Речь моя! В бархатный плеск нарядись,
Бусы надень, - мы начнем все сначала!

Может, прорвемся сквозь тысячи лет,
Может, пробьемся сквозь сивые дали,
И убедимся: там – новый расцвет…
Рай наш – украсили, а не украли!





















Беларусь


Твоим полям, твоим криницам,
Всему, что вспомнить не берусь, –
Твоим кладбищам поклониться
Я возвращаюсь, Беларусь.

Поленница у белой хатки.
В тумане солнечны дрова.
Весна идет сюда украдкой
Сквозь голубые дерева.

В лесах апрель, чернеют лужи,
Ждет пробужденья сон-трава,
И белый аист где-то кружит,
Как приглушенные слова.

Его увидеть, их услышать –
Чего еще могу желать?
Рушник узором местным вышить
И красной нити не порвать…
































Владимиру  Далю


Заветная черта для одного,
Жестокая ловушка для другого-
Вот ты какое,- вот ты каково,-
Завещанное нам по жизни слово!

И в самом деле- что такое речь?
Оружье для коротких поединков,
Иль клад, что надо прятать да беречь-
Не то растает,  как на солнце льдинка?

Способность создавать свои слова?
Возможность повторять чужие страсти?
И все – таки – пускай я не права-
Речь - наша часть и участь- значит, счастье.

Ведь записал напротив “счастья” Даль:
“То, что доволит; то,что часть и участь”.
И запрягал коней, и мчался вдаль
Ловить мельчайший припорох созвучий,

Чтобы потом увидеть и понять,
Какая задавалась нам картина.
Чтоб Пушкина погибшего обнять…
Чтоб прославлять в молитвах Властелина…























Разбитое слово



Я уронила слово – слово
Разбилось о бетонный пол, как
Фарфоровый цветок… Готова
Я все собрать – но ни осколка…

Вот, фосфорическою каплей
Оно в потемках промерцало…
Я, замерев, глядела на пол –
Как с полу слово исчезало.

И я восстановить пыталась
По памяти, по смыслу, звуку,
По мыслеобразу… Осталось –
По буквам… Бестолку - наука!

Не восстанавливалось слово.
Из тайных стран не возвращалось.
Должно быть, слишком бестолково
Я с этим словом обращалась…

Теперь я бережней с другими:
Капризней нет вещей на свете!
А вдруг то слово было – имя,
Позвать – и ты бы мне ответил…























* * *


Условия для творчества…Когда
Они в наличьи – ах, как важно это!
Но все века одна и та же даль
Из рифмоплета делает поэта.

В ночи сверкает и достичь велит,
Молочный путь, как ниточку, качая….
Наличие условий для любви
Наличия любви не означает…







































Виноградные  гроздья




Виноградными гроздьями убран мой дом,
Голоса говорливых соседок за дверью.
Пусть сегодня войдёт тот, кто в тени влюблён,
Пусть сегодня войдёт тот, кто жизни не верит.

Я скажу: никогда, никогда, никогда
Не потрачу я сил, чтоб уверить в обратном.
Ибо так: не оставит следа чистота,
И хозяевам это, конечно, приятно.

Вот, душа твоя – сад, ты хозяйствуешь в нём,
Охраняя от мелких зверей и воришек.
…Виноградными гроздьями убран мой дом,
И Вселенная знает про этот излишек.

































Зимнее  чаепитие


Не закупленный, не чайный лист духмяный
Нынче в чайничке завариваю я –
Собрала я летом целую поляну
Разнотравья, древнерусского травья.

Положу в цветной фарфор сухие листья,
Поколдую да плесну воды – и вот -
Это таволги раскинутые кисти
Пахнут медом по июню вдоль болот.

Это заросли малины лист раскроют,
Это первой земляники лепестки,
Это день, где целовались мы с тобою,
Это клейкие березки у реки.

Поколдую да и крышечкой закрою,
Пусть закружит вихрь серебряный вода -
Это россыпи ромашек под горою,
Это трепетная клеверная даль.

И ковер восточный из брусничных лапок,
Из черничных - голубичных  плетешков,
Из трилистников кисличных – я могла бы
Перечислить до конца – но чай готов.

Поднимайся! Полно нежиться в постели!
В декабре неповоротливый рассвет.
Выпей чай мой  - и услышишь: коростели
По овсяным росам песней кличут свет!





















Святорусье


Где взять слова, чтоб новую страницу
Начать, чтоб продлевать заветный путь,
Чтоб речь текла целительной водицей,
Под сенью рифм чтоб сердцем отдохнуть?

Чтоб был утешен книгою читатель
И открывал страницы вновь и вновь.
Как вызвал к жизни голос мой Создатель,
Так в дальнем сердце вызвать бы любовь.

И вызволить из сумрачного плена
Тепло и ласку самых первых дней,
Когда ты не склонял к земле колена
Когда ты был так мал, что близок к ней.

Где взять слова, чтоб снова в мире этом
Тревожно билось сердце, как в пути -
То вспоминая давние заметы,
Стремясь былую память обрести,

А то желая вникнуть в глубь окраин,
Расширить сердцу вещие края -
И верить, что от края и до края
Вдруг развернется знаменем земля-

Труды и дни, леса луга и пашни,
Отбросят пыль,стряхнут беду и боль,
Земля - хоругвь!…Господь,хоругвью нашей
Нам торговать, безумным, не позволь!

Дай мне слова,чтоб новую страницу
Продолжить в этом поприще моем,
Пусть озаренный светом день продлится,
Пусть Святорусье крепнет день за днем!














Прощёное  воскресенье


За чужую блажь, за прегрешенья
Не свои, за что я не в долгу,
Наконец-то я прошу прощенья
Я просить прощения могу!

Это значит, это означает,
Что и мне нести по силам крест,
Что за этот мир я отвечаю,
И теперь он мне не надоест.

И перед тобой могу виниться:
Распрощай-прости, моя любовь!
Стала в родниках святой водицей
В глинозем впитавшаяся кровь.      

Да, за все распавшиеся звенья,
И за все, за что я не в долгу,
И за все в такое воскресенье
Я просить прощения могу.

Потому что спекшуюся землю
Ты подержишь в ласковой горсти.
Потому что Бог прощенью внемлет,
Должен ты ответить: Бог простит.

























                Великий Пост


Великий Пост! Святое время!
Все длится, словно долгий век –
Век примирения со всеми,
С кем породнен был человек.
С кем он вошел под эти своды –
Под купол огненных небес –
С лучом Божественной природы,
Вдруг озарившим луг и лес.
С прозрачной радугою тонкой,
С беззвучно плещущим дождем,
С цветком, чей листик в перепонках
В слюду чешуек уложён,
С весенней первою капелью,
С благополучной песней птиц –
Приходит Ангел по апрелю
Под шелест крыльев и страниц.
И, улыбаясь лучезарно,
Он шепчет: «Друг мой, примирись!
Вон, камень с площади базарной
С тобою в мир пришел. Нагнись,
Прислушайся, какие песни
В суровой жизни он поет,
И он живет, и он воскреснет,
Коль Вседержатель позовет!
А ты, несчастный, горд случайной
Суровой глупостью своей!
Твой ближний, брат твой, изначально
Поинтереснее камней.
Но вижу я: тебе все равны!
Милее всех лишь свой каприз.
Великий Пост – пора о главном
Скорее вспомнить! Отзовись!
И пусть душа твоя проснется,
Не дожидаясь бурь и бед,
Пусть оглянется, встрепенется,
Пусть улыбнется мне в ответ!»

….Проходит Ангел по апрелю,
Алмазно- тверд его шажок.
Звенит лазурь, звенят капели,
Звенит серебряный рожок.

Великий Пост! И мир призывно
Взывает к братьям меж людей.
Звучат сердца единым гимном:
Благоговей, благоговей!

               
  Ностальгия



Не я по шороху в сенях
Запомню эти даты.
Вели другого – не меня –
Усталые солдаты.

Я помню желтые бугры
Некрашеного пола,
И солнца золото, и пыль
Лоскутного узора.

И пестроту половиков,
Капризы керогаза,
Тетради, где черновиков
Не видела ни разу.
Пазы, где прятались клопы,
И вспыхиванье спичек,
Примешивалась к сказке быль
Крупицами привычек.

С обрезками окороков,
С прожилками по жиру,
С линялым знанием веков
От сотворенья мира,

С бадьей, в которой спит белье,
Со сменой через смену.
Быт оценить как бытие
В застойную систему
Мне предлагают. Но не мне
Ронять о прошлом слезы.
И что сказать об этих днях?
Я только помню – скрип саней
По снегу, иней, пар в сенях,

А перед домом, вся в ветвях, - 
Береза на морозе.
 











Сон   о   доме



Возвращаются запахи стылых дверей,
Вечереющих троп и морозной простуды.
Появился, зашел – и уходит скорей:
Всё равно, всё давно откатилось оттуда.

Тех, немногих, ему не сыскать, не вернуть.
Я из горсти оставшихся, голос мой тише:
Я иду, и отводит меня каждый путь
От него… Будет час - и меня не услышит.

Нет, - он в сговоре с миром, хоть души домов
Нелегки, и, наверно, летят автономно…
Он сроднился с лучом, но со мною само
Постоянство пространства сгоревшего дома.

Ничего, что меня за собой не возьмет,
И с движеньем ресниц разминемся, и после
Отойдет в глубину, но, нетесный и мой,
Теплым достчатым боком подержится возле…








 

















Старый город


Мы поедем в старый город,       
Где под осень пыль, как вьюга.
Мимо дел и разговоров –
Любоваться друг на друга.

Наконец-то нам не надо
Сувениров беспокойных,
Даже фотоаппарата
Не возьмем с тобой сегодня.

Даже местную газету
Мы не купим, не узнаем
Новость дня, погоду лета,
Обстановку с урожаем.

Мы с тобою не заглянем
В погребочек местный винный,
И осматривать не станем
Закоулочек старинный.

По музейным залам пестрым
Не пойдем бродить по кругу.
Нам сегодня надо просто
Наглядеться друг на друга…

























* * *


Бывал ли Пушкин в нашем городе?
Пушкиноведы промолчат.
Сияет Лавра в белом золоте
Небес, - в божественных лучах.

Названий местных – спорить не о чем –
Ни разу вслух не произнес,
И в письмах не оставил перечень
Семидесяти кратких верст.

Не говорил друзьям-подружкам,
Что ездил в Сергиев Посад.
Не говорил, поскольку – Пушкин,
Поскольку – двести лет назад.

Он не воспел красот природы
Посадской, не завел речей
С народом. Лишь прошел под своды.
Жизнь состоит из мелочей.

Мы знаем мелочи. Подавно,
Кому же мелочи не знать?
А Пушкин ведал, что о главном
Вполне достаточно молчать.

Не хвастал на мирских пирушках,
Что видел Лавру и Посад.
Но, может статься, был здесь Пушкин
Всего лишь двести лет назад…




















* * *


В том приюте, где слепоглухие
Дети – в том приюте вырос храм.
Проплывают облака седые
Под неброским куполом к полям.

Низко поплывут – а не заденут
И гроза сторонкой обойдет.
Два попа там служат через смену.
Два попа – и весь такой приход.

Что же, два священника не тужат –
Сами создавали этот храм.
Сами учреждали -  сами служат,
Не дивясь ни небу, ни полям.

Что, идя на службу восхищаться
Розовым рассветом поутру?
Этим детям надо причащаться,
Надо узнавать им путь к добру.

Путь к добру, к неведомому свету…
Голос Тот доселе не затих –
Голос Божий в сердце. А рассветы,
Для кого-то, значит, для других.

Сказано: не трогайте чужого.
Своего достаточно добра.
Вот уже детишки учат Слово –
Ярче злата, звонче серебра.

Сказано: своё другим раздайте.
Как детишки рады обучать!
Вот уже священник знает дактиль,
Помыслы умеет различать.

Ты едва подумал – он заметит,
(Не на языке слова – в уме),
Что-то зная большее о свете,
Большее о свете и о тьме…












               



.

Московский   храм


Храм с высоким старинным крылечком,
Стены розовы, словно рассвет.
А над храмом горят три сердечка –
То три маковки дарствуют свет.

Свет Небесный они отражают –
Троекратно в лазури царит
Светоч Истины, тайна сквозная,
Ранний проблеск румяной зари.

Я взойду на крутое крылечко,
И, лишь дверцу рука отомкнёт, -
Речь священника льётся, как речка,
Ловит слово родное народ.

Образа в золотом узорочьи,
Серафим огнекрылый парит...
И блажен, кто достойней и кротче
Пред Распятьем Господним стоит.

Пред Распятьем затеплена свечка –
И горит, к себе взоры маня,
Будто в пламени льются сквозь вечность
Сразу три негасимых огня…


















Храм  Христа  Спасителя


Сияй, народная твердыня!
На берегу Москвы-реки
Гигантский купол твой отныне
Возносят ввысь поребрики.
Сияй, великий храм победы
В честь Свят-Отечественных сил!
Ты оправдал собой все беды,
Ты войско в Духе воскресил!
Ты был поруган и порушен,
И вновь восстал, опальный храм,
Ужели мучеников души
Тебя возносят к облакам?
Вся беломраморная риза
Сияет дивной чистотой,
Скульптурно вьётся по карнизу
Рассказ истории святой.
Застыли в безответной бронзе
Года, события, слова…
Как будто к совести вопросы,
Звучат твои колокола.
И, как собратья боевые
Пред окружением вражды,
Четыре ангела живые
Стоят в углах твоих, тверды,
Содвинув мраморные крылья,
Сомкнув бесплотные ряды,
Они из-под небесной сини
Глядят на мирные сады…
Снежинки над Замоскворечьем.
Внизу – метель, сугробы гор…
Свой гимн поёт незримой речью
Христа Спасителя собор…

















Елатьма


Малый городочек над Окою,
Звёздочка Мещерской стороны!
Первый раз была здесь, а такое
Чувство: мы навек разлучены!

Дар святого Дмитрия Донского
Княжеству рязанцев удалых,
Уголочек: ничего такого,
Удалён от всех, смиренен, тих…

А ведь было: ярмарки да песни,
Тороватой пристани размах,
Росстани да встречи… Интересней
Городочек жил в былых веках.

Ныне храм стариннейший разрушен,
Ждёт людей касимовский шофёр,
А никто не едет… Видно, души
И не встрепенулись до сих пор.

Знаю – дикий голод да разруха
В страшный год коснулись стороны,
Парни, детвора да молодухи
Навсегда с роднёй разлучены.

Войны все рязанцев не жалели,
Но одна была жесточе всех:
Не резвятся в парке карусели,
Не звенит весёлый детский смех…

А вокруг Елатьмы – косогоры,
Клевера ступили на поля,
Высятся лесов сосновых горы…
Ты прекрасна, родина моя!

Я сюда явилась, - пусть я в гости,
Ты меня отпустишь, не коря –
Здесь на севастьяновском погосте
Значится фамилия моя.

 Мы с тобой навечно неразлучны,
Город предков, город на Оке.
О Елатьма, я твой малый лучик,
Промерцавший где-то вдалеке…



               

   Воспоминание о Крыме


Степи цвета абрикосов рыжих…
Кажется, летать и то легко.
Далеко до Рима и Парижа,
Только до себя недалеко.

Дети строят хаты в камышинах,
Утки разлучаются на миг.
Сусликов свистки и писк мышиный,
Да барана скудоумный крик.

Коркой грязи сохнет след тележный,
Мягок до покорности асфальт.
А вокруг такая неизбежность,
Будто ты ни в чём не виноват.

Уж плывёт по мелкому каналу,
Караси пускают пузыри.
Если что-то я недосказала,-
Ты во сне полночном досмотри.

А ведь вот ещё, не то приснится:
Коршун с половецкою стрелой,
Ночь в огнях и жаркие зарницы,
Что безмолвно ходят за тобой…

























     Мой  Дагестан

Бедные стены саманных домов,
Нищие хлопья одежд.
Парень с хурджином – заплечной сумой,
Взоры без всяких надежд.

Люди, как птицы, сидят у домов.
Камни, кремнистая пыль…
Да, Дагестан, и таким ты со мной
Входишь в межзвездную быль.

Вместе с поэзией, вместе с судьбой,
В лёгкий полёт заберу
Старого деда с разбитой арбой,
Бабку с изломами рук.

И, пролетая над сотнями стран
Блеском полночной звезды,
Я лишь тебе прошепчу: «Дагестан,
Разве таким был мне ты?
Где твоя пена кипучих садов,
Нрав необузданных рек,
Песни чунгура, зурны громкий зов
В сердце, влюблённом навек?
Где твоя строгость богатых одежд,
Бархат да шёлк с серебром?
И почему ты глядишь без надежд
В космос, как в брошенный дом?
Где твои песни?  - Да там, где мои.
Там же, где мой хоровод…
Две обречённых судьбы на двоих
В пору сплошных непогод.
Знаешь, у нас ещё будут цветы,
Будет иная весна.
Тысячелетья без отдыха ты,
Так, как Россия - без сна.
Войны да голод на узкой тропе,
Войны в привольных степях.
Сколько отпущено мне и тебе
Саванов – белых рубах?
Если последние грянут дымы
Межпланетарной войны -
Только с тобой и обнимемся мы, -
Две самых гордых страны.»







 


Расулу   Гамзатову

На портрет дорогого поэта
Я смотрю, и пытаюсь понять:
Разве что-нибудь могут портреты
О сокровищах сердца сказать?

Вот морщинки на лбу, словно чайки
Раскрывают над морем крыла,
Брови пышные, как обещанья,
Что судьба в день рожденья дала;

Взгляд, как Солнце, - искрятся ресницы…
Этот взгляд прожигает насквозь,
Этот взгляд мог когда-то присниться,
Этот взгляд мне встречать довелось

На страницах бессмертных творений,
Посвящённых земле и любви…
О Гамзатов Расул, горский гений,
Как мне дороги книги твои!

Я по ним в подмосковной глубинке
Узнавала из певческих уст
Про свои родники и тропинки,
Про свою журавлиную грусть.

Узнавала, как нужно поэту
Жить бесслёзно в родимом краю…
Я училась, - спасибо за это,
Я сама теперь песни пою…




















Реквием  Расулу


А ты теперь не требуешь ответа,
И новым словом не ответишь сам.
Ты навсегда оставил дом поэта
И приобщился к белым журавлям.

За миг земное изменив обличье,
Душа преобразилась в Горний свет.
Ты окликаешь, может быть, по-птичьи,
Всех тех, кого с тобою рядом нет.

Ты жизнью и борьбой всегда был с нами,
Как над горами пламенный рассвет:
Аварский светоч, праведное знамя,
Посланник неба, истинный поэт!

Ты долго по-аварски пел о счастье…
В раю язык другой, без слов в строке.
Никто сказать не в силах «Возвращайся!»
На  неизвестном людям языке.

И ныне журавли летят над миром.
Ты занял своё место в их строю.
А здесь тобой завещанная лира
Поёт и славит родину твою.

Ведь ты, как прежде, требуешь ответа,
Словами песен отвечаешь нам.
Ты здесь оставил всем свой Дом поэта
И приобщился к белым журавлям.
















Небесная  улыбка


Журавли! Журавли пролетели
И куда-то весну понесли –
Лёгким клином в холодном апреле
Исчезали в небесной дали…

Так светло, так волнующе-зыбко
Трепетали крылами они,
Будто чья-то родная улыбка, –
Чуть явилась – поди догони!

Улетала крылатая стая…
Да куда же, в какие края? –
Изменяясь, горя, замирая –
Будто в небе – улыбка твоя…


































ПОЭЗИЯ


Как хорошо, что в мире есть поэзия –
Соединенье правды и любви…
Вон, в небе месяц движется, как  лезвие,
Выпрастывая лучики свои.

Как хорошо, что в мире есть свидание
Одной души с другой родной душой,
Что не страшны года и расстояния
Двум добрым душам, - это хорошо.

Как хорошо, что есть сердца поющие,
Двух судеб друг для друга чуткий стих,
Как хорошо – есть сила, создающая
Поэзию – бессмертнее двоих…





































Философия


Любовь к Софии – странствия сестра!
То в рубище, то в ризе рядом с нами.
Ты - язычок вселенского костра,
Тот язычок, что вызвал к жизни пламя.

Мы постигаем счастье не из книг –
Губительны глаза самой Софии.
Мы смотрим вдаль под журавлиный крик,
Бескрылые – в страну Эллеферии.

Но мы живём, с бескрыльем не смирясь.
Планета щепкой кружится в затоне…
Луна на ней отбеливает грязь -
Ту грязь, что прилипала при Платоне.

И каждый месяц круглая луна –
Полнее при Платоне не бывало –
Ещё  раз удивясь, обходит нас
И леденит на спящих покрывала.

Мы знаем силу слов и силу вод,
Умеем в ветре взмыть по воле мысли.
…Тот язычок, что вызвал пламя к жизни, -
Тот лепесток последним упадёт.























Книга о войне


Эта книга прочих не мудрее –
Вся – воспоминанье о войне.
Дочитать стремлюсь, стремлюсь, - не смея,
Не даёт строка покоя мне.
Фронтовик-писатель воскрешает
Полувековую быль и боль.
Соль земли на длани поднимает –
Тысячепудова эта соль!

Книга о товарищах военных,
И о незабвенных мирных днях…
Стало мне казаться постепенно,
Будто эта книга – про меня.
Про мою судьбу в горниле мира,
Про мою далёкую любовь,
Про святую песню милой лиры,
Про моих друзей родную кровь…

Будто это я в Берестье древнем
Не могу с земли горящей встать,
Будто на заре по мне царевна
Будет слёзы горькие ронять…
Будто это я в гремучей бездне
Выстою – и книгу напишу,
Будто это я цветок железный
В цитадели памяти ношу…

…О друзьях военных, незабвенных,
И о самых первых мирных днях…
Пусть не я была в огне Вселенной –
Только эта книга – про меня.
Это про меня страницей белой
Вьётся мелких литер чёрный шрифт.
Ты скажи, писатель, что мне делать,
Ты, боец, всю правду расскажи.

И опять знакомую страницу
Я открою…  До Победы – век.
Жизнь твоя опять за полночь длится,
Милый незнакомый человек!
Русский воин, русский победитель,
Слово, свет Господень – весь ты в нём.
И душа Руси – твоя обитель,
И живая Русь – твой вечный дом!





ГЕНЕРАЛ



В генерале седом жив тот бравый солдат …
Генерал - в судьбах стран принимает участье.
А солдату прикажут - ни шагу назад! -
И бывает недолгим солдатское счастье.

В миг, когда на березах редеет листва
И уносится взрыв в землю жаркую мимо -
Устрашится судьба своего колдовства,
Белый ангел прижмётся плотней среди дыма.

А когда подбиваются сводки потерь,
И виновные быстро сочтут, кто виновней -
Затаится судьба, словно загнанный зверь,
Да и выживет в огненной каменоломне.

А затем - новый чин или новый мандат,
Непременные новые козни да казни.
Но бывалый майор - тот же самый солдат,
И отважный романтик, и смелый проказник.

И опять смотрит в воду солдатка-судьба,
И дрожат васильки, стебельками сплетаясь:
Всё бывала хозяйкой, а стала - раба:
Вдаль идёт генерал, не спросясь, не прощаясь.

Подустал он ответствовать славной рукой,
С каждым годом трудней безупречно сражаться.
Генерал! - Вы вольны уходить на покой.
Но, как русский солдат - Вы должны продержаться!



















Хроники  болезней



Извилисты военные дороги,
Немыслимы батальные пути.
А генерал в тетради пишет строго
Про все шаги, что жизнь дала пройти.

О том, как батальон уходит в полночь
Дорогой, распростёртой среди скал.
О том, как кто-то мог прийти на помощь,
А кто-то лучшей доли не искал.

О всех тропинках и о всех потерях,
О всех оврагах и о всех краях,
О всех друзьях, событиях и мерах…
Но что-то здесь другое вижу я.

Я вижу окна нынешней больницы,
Читая книгу о былой войне…
Дежурный врач – опять ему не спится…
Он не мечтает о спокойном сне.

Как часовой при смертном батальоне,
Он сторожит нечаянный покой
Среди затишья плачей и агоний,
Среди борьбы миров с людской судьбой.

Как командир, он жертвовал собою
Для тех, кого ведёт суровый рок
Путём войны, батальною тропою,
Больничным коридором меж дорог.

Но вот, чуть отдохнув в часы затишья,
В историях болезней пишет он
Те хроники, что мир и не услышит,
И не прочтёт усталый батальон.

И не прочтут друзья, и дорогая,
Когда и прочитает, не поймёт.
В окне горит огонь, не догорая,
Немыслимым путём идёт народ.

Во тьме и тишине – идёт не  с песней,
Для призрачных удач покинув кров…
Истории сегодняшних болезней –
Как давнишние хроники боёв…




СЛЕДЫ


Кто сказал, что в счастье я не верю?
Счастью и сгорая, не сгореть!
…Я по следу раненого зверя
Как-то шла в далёком ноябре.

Лёд, ещё не закосневший, робкий,
Бился в лёгких лужах на сто льдин.
Как я вдруг увидела на тропке
Будто горсть растоптанных рябин.

Вот ещё – следы когтистой лапы,
Рыхлость снега красного в следу.
Раненый звереныш косолапо
Шёл недавно там, где я иду.

Вот остановился. Эта, эта
Остановка, а потом - ещё.
Всё же торопился до рассвета
Ускользнуть в леса - в еловый шёлк.

Я пошла по горестному следу.
Вот быстрей и призрачней следы –
Вот опять… И здесь опять победу
Праздновала тень его беды.

Плохо быть оторванным от дома!
Вспомнились отметины копья.
В этот миг о звере незнакомом
Думала: такой же, как и я.

Был и осторожен, и в обмане
Жизненном, должно быть, искушён –
Но изранен в стычке ли, в капкане…
Вглубь лесов заснеженных пошёл.

Был бы зверь незнаемый поближе –
Покормить бы да помочь суметь.
Вон рассвет, величественно рыжий,
Хочет землю мёрзлую согреть.

Я сама-то, помню, не просила
Помощи, поняв: везде обман.
Уходила вглубь своей России
Зализать одну из алых ран.

Только отлежалась – и вернулась,
Не затем, чтоб мстить вине беды:
Кровь моя земли моей коснулась,
Здесь мои исконные следы.

Музей в Дубровках


Пахнет в Талдоме талой землею,
Прель весенняя топит поля.
На Дубровки дорога змеёю
Вьётся – ветру вилять да вилять.

А в Дубровках заветное слово
Затаилось до лучших времён:
Дом поэта Сергея Клычкова –
В алом отблеске зорь и знамён.

Старый парк, вековечные липы –
Деревам не одна сотня лет.
А в том доме, в светёлке счастливой,
Выверял свои строчки поэт.

Пела лира, в цветении липы
Струны жизни тянули шмели…
Вот, к пенатам поэта пришли мы –
Поклониться ему до земли.

Здесь к домам со времён достославных
Подступает чертухинский лес,
И выходит царевна Дубравна –
Только глянуть, какие мы есть.

Нас хранители дома-музея
Вдосталь потчуют чаем лесным.
И, наверно, теперь нам сумеют
Сниться только счастливые сны.

О заветной, завещанной речи,
О малине на кромках полян,
Тихом говоре маленьких речек,
Лёгкой поступи царь-журавля.

О  прекрасной, незримой отраде,
Что в высоком живёт терему,
О судьбе – неизбежной награде,
Злат-венце в заповедном дому…

Дом поэта Сергея Клычкова!
Всё в Дубровках открыто мечтам!
А вдали, будто райское слово,
Виден талдомский розовый храм…





Звенигород


Звенигород, Звенигород, старинный городок!
Святой России пригород: все улочки в рядок.
Над соснами огромными как золото, горят -
Над кровлями, над кронами – кресты монастыря.

Здесь, за рекой Сторожкою и за Москвой-рекой
Мой город, сколько прожито, продумано с тобой!
Служивый град, воинственный: из глубины веков
Ты охранял таинственный звон чистых родников!

Поют сады апрелями, пьянит цветами луг.
Усадьбы ожерельями раскинулись вокруг.
И радостными трелями весной наполнен лес,
И сосны корабельные шумят всю зиму здесь.

Звенигород, Звенигород, единственный в судьбе!
Ты даже в дождь и в изморозь манишь меня к себе!
Звон колокольный издали уносится в зенит.
С тобою, брат Звенигород, душа моя звенит!





























В мире песен



Я прощаюсь, прощаюсь с любовью -
Тихо облачко сердца плывёт,
За какой-то несбыточной новью
В дальний путь мою душу зовёт…

На земле начинаются вёсны,
Утишаются сказки зимы.
Несерьёзно, совсем несерьёзно
В мире песен повенчаны мы -

Только белой короной ромашек,
Только кольцами солнечных ласк –
Нет свиданий и росстаней наших:
В мире песен нет плоти у нас.

Только лёгкие, светлые блики,
Только звуки, и те – имена.
Только Ангелов милые лики,
Только крылья, несущие нас

Над великой, прекрасной юдолью,
Где меж нами и был только взгляд…
Я прощаюсь, прощаюсь с любовью -
Не зови моё сердце назад.

А когда жизни круг будет тесен,
Вдруг покажется тесным тебе,
Я утешу тебя: в мире песен
Запою о счастливой судьбе.



















Золотые аллеи


В золотистых аллеях старинного парка
Повстречались с тобой – а вокруг ни души.
От суровой судьбы мы не ждали подарка,
А теперь никуда нам не надо спешить.

В старом парке сентябрь – золотые аллеи.
Все равно, все равно мне, куда забредем.
Все равно я скажу: ни о чем не жалею,
Все равно мы с тобой в старом парке вдвоем.

В золотистых аллеях старинной усадьбы
Мы с тобой повстречались, полжизни пройдя.
Для других, для других развеселые свадьбы, -
А для нас только небо в крупинках дождя.

Клен считает листву, липа слезы роняет.
И бегут облака от холодной зимы.
Все равно, все равно – ничего я не знаю,
Только верю – вовек не расстанемся мы.






























         


Имяславие


Этот день ты проводишь с другими,
Я тебя отвлекать не хочу.
Вспоминая прекрасное имя,
Я зажгу золотую свечу.

И в дому вспыхнут цветом рябины,
Буйство лета, огня торжество…
Именины твои, именины –
Праздник имени твоего.

Это имя твоё,
Это имя любви,
Это имя разлуки.
Имя счастья,
В мою постучавшего дверь.
Это имя твоё.
Имяславия ладные звуки…
Ты не веришь в любовь,
И не надо: не веришь – не верь.

В этот день между нами – дорога,
Образ твой вспоминаю опять.
В этот день мне и надо немного –
Только знать, что ты есть, только знать.

А свеча алым светом пылает,
В этом мире никто не один.
В синем небе, на краешке рая –
Тоже праздник твоих именин.

Это имя твоё,
Это имя любви,
Это имя печали.
Имя искры одной,
Затерявшейся в зареве гроз.
Это имя твоё.
Имяславие было вначале.
Имя – это любовь,
Навсегда, навсегда – и всерьёз..







Счастливые сны


Незаметно закончились зимы,
На душе мирно тают снега.
Я признаюсь тебе: ты - любимый,
Знаю я, как тебе дорога.

Неужели настали капели,
Неужели три дня до весны?
Пусть в апреле, в апреле, в апреле
Снятся только счастливые сны!

Пусть луга покрываются цветом,
Пусть в цвету молодеет земля.
Скоро лето, уже скоро лето,
Будем вместе всегда - ты и я!

Пусть потом будет осень и холод,
Пусть в лесах облетает листва.
Ты смеялся со мной, ты был молод,
Ты шептал мне такие слова…

Неужели настали капели,
Неужели три дня до весны?
Пусть в апреле, в апреле, в апреле
Снятся только счастливые сны!

А когда подбираются зимы,
Всё вокруг заметает метель –
Будем знать, что мы оба любимы:
Белокрылый не гаснет апрель!

Словно звёзды, искрятся капели,
Снова в мире три дня до весны.
Пусть в апреле, в апреле, в апреле
Снятся только счастливые сны!















Песня  мастеров


Над Россией сказочное небо
Отражают волны синих вод.
А в России чудо-быль и небыль
Создает талантливый народ.

Золотое сердце, руки золотые –
От пшеничных зерен, от полей России,
От зари-лазори, от лучей Ярила
Сердце золотое наше не остыло!

Золотое сердце, руки золотые –
Омывали руки родники святые,
Просветляла сердце золотая свечка,
Золотое слово будет с нами вечно!

Разве есть земля еще красивей?
Словно рай, полна она даров.
И богата, и сильна Россия
Золотым талантом мастеров.

Счастье нам завещано такое –
Сберегать исконные пути,
И украсить Родину любовью
Той, что драгоценней не найти!

Золотое сердце, руки золотые –
Омывали руки родники святые,
Озаряли сердце огоньки лампады,
Золотое слово вечно с нами рядом!




















Заповедное  счастье  России


Заповедное счастье России,
Достоверная сказка Руси!
Что ни край – то узоры красивей,
Что ни век – взлёт таланта и сил!

Что ни город – то сказка богаче,
Что ни речка – волна холодней,
Что ни зорька – то жарче да ярче, -
Вот обычай отчизны моей!

Не угаснем, коль живы-то будем, -
Это свычай былинной Руси.
Кто былину расскажет? – а люди,
Мастера, - мастеров-то спроси!

Несмотря на нужду и напасти –
У кого нет ни тягот, ни бед?
Мастера заповедное счастье
Сберегают на тысячи лет!

На Руси то война, то разлуки,
То на Солнце затменье нашло -
Но умельцев усталые руки
Сохраняют нам свет и тепло.

Так бывает: коснешься случайно,
И вовеки не сможешь забыть.
Тайна сердца поющего – тайна,
А сердцам есть о чем говорить.

Для тебя запевают матрёшки,
Шепчут сказку тебе кружева,
Балабонят на радостях ложки
То, о чем шелестят дерева:

Стала участью сердца и частью
Заповедная песня Руси.
Если творчество – счастье, то счастье
Сбереги, пуще сердца, – спаси!

В мире грозном, на буйной планете
Самый мирный народ – мастера.
Но придется – как надо, ответят,
И отвадят врага от двора.

Потому что нет сказки красивей –
А красивое надо беречь.
Заповедное счастье России,
Достоверное таинство встреч!
Звонари

В ранний утренний час на заре,
Помолившись отцовым иконам,
Миллионная рать звонарей
Подымалась к своим колокольням.
Раздавался таинственный глас,
Что недавно считался ненужным.
Начинался Божественный час
С колокольной Божественной службы.
Звон к себе призывал, звон лечил,
В капиллярах вибрируя с кровью.
И лучистые лики светил
Обращались на землю с любовью.

   Со своей колокольни звонарь
   Непременно увидит соседей,
   Наготове светец иль фонарь:
   Если что-то случилось на свете.
   Коль война – то огонь или дым
   На другой колокольне заметят,
   Там и третья – сигнал – а за ним
   Всей Руси за ночь вести осветят.
   А коль нету на свете войны –
   Правда, так никогда не бывало, -
   Всем соседям приветы нужны.
   Доброта никуда не пропала.

Так и ладилась в древности связь,
И без радио жили соседи.
Если церковь одна поднялась –
Строить будут вторую и третью.
Оглянись и увидишь округ –
Если б звон подсказал колокольный.
Как врисован в пространственный круг
Самый крепкий земной треугольник.

Злые люди, пространство губя,
Слишком поздно, видать, догадались,
Что ломали сначала себя,
А потом уж с Россией прощались.
У потомков, наверно, вины
Пред разрушенной церковью нету.
Но все больше звериной войны
При нехватке незримого света.

Может, мы поскорей, поскорей
Восстановим ступени крутые,
И обучим своих звонарей
Подниматься по ним – для России.



Гроза



Господень гнев – великая гроза!
Стремительна, внезапна сила молний.
Белеет и чернеет бирюза
Литых небес, великой страстью полных.

Дрожит земли взволнованный ковчег,
Дрожит гора в предвестьи грозных смерчей…
Вот быстрый взгляд из-под Господних век –
Мгновенье бренной жизни жмется к смерти –

Приоткрывает вечность свой чертог,
Но тише стук дождя в ворота бури…
Уже парят – нам улыбнулся Бог! –
Три голубя в мерцающей лазури…


































Храм   веры


Вновь верба мир наполнит золотом,
Пыльцы выкатывая крохи.
А сколько судеб перемолото
Багряной мельницей эпохи!

А сколько выкурено курева,
Сколь вытоптано трав по дракам,
А сколько жизней сбалагурено
По темным горестным баракам!

Казалось бы, что все потеряно –
Ведь столько выдернуто храмов
Из жил земли; и так уверенно
Бесята шастают по ранам,

Казалось бы, что нет прощения
За эту бездну пустословья -
Взывают истины к отмщению…
Но сам Христос грядет – с любовью.

И в честь Пришествия великого
Земля зализывает шрамы,
Сияют выцветшими ликами
Полуразрушенные храмы,

А верба наполняет золотом
Весенний мир к пасхальной ночи…
Незримый Храм легко и молодо
Готов предстать пред Божьи очи –

Великий Храм всем миром строили,
Общинным сердцем приближали,
Он – над селом, над каждым городом,
Где милость к сердцу призывали.

В лампадах и свечах блистающих
Храм в эту ночь парит над миром,
А поутру пыльцой мерцающей
К поэтам падает на лиры…











  Поэтическое желание 


Господь! Храни от громкой славы -
Когда толпа, как на пожар,
Глазеет на огонь стоглавый,
И, напирая, лезет в жар.

Там кто визжит, кто восклицает,
Кто ждёт, чтоб пыхнуло ещё -
Но миг - и пламя отпылает …
Но миг - читатель всё прочтёт …

И отвернется, и забудет,
Чтоб жаждать нового огня.
Нет, коль избыток славы будет -
Пусть он не трогает меня!

О, пусть того, кто мой читатель,
Огнём неброским приманю -
Так тянется к свече мечтатель,
Так путник - к дальнему огню.

Так рыбачок зажжет у речки
Неприхотливый костерок.
Так детвора под боком печки
Прижавшись, будет греться впрок.

Дай мне, Господь, негромкой песни,
Дай независимой любви!
Пусть огоньку, что вновь воскреснет,
Шепнёт читатель: вновь живи!




















Свято слово Руси


Пахнет мятой – сиреневой грустью…
Скоро лето за тучи зайдет.
Святорусье мое, Святорусье,
Что нас ждет – нам бы знать наперёд.

Ты шепнешь: «Много, много иного:
На ветру порыжеет трава,
И под горн журавлиного зова
Позабудут поэты слова,
Лёд скует обмелевшие реки,
Понакроют снега берега,
Почернев, обнажится навеки
Сердце лютого, злого врага…
А затем, если новая стужа
Не развеет по далям народ, -
Солнце лёд переплавит на лужи –
Светозарное солнце взойдет!
Листья выйдут на волю из плена,
Зарезвятся в лесах голоса,
А разлив будет бурн: по колена,
А вода-то чиста: небеса!
И когда легкокрылая песня
Зазвенит над полями вдали,
Мята станет тянуть в поднебесье
Стебельки голубые свои,
Вот тогда мы пошепчемся снова:
Много, много иного нас ждет!
Ведь появится новое слово,
Обновленное Солнце взойдет!»

Погрустивши, светло улыбнусь я –
Обогрел меня древний словарь!
Свято слово Руси – Святорусье –
Вещих струн, вещих странников дар!

















Наталья Мартишина. Книга стихов «Святорусье»


Читателю


Мой милый друг, как говорить с тобою,
Читатель мой, скажи наверняка,
Чтоб речь текла целебною водою,
Как влага из святого родника?

Читатель милый, чем тебя утешить?
Ты утешаешь сам меня, мой друг
Тем, что глаза твои как прежде, те же,
И та же теплота усталых рук.

Ты открываешь новую страницу –
И вызываешь к жизни голос мой –
И я тебе шепчу: любовь продлится
Намного дольше, дольше нас с тобой.

И уголок Руси, та глушь окраин,
Что сердцем охраняли ты и я,
Вдруг расцветет от края и до края –
Развернутая знаменем земля.

Труды и дни, леса, луга и пашни
Отбросят пыль, стряхнут беду и боль,
Исчезнет морок, злой навет вчерашний.
Я верю, друг! Позволь сказать, позволь…























Песня   для  России


Какие дали видит  ясный взор!
Над кручей зреют тучи грозовые.
Из лучших песен сотканный узор
Я подарю тебе, моя Россия.

Я нити строк возьму из родника,
Я нотный стан сложу из веток чащи,
И буду петь без устали, пока
Я в будущем живу и в настоящем.

Из лучших песен лучшую одну
Я выберу, чтоб пелась всех красивей.
И будет эта песня - про страну,
Про ту, что звали Русью и Россией.

Она в веках меняла имена,
Как имена в веках меняют реки,
Но, словно мать, она всего одна,
И, словно Божья мать, она – навеки.

От уст морей до сени синих гор
Играют нерастраченные силы…
Из лучших песен сотканный узор
Я подарю стране моей – России.

 























Светлое  слово


Святорусье – золотое слово!
Святорусье – это русский мир,
Святорусье – Родины основа,
Свет лампад, затепленный людьми.

Свет души, торжественно хранимый,
Свет сердец, спасенных в сонме бед,
Святорусье – золотое имя
Той земли, которой ближе нет.

Ярким словом – древнерусским, метким
Называли так свои края
Наши достославнейшие предки –
В словарях о том читаю я.

Русский мир, земля, родные дали,
Белый, вольный, несказанный свет!
Та Отчизна, где мы счастья ждали,
Та, что дольше ждет от нас побед!

Мелкий шрифт желтеющей страницы…
Составлял словарь Владимир Даль.
Пусть, взмахнув крылом прекрасной птицы,
Это слово устремится в даль!

Сквозь века вернется слово это.
Святорусье – светлая душа,
Святорусье – гордая победа!
Вольным светом нам дано дышать.

Золотою славой зреет поле,
Алой вязью вышит свет зари,
Только светлым словом Божья воля -
Русским словом! -  с нами говорит.
















* * *


Нежность моя, надежда,
Бедная сторона!
Как дорогую ветошь,
Трогаю имена:

Ах, Переславль да Вязьма,
Вологда, Суздаль – даль…
Перевитью да вязью
Канете вы – куда?

Реченьки мелки тоже,
К морю – не добежать:
Пажа да Сорогожа,
Воря да Ворожба.

Может, и я устала,
Долго ль ещё идти?
Только бы сил достало
Встретиться на пути

С древнею Старой Руссой,
Милой Тверской землёй,
С Тулою да Тарусой,
Тихою Вереёй…

























                Россия


Текут сиреневые реки,
Воркуют белые пески.
И все – навеки, все – навеки,
И все – без гнева и тоски.

И все как будто без затеи:
Даль далека, а близь близка.
В письме назвать ее своею
Не поднимается рука.

Вот если б гуслям легкокрылым
Доверить вещие слова!
Чтоб сладкогласным переливам
В борах внимали дерева!

Чтоб травы ветреным сплетеньем
Несли по свету волны слов:
Есть волшебство, есть вдохновенье,
Есть Божья милость, есть любовь!

Чтоб камыши в заливе дальнем
Перешептали эту весть:
Из вещих слов сложилась тайна,
И тайна эта с нами, здесь.

Пусть звезды вечнозолотые
Глядят, глядят сквозь времена:
На реках выросла Россия  -
Несокрушимая страна!




















                Русский сон


Да, это нас, забывших путы рабства,
Космической достигших вышины,
Пугают вновь неслыханным тиранством -
Тиранством наступающей войны.

Все  будем там. С песком сомкнемся, с глиной,
Не будет никого, кто пожалел б,
Но русский мир пребудет неделимым,
И в печке будет печься русский хлеб.

В заброшенной, затерянной слободке
Останется нетронутой семья –
Не залитая россиянской водкой,
Не связанная ворохом тряпья.

И  Русь воспрянет меж землей и небом –
Ведь землю с небом повенчала печь.
Одно зерно заколосится нивой,
Словечко разгорится в сказку-речь

Из искры вспыхнет праведное пламя,
От покаянной слезки мир спасен.
Русь нерушима! Наша правда – с нами,
Как долго бы ни длился русский сон!          

























Русский дом


Мой дом – дорогая держава!
Семейству дарованный рай!
Старинная верная слава,
Опольский раздольнейший край!

Здесь пахнет подпольной картошкой,
Ворчит на шестке чугунок.
Здесь крутится старая кошка
У шустрых молоденьких ног;

Здесь тикают ходики, гирькой
Шальному грозя пауку;
В корыте растерзана стиркой
Тужурка на рыбьем меху.

Ведут три ступеньки на печку,
На лесенке – ворох тряпья.
Ведут три ступеньки к сердечку,
Три шага – и юность моя.

Зачем мне посмертная слава,
Зачем золотая казна?
Нужна мне Россия-держава,
Держава царь-дома нужна!

И пусть в стенах голеньких тесно,
Пусть скудостью лёгок наш быт,
Но есть здесь пространство для песен
И времечко есть для любви.

Одно из окошек светёлки
Выходит как раз на восток.
Сам Космос стоит на просёлке
Под досками долгих дорог.

И Солнце проходит под крышей,
И матицей лёг Млечный Путь…
В галактиках – дальних и ближних –
Лишь дом, русский дом, не вернуть.

Не выстроить так же неброско,
Как гордые предки могли.
О доме напомнит лишь горстка
Старинной опольской земли.




            
Владимирская земля


Край святой, Залесье да Ополье!
Дымная текучая заря!
Всё-то здесь в одной Господней воле…
Огоньки неброские горят.

Всё-то здесь негромко да неслышно –
Разве раздерутся петухи…
Белые цветы смолистой вишни
Падают, как белые стихи.

Милая российская глубинка!
Счастья неизведанный исток!
Я - не дочь твоя, не половинка.
Я всего лишь белый лепесток.

Расцвету в какую-то из весен,
Улечу в текучую зарю,
И вернусь дождинкою под осень,
И опять с тобой поговорю.

Край родной, Ополье да Залесье!
Может статься,  средь миров спою
Несколько твоих туманных песен,
Песню благодарную свою…

























* * *



Я знаю – Россию не бросит Господь!
Я знаю – закончится зло и насилье,
И дух возвратится в смиренную плоть
Воспрянув, душа обретет свои крылья!

Россия, воспрянь, и восстань, и проснись, -
Лучи золотые коснулись очелья…
И больше не надо заглядывать вниз –
Там морок вчерашний, там сумрак веселья.

Иное тебя ликование ждет –
Одетая в светлые ризы страданий –
Иди! Ведь навстречу Сын Божий грядёт, -
Простри к Нему руки в предутренней рани!

И вот уж горит над землею рассвет,
И вот уже солнце твое воссияло!
Россию Господь не покинет, -о, нет!
Покуда последнее сердце не пало…




























Древняя   Русь


Древняя Русь, золотые просторы!
Черлен путивльский, черниговский стяг!
Чувствуешь ты иль не чувствуешь взоры
Нашего века бойцов и бродяг?

Нет нам величья такого, как прежде,
Нет византийской былой красоты.
Вот на тебя и взираем в надежде –
В нашей последней, поверишь ли ты?

Нам бы владыку, что молвил бы слово –
Слово златое, как твой Святослав.
Только ведь, матушка, нету такого:
Всё бормотанье для мелочных слав.

Нам бы буй-тура сюда Всеволода,
Что поднимал грозных кметей-курян.
Только ведь нету таких, и природа
Никнет уже не от дум, а от ран.

Нам бы к старинам твоим достославным
Как к золотому припасть роднику…
Все же у нас есть ещё Ярославны,
Соколы славные есть на веку.

Древняя Русь, золотые просторы!
Дай заглянуть у последней черты:
Как там твой князь, своенравный да скорый?
Игорь вернулся ли?
Слышишь ли ты?



















Пробуждение


С гуслярами за призрачным гимном
По дорогам  Руси – наяву.
Я в тринадцатом веке погибну,
Но в двенадцатом веке - живу.

Эти древние сны, эти дали,
Незакатный, немеркнущий свет
От меня отгоняют печали,
Бедный стих сберегают от бед.

Говорят: далеко же ты, птица,
Улетела от отчих краев.
Помогай нам теперь воплотиться,
Дай пройти через сердце твое.

Я сама говорю: «Проходите!»-
Отворяя  калитку в крови, –
«Вот мой дом, вот мой сад, вот учитель –
Заходите, живите в любви!
Только Русь вся почти на погосте,
Кто остался – не знаю и я».

И заходят родимые гости
В отголосках льняного тряпья.

Ставят гусли знакомые в сенцах –
Никого-то не будет к утру.

Почему же я вновь полотенце
В этих алых узорах беру?





















Сельская   церковь


В селе Покровке – церковь Покрова.
Но мне иное слышится в Покровке –
Как от земли сырой, напившись крови,
Приподымалась красная трава.

Как жухли половецкие костры
Под тяжкой шкурой движущейся ночи,
Как день смирялся, становясь короче,
Как листья у осокоря остры.

Я вижу это древнее село
Каким-то заблудившимся виденьем –
Другой следил, как режет пашню тенью
На полукружья – коршуна крыло…

Наверно, торопясь во временах,
Он потерял томленье по родному –
И, как щенок, бежит от дома к дому
Видение села в ночных кострах…

Прости, тебя мне нечем накормить!
Спеши к другим, успей до темной ночи!
Костры горят, а день уже короче,
И мне чужой реки не переплыть…

























Послесловие


Не для шутки лихой, не для мести –
Забирая с собой всю вину –
У гусар было встарь делом чести
Уезжать от любви на войну.

Собиралось встревоженно войско,
Отверзалась для каждого дверь:
Этим – к торжищу, этим – к геройству,
А гусару – уйти от потерь.

Да не так ли и я поступила,
Только встречи с тобой убоясь?
Где – война? Где – дружина? Где – сила?
Игорь! В войско зачислишь ли, князь?

Черносолнечным тронет покровом
Вещий луч золотой и меня.
Не увижусь с одним чернобровым –
Разве он оседлает коня?

Здесь, в двенадцатом веке крылатом,
Не тревожат меня пустяки -
Душный критик, мирская зарплата
И пожатье лукавой руки.

Здесь над целым полком распростерта
Лишь всевластная Божья рука.
Только полнится кровью аорта.
Только волчья вздыхает река.




















 Задонщина


Сойдёмся, братья и дружина!
Сойдёмся, русские сыны!
Возвеселим свою Отчизну,
Возвысим нашу землю мы!
Составим слово к слову, жизни
Соединим в одну строку.
Хвалу великую на тризне
Споют и нашему полку…

Так начиналась эта повесть,
Так продолжалась эта быль.
Лишь ветер во поле волховит
Серебренеющий ковыль.

И, сколь ни жди, - не слышно звона
Великой битвы сквозь века,
Лишь под бочок прижалась к Дону
Непрядва – верная река.

А было – прядал конь ушами –
Ведь здесь стоял засадный полк-
И полусжатыми устами
Творил молитву князь Боброк.

И  развевались на шеломах
Черлёно-алые огни…
И знали все: к родному дому
Уж не приблизятся они.

Им станет домом это поле –
Великорусская земля,
Роса, да жаворонка воля,
Кулишки, песня соловья.

Да вот еще ковыль дорожный,
Да стебли легких  земляник,
Да летопись, что так тревожно
Доселе вествует о них…









Куликово поле


На траве  ковыле, на Куликове поле,
Бились русские рати в далеком году -
За свободную жизнь, за достойную долю,
За Великую Русь, за святую страду.

Воля русских людей, богатырская сила,
Одолела врага, отодвинула зло.
Сколько славных дружин битва та покосила –
Да на том и стоит ратных дней ремесло.

Золотую хоругвь, словно зорьку, расправив,
Уходили войска в достопамятный бой.
Светлый день догорел, только ночь не настала –
Наше Солнце осталось над битвой святой.

Серебристый ковыль на Куликовом поле
Сквозь семь сотен веков повторяет ту быль.
Так легко волны ветра бегут по раздолью -
Словно души незримые гладит ковыль…
































Старинный завет


«Лучше лечь за Отчизну костьми,
Чем жить в славе в чужой стороне», -
Это сказано было людьми
В древнерусской святой старине.

Так держалась державная Русь,
Укреплялись устои страны.
Устремлялись лишь жадный  да трус
В те века до чужой стороны.

Я судить их сейчас не берусь,
Ведь не каждому жить на Руси,
Где в миру весело, как в пиру,
Где в пруду по ведру караси.

Где свирепы леса-древеса,
Где нежна золотая зима,
Где все знаешь о будущем сам,
Где все помнишь о прошлом сама.

Где лучистые лики икон
От печного угара темны,
Где стоит голубой перезвон
В небесах после каждой войны.























Масленица


Масленица, яркое раздолье!
Пляшет белый Сергиев Посад!
Пляшет золотое Подмосковье!
И смелей зари в Первопрестольной
Купола и маковки горят!

Пляшет город, праздник жарко дышит,
Чучело сжигают под  блины!
И  народ войны почти не слышит-
Так, как будто рядом нет войны.
Так, как будто огненная кошка
Цепкою походкой не идет,
Языком в крови не лижет плошку,
Чуткими усами не ведет.

Ничего! Народу все- забава.
И напрасно пишет автор тот,
Сквозь века обретший переправу,
Про один начавшийся поход:

“Усыхает жизнь Даждьбожьих внуков!
Сократился век людской. Война!
В русских землях горе и разруха,
Плачет безутешная жена”.
Плачет во Путивле Ярославна!
Сквозь походы, земли и века,
Автор тот писал о самом главном,
Самом неуслышанном пока:

“Усыхает жизнь Даждьбожьих внуков,
А Боян коснулся вещих струн,
А для русских жен опять разлука-
Не помогут Велес и Перун.
Не помогут Мокошь со Стрибогом,
Если сам Даждьбог нам не помог.
Но пришел же князю на подмогу
Христианский всемогущий Бог!”

А народ закуски разметает,
Чучело тряпичное  горит.
Всемогущий бог о многом знает,
Знает, только нам не говорит.

…Век за веком, год за годом, снова,
Снова умирая и любя,
Неизвестный Автор пишет “Слово”,
Убеждая в чем-то сам себя.   



Тишина


Тишина,
Тишина за околицей,
Там, за кромкой села – ни души.
Только тройка взмахнёт колокольцами
Из-за дальнего леса в тиши…

Там на тракте полынно-узорчатом
Знают, едет ли ухарь-купец,
Иль разряженный князем извозчик там
Чью-то пару везёт под венец.

Тишина,
Тишина за околицей,
Нам не ждать в эту осень гостей.
Не для нас прозвенят колокольцами
Вороха дорогих новостей.

За селом
Только травы колышутся,
Только никнут к зиме дерева.
Колокольчики дальние слышатся,
Словно давние наши слова…

Повторю тебе, другу сердечному,
Что тогда загадала сказать…
Тишина,
Тишина бесконечная
Заставляет и верить, и ждать…





















                Книжное поле


Ты мой мир, моя непримиримость.
Веселей стремится к сердцу кровь.
В шелесте страниц ко мне явилась
Может быть, последняя любовь.

С каждым часом все сильнее связи
С древними просторами Руси,
Где на жарких конях скачут князи,
Где кружатся вороны в выси

Там, где мы с тобою незнакомы, -
Не были знакомы никогда,
Где царь-Солнце в запахах соломы
Волоски теряет иногда,

Где бушуют весны по оврагам,
Где взбивает пену бузина,
Где не знает будущей отваги
Лунным сном объятая страна,

Там, однажды мы с тобой встречались,
Только не узнали ничего:
Вольным ветром жизнь твоя промчалась
Мимо раны сердца моего.               
























Цветок папоротника


Далекий огонь за рекою!
Зачем ты так скоро погас?
Мелькнул – и повлек за собою
На миг, на коротенький час.

Костер ли, в долине затлевший?
Фонарь ли в селе на краю?
Иль старый придирчивый леший
Оглядывал землю свою?

Рыбак ли раскидывал сети?
Вдали заиграла гармонь…
Да мало ли дел-то на свете,
Где нужен и в полдень огонь?

Зажгли ли каскад фейерверка –
Младых провожать под венец?
Искать днем с огнем человека
Пошел ли безумный мудрец?

Иль спичечкой малые дети
Спалили соломенный стог?
Да мало ли дел-то на свете,
Где будет и днем огонек?

А может быть, раз за столетье,
Среди незадачливых сел
Раскрыв золотые соцветья,
Крылатый щитовник зацвел?

Зацвел, проморгался и сгаснул,
И скрылся до новых ста лет.
Заветное русское счастье,
Которому имени нет.
















Радонежье


Милый край, зеленоглазый летом
И серебренеющий к зиме!
Сколько голубей в лазури этой,
Глубины! О, столько б счастья мне!

Сколько вод подземных здесь роднится,
Сколько ветра в кронах у берез!
Каждый день мне сыплет на страницы
Иней – или искры  чьих-то слёз…

Но мирским нисколько не задета,
Сладостная, как сонетный стих,
Выверенный Богом для поэта –
Лавра среди чисел золотых.

Славно и вольготно здесь гостить!
В Радонежье радость нежит лето.
Семечками, брошенными из горсти,
Голуби летят и тают где-то.






























Вечер в Радонежье


В Радонежье – полная луна,
В Радонежье – вешняя истома.
К низенькому дому в три окна
Путник возвращается из долу.

Там – белеет церковь над холмом,
Там луна белеет в вешнем небе,
Там заждался ласки старый дом,
Запаха не плесени, а хлеба.

Путник ближе к церкви из полей,-
Улочка единственная к дому-
И собаки лают веселей,
За версту почуяв шаг знакомый.

Скоро путник ступит на порог,-
Черный сад и светлый лик над домом-
После сотен пройденных дорог
Первый раз пройдя путем искомым.

А дорога вьется, как змея-
Сжав к самой Москве мою Отчизну.
А быть может, этот путник – я,
Полная луна висит над жизнью?

Старый дом, как память, ждет и ждет,
В говорливой речке отражаясь.
Путник возвращается, идет,
Все идет, идет, - не приближаясь…



















Родные   речки


Там, за речкой быстрою, за стежками дней –
Терем края выстроен на небесном дне.
Там родная вотчина, там родная даль –
Вспомню, коль захочется отогнать печаль.

Чистые, проточные, серебром в ночи –
Северовосточные реченьки-ключи.
Яхрома, Медведица, Мера, Ухтома –
Грезится мне, грезится диво-сторона.

Яркие под солнышком в летний златозной –
Меза с Сорогожею, Ижма с Узолой.
Вея, Нея, Суворошь, Шуя, Вая, Соть –
Говоришь, как думаешь, край медовых сот!

Тайнами, загадками, - знаю, – неспроста.
Там устами сладкими - реченька Уста.
Там, за Нерлью с Вигою – Лух да Кострома.
Сказкой невеликою увлекусь сама.

Немду с Унжей слушаю, и, сквозь немоту –
Утешаюсь Ушною, Тешу перейду.
Как Могоче с Лежею здесь вольготно течь!
И сейчас, по-прежнему, речка – та же речь.

Тошнею дотошною, Талицей ли быть –
Сутью осторожною вьется речка Сить.
По лугу с Ветлугою, С Пижмой  по лесам,
С Уводью по кругу, и – с Тезой  к небесам.

С Вязьмою по полюшку, с Межей вдоль дорог,
Вслед за речкой – к солнышку голубиный слог.
За Мологой, Клязьмою, Шачей, Ялокшой
Как за зовом праздника,  я стремлюсь душой.

К солнцу рвется, к истине, песенный исток.
Реченьками выстлан мой Северовосток.












Родные имена


Кто создал эту сказочную даль?
Что за волхвы селеньям слово дали?
Владимир, Суздаль, Муром, Судиславль,
Торжок да Переславль, Москва да  Палех…

Поистине, названья – Божий дар!
Таинственная, трепетная птица…
Река Солотча, речка Шередарь
В великий океан стремятся влиться.

Над гладью ясных вод дрожат миры,
И звёзды исчисляют нам деянья.
И над рекой Трубеж горят костры,
Над речкой Проней зори ждут свиданья.

А реки Сорогожа с Ворожбой
Всё ворожат в порогах-перекатах…
Названья на Руси – словарь живой,
Впитавший благодать в себя когда-то.

Душа земли… Живая тайноткань:
Белёв, Венёв, Мураново, Одоев,
Борисоглеб, Романов да Рязань,
Да Кострома над Волгою седою…













 











Переславль


Младший брат Москвы золотоглавой,
Ныне ты бытуешь, как и встарь,
Тайнами овеянный и славой –
Белый, приозёрный Переславль!

Тёмные, старинные соборы
Помнят свист разбойничий – молчат.
А поляны, рощи, косогоры
По весне встречают крик галчат.

Тянутся пустынные дороги
По вечерним лежбищам полей.
Выплывает месяц круторогий
Погулять средь звёзд по синеве.

Свет его над древним городищем
Отражают волны черных вод.
Светлый невод синий камень ищет,
Синий камень ночь к себе зовет.

В этих далях только и селиться,
Белых рыб ловить из-под весла.
В этих далях жить да веселиться,
Славить благодатный Переславль!

Что ж не стал ты гордою столицей?
Правил бы названьями времен.
Сколько толп столиких шло б молиться
К свету твоих тихоньких икон!

Но  светлы над Трубежом закаты.
Царская селёдка в глубине
Меряет серебряные латы
С голубой заплаткой на спине…















В   Никитской слободе


В Никитской слободе под Переславлем
Настоян воздух сладостями трав:
Его к полудню солнце прогревает,
Прохладу прогоняя из дубрав.

Здесь щелкает кузнечик осторожно,
А небо равнодушно ко всему:
К монастырям разрушенным, к острожным
Баракам, к расписному терему…

Вот лишь бы коршуну вольготно было виться,
Да облака успеть препроводить,
В закат разлиться да махнуть зарницей,
Грозе ночной пути освободить.

А воздух дивный – пей, кто только может!
Косарь усталый, страждущий монах,
Разбойник, царь, ограбленный прохожий,
И всадник, что привстал на стременах!



































За  Туношной


Утро мокрое, в сизом тумане –
И просохнуть дожди не дают.
А за Туношной едут цыгане,
Незнакомую песню поют.

Только табор стоял средь сурепки,
Дым ольховых костров не угас –
А уж едут куда-то за реки,
По мерянским просторам от нас.
 
Завернув свои юбки, как свитки,
Терпеливо в кибитках сидят
Те, кто, только пройдя у калитки,
Заплетали умы у ребят.

Те, кто, если б рукой поманили –
Узкой, тонкой, лилейной рукой,
То ушел бы за ними мой милый,
Позабыв про уют и покой.

Ведь душа древнерусской дороги
Встрепенется и в даль позовет,
До сердечка дотронется, вздрогнет –
И к незримому солнцу пойдет.

И расправятся в утренней рани
Соколиные крылья души.
Там, за Туношной,  были цыгане,
И ушли, все костры потушив.  



















Слободы


Осень. Банным духом пахнут слободы.
Над капустным полем – пряный дым.
Мир, что скор на встречи и на проводы,
Вечно остаётся молодым.

Осень… Что грустить и что печалиться?
Красные костры горят кругом.
Что ни загадаешь – то случается.
Счастье заглянёт и в этот дом.

Стёжки переславские, рязанские
Золотой засеяны листвой.
На столбе сидит ворона, царствуя
Над капустной горькой головой.

Странникам вослед глядит, не хмурится,
Осенью - хорошие дела:
Тёплым банным духом пахнет улица,
От огня рябины гаснет мгла…































Тихие  дороги



Есть у России тихие дороги:
За день и грузовик не громыхнёт.
Идёшь, идёшь… Усталость сводит ноги.
Куда-нибудь дорога приведёт.

К чьему-нибудь придём родному дому:
Окошки перекрещены доской,
И у забора – стог гнилой соломы,
Не слышно речи праведной людской.

Куда ушли хозяева былые?
Какие ладят новые пути?
В саду успели вишни золотые
Полынью и крапивой зарасти.

Видна ещё садовая гвоздика:
Красуется под яблоней, цветёт,
Но всё вокруг угрюмо, хмуро, дико,
Спокойно всё… Хозяин не придёт…

Придёт другой, - и ставенки откроет,
И принесёт тепло в застывший дом:
Затопит печку, крышу перекроет,
И зазвенит косою за углом.

Проснётся утром тихая дорога,
Откликнется на лёгкие шаги.
Других идущих будет дланью трогать
Прохладный ветер-сиверко с реки…

















Читая  Гоголя


Вся Россия – один монастырь
Под незримой Господнею дланью –
Все селения, реки, мосты,
Все поля, луговины, елани…

Вся державная Русь, вся страна –
Под тончайшей небесною тканью
Видит сны о иных временах -
В этих снах – и твоё послушанье.

Разгадай, растолкуй и прочти, -
Есть чеканные строчки приказа,
Есть две даты… Вторая почти
Не видна, незаметна для глаза.

Надо знать назначенье своё,
И нести послушанье, смиряясь,
То, как воин, горя для неё,
То как дитятко, в люльке качаясь,

То как матушка, что дотемна
Жжёт в лампадке церковное масло…
Вся Россия – обитель одна,
Где и таинства, и постоянство.
























Час  испытания


Нет сил на тягу нужд уже
И не сбываются пословицы…
Господь, не дай моей душе
В час испытания озлобиться.

Дай не терять на виражах
Из вида риски курса верного,
Тебя зовёт моя душа
В просторах времени безмерного.

Пространство будущих времён
Дай, Боже, видеть и учитывать.
Не дай предать святых знамён,
Не дай распять Первоучителя.

Не дай быть ввергнутым во тьму
Сердцам, невзгодами израненным,
Не дай несчастному уму
Пасть под уныньем и обманами…

А коль увижу, что  уже
Цепочка верных строк кончается, -
Господь! Не дай моей душе
В час испытания отчаяться.

























Письмо  с  фронта



Я пишу тебе это письмо.
Полчаса до неравного боя.
И, наверно, навечно, друг мой,
Нас война разлучает с тобою.

Что поделать, пиши не пиши,
Чему быть – так тому и случиться.
Во Вселенной сейчас – ни души,
Лишь влюблённое сердце стучится.

Во Вселенной сейчас – тишина,
В небе звёзды мерцать не устали,
И, когда бы не эта война,
Мы б с тобой никогда не расстались.

Полчаса до последней черты,
Полчаса до последней минуты…
Перед взором моим только ты –
Только ты предо мной почему-то.

В вашем городе жители спят…
Как сквозь мир до тебя докричаться?
В эту пору смертей и утрат
Полчаса остаётся на счастье.

Я не знаю, что будет потом –
Есть листок для короткого слова.
Может быть, он расскажет о том,
Что люблю тебя снова и снова.

Пусть никто не вернётся назад,
Пусть письмо не доставят на почту –
В это время смертей и утрат
Лишь любовь и прочна, и бессрочна…















Архангельская  деревня


В глубинке Архангельской воды такой глубины,
Что Космос вбирают в себя до последней орбиты.
Но вот парадокс: нет в Архангельске лютой войны,
А земли забыты, а судьбы травою покрыты.

Чуть дальше шагни от асфальтовых серых дорог –
И встретишь деревни, где больше здороваться не с кем.
Взирает на них Всемогущий, Всевидящий Бог –
Да ты, пилигрим, миновавший леса-перелески.

Основы домов – а в основах никто не живёт,
Решишься войти – так шагни за порог, и в проёмах
Останется жизнь; пусто смотрит безглазый киот
Не видя в упор ни тебя, ни родимого дома.

На печке разбитой давно поселился кипрей,
Крапива тихонько вошла в эти новые сени.
Тянуло бы мраком из двери – да нет их, дверей.
Над слегой миры выгибаются в ласке весенней.

Как весело бродит в березах разбуженный сок!
Комар голос пробует, лоси ломают деревья.
Как мал человек – и как дом непомерно высок!
Заброшенный дом обезглавленной русской деревни…

























Переложение молитвы
Преподобных Отцов и старцев Оптинских



Нелицемерною молитвой,
Нелицемерною любовью
Руководи, как повелитель,
Владыка! - я перед Тобою.
Войду ли в ангельские кущи?
Надеяться – иное дело.
Дай силы встретить день грядущий,
Дай утомлению пределы.
Пошли разумные деянья,
Пошли отчетливые речи.
Прошу сего, как подаянья:
Смогу ли ближнего сберечь я?
Руководи, Владыка, мыслью,
И чувством, и воспоминаньем,
Чтоб хоть чуть-чуть сравниться с высью
И красотой Твоих деяний.
Открой, Всемилостивый, сердце
Свое, согрей Своей любовью.
Превыше зла, добра и смерти
Твоя немыслимая воля.
Уверь в Своих путях – а время
Тебе подвластно! – ежечасно,
И поддержи меня со всеми,
Тебе поющими негласно,
И дня дары дай встретить ясно,
Во тьме ночной дай телу отдых…
Полна доселе тихой лаской
Твой вздох впитавшая природа.
















Навечерье   Рождества


Прекрасно навечерье Рождества!
Среди мороза во вселенской ночи
Не важно время, не нужны слова.
Все тщетно, кроме звездных узорочий.

До лета соловьиный посвист стих,
Метель метет, и   звездами  блистают
Все окна современников моих,
Как будто повесть новую верстают.

Нет, не нужны ни мысли, ни слова,
Едва свет Вифлеемский вспыхнет в небе –
Звезда взошла, звезда в час Рождества!
Христова жизнь зажглась в вине и хлебе!

И дышит Божья кровь, горит, живет!
И тело в тесной клетке не томится:
Христос родился! Божий мир поет!
Играет снег и шар земной кружится.






























Крещенская ночь


Тихо спят ветра, не колыхнутся.
Тихо спит могучая вода.
В родниках бурлят, дрожат, смеются
Легких струй подводные стада.

На Крещенье силу зоревую
Дал воде Всевидящий Господь.
И, небесным холодом целуя,
Обновляют воды кровь и плоть.

Одаряют силой небывалой
В честь новокрещеного Христа.
С неба в прорубь звездочка упала –
Серебро почувствуют уста…



































Белая Троица


Всё свершится у нас, всё устроится,
Ты с надеждою вдаль посмотри…
Вспоминаю я Белую Троицу –
Церковь малую в древней Твери.

Стены будто из света сколочены,
Невесома, как лёгкий корабль,
Но в ветрах мироздания – прочная.
Здесь опору найдёт Божий раб.

Помню я, как однажды в Тверетчине
В эту церковь судьба привела…
«В мире бренном живёт тайна вечная», -
Говорили всем колокола.

Далеко от родимого дома там,
Одиноко… Но виделось мне:
Лики строгие, с детства знакомые,
Представали на белой стене…

И незримая песня возвышенно
В долгожданную даль повела…
То, что сбудется – будет услышано,
И устроятся наши дела.

И судьба незаметно устроится,
Если жить по законам добра…
Вспоминается Белая Троица –
Так бела, так светла, так добра…




















Учитель

Евгению Алексеевичу Мартишину,
моему батюшке.


Учитель! Прекрасное слово, старинное слово!
Звучит в этом слове народного счастья основа,
Надежда на лучшую долю, на светлую участь –
Ведь умного учит наставник, а глупого – случай.

Учитель! Всех дел начинатель, дарящий участье,
Сердца молодых направляющий к поиску счастья,
Он держит в ладонях судеб тайнозримые нити…
За правильность жизней людских отвечает учитель!

Учитель! Упорный строитель грядущего мира!
Твоим соучастьем, сочувствием полнится лира.
И пусть прозвучит для тебя величальная песня –
В успехах моих, мой учитель,  с тобою мы вместе.

Себя не вини в неудачах твоих подопечных:
Порою так хочется быть недотепой беспечным!
Порою мы путь пролагаем к высокой вершине
Ценой испытаний, падений, ушибов, ошибок…

Но вновь мы стремимся к полету, как вольные птицы.
Как будто урок твой заветный все длится и длится…
О, славен учитель, чья участь – сгореть не напрасно,
А в памяти юных остаться страницей прекрасной!

Учитель… Сердец просветитель, он выведет к свету
Во тьму мирозданья готовую рухнуть планету.
Учитель, учтите – Вы можете все, ибо снова
Мы скажем: «Учитель! Учитель – великое слово!»


















Учительница математики

Джамиле

В созвездьях вселенских миров
Окно твоё – малая точка.
Я вижу твой старенький кров.
Там спит твоя нежная дочка,
Там спит твой уставший малыш.
Светильник в ночи, точно кровь,
Пульсирует зёрнами света.
Ты за полночь – снова не спишь.
Ты вязаной шалью согрета.
Осенние шорохи крыш
Средь сосен столетних и слов…
Не слышишь: тетради открыты –
Ответы, решенья… Ты быта
Не помнишь – лишь учеников
Каракули, судьбы, решенья…
К далёким мирам восхожденье
Начнётся от этих листов, -
Великих открытий сужденья,
Свершенья… И бабочка тенью
Летит в маслянистую новь…
О, вечные знаки сложенья!
Сквозь дроби, деленья, лишенья
Горит в твоём сердце любовь!

Горит в твоём сердце любовь…
Средь сосен столетних и слов –
Светильник в ночи, словно кровь,
В созвездьях вселенских миров.

Там снова, на время не глядя,
Ты всё проверяешь тетради
Всех будущих учеников…
















Рябина Ходынского поля

   Доктору  Гаджи  Дибирову


1. Уголок  Москвы


Огнь рябины, Ходынское поле…
Старый жёлтый изношенный дом…
Новомодно-бурливая воля
Современной Москвы за углом…

Здесь же – просто пыланье рябины,
Будто переливается кровь
Под лучами осенне-седыми…
Наше Солнце, как наша любовь,
Как  наш Бог – самовластье процесса.
Кто сказал, будто жизнь – существо?
Всё дикарство, все грани прогресса –
Это всё же одно вещество.

Мы для Бога равны – не как дети,
Как для Автора буквы в словах.
Огнь рябины горит на планете,
Над Ходынкою – пепел в ветрах.

Я сгорю, я ведь тоже рябина.
И меж нами различия нет.
Я огонь своих строчек дарила,
Как растение – пламенный цвет.

Все мы связаны Божьей любовью,
Сроднены в воплощеньи одном.
Гроздь рябины с Ходынского поля
Я взяла… И теперь – перелом
Там на веточке тонкой…
    Зачем мне
Перелом этот помнить, как свой?
Ах, как хрупко горящее время,
Чуть прикрытое жёлтой листвой!

Ах, как счастлива я этой долей –
Видеть, чувствовать, жить и любить!
Капли ягод, Ходынское поле,
Паутины волшебная нить…







2. Гроздь рябины


Кисть рябины, алую, как сердце,
Я тебе в ладонях принесу.
Осень. Невозможно наглядеться.
Листопад в синеющем лесу.

Сладостен и горек, ало-ярок,
Прост, как Солнце, дёшев, словно кровь –
Кисть рябины, спелый мой подарок,
Скажет про несмелую любовь.

Не слукавит, нет, не отвернётся –
Вся в ладонях, вся перед тобой
Гроздь рябины, алая, как солнце…
Пусть горит и греет, милый мой!


































3. Московские  призраки


Белые, как медленное слово,
В тихих Хорошевских тупиках,
В жёлтых арках – призраки былого:
Образы Ходынки, тёмный страх.

То сливаясь с гипсом серых статуй,
То – с дверями сталинских домов,
Словно дым костров, связуют свято
Былей явь и будущую новь.

Здесь им так легко передвигаться –
В октябре, под золотом рябин,
Под зелёным запахом  акаций –
Средь домов, доживших до седин.

Нет здесь шума нынешних проспектов,
Нет слепых ваганьковских тишин.
Только две-три улочки из спектра
Всей Москвы – для духа, для души.

Вот и ходят призраки былого.
О своём – несказанном – молчат.
Только смотрят, как всё новых, новых
Привечают бабушки внучат.

Каждый здесь нашёл себе участье…
Даже я, прохожая, гляжу
На чужое небыльное счастье –
К своему добавки не прошу.

Можно всё понять и исцелиться  -
Здесь Отрады-Утешенья храм.
Здесь, у Солдатенковской больницы,
Свет земли и неба – пополам.















4. Розановский  корпус


В осеннем дне, спокойно-золотом,
В кленовых тропках Боткинской больницы
Так хочется и помнить о былом,
И безнадёжно заново влюбиться.

Здесь словно бы возможны чудеса…
Сторожка госпитальная прохлада
Минувших дней, и дремлют корпуса,
Храня всё то, о чём болтать не надо.

Сакральный ритм служенья всех веков
Притягивает: кем здесь входишь в мир ты?
Здесь смешан запах сухости бинтов
Со влажным, размягчённым духом спирта.

Вот зданье довоенных древних дней.
Рабочий день истёк, и за часами
Текут мгновенья из свеченья в тень –
Мир, будто храм, покинутый жрецами.

Всё пусто: окна тёмные молчат,
Видны громады в операционных
Из белых ламп; не станет отвечать
Никто моим мечтам неутолённым.

Но кажется: откроется опять
Окно; из ближних стен на красный корпус
Ты выглянешь, чтоб просто подышать –
Так сладостен и свеж осенний воздух.

Меня увидишь – слова не сказать…
А проблеск холодеющего солнца
На окна льёт блестящую печать –
Как будто вновь к работе вспыхнул соллюкс…















5. Яблонная  аллея


Вдоль аллеи – аркады из яблонь,
Сладкоплодных породистых груш.
Будь я деревом – думаю, я бы
Не боялась ветров или стуж.

     Белопышное чудо цветенья
Дарит эта аллея весне.
Неужели все эти растенья
Говорят меж собой в полусне?

«Я дышу», «Я люблю» - и иные
Всё друг другу послания шлют…
Меж корнями пути земляные
По летящей планете идут.

О, как призрачны знанья мирские!
Как в них много блажной чепухи!
…Как Господь пишет судьбы людские,
Так поэт сочиняет стихи.






























6. Боткинская больница


     Перекрёст Хорошевских проездов…
И куда бы ты здесь ни пошёл,
На все стороны света – известно:
Всё равно будет всё хорошо!

Здесь былое Ходынское поле
Сопричастностью к боли живёт,
Здесь  - край неба: высокая воля
Манит сердце к стремленью в полёт.

Даже улица здесь – Беговая.
По делам горожане спешат.
И квадригу коней поднимает
Ипподрома живая душа.

Над толпой, над оседлостью будней
Пусть над пропастью быта летит
Эта диво-скульптура…  Как чудно
Гладь московского неба блестит!

…Позади и война, и разруха,
Впереди – только светлая даль!
Кони резвые бодростью духа
Втопчут в небыль любую печаль.

…В век  былой здесь, у старого Яра,
Бились, словно бокалы, сердца.
Мировые носились пожары,
Чтоб огнями в лампадах мерцать,

Танцевали под звоны цыгане,
Чтоб назавтра опять танцевать,
Территорий бесценные ткани
Утром будут кроиться опять…

Рядом всё: и беда, и величье…
Далека, что величье, беда…
Слушать странные возгласы птичьи
К Яру ехали в ночь господа…

В старце молится сердце дитёнка,
Краток век, чтобы чудо создать…
И построил купец Солдатёнков
Целый мир, где досель – благодать.

Где целительный дар врачеванья
Всё бесплатно готов исправлять,
Где любовно к любому дыханью
Милосердно склоняется Мать…

И безвестные, в белых халатах
Этот образ незримо несут
Все врачи… Утешенья-Отрады
Дивный храм возвышается тут.

Новый корпус старинной больницы
Встал под сень серой массой своей,
Будто держит – чтоб жизни продлиться –
В сильных дланях сердечки людей…

Вижу здесь незабвенно-живые
Тени в славе деяний своих…
Монументы – столбы верстовые –
Установлены в память о них.

И когда ухожу по аллее,
Что к больнице меня привела,
Говорю: ни о чём не жалею,
Я брала больше, чем я дала!

Я взяла вдохновенья дыханье,
Я слыхала, как сердце земли
Бьётся рядом под арками яблонь,
Бьётся рядом от неба вдали.




























7.  Алые  часы


Заснежены деревья… Полутени
Искристы, и морозный воздух тих.
И я спокойна. Замерли сомненья.
Я здесь одна – а будто за двоих.

Я вижу этот розановский корпус,
Где розово-старинны кирпичи.
Я не печалюсь. Жизнь чиста, как воздух.
Больничный двор в космической ночи.

Свет не горит в холодном оперблоке –
Разглядываю окна со двора…
Там новые часы электротоком
Отсчитывают время до утра.

Здесь склёвана к морозам вся рябина,
Все капли красных ягод – дочиста,
А там алеет времени картина:
Из алых точек числам нет числа.

Меняются, пульсируют, играют,
Считают миги, будто ворожат.
А здесь снежинки падают, не тают,
Мерцинки невесомые дрожат.

О чём я написала эти строки?
Не знаю, только больше не хочу
Быть  нервной, нерадетельной, жестокой,
Жить не под стать великому врачу.



















8. 4.12.


Всё в мире – ложь, мир – океан обмана, -
Мне говорят, - культура – лишь игра.
…Больничный храм Козьмы и Дамиана
Стоит за корпусами. Вглубь двора
Я прохожу. Темны, массивны двери.
Храм невеликий стар и неказист.
Как бы с высот гордыни и безверья,
К земле припасть спешит кленовый лист.

Откроешь дверь – на смену безразличью
У озарённых светом райских врат
Снисходит необычное величье –
Сознание всего, чем ты богат.
Творенье Божье, ты средь океана
На тверди веры: здесь твоя семья.
Мария – Мать, Христос – твой Брат желанный,
Козьма и Дамиан – друзья.

































9.     Последний снег


Снег на гривах бронзовых коней...
Беговая улица грохочет.
А воспоминания ко мне
Всё никак тропинку не протопчут.

Старой почты низкое крыльцо…
Запах сургуча ушёл в былое.
Снег, как дети, гладит мне лицо:
Хочет знать, сейчас оно какое.

Как мало радуг в небе над Москвой!
Как радуги редки в московском небе…
И этот переулок Беговой
Живёт, мечтая о воде и хлебе.

О чистоте воды из родника,
О хлебе с золотой озимой силой…
О, как близка и как ты далека,
Страна моя – единая Россия!

Привязались все мои пути
К этой незатейливой округе:
Здесь нельзя и шагу мне пройти
Без напоминания о друге.

База «Скорой помощи» в тиши…
Парк великой Боткинской больницы…
Словно строки песен вдоль души –
Из машин сплошные вереницы.

Хоть мало радуг в небе над Москвой,
Хоть радуги редки в московском небе,
Хоть этот переулок Беговой
Бежит, мечтая о воде и хлебе -

Пусть непременно сбудутся мечты,
Пусть новый день поёт в небесной сини!
Моё воспоминанье – это ты,
Моя надежда – Светлая Россия!


3 октября 2008 – 3 апреля 2009.










* * *


Сгущается вечер за стенами белого храма,
Лучистые лики спокойно светлы в тишине.
В Господнем тепле за меня где-то молится мама,
И с этой молитвой надёжней и радостней мне.

Недолго жила моя мама в огромной юдоли –
Нелёгкая доля досталась, несладкая жизнь.
Да что наша жизнь? – только сгусток из счастья и боли,
Но горечи – спрячь, а надеждой – со всеми делись!

Так мама учила. Промчались неспешные годы.
И вот уже вечер за стенами храма, и вот
Незримый мой ангел взлетает под чистые своды,
И в сонме ликующих мамину песню поёт.




































Клевера

Владимиру Цыбину


Клевера на лугу, клевера –
Легким лепетом – ветер июля.
Золотых мотыльков веера,
Где-то речка, как голуби, гулит.

Клевера на лугу… Среди трав
Мир увязан в таинственный узел.
Только тронь – правый будет неправ,
А посредственность выберут Музы.

А избранник утратит кольцо,
Потеряв его в дивных сплетеньях.
И как будто другое лицо
В каждом встреченном видят растенья…

Будто завтра – всего лишь вчера,
А вчера – это только начало.
Будто звенья в цепи – клевера,
Клевера у земного причала.

А душа среди луга парит,
В райском трепете бьется сердечко.
Там, внизу,  точка Солнца горит,
Как зажжённая Господом свечка.

























                Вешняя ночь

                Памяти К. Паустовского

Изо мха, из кукушкина льна
Родниковые проблески бьются.
Пишет старый писатель: «Весна»,
Оторвав чашку чая от блюдца.

Пишет старый писатель: «Весна»…
Журавли показались над Русью,
И ребятам сейчас не до сна,
И девчатам не спится в Тарусе.

И ему жалко часа для сна –
Вновь Ока молодеет  разливом.
По Тарусе проходит весна,
Можно быть невозможно счастливым!

Можно новую книгу начать…
И закончить давнишнюю фразу…
Можно просто пить чай и молчать,
Не сказав нынче слова ни разу.

Потому что сейчас не до слов,
Не до снов – совершается тайна,
К нам на землю приходит любовь,
За весною идёт - не случайно.

И не слышно биенья минут,
Стали зори смелей и капризней…
И писатель спешит в институт –
Говорить о любви и о жизни.





















На Махачкалинском вокзале

 Майсарат Магомедовой


На Махачкалинском вокзале,
Где утром туман, словно дым,
Мы что-то ещё не сказали,
Мы что-то не то говорим…

Теряется память, как птица
В жестокой таинственной мгле.
Нам надо хотя бы проститься
На этой прекрасной земле.

Нам надо суметь попрощаться,
Когда ни секундочки нет…
А помнишь ли, было на счастье
Нам столько даровано лет?

На краткую жизнь, на поездку
К ещё неизвестным местам…
Теперь же, как будто в отместку,
Ни дня не оставлено нам.

На Махачкалинском вокзале
В толпе незнакомых людей,
Где звёзды моргают глазами,
И выхода нету нигде,

Где пахнет кафе ореганом,
Где что-то везде продают,
Где всплески ненужной рекламы
Развеивают весь уют,

Где может былое присниться,
Где всюду открыты пути…
Успеть бы нам только проститься,
Сказать хоть бы слово - «прости»…














Незримый  круг


Над Русью красные облака
И зори пасмурные над Русью,
А даль июльская далека –
И возвратиться, и не вернуться.

Цветёт шиповник своим огнём,
В небесной сини проходят грозы.
И ни о чём-то, и ни о ком
Не вспоминая, шумят берёзы.

Растёт-курчавится лебеда.
В серьгах-соцветьях стоит крапива.
Весь мир – не радость и не беда.
И диво дивное в нём – не диво.

Так странно думать, что минет год,
Или полгода в просторах быта
Пройдя, заблудятся… Всё пройдёт,
Что не проходит – то не забыто.

Так даль июльская далека,
Просторы так-то алы над Русью,
И пахнут пылью дорог века,
Полынью пахнет обет вернуться…

Лишь чёрный коршун кружит в выси,
И не желает делить пространство
Ни с кем, ни с кем на своей Руси.
О, как невидимо постоянство…










Козья  Горка


Тонкий серп луны над Козьей Горкой,
Деревенский праздник в летний день.
Собралась – с пригорка до пригорка –
Ребятня соседних деревень.

Музыка гремит на три округи,
Так, что ошалели петухи.
Праздник! Люди знают друг о друге
Всё про всё, как старые стихи.

Да принарядились, разгулялись,
Разогрелись за рабочим днём,
Да разговорились, да остались
В разговорах каждый при своём.

Козья Горка летняя гуляет –
Середина лета, иван-чай
Алыми кострами зацветает,
Стройный, как церковная свеча.

Хорошо гулять среди народа!
Только разобщившийся народ
Нипочём не сложит хоровода,
Ладной песни хором не споёт.

Если и начнёт – то не дотянет,
И не вспомнит нужные слова.
Козья Горка летняя не станет
Утверждать, что я здесь не права…

Таволга цветёт за Козьей Горкой,
Липа распушила златоцвет,
Комары поют скороговоркой…
Кто сказал: «На свете счастья нет»?

Монастырский пруд закат лелеет,
Чайки ввысь взмывают над прудом.
А из репродуктора смелее
Песнь звучит о чём-то не о том –

Про глаза про чёрные… И странно
Вспомнить чёрный блеск – и вспомнить сон:
Дневный жар в долине Дагестана,
И того, кому приснился он…

Ведь зачем приснилось – и не знает:
Грезит неизведанным поэт…
Козья Горка летняя гуляет,
Из вечерних окон пышет свет…
Временные  колокола


«Блынь, блынь, блынь» -
звонят на церкви сельской
Самодельные колокола.
Сколько же ты, Русь, была советской –
Сколько неприкаянной была!

Но скажу, едва от жизни нашей
Отодвинув планы и дела:
Сколько же ты, Русь, была монаршьей,
Сколько подневольною была?

То светла от света в горних землях,
То черна от чёрного крыла…
Сколько раз была ты чужеземной,
Скольким горькой мачехой была?

Только снова с верой самодельной
Ты встаёшь, как ты вставать могла…
Сколько раз бывала – запредельной,
И всегда непознанной была.

Одного лишь повторять не смею
В золотом кипеньи быстрых дней:
Как же долго ты была ничьею…
Как же мало ты была моей…

























Любовь


Любовь, как и смерть, не проходит.
Всё далее день ото дня
Куда-то уводит, уводит,
Уводит, уводит меня.

Как сладко идти мне за нею,
Слагая стихи наизусть.
Я даже подумать не смею,
Что вдруг оглянусь – и проснусь…

Зачем мне, зачем мне, поверьте,
Собою прикинуться вновь –
Без счастья, без страха, без смерти,
Без прав на другую любовь?

А вы говорите – проходит,
Проходит, как день или год…
Вот разве что -  тает в народе,
Как брошенный в озеро мёд.






























* * *


Жизнь сильней мимолетных обид.
Птицы вьюжные заново кружат,
Чтоб в столетней вражде находить
Зерна лишь зародившейся дружбы.

Не гляди на меня, не гляди,
Не гляди со вчерашним упреком –
Это хаос за нами летит
Алым заревом выбитых стекол.

Так прости мне любовь! Приходи –
Хоть намеком в словах и полотнах.
Жизнь сильней мимолетных обид -
Потому что сама милолетна.




































* * *


Мой милый край в душе России!
Ты невелик, но знаю я:
Твои озёра вечно сини,
И песней полнятся поля.

Мой милый край, источник света!
Ключ к тайным древностям земли…
Заметят на боку планеты
Космические корабли

Тебя, мой край! Тебя, мой гений!
Тебя, любимый и родной!
Ползёт цепочка поколений,
Вертя твоё веретено!

И в той цепочке я две строчки
Пишу, ревнуя и любя:
Мой край – и швец, и жнец, и зодчий,
Мой отчий край, моя земля!































* * *


О, говоры военных городков!
Где вологодцы, псковичи, куряне,
Архангелогородцы, киевляне,
Костромичи, смоляне… И таков
Состав у них наречий привозных –
Не встретишь и на ярмарке такого –
Что начинаешь чувствовать с полслова
В глубинах речи плавающий стих.
Случается, над говором острят,
Бывает говор темой анекдотов,
Смешалось в этом мире всё, - но кто ты -
Голосовые ноты повторят.
И для сердец важнее не отлички
На лычках и в петличках, - оттого,
Что есть у вологжан у всех отличье
Округлое, катящееся «о»,
Что у минчан «л» твёрже льда, и столько
У вятичей решительного «ш»,
И так границы слов смывает Волга,
Что знаешь земляка, едва нашед.
Я привезла сюда тот дивный говор
Ивановской глубинки, что люблю.
Но разменял его мой новый город,
Как золото меняют по рублю.
Мне привилась московская привычка
Округлость «о» менять на плавность «а»
Стучащая учила электричка
Не петь, а проговаривать слова.
Я знаю, что на родине – чужая,
Что разучилась песню петь свою.
Я продавщицам с ходу подражаю,
Но подражаю только – не пою.
И продавщицы думают: москвичка.
А ведь прошло совсем немного лет.
О речь моя! Пустяшная привычка!
Которой больше нет замены, нет!













Поговорим по-аварски


О, сделай для меня подарок царский –
Тебе несложно это, как царю, -
Поговори со мною по-аварски,
Как я с тобой по-русски говорю.

Те струны сердца, что давно замолкли,
Очнутся ото сна в пыли веков.
Я вспомню ритм прощания и долга,
Я вспомню, как поёт моя любовь.

Я вспомню песни грусти и свободы,
Я вспомню шорох чёрного костра
В долине, на рассвете, где не годы, -
Столетья шли в каспийские уста.

История меж нами, словно чаша –
И в ней – отрава из побед и слав,
Из правды и неправды жизни нашей, -
И кто из нас теперь – Эльдарилав?

Не будем пить за дружбу без коварства, -
Зачем лукавить сердцу и уму?
Поговорим-ка лучше по-аварски,
И может быть, я что-нибудь пойму…























Тане в Израиль


Скажи мне, как тебе живётся
В твоём серебряном раю?
Тебе не снится скрип колодца,
Деревня с речкой на краю?

Как поживаешь там, на юге,
В сетях незнаемых дорог?
Моей несбывшейся подруге
Я посвящаю этот слог.

Что я пойму в чужих могилах?
В чужих легендах и тоске?
Не молвить мне присловий милых
На чужеземном языке.

Я не пойму тебя  - я знаю.
Ты скрыта в золотой пыли
Песков и неба, ставших раем
Тебе дарованной земли.

Но всё же, как тебе живётся?
Ответь два слова на привет!
Ведь под единым светом Солнца
Двух душ растождествлённых – нет.

И пусть меж нами путь неблизкий, –
Всегда со мною жемчуг твой.
И Бог прочёл мою записку,
Что отдана твоей рукой…





















* * *


Людям всем не хватает любви,
Люди все недоласканы жизнью,
Но поют не для всех соловьи
В ясный день в благодатной Отчизне.

А опять – одному и двоим,
И опять – избирая прекрасных,
Лишь для них соловьи ладят гимн,
В честь любви призывая на праздник.

И опять, и опять, и опять,
Попадая в певучие сети,
Только двое и будут вздыхать
О луне и о солнечном свете.

И планеты  под взглядом твоим
Будут двигаться тихо и плавно…
Людям всем не хватает любви,
Но не все так мечтают о главном.































Станция  Стишь


Летнее утро да звонкая тишь…
Это – посёлок с названием Стишь.
Неподалёку от града Орла –
Небо над ним простирает крыла.

В маленькой Стиши, наверно, легко
Жить под покровом кружев-облаков.
Каждый крестьянин, едва от сохи,
В Стиши о Стиши напишет стихи.

Стих посвятишь ей, едва посетишь.
Можно писать и поэму про Стишь.
Только не знаю я, есть или нет
В маленькой Стиши великий поэт.

Может, бесхозны, светлы и тихи,
В Стиши витают незримо стихи,
Только записывай, только твори,
Только горстями созвучья бери!

Ночью над Стишью моргает звезда,
Мимо к курортам спешат поезда…
А не сойти ли, – была не была! -
Станция Стишь в трех шагах от Орла…






















Снежная ночь


Серебристый припорох созвездий
Ночь сдувает с млечного пути.
Ты ворвался в жизнь мою, как песня.
Больше никуда не уходи.

Белый дым повеет и растает -
Нанесут да выметут ветра.
Дай, тебя, как прежде, приласкаю,
Пришепчусь до самого утра.

Столько лет прошло – а мы всё вместе.
Помнишь нашу первую весну?
Белый мех линяющих созвездий
Не даёт в такую ночь уснуть…




































Просьба


Нет, я не знаю, что со мною.
Летит черёмуховый снег.
А я иду тропой земною –
Всё дальше от тропы во сне.

По той тропе идём мы вместе –
Неторопливо, наизусть.
Там – снег, там – я твоя невеста,
Там – ты… Но скоро я проснусь.

Душа, успей вернуться в тело!
Ну посмотри, и здесь всё так:
Вон сколько снегу налетело –
В глухой черёмухе овраг…


































* * *


В чем счастье жить семьёй? – совсем не знаю.
Инерция – так исстари велось.
Вот так цветёт сирень в разливе мая –
Так вышло, распустилось, расцвелось.

И ты принёс в наш дом букет соцветий.
В алмазах убегающей грозы
Смеялись над бесцветностью столетий
Оттенки хрусталя и бирюзы,

Рубина сгустки, блестки гематита,
Опаловая гладь коры ветвей,
Граната кровь, прожилки малахита –
Вся стать доисторических камней.

И как в морозах, в леденящем зное
Скрывалось это чудо, ждя весны?
Молчание под тонкою корою –
А нынче – что за грёзы, что за сны!

Гроза попала в пышные соцветья,
Рассыпалась на сотню острых пчёл.
Сирени закипают на планете –
И космос запах влаги приобрёл,

Вселенная цветёт, крестообразно
Выстраивая блеск зелёных звёзд.
А счастье просто в том, что жизнь прекрасна,
Когда ты в майский дом сирень принёс.























                Творческая  усталость

Супругу, Анатолию Власову


Может, мы оба чуть-чуть подустали,
Но отдохнём, будет время, мой друг!
Сердце твоё – за большими холстами
И за мельчайшими взмахами рук.

Вновь на тебя не могу наглядеться,
Как на рассвет  или как на закат,
Как на своё неизбывное детство
Грешною памятью старцы глядят…

Снова гляжу – и уже не печалюсь,
Снова любуюсь и снова люблю.
К нашей любви мы однажды прижались -
Как две песчинки морских к кораблю…






























        Поле  под  Окой


Лопухи, как поросячьи уши.
Здесь, перед Окою, все легко.
Все живет и теплится. Послушай,
Что за птица в небе высоко?

Тропки с чистотелом, чередою,
В каплях васильков бока полей.
Если б мы не встретились с тобою –
Мне сейчас жилось бы веселей?

Да, конечно, сложится усталость,
Горечь старых дней, боязнь обид
Новых, и придирчивая жалость,
От которой полдуши знобит.

Подожди, я вспомню все сначала:
Шла бы наша встреча мимо нас…
Если б я тебя не повстречала –
Я о чем бы думала сейчас?

Так же, по-воловьи, чередою
Горбились бы холки у полей.
Был бы незнакомым ты со мною –
И тебе жилось бы веселей?

Может, я твоих тревог не стою,
Ты - моих. И будем жить легко.
Что за поле! Слушай, что с тобою?
Что за птица в небе высоко?

























          Энергия  любви


Время плавится в звёздных котлах,
Приближая последние грозы.
Если жизни сопутствует страх,
То любови сопутствуют слёзы.

Вспоминая, меня не зови!
Я, забывшись, тебя не окликну.
Если в жизни есть лучик любви,
То виднее верховные лики.

Я иным подчиняюсь мечтам,
Ты иное наследуешь царство -
Там, где время течёт по котлам,
Словно слёзы былого бунтарства.

Там в межзвёздных просторах темно,
Там не слышно морского прибоя,
Но звенит золотое окно –
То, что мы открывали с тобою.

Время плавится в звёздных котлах,
Порождая энергию мира.
Если жизнь превращается в страх,
То любовь превращается в лиру.






















Любимый


Ты – центр сияющей Вселенной,
Гляжу – не видя, чуть дыша:
Прижавшись к сердцу, сокровенно
Тобой любуется душа.

Тобой любуется и млеет,
И, набираясь новых сил,
Растёт и крепнет… Не сумею
Тебя забыть, кто б ни просил!

Законов сердца не нарушу:
Коль полюбила, - то навек.
Ведь – защищать родную душу
На Землю послан человек.

И я шепчу: любовь настала,
Как новый день в моей судьбе.
Я не соперника узнала,
А Сына  Божьего в тебе!

Он – центр сияющей Вселенной…
Гляжу, не видя облик твой,
А только -  Образ незабвенный,
А только – пламень золотой…























Живопись



Живопись – странное счастье!
То ли одна маята,
То ли святое причастье
К тайным пространствам холста.

Долгие поиски света,
Спор с подступающей тьмой…
Горькая доля поэта
Жить в круговерти земной.

Сладкая честь летописца
Видеть законы сердец…
Знать, с живописцами кистью
Сам поделился Творец,

И, выпуская на волю
Души, что станут творить,
Самою лучшею долей
Смог их Господь одарить:

 Творчество – самосгоранье.
…Лишь бы при этом суметь
     Ближнего – на расстояньи –
     Не опалить, а согреть.




























ПОЭЗИЯ


Как хорошо, что в мире есть поэзия –
Соединенье правды и любви…
Вон, в небе месяц движется, как  лезвие,
Выпрастывая лучики свои.

Как хорошо, что в мире есть свидание
Одной души с другой родной душой,
Что не страшны года и расстояния
Двум добрым душам, - это хорошо.

Как хорошо, что есть сердца поющие,
Двух судеб друг для друга чуткий стих,
Как хорошо – есть сила, создающая
Поэзию – бессмертнее двоих…































Древний    рисунок



В том городе, в музее том –
Рисунок черный, словно камень.
На том рисунке строят дом,
А он сгорает под руками.
Не жаль ладоней и локтей
Тем, кто возводит дом без лени.
И лики темные людей
Светлы от пламени поленьев.
Остановясь, читала я:
«Строительство кремля»,  а после –
Через десяток дат – «Пожар
Кремля», - в одном листе, так просто!
Художник! Ты нарисовал:
Строители пожар не тушат.
Ты был наивен – или знал,
Что будущее равнодушно?
Художник! Ты объединил
В одном листе дела и время,
Начало и конец, - и дым
Над непостроенным строением…
Ты видел завязь, долго жил,
Узнал, как дом, историй бремя,
Увидел, как пожар кружил…
И вот – в твоем рисунке дремлет
Огонь под камнем, под рукой
Строителя, и дом восходит,
И каждый лик хранит покой
Создателя, и на исходе
День, и темно в музее том.
О, как судьба моя легка мне,
Лишь вспомню: люди строят дом,
А он сгорает под руками!

















              Никольские  холода


Зимой, когда в дальние села
Космический дует мороз,
Идет Чудотворец Никола
Дорожкой, что снег позанес.
Пурге-вьюге-выстуге зимней
Никола улыбчив и рад:
Святой Николай-именинник!
Морозушко добр, словно брат!
Мороз сильной дланью обнимет.
В огромных руках обожмет,
А братство-то, братство не стынет!
В уста поцелуй – обожжет!
Да что за невольные слезы?
От ветра? - Так ветер уймем!
Балует Никола с морозом,
Горит снег на солнце огнем!
Ах, вольные сказки-забавы!
Ах, игры здоровой зимы!
А в день Николаевой славы
Ликуем и в холоде мы.
Что значит космический холод,
Коль в храмах тепло от лампад?
Идет именинник-Никола
По селам Руси наугад.
Идёт и в делах помогает,
Услышав молитвенный зов,
Селянина каждого знает,
Нужду понимает без слов.
И вот уже валенки сшиты,
И шубу покинула моль.
Николушка, наша защита,
И к нам показаться изволь!
И вот уже в угольном пекле
Воркует свое чугунок,
И вот уже двери окрепли,
Не выстудит стужа порог,
И вот уж сыта лошаденка,
И крынки полны молока,
И вот в самоварище звонком
Жарой загудели бока,
И вот уже санки да лыжи
К горушке несут малыши,
И Солнце копенкою рыжей
Горит для землян от души!
 




                Воспоминание о Муроме


Мурлычет Мурка: «Мурр-ум, мурр-ум»,
В холодном дне - крупинка солнца.
А я припомню город Муром,
Его веселые оконца.

Над старой пристанью на горке
Да над широкою Окою-
Все переулки, проговорки,
Дорожки вдаль - подать рукою.
Как будто скатерть-самобранка,
Тропинка новая поманит.
А там - овраги, будто ранки
На самовластном великане.
Лежит могучая равнина 
Меж Мещерою и Опольем.
На ней что слово – то былина,
На ней что песня – то неволя.
Лазоревый цветок  росистый
Горит зарею неминучей…
Слышны разбойничие свисты
В седых ветрах за синей тучей.

Ах, Муром, Муром! Что за чудо!
Скажи мне, ласковый, откройся-
Здесь Петр с Февронией, отсюда
Илья, поправший Святогорца?

Молчит великий город. Дружно
Идут рабочие на смену,
В воротничке из тонких кружев
Ступает женщина степенно,

А тень старинного собора,
Что был безжалостно разрушен,
Плывет, как облако, на город,
Над колесом обзорным кружит.

Там все - неясно и тревожно,
Там все – прочнее мирозданья,
Но невозможно, невозможно
Пересказать воспоминанья…

Мурлычет Мурка: «Мурр-ум, Мурр-ум»,
И правда, Мурка, -будет лето, -
Я в заповедный город Муром
Хоть на денек опять поеду!




* * *

 
Как редко Бога я благодарю!
Как редко над зажженной свечкой плачу!
А Он опять раскроет мне зарю,
Вновь новый день новейшей книгой начат.

Неповторим ни час, ни малый миг,
Ни каждая незримая страница…
И я читаю лучшую из книг,
И это счастье – часть и участь – длится.

И вот уже вечерняя заря
Мне ласково кладет ладонь на плечи.
Как мало я жила, благодаря!
Пусть будет новый день и новый вечер!





































Светлый  день


Вот проснулся мой ребёнок,
Улыбёнок и ревёнок.

Утром ранешним к оконцу
Подкатилось ближе Солнце,
Смотрит в люльку с веточки:
С добрым утром, Светочка!

Может, в целом Светорусье
Этот день пройдёт без грусти,
День за счастьем, за трудом…
Как мы молимся о том!

Чтобы дети улыбались,
Чтобы сказки повторялись,
И кончались хорошо…
Чтобы день в добре прошёл!

































                Святорусье

Святорусье – золотое слово!
Святорусье – это русский мир,
Святорусье – Родины основа,
Свет лампад, затепленный людьми.

Свет души, торжественно хранимый,
Свет сердец, спасенных в сомне бед,
Святорусье – золотое имя
Той земли, которой ближе нет.

Ярким словом – древнерусским, метким
Называли так свои края
Наши достославнейшие предки –
В словарях о том читаю я.

Русский мир, земля, родные дали,
Белый, вольный. Несказаный свет!
Та Отчизна, где мы счастья ждали,
Та, что дольше ждет от нас побед!

Мелкий шрифт желтеющей страницы…
Составлял словарь Владимир Даль.
Пусть, взмахнув крылом прекрасной птицы,
Это слово устремится в даль!

Сквозь века вернется слово это.
Святорусье – светлая душа,
Святорусье – гордая победа!
Вольным светом нам дано дышать.

Золотою славой зреет поле,
Алой вязью вышит свет зари,
Только светлым словом Божья воля -
Русским словом! -  с нами говорит.












Рязанщина


Позлащен закат в краях Солощи,
Иоаннов крест – святой маяк.
Ты мне светишь чрез луга и рощи,
Родина незримая моя.

Никогда я не была с тобою,
Не слыхала говоров твоих.
Почему же небо золотое
Капает, как свечка, в каждый стих?

Мне в других краях живется проще –
Но все чаще думаю о том,
Что твои невидимые рощи
Не цветали в сердце золотом.

Что Солоща – древняя Солотча -
В думах все смыкается с Окой,
А закат свою хоругвь полощет
Над совсем незнаемой рекой…





























Дмитров

Белый город, старинный мой Дмитров,
Приглядишься  - и нету красивей.
Прочитаю в соборе молитву –
Пусть она прозвучит за Россию.

Пусть слова над седыми валами
Тайной силой поднимутся к Богу.
Древний город, как чистое знамя,
Указует селеньям дорогу.

Каждый раз я сюда приезжаю
И всегда по-особому верю,
Что и для Руси не чужая,
Что Господь уврачует потери.

Что, быть может, отсюда, отсюда,
Путь начнется простой и великий,
В нужный час будет явлено чудо –
Просияют старинные лики.

Разольются сладчайшие звоны,
Возликует народ, и свершится:
Непреложным Господним законом
Счастье света на Русь возвратится.

Доля, долг, и участье, и участь
Будут зримей зернистого хлеба…
На гряде город Дмитров, на круче.
Ближе к людям  над Дмитровом небо.

Я сюда приезжаю и вижу:
С каждым годом соборы украсней,
Город трудится. Небо все ближе,
Сердце Солнца спокойно и ясно.






















Москва


Москва создавалась для песен-
И храмы цвели на крови.
И башенок разнолепестье
Взошло средь холмистых равнин.

Как сердце растущей державы
Средь междуусобиц и битв,
Москва создавалась для славы,
Для верных сыновних молитв.

Москва создавалась для света,
Для сутолок праздничных дней-
А вот для чего вся планета-
Единому Богу видней.






























Украйна



В слове “ Украйна” – потерянный рай
Слогом старинным украсно украшен
Сердца осколок…иди, собирай
Россыпь жерделок, развалины башен.

В слове “ Украйна” – забытый напев.
Что это, как это – рай наш украден?
Губы подсолнухов, радуги дев,
Воркот жар-птицы в маслинной прохладе.

Скалы и волны, и зелень морей,
Амфор античных разбитые тайны,
Бархатный запах лаванды…Жалей,
Иль не жалей – но ничто не случайно:

Рваные степи да пыль башмаков,
Розы червонность на черной подушке,
Белые стены да плач ивняков,
Взмахи зарниц у земли над макушкой.

Где ж ты, язык мой забытый? Проснись,
Слово мое, что еще не звучало!
Речь моя! В бархатный плеск нарядись,
Бусы надень, - мы начнем все сначала!

Может, прорвемся сквозь тысячи лет,
Может, пробьемся сквозь сивые дали,
И убедимся: там – новый расцвет…
Рай наш – украсили, а не украли!





















Беларусь


Твоим полям, твоим криницам,
Всему, что вспомнить не берусь, –
Твоим кладбищам поклониться
Я возвращаюсь, Беларусь.

Поленница у белой хатки.
В тумане солнечны дрова.
Весна идет сюда украдкой
Сквозь голубые дерева.

В лесах апрель, чернеют лужи,
Ждет пробужденья сон-трава,
И белый аист где-то кружит,
Как приглушенные слова.

Его увидеть, их услышать –
Чего еще могу желать?
Рушник узором местным вышить
И красной нити не порвать…
































Владимиру  Далю


Заветная черта для одного,
Жестокая ловушка для другого-
Вот ты какое,- вот ты каково,-
Завещанное нам по жизни слово!

И в самом деле- что такое речь?
Оружье для коротких поединков,
Иль клад, что надо прятать да беречь-
Не то растает,  как на солнце льдинка?

Способность создавать свои слова?
Возможность повторять чужие страсти?
И все – таки – пускай я не права-
Речь - наша часть и участь- значит, счастье.

Ведь записал напротив “счастья” Даль:
“То, что доволит; то,что часть и участь”.
И запрягал коней, и мчался вдаль
Ловить мельчайший припорох созвучий,

Чтобы потом увидеть и понять,
Какая задавалась нам картина.
Чтоб Пушкина погибшего обнять…
Чтоб прославлять в молитвах Властелина…























Разбитое слово



Я уронила слово – слово
Разбилось о бетонный пол, как
Фарфоровый цветок… Готова
Я все собрать – но ни осколка…

Вот, фосфорическою каплей
Оно в потемках промерцало…
Я, замерев, глядела на пол –
Как с полу слово исчезало.

И я восстановить пыталась
По памяти, по смыслу, звуку,
По мыслеобразу… Осталось –
По буквам… Бестолку - наука!

Не восстанавливалось слово.
Из тайных стран не возвращалось.
Должно быть, слишком бестолково
Я с этим словом обращалась…

Теперь я бережней с другими:
Капризней нет вещей на свете!
А вдруг то слово было – имя,
Позвать – и ты бы мне ответил…























* * *


Условия для творчества…Когда
Они в наличьи – ах, как важно это!
Но все века одна и та же даль
Из рифмоплета делает поэта.

В ночи сверкает и достичь велит,
Молочный путь, как ниточку, качая….
Наличие условий для любви
Наличия любви не означает…







































Виноградные  гроздья




Виноградными гроздьями убран мой дом,
Голоса говорливых соседок за дверью.
Пусть сегодня войдёт тот, кто в тени влюблён,
Пусть сегодня войдёт тот, кто жизни не верит.

Я скажу: никогда, никогда, никогда
Не потрачу я сил, чтоб уверить в обратном.
Ибо так: не оставит следа чистота,
И хозяевам это, конечно, приятно.

Вот, душа твоя – сад, ты хозяйствуешь в нём,
Охраняя от мелких зверей и воришек.
…Виноградными гроздьями убран мой дом,
И Вселенная знает про этот излишек.

































Зимнее  чаепитие


Не закупленный, не чайный лист духмяный
Нынче в чайничке завариваю я –
Собрала я летом целую поляну
Разнотравья, древнерусского травья.

Положу в цветной фарфор сухие листья,
Поколдую да плесну воды – и вот -
Это таволги раскинутые кисти
Пахнут медом по июню вдоль болот.

Это заросли малины лист раскроют,
Это первой земляники лепестки,
Это день, где целовались мы с тобою,
Это клейкие березки у реки.

Поколдую да и крышечкой закрою,
Пусть закружит вихрь серебряный вода -
Это россыпи ромашек под горою,
Это трепетная клеверная даль.

И ковер восточный из брусничных лапок,
Из черничных - голубичных  плетешков,
Из трилистников кисличных – я могла бы
Перечислить до конца – но чай готов.

Поднимайся! Полно нежиться в постели!
В декабре неповоротливый рассвет.
Выпей чай мой  - и услышишь: коростели
По овсяным росам песней кличут свет!





















Святорусье


Где взять слова, чтоб новую страницу
Начать, чтоб продлевать заветный путь,
Чтоб речь текла целительной водицей,
Под сенью рифм чтоб сердцем отдохнуть?

Чтоб был утешен книгою читатель
И открывал страницы вновь и вновь.
Как вызвал к жизни голос мой Создатель,
Так в дальнем сердце вызвать бы любовь.

И вызволить из сумрачного плена
Тепло и ласку самых первых дней,
Когда ты не склонял к земле колена
Когда ты был так мал, что близок к ней.

Где взять слова, чтоб снова в мире этом
Тревожно билось сердце, как в пути -
То вспоминая давние заметы,
Стремясь былую память обрести,

А то желая вникнуть в глубь окраин,
Расширить сердцу вещие края -
И верить, что от края и до края
Вдруг развернется знаменем земля-

Труды и дни, леса луга и пашни,
Отбросят пыль,стряхнут беду и боль,
Земля - хоругвь!…Господь,хоругвью нашей
Нам торговать, безумным, не позволь!

Дай мне слова,чтоб новую страницу
Продолжить в этом поприще моем,
Пусть озаренный светом день продлится,
Пусть Святорусье крепнет день за днем!














Прощёное  воскресенье


За чужую блажь, за прегрешенья
Не свои, за что я не в долгу,
Наконец-то я прошу прощенья
Я просить прощения могу!

Это значит, это означает,
Что и мне нести по силам крест,
Что за этот мир я отвечаю,
И теперь он мне не надоест.

И перед тобой могу виниться:
Распрощай-прости, моя любовь!
Стала в родниках святой водицей
В глинозем впитавшаяся кровь.      

Да, за все распавшиеся звенья,
И за все, за что я не в долгу,
И за все в такое воскресенье
Я просить прощения могу.

Потому что спекшуюся землю
Ты подержишь в ласковой горсти.
Потому что Бог прощенью внемлет,
Должен ты ответить: Бог простит.

























                Великий Пост


Великий Пост! Святое время!
Все длится, словно долгий век –
Век примирения со всеми,
С кем породнен был человек.
С кем он вошел под эти своды –
Под купол огненных небес –
С лучом Божественной природы,
Вдруг озарившим луг и лес.
С прозрачной радугою тонкой,
С беззвучно плещущим дождем,
С цветком, чей листик в перепонках
В слюду чешуек уложён,
С весенней первою капелью,
С благополучной песней птиц –
Приходит Ангел по апрелю
Под шелест крыльев и страниц.
И, улыбаясь лучезарно,
Он шепчет: «Друг мой, примирись!
Вон, камень с площади базарной
С тобою в мир пришел. Нагнись,
Прислушайся, какие песни
В суровой жизни он поет,
И он живет, и он воскреснет,
Коль Вседержатель позовет!
А ты, несчастный, горд случайной
Суровой глупостью своей!
Твой ближний, брат твой, изначально
Поинтереснее камней.
Но вижу я: тебе все равны!
Милее всех лишь свой каприз.
Великий Пост – пора о главном
Скорее вспомнить! Отзовись!
И пусть душа твоя проснется,
Не дожидаясь бурь и бед,
Пусть оглянется, встрепенется,
Пусть улыбнется мне в ответ!»

….Проходит Ангел по апрелю,
Алмазно- тверд его шажок.
Звенит лазурь, звенят капели,
Звенит серебряный рожок.

Великий Пост! И мир призывно
Взывает к братьям меж людей.
Звучат сердца единым гимном:
Благоговей, благоговей!

               
  Ностальгия



Не я по шороху в сенях
Запомню эти даты.
Вели другого – не меня –
Усталые солдаты.

Я помню желтые бугры
Некрашеного пола,
И солнца золото, и пыль
Лоскутного узора.

И пестроту половиков,
Капризы керогаза,
Тетради, где черновиков
Не видела ни разу.
Пазы, где прятались клопы,
И вспыхиванье спичек,
Примешивалась к сказке быль
Крупицами привычек.

С обрезками окороков,
С прожилками по жиру,
С линялым знанием веков
От сотворенья мира,

С бадьей, в которой спит белье,
Со сменой через смену.
Быт оценить как бытие
В застойную систему
Мне предлагают. Но не мне
Ронять о прошлом слезы.
И что сказать об этих днях?
Я только помню – скрип саней
По снегу, иней, пар в сенях,

А перед домом, вся в ветвях, - 
Береза на морозе.
 











Сон   о   доме



Возвращаются запахи стылых дверей,
Вечереющих троп и морозной простуды.
Появился, зашел – и уходит скорей:
Всё равно, всё давно откатилось оттуда.

Тех, немногих, ему не сыскать, не вернуть.
Я из горсти оставшихся, голос мой тише:
Я иду, и отводит меня каждый путь
От него… Будет час - и меня не услышит.

Нет, - он в сговоре с миром, хоть души домов
Нелегки, и, наверно, летят автономно…
Он сроднился с лучом, но со мною само
Постоянство пространства сгоревшего дома.

Ничего, что меня за собой не возьмет,
И с движеньем ресниц разминемся, и после
Отойдет в глубину, но, нетесный и мой,
Теплым достчатым боком подержится возле…








 

















Старый город


Мы поедем в старый город,       
Где под осень пыль, как вьюга.
Мимо дел и разговоров –
Любоваться друг на друга.

Наконец-то нам не надо
Сувениров беспокойных,
Даже фотоаппарата
Не возьмем с тобой сегодня.

Даже местную газету
Мы не купим, не узнаем
Новость дня, погоду лета,
Обстановку с урожаем.

Мы с тобою не заглянем
В погребочек местный винный,
И осматривать не станем
Закоулочек старинный.

По музейным залам пестрым
Не пойдем бродить по кругу.
Нам сегодня надо просто
Наглядеться друг на друга…

























* * *


Бывал ли Пушкин в нашем городе?
Пушкиноведы промолчат.
Сияет Лавра в белом золоте
Небес, - в божественных лучах.

Названий местных – спорить не о чем –
Ни разу вслух не произнес,
И в письмах не оставил перечень
Семидесяти кратких верст.

Не говорил друзьям-подружкам,
Что ездил в Сергиев Посад.
Не говорил, поскольку – Пушкин,
Поскольку – двести лет назад.

Он не воспел красот природы
Посадской, не завел речей
С народом. Лишь прошел под своды.
Жизнь состоит из мелочей.

Мы знаем мелочи. Подавно,
Кому же мелочи не знать?
А Пушкин ведал, что о главном
Вполне достаточно молчать.

Не хвастал на мирских пирушках,
Что видел Лавру и Посад.
Но, может статься, был здесь Пушкин
Всего лишь двести лет назад…




















* * *


В том приюте, где слепоглухие
Дети – в том приюте вырос храм.
Проплывают облака седые
Под неброским куполом к полям.

Низко поплывут – а не заденут
И гроза сторонкой обойдет.
Два попа там служат через смену.
Два попа – и весь такой приход.

Что же, два священника не тужат –
Сами создавали этот храм.
Сами учреждали -  сами служат,
Не дивясь ни небу, ни полям.

Что, идя на службу восхищаться
Розовым рассветом поутру?
Этим детям надо причащаться,
Надо узнавать им путь к добру.

Путь к добру, к неведомому свету…
Голос Тот доселе не затих –
Голос Божий в сердце. А рассветы,
Для кого-то, значит, для других.

Сказано: не трогайте чужого.
Своего достаточно добра.
Вот уже детишки учат Слово –
Ярче злата, звонче серебра.

Сказано: своё другим раздайте.
Как детишки рады обучать!
Вот уже священник знает дактиль,
Помыслы умеет различать.

Ты едва подумал – он заметит,
(Не на языке слова – в уме),
Что-то зная большее о свете,
Большее о свете и о тьме…












               



.

Московский   храм


Храм с высоким старинным крылечком,
Стены розовы, словно рассвет.
А над храмом горят три сердечка –
То три маковки дарствуют свет.

Свет Небесный они отражают –
Троекратно в лазури царит
Светоч Истины, тайна сквозная,
Ранний проблеск румяной зари.

Я взойду на крутое крылечко,
И, лишь дверцу рука отомкнёт, -
Речь священника льётся, как речка,
Ловит слово родное народ.

Образа в золотом узорочьи,
Серафим огнекрылый парит...
И блажен, кто достойней и кротче
Пред Распятьем Господним стоит.

Пред Распятьем затеплена свечка –
И горит, к себе взоры маня,
Будто в пламени льются сквозь вечность
Сразу три негасимых огня…


















Храм  Христа  Спасителя


Сияй, народная твердыня!
На берегу Москвы-реки
Гигантский купол твой отныне
Возносят ввысь поребрики.
Сияй, великий храм победы
В честь Свят-Отечественных сил!
Ты оправдал собой все беды,
Ты войско в Духе воскресил!
Ты был поруган и порушен,
И вновь восстал, опальный храм,
Ужели мучеников души
Тебя возносят к облакам?
Вся беломраморная риза
Сияет дивной чистотой,
Скульптурно вьётся по карнизу
Рассказ истории святой.
Застыли в безответной бронзе
Года, события, слова…
Как будто к совести вопросы,
Звучат твои колокола.
И, как собратья боевые
Пред окружением вражды,
Четыре ангела живые
Стоят в углах твоих, тверды,
Содвинув мраморные крылья,
Сомкнув бесплотные ряды,
Они из-под небесной сини
Глядят на мирные сады…
Снежинки над Замоскворечьем.
Внизу – метель, сугробы гор…
Свой гимн поёт незримой речью
Христа Спасителя собор…

















Елатьма


Малый городочек над Окою,
Звёздочка Мещерской стороны!
Первый раз была здесь, а такое
Чувство: мы навек разлучены!

Дар святого Дмитрия Донского
Княжеству рязанцев удалых,
Уголочек: ничего такого,
Удалён от всех, смиренен, тих…

А ведь было: ярмарки да песни,
Тороватой пристани размах,
Росстани да встречи… Интересней
Городочек жил в былых веках.

Ныне храм стариннейший разрушен,
Ждёт людей касимовский шофёр,
А никто не едет… Видно, души
И не встрепенулись до сих пор.

Знаю – дикий голод да разруха
В страшный год коснулись стороны,
Парни, детвора да молодухи
Навсегда с роднёй разлучены.

Войны все рязанцев не жалели,
Но одна была жесточе всех:
Не резвятся в парке карусели,
Не звенит весёлый детский смех…

А вокруг Елатьмы – косогоры,
Клевера ступили на поля,
Высятся лесов сосновых горы…
Ты прекрасна, родина моя!

Я сюда явилась, - пусть я в гости,
Ты меня отпустишь, не коря –
Здесь на севастьяновском погосте
Значится фамилия моя.

 Мы с тобой навечно неразлучны,
Город предков, город на Оке.
О Елатьма, я твой малый лучик,
Промерцавший где-то вдалеке…



               

   Воспоминание о Крыме


Степи цвета абрикосов рыжих…
Кажется, летать и то легко.
Далеко до Рима и Парижа,
Только до себя недалеко.

Дети строят хаты в камышинах,
Утки разлучаются на миг.
Сусликов свистки и писк мышиный,
Да барана скудоумный крик.

Коркой грязи сохнет след тележный,
Мягок до покорности асфальт.
А вокруг такая неизбежность,
Будто ты ни в чём не виноват.

Уж плывёт по мелкому каналу,
Караси пускают пузыри.
Если что-то я недосказала,-
Ты во сне полночном досмотри.

А ведь вот ещё, не то приснится:
Коршун с половецкою стрелой,
Ночь в огнях и жаркие зарницы,
Что безмолвно ходят за тобой…

























     Мой  Дагестан

Бедные стены саманных домов,
Нищие хлопья одежд.
Парень с хурджином – заплечной сумой,
Взоры без всяких надежд.

Люди, как птицы, сидят у домов.
Камни, кремнистая пыль…
Да, Дагестан, и таким ты со мной
Входишь в межзвездную быль.

Вместе с поэзией, вместе с судьбой,
В лёгкий полёт заберу
Старого деда с разбитой арбой,
Бабку с изломами рук.

И, пролетая над сотнями стран
Блеском полночной звезды,
Я лишь тебе прошепчу: «Дагестан,
Разве таким был мне ты?
Где твоя пена кипучих садов,
Нрав необузданных рек,
Песни чунгура, зурны громкий зов
В сердце, влюблённом навек?
Где твоя строгость богатых одежд,
Бархат да шёлк с серебром?
И почему ты глядишь без надежд
В космос, как в брошенный дом?
Где твои песни?  - Да там, где мои.
Там же, где мой хоровод…
Две обречённых судьбы на двоих
В пору сплошных непогод.
Знаешь, у нас ещё будут цветы,
Будет иная весна.
Тысячелетья без отдыха ты,
Так, как Россия - без сна.
Войны да голод на узкой тропе,
Войны в привольных степях.
Сколько отпущено мне и тебе
Саванов – белых рубах?
Если последние грянут дымы
Межпланетарной войны -
Только с тобой и обнимемся мы, -
Две самых гордых страны.»







 


Расулу   Гамзатову

На портрет дорогого поэта
Я смотрю, и пытаюсь понять:
Разве что-нибудь могут портреты
О сокровищах сердца сказать?

Вот морщинки на лбу, словно чайки
Раскрывают над морем крыла,
Брови пышные, как обещанья,
Что судьба в день рожденья дала;

Взгляд, как Солнце, - искрятся ресницы…
Этот взгляд прожигает насквозь,
Этот взгляд мог когда-то присниться,
Этот взгляд мне встречать довелось

На страницах бессмертных творений,
Посвящённых земле и любви…
О Гамзатов Расул, горский гений,
Как мне дороги книги твои!

Я по ним в подмосковной глубинке
Узнавала из певческих уст
Про свои родники и тропинки,
Про свою журавлиную грусть.

Узнавала, как нужно поэту
Жить бесслёзно в родимом краю…
Я училась, - спасибо за это,
Я сама теперь песни пою…




















Реквием  Расулу


А ты теперь не требуешь ответа,
И новым словом не ответишь сам.
Ты навсегда оставил дом поэта
И приобщился к белым журавлям.

За миг земное изменив обличье,
Душа преобразилась в Горний свет.
Ты окликаешь, может быть, по-птичьи,
Всех тех, кого с тобою рядом нет.

Ты жизнью и борьбой всегда был с нами,
Как над горами пламенный рассвет:
Аварский светоч, праведное знамя,
Посланник неба, истинный поэт!

Ты долго по-аварски пел о счастье…
В раю язык другой, без слов в строке.
Никто сказать не в силах «Возвращайся!»
На  неизвестном людям языке.

И ныне журавли летят над миром.
Ты занял своё место в их строю.
А здесь тобой завещанная лира
Поёт и славит родину твою.

Ведь ты, как прежде, требуешь ответа,
Словами песен отвечаешь нам.
Ты здесь оставил всем свой Дом поэта
И приобщился к белым журавлям.
















Небесная  улыбка


Журавли! Журавли пролетели
И куда-то весну понесли –
Лёгким клином в холодном апреле
Исчезали в небесной дали…

Так светло, так волнующе-зыбко
Трепетали крылами они,
Будто чья-то родная улыбка, –
Чуть явилась – поди догони!

Улетала крылатая стая…
Да куда же, в какие края? –
Изменяясь, горя, замирая –
Будто в небе – улыбка твоя…


































ПОЭЗИЯ


Как хорошо, что в мире есть поэзия –
Соединенье правды и любви…
Вон, в небе месяц движется, как  лезвие,
Выпрастывая лучики свои.

Как хорошо, что в мире есть свидание
Одной души с другой родной душой,
Что не страшны года и расстояния
Двум добрым душам, - это хорошо.

Как хорошо, что есть сердца поющие,
Двух судеб друг для друга чуткий стих,
Как хорошо – есть сила, создающая
Поэзию – бессмертнее двоих…





































Философия


Любовь к Софии – странствия сестра!
То в рубище, то в ризе рядом с нами.
Ты - язычок вселенского костра,
Тот язычок, что вызвал к жизни пламя.

Мы постигаем счастье не из книг –
Губительны глаза самой Софии.
Мы смотрим вдаль под журавлиный крик,
Бескрылые – в страну Эллеферии.

Но мы живём, с бескрыльем не смирясь.
Планета щепкой кружится в затоне…
Луна на ней отбеливает грязь -
Ту грязь, что прилипала при Платоне.

И каждый месяц круглая луна –
Полнее при Платоне не бывало –
Ещё  раз удивясь, обходит нас
И леденит на спящих покрывала.

Мы знаем силу слов и силу вод,
Умеем в ветре взмыть по воле мысли.
…Тот язычок, что вызвал пламя к жизни, -
Тот лепесток последним упадёт.























Книга о войне


Эта книга прочих не мудрее –
Вся – воспоминанье о войне.
Дочитать стремлюсь, стремлюсь, - не смея,
Не даёт строка покоя мне.
Фронтовик-писатель воскрешает
Полувековую быль и боль.
Соль земли на длани поднимает –
Тысячепудова эта соль!

Книга о товарищах военных,
И о незабвенных мирных днях…
Стало мне казаться постепенно,
Будто эта книга – про меня.
Про мою судьбу в горниле мира,
Про мою далёкую любовь,
Про святую песню милой лиры,
Про моих друзей родную кровь…

Будто это я в Берестье древнем
Не могу с земли горящей встать,
Будто на заре по мне царевна
Будет слёзы горькие ронять…
Будто это я в гремучей бездне
Выстою – и книгу напишу,
Будто это я цветок железный
В цитадели памяти ношу…

…О друзьях военных, незабвенных,
И о самых первых мирных днях…
Пусть не я была в огне Вселенной –
Только эта книга – про меня.
Это про меня страницей белой
Вьётся мелких литер чёрный шрифт.
Ты скажи, писатель, что мне делать,
Ты, боец, всю правду расскажи.

И опять знакомую страницу
Я открою…  До Победы – век.
Жизнь твоя опять за полночь длится,
Милый незнакомый человек!
Русский воин, русский победитель,
Слово, свет Господень – весь ты в нём.
И душа Руси – твоя обитель,
И живая Русь – твой вечный дом!





ГЕНЕРАЛ



В генерале седом жив тот бравый солдат …
Генерал - в судьбах стран принимает участье.
А солдату прикажут - ни шагу назад! -
И бывает недолгим солдатское счастье.

В миг, когда на березах редеет листва
И уносится взрыв в землю жаркую мимо -
Устрашится судьба своего колдовства,
Белый ангел прижмётся плотней среди дыма.

А когда подбиваются сводки потерь,
И виновные быстро сочтут, кто виновней -
Затаится судьба, словно загнанный зверь,
Да и выживет в огненной каменоломне.

А затем - новый чин или новый мандат,
Непременные новые козни да казни.
Но бывалый майор - тот же самый солдат,
И отважный романтик, и смелый проказник.

И опять смотрит в воду солдатка-судьба,
И дрожат васильки, стебельками сплетаясь:
Всё бывала хозяйкой, а стала - раба:
Вдаль идёт генерал, не спросясь, не прощаясь.

Подустал он ответствовать славной рукой,
С каждым годом трудней безупречно сражаться.
Генерал! - Вы вольны уходить на покой.
Но, как русский солдат - Вы должны продержаться!



















Хроники  болезней



Извилисты военные дороги,
Немыслимы батальные пути.
А генерал в тетради пишет строго
Про все шаги, что жизнь дала пройти.

О том, как батальон уходит в полночь
Дорогой, распростёртой среди скал.
О том, как кто-то мог прийти на помощь,
А кто-то лучшей доли не искал.

О всех тропинках и о всех потерях,
О всех оврагах и о всех краях,
О всех друзьях, событиях и мерах…
Но что-то здесь другое вижу я.

Я вижу окна нынешней больницы,
Читая книгу о былой войне…
Дежурный врач – опять ему не спится…
Он не мечтает о спокойном сне.

Как часовой при смертном батальоне,
Он сторожит нечаянный покой
Среди затишья плачей и агоний,
Среди борьбы миров с людской судьбой.

Как командир, он жертвовал собою
Для тех, кого ведёт суровый рок
Путём войны, батальною тропою,
Больничным коридором меж дорог.

Но вот, чуть отдохнув в часы затишья,
В историях болезней пишет он
Те хроники, что мир и не услышит,
И не прочтёт усталый батальон.

И не прочтут друзья, и дорогая,
Когда и прочитает, не поймёт.
В окне горит огонь, не догорая,
Немыслимым путём идёт народ.

Во тьме и тишине – идёт не  с песней,
Для призрачных удач покинув кров…
Истории сегодняшних болезней –
Как давнишние хроники боёв…




СЛЕДЫ


Кто сказал, что в счастье я не верю?
Счастью и сгорая, не сгореть!
…Я по следу раненого зверя
Как-то шла в далёком ноябре.

Лёд, ещё не закосневший, робкий,
Бился в лёгких лужах на сто льдин.
Как я вдруг увидела на тропке
Будто горсть растоптанных рябин.

Вот ещё – следы когтистой лапы,
Рыхлость снега красного в следу.
Раненый звереныш косолапо
Шёл недавно там, где я иду.

Вот остановился. Эта, эта
Остановка, а потом - ещё.
Всё же торопился до рассвета
Ускользнуть в леса - в еловый шёлк.

Я пошла по горестному следу.
Вот быстрей и призрачней следы –
Вот опять… И здесь опять победу
Праздновала тень его беды.

Плохо быть оторванным от дома!
Вспомнились отметины копья.
В этот миг о звере незнакомом
Думала: такой же, как и я.

Был и осторожен, и в обмане
Жизненном, должно быть, искушён –
Но изранен в стычке ли, в капкане…
Вглубь лесов заснеженных пошёл.

Был бы зверь незнаемый поближе –
Покормить бы да помочь суметь.
Вон рассвет, величественно рыжий,
Хочет землю мёрзлую согреть.

Я сама-то, помню, не просила
Помощи, поняв: везде обман.
Уходила вглубь своей России
Зализать одну из алых ран.

Только отлежалась – и вернулась,
Не затем, чтоб мстить вине беды:
Кровь моя земли моей коснулась,
Здесь мои исконные следы.

Музей в Дубровках


Пахнет в Талдоме талой землею,
Прель весенняя топит поля.
На Дубровки дорога змеёю
Вьётся – ветру вилять да вилять.

А в Дубровках заветное слово
Затаилось до лучших времён:
Дом поэта Сергея Клычкова –
В алом отблеске зорь и знамён.

Старый парк, вековечные липы –
Деревам не одна сотня лет.
А в том доме, в светёлке счастливой,
Выверял свои строчки поэт.

Пела лира, в цветении липы
Струны жизни тянули шмели…
Вот, к пенатам поэта пришли мы –
Поклониться ему до земли.

Здесь к домам со времён достославных
Подступает чертухинский лес,
И выходит царевна Дубравна –
Только глянуть, какие мы есть.

Нас хранители дома-музея
Вдосталь потчуют чаем лесным.
И, наверно, теперь нам сумеют
Сниться только счастливые сны.

О заветной, завещанной речи,
О малине на кромках полян,
Тихом говоре маленьких речек,
Лёгкой поступи царь-журавля.

О  прекрасной, незримой отраде,
Что в высоком живёт терему,
О судьбе – неизбежной награде,
Злат-венце в заповедном дому…

Дом поэта Сергея Клычкова!
Всё в Дубровках открыто мечтам!
А вдали, будто райское слово,
Виден талдомский розовый храм…





Звенигород


Звенигород, Звенигород, старинный городок!
Святой России пригород: все улочки в рядок.
Над соснами огромными как золото, горят -
Над кровлями, над кронами – кресты монастыря.

Здесь, за рекой Сторожкою и за Москвой-рекой
Мой город, сколько прожито, продумано с тобой!
Служивый град, воинственный: из глубины веков
Ты охранял таинственный звон чистых родников!

Поют сады апрелями, пьянит цветами луг.
Усадьбы ожерельями раскинулись вокруг.
И радостными трелями весной наполнен лес,
И сосны корабельные шумят всю зиму здесь.

Звенигород, Звенигород, единственный в судьбе!
Ты даже в дождь и в изморозь манишь меня к себе!
Звон колокольный издали уносится в зенит.
С тобою, брат Звенигород, душа моя звенит!





























В мире песен



Я прощаюсь, прощаюсь с любовью -
Тихо облачко сердца плывёт,
За какой-то несбыточной новью
В дальний путь мою душу зовёт…

На земле начинаются вёсны,
Утишаются сказки зимы.
Несерьёзно, совсем несерьёзно
В мире песен повенчаны мы -

Только белой короной ромашек,
Только кольцами солнечных ласк –
Нет свиданий и росстаней наших:
В мире песен нет плоти у нас.

Только лёгкие, светлые блики,
Только звуки, и те – имена.
Только Ангелов милые лики,
Только крылья, несущие нас

Над великой, прекрасной юдолью,
Где меж нами и был только взгляд…
Я прощаюсь, прощаюсь с любовью -
Не зови моё сердце назад.

А когда жизни круг будет тесен,
Вдруг покажется тесным тебе,
Я утешу тебя: в мире песен
Запою о счастливой судьбе.



















Золотые аллеи


В золотистых аллеях старинного парка
Повстречались с тобой – а вокруг ни души.
От суровой судьбы мы не ждали подарка,
А теперь никуда нам не надо спешить.

В старом парке сентябрь – золотые аллеи.
Все равно, все равно мне, куда забредем.
Все равно я скажу: ни о чем не жалею,
Все равно мы с тобой в старом парке вдвоем.

В золотистых аллеях старинной усадьбы
Мы с тобой повстречались, полжизни пройдя.
Для других, для других развеселые свадьбы, -
А для нас только небо в крупинках дождя.

Клен считает листву, липа слезы роняет.
И бегут облака от холодной зимы.
Все равно, все равно – ничего я не знаю,
Только верю – вовек не расстанемся мы.






























         


Имяславие


Этот день ты проводишь с другими,
Я тебя отвлекать не хочу.
Вспоминая прекрасное имя,
Я зажгу золотую свечу.

И в дому вспыхнут цветом рябины,
Буйство лета, огня торжество…
Именины твои, именины –
Праздник имени твоего.

Это имя твоё,
Это имя любви,
Это имя разлуки.
Имя счастья,
В мою постучавшего дверь.
Это имя твоё.
Имяславия ладные звуки…
Ты не веришь в любовь,
И не надо: не веришь – не верь.

В этот день между нами – дорога,
Образ твой вспоминаю опять.
В этот день мне и надо немного –
Только знать, что ты есть, только знать.

А свеча алым светом пылает,
В этом мире никто не один.
В синем небе, на краешке рая –
Тоже праздник твоих именин.

Это имя твоё,
Это имя любви,
Это имя печали.
Имя искры одной,
Затерявшейся в зареве гроз.
Это имя твоё.
Имяславие было вначале.
Имя – это любовь,
Навсегда, навсегда – и всерьёз..







Счастливые сны


Незаметно закончились зимы,
На душе мирно тают снега.
Я признаюсь тебе: ты - любимый,
Знаю я, как тебе дорога.

Неужели настали капели,
Неужели три дня до весны?
Пусть в апреле, в апреле, в апреле
Снятся только счастливые сны!

Пусть луга покрываются цветом,
Пусть в цвету молодеет земля.
Скоро лето, уже скоро лето,
Будем вместе всегда - ты и я!

Пусть потом будет осень и холод,
Пусть в лесах облетает листва.
Ты смеялся со мной, ты был молод,
Ты шептал мне такие слова…

Неужели настали капели,
Неужели три дня до весны?
Пусть в апреле, в апреле, в апреле
Снятся только счастливые сны!

А когда подбираются зимы,
Всё вокруг заметает метель –
Будем знать, что мы оба любимы:
Белокрылый не гаснет апрель!

Словно звёзды, искрятся капели,
Снова в мире три дня до весны.
Пусть в апреле, в апреле, в апреле
Снятся только счастливые сны!















Песня  мастеров


Над Россией сказочное небо
Отражают волны синих вод.
А в России чудо-быль и небыль
Создает талантливый народ.

Золотое сердце, руки золотые –
От пшеничных зерен, от полей России,
От зари-лазори, от лучей Ярила
Сердце золотое наше не остыло!

Золотое сердце, руки золотые –
Омывали руки родники святые,
Просветляла сердце золотая свечка,
Золотое слово будет с нами вечно!

Разве есть земля еще красивей?
Словно рай, полна она даров.
И богата, и сильна Россия
Золотым талантом мастеров.

Счастье нам завещано такое –
Сберегать исконные пути,
И украсить Родину любовью
Той, что драгоценней не найти!

Золотое сердце, руки золотые –
Омывали руки родники святые,
Озаряли сердце огоньки лампады,
Золотое слово вечно с нами рядом!




















Заповедное  счастье  России


Заповедное счастье России,
Достоверная сказка Руси!
Что ни край – то узоры красивей,
Что ни век – взлёт таланта и сил!

Что ни город – то сказка богаче,
Что ни речка – волна холодней,
Что ни зорька – то жарче да ярче, -
Вот обычай отчизны моей!

Не угаснем, коль живы-то будем, -
Это свычай былинной Руси.
Кто былину расскажет? – а люди,
Мастера, - мастеров-то спроси!

Несмотря на нужду и напасти –
У кого нет ни тягот, ни бед?
Мастера заповедное счастье
Сберегают на тысячи лет!

На Руси то война, то разлуки,
То на Солнце затменье нашло -
Но умельцев усталые руки
Сохраняют нам свет и тепло.

Так бывает: коснешься случайно,
И вовеки не сможешь забыть.
Тайна сердца поющего – тайна,
А сердцам есть о чем говорить.

Для тебя запевают матрёшки,
Шепчут сказку тебе кружева,
Балабонят на радостях ложки
То, о чем шелестят дерева:

Стала участью сердца и частью
Заповедная песня Руси.
Если творчество – счастье, то счастье
Сбереги, пуще сердца, – спаси!

В мире грозном, на буйной планете
Самый мирный народ – мастера.
Но придется – как надо, ответят,
И отвадят врага от двора.

Потому что нет сказки красивей –
А красивое надо беречь.
Заповедное счастье России,
Достоверное таинство встреч!
Звонари

В ранний утренний час на заре,
Помолившись отцовым иконам,
Миллионная рать звонарей
Подымалась к своим колокольням.
Раздавался таинственный глас,
Что недавно считался ненужным.
Начинался Божественный час
С колокольной Божественной службы.
Звон к себе призывал, звон лечил,
В капиллярах вибрируя с кровью.
И лучистые лики светил
Обращались на землю с любовью.

   Со своей колокольни звонарь
   Непременно увидит соседей,
   Наготове светец иль фонарь:
   Если что-то случилось на свете.
   Коль война – то огонь или дым
   На другой колокольне заметят,
   Там и третья – сигнал – а за ним
   Всей Руси за ночь вести осветят.
   А коль нету на свете войны –
   Правда, так никогда не бывало, -
   Всем соседям приветы нужны.
   Доброта никуда не пропала.

Так и ладилась в древности связь,
И без радио жили соседи.
Если церковь одна поднялась –
Строить будут вторую и третью.
Оглянись и увидишь округ –
Если б звон подсказал колокольный.
Как врисован в пространственный круг
Самый крепкий земной треугольник.

Злые люди, пространство губя,
Слишком поздно, видать, догадались,
Что ломали сначала себя,
А потом уж с Россией прощались.
У потомков, наверно, вины
Пред разрушенной церковью нету.
Но все больше звериной войны
При нехватке незримого света.

Может, мы поскорей, поскорей
Восстановим ступени крутые,
И обучим своих звонарей
Подниматься по ним – для России.



Гроза



Господень гнев – великая гроза!
Стремительна, внезапна сила молний.
Белеет и чернеет бирюза
Литых небес, великой страстью полных.

Дрожит земли взволнованный ковчег,
Дрожит гора в предвестьи грозных смерчей…
Вот быстрый взгляд из-под Господних век –
Мгновенье бренной жизни жмется к смерти –

Приоткрывает вечность свой чертог,
Но тише стук дождя в ворота бури…
Уже парят – нам улыбнулся Бог! –
Три голубя в мерцающей лазури…


































Храм   веры


Вновь верба мир наполнит золотом,
Пыльцы выкатывая крохи.
А сколько судеб перемолото
Багряной мельницей эпохи!

А сколько выкурено курева,
Сколь вытоптано трав по дракам,
А сколько жизней сбалагурено
По темным горестным баракам!

Казалось бы, что все потеряно –
Ведь столько выдернуто храмов
Из жил земли; и так уверенно
Бесята шастают по ранам,

Казалось бы, что нет прощения
За эту бездну пустословья -
Взывают истины к отмщению…
Но сам Христос грядет – с любовью.

И в честь Пришествия великого
Земля зализывает шрамы,
Сияют выцветшими ликами
Полуразрушенные храмы,

А верба наполняет золотом
Весенний мир к пасхальной ночи…
Незримый Храм легко и молодо
Готов предстать пред Божьи очи –

Великий Храм всем миром строили,
Общинным сердцем приближали,
Он – над селом, над каждым городом,
Где милость к сердцу призывали.

В лампадах и свечах блистающих
Храм в эту ночь парит над миром,
А поутру пыльцой мерцающей
К поэтам падает на лиры…











  Поэтическое желание 


Господь! Храни от громкой славы -
Когда толпа, как на пожар,
Глазеет на огонь стоглавый,
И, напирая, лезет в жар.

Там кто визжит, кто восклицает,
Кто ждёт, чтоб пыхнуло ещё -
Но миг - и пламя отпылает …
Но миг - читатель всё прочтёт …

И отвернется, и забудет,
Чтоб жаждать нового огня.
Нет, коль избыток славы будет -
Пусть он не трогает меня!

О, пусть того, кто мой читатель,
Огнём неброским приманю -
Так тянется к свече мечтатель,
Так путник - к дальнему огню.

Так рыбачок зажжет у речки
Неприхотливый костерок.
Так детвора под боком печки
Прижавшись, будет греться впрок.

Дай мне, Господь, негромкой песни,
Дай независимой любви!
Пусть огоньку, что вновь воскреснет,
Шепнёт читатель: вновь живи!




















Свято слово Руси


Пахнет мятой – сиреневой грустью…
Скоро лето за тучи зайдет.
Святорусье мое, Святорусье,
Что нас ждет – нам бы знать наперёд.

Ты шепнешь: «Много, много иного:
На ветру порыжеет трава,
И под горн журавлиного зова
Позабудут поэты слова,
Лёд скует обмелевшие реки,
Понакроют снега берега,
Почернев, обнажится навеки
Сердце лютого, злого врага…
А затем, если новая стужа
Не развеет по далям народ, -
Солнце лёд переплавит на лужи –
Светозарное солнце взойдет!
Листья выйдут на волю из плена,
Зарезвятся в лесах голоса,
А разлив будет бурн: по колена,
А вода-то чиста: небеса!
И когда легкокрылая песня
Зазвенит над полями вдали,
Мята станет тянуть в поднебесье
Стебельки голубые свои,
Вот тогда мы пошепчемся снова:
Много, много иного нас ждет!
Ведь появится новое слово,
Обновленное Солнце взойдет!»

Погрустивши, светло улыбнусь я –
Обогрел меня древний словарь!
Свято слово Руси – Святорусье –
Вещих струн, вещих странников дар!

















Наталья Мартишина. Книга стихов «Святорусье»


Читателю


Мой милый друг, как говорить с тобою,
Читатель мой, скажи наверняка,
Чтоб речь текла целебною водою,
Как влага из святого родника?

Читатель милый, чем тебя утешить?
Ты утешаешь сам меня, мой друг
Тем, что глаза твои как прежде, те же,
И та же теплота усталых рук.

Ты открываешь новую страницу –
И вызываешь к жизни голос мой –
И я тебе шепчу: любовь продлится
Намного дольше, дольше нас с тобой.

И уголок Руси, та глушь окраин,
Что сердцем охраняли ты и я,
Вдруг расцветет от края и до края –
Развернутая знаменем земля.

Труды и дни, леса, луга и пашни
Отбросят пыль, стряхнут беду и боль,
Исчезнет морок, злой навет вчерашний.
Я верю, друг! Позволь сказать, позволь…























Песня   для  России


Какие дали видит  ясный взор!
Над кручей зреют тучи грозовые.
Из лучших песен сотканный узор
Я подарю тебе, моя Россия.

Я нити строк возьму из родника,
Я нотный стан сложу из веток чащи,
И буду петь без устали, пока
Я в будущем живу и в настоящем.

Из лучших песен лучшую одну
Я выберу, чтоб пелась всех красивей.
И будет эта песня - про страну,
Про ту, что звали Русью и Россией.

Она в веках меняла имена,
Как имена в веках меняют реки,
Но, словно мать, она всего одна,
И, словно Божья мать, она – навеки.

От уст морей до сени синих гор
Играют нерастраченные силы…
Из лучших песен сотканный узор
Я подарю стране моей – России.

 























Светлое  слово


Святорусье – золотое слово!
Святорусье – это русский мир,
Святорусье – Родины основа,
Свет лампад, затепленный людьми.

Свет души, торжественно хранимый,
Свет сердец, спасенных в сонме бед,
Святорусье – золотое имя
Той земли, которой ближе нет.

Ярким словом – древнерусским, метким
Называли так свои края
Наши достославнейшие предки –
В словарях о том читаю я.

Русский мир, земля, родные дали,
Белый, вольный, несказанный свет!
Та Отчизна, где мы счастья ждали,
Та, что дольше ждет от нас побед!

Мелкий шрифт желтеющей страницы…
Составлял словарь Владимир Даль.
Пусть, взмахнув крылом прекрасной птицы,
Это слово устремится в даль!

Сквозь века вернется слово это.
Святорусье – светлая душа,
Святорусье – гордая победа!
Вольным светом нам дано дышать.

Золотою славой зреет поле,
Алой вязью вышит свет зари,
Только светлым словом Божья воля -
Русским словом! -  с нами говорит.
















* * *


Нежность моя, надежда,
Бедная сторона!
Как дорогую ветошь,
Трогаю имена:

Ах, Переславль да Вязьма,
Вологда, Суздаль – даль…
Перевитью да вязью
Канете вы – куда?

Реченьки мелки тоже,
К морю – не добежать:
Пажа да Сорогожа,
Воря да Ворожба.

Может, и я устала,
Долго ль ещё идти?
Только бы сил достало
Встретиться на пути

С древнею Старой Руссой,
Милой Тверской землёй,
С Тулою да Тарусой,
Тихою Вереёй…

























                Россия


Текут сиреневые реки,
Воркуют белые пески.
И все – навеки, все – навеки,
И все – без гнева и тоски.

И все как будто без затеи:
Даль далека, а близь близка.
В письме назвать ее своею
Не поднимается рука.

Вот если б гуслям легкокрылым
Доверить вещие слова!
Чтоб сладкогласным переливам
В борах внимали дерева!

Чтоб травы ветреным сплетеньем
Несли по свету волны слов:
Есть волшебство, есть вдохновенье,
Есть Божья милость, есть любовь!

Чтоб камыши в заливе дальнем
Перешептали эту весть:
Из вещих слов сложилась тайна,
И тайна эта с нами, здесь.

Пусть звезды вечнозолотые
Глядят, глядят сквозь времена:
На реках выросла Россия  -
Несокрушимая страна!




















                Русский сон


Да, это нас, забывших путы рабства,
Космической достигших вышины,
Пугают вновь неслыханным тиранством -
Тиранством наступающей войны.

Все  будем там. С песком сомкнемся, с глиной,
Не будет никого, кто пожалел б,
Но русский мир пребудет неделимым,
И в печке будет печься русский хлеб.

В заброшенной, затерянной слободке
Останется нетронутой семья –
Не залитая россиянской водкой,
Не связанная ворохом тряпья.

И  Русь воспрянет меж землей и небом –
Ведь землю с небом повенчала печь.
Одно зерно заколосится нивой,
Словечко разгорится в сказку-речь

Из искры вспыхнет праведное пламя,
От покаянной слезки мир спасен.
Русь нерушима! Наша правда – с нами,
Как долго бы ни длился русский сон!          

























Русский дом


Мой дом – дорогая держава!
Семейству дарованный рай!
Старинная верная слава,
Опольский раздольнейший край!

Здесь пахнет подпольной картошкой,
Ворчит на шестке чугунок.
Здесь крутится старая кошка
У шустрых молоденьких ног;

Здесь тикают ходики, гирькой
Шальному грозя пауку;
В корыте растерзана стиркой
Тужурка на рыбьем меху.

Ведут три ступеньки на печку,
На лесенке – ворох тряпья.
Ведут три ступеньки к сердечку,
Три шага – и юность моя.

Зачем мне посмертная слава,
Зачем золотая казна?
Нужна мне Россия-держава,
Держава царь-дома нужна!

И пусть в стенах голеньких тесно,
Пусть скудостью лёгок наш быт,
Но есть здесь пространство для песен
И времечко есть для любви.

Одно из окошек светёлки
Выходит как раз на восток.
Сам Космос стоит на просёлке
Под досками долгих дорог.

И Солнце проходит под крышей,
И матицей лёг Млечный Путь…
В галактиках – дальних и ближних –
Лишь дом, русский дом, не вернуть.

Не выстроить так же неброско,
Как гордые предки могли.
О доме напомнит лишь горстка
Старинной опольской земли.




            
Владимирская земля


Край святой, Залесье да Ополье!
Дымная текучая заря!
Всё-то здесь в одной Господней воле…
Огоньки неброские горят.

Всё-то здесь негромко да неслышно –
Разве раздерутся петухи…
Белые цветы смолистой вишни
Падают, как белые стихи.

Милая российская глубинка!
Счастья неизведанный исток!
Я - не дочь твоя, не половинка.
Я всего лишь белый лепесток.

Расцвету в какую-то из весен,
Улечу в текучую зарю,
И вернусь дождинкою под осень,
И опять с тобой поговорю.

Край родной, Ополье да Залесье!
Может статься,  средь миров спою
Несколько твоих туманных песен,
Песню благодарную свою…

























* * *



Я знаю – Россию не бросит Господь!
Я знаю – закончится зло и насилье,
И дух возвратится в смиренную плоть
Воспрянув, душа обретет свои крылья!

Россия, воспрянь, и восстань, и проснись, -
Лучи золотые коснулись очелья…
И больше не надо заглядывать вниз –
Там морок вчерашний, там сумрак веселья.

Иное тебя ликование ждет –
Одетая в светлые ризы страданий –
Иди! Ведь навстречу Сын Божий грядёт, -
Простри к Нему руки в предутренней рани!

И вот уж горит над землею рассвет,
И вот уже солнце твое воссияло!
Россию Господь не покинет, -о, нет!
Покуда последнее сердце не пало…




























Древняя   Русь


Древняя Русь, золотые просторы!
Черлен путивльский, черниговский стяг!
Чувствуешь ты иль не чувствуешь взоры
Нашего века бойцов и бродяг?

Нет нам величья такого, как прежде,
Нет византийской былой красоты.
Вот на тебя и взираем в надежде –
В нашей последней, поверишь ли ты?

Нам бы владыку, что молвил бы слово –
Слово златое, как твой Святослав.
Только ведь, матушка, нету такого:
Всё бормотанье для мелочных слав.

Нам бы буй-тура сюда Всеволода,
Что поднимал грозных кметей-курян.
Только ведь нету таких, и природа
Никнет уже не от дум, а от ран.

Нам бы к старинам твоим достославным
Как к золотому припасть роднику…
Все же у нас есть ещё Ярославны,
Соколы славные есть на веку.

Древняя Русь, золотые просторы!
Дай заглянуть у последней черты:
Как там твой князь, своенравный да скорый?
Игорь вернулся ли?
Слышишь ли ты?



















Пробуждение


С гуслярами за призрачным гимном
По дорогам  Руси – наяву.
Я в тринадцатом веке погибну,
Но в двенадцатом веке - живу.

Эти древние сны, эти дали,
Незакатный, немеркнущий свет
От меня отгоняют печали,
Бедный стих сберегают от бед.

Говорят: далеко же ты, птица,
Улетела от отчих краев.
Помогай нам теперь воплотиться,
Дай пройти через сердце твое.

Я сама говорю: «Проходите!»-
Отворяя  калитку в крови, –
«Вот мой дом, вот мой сад, вот учитель –
Заходите, живите в любви!
Только Русь вся почти на погосте,
Кто остался – не знаю и я».

И заходят родимые гости
В отголосках льняного тряпья.

Ставят гусли знакомые в сенцах –
Никого-то не будет к утру.

Почему же я вновь полотенце
В этих алых узорах беру?





















Сельская   церковь


В селе Покровке – церковь Покрова.
Но мне иное слышится в Покровке –
Как от земли сырой, напившись крови,
Приподымалась красная трава.

Как жухли половецкие костры
Под тяжкой шкурой движущейся ночи,
Как день смирялся, становясь короче,
Как листья у осокоря остры.

Я вижу это древнее село
Каким-то заблудившимся виденьем –
Другой следил, как режет пашню тенью
На полукружья – коршуна крыло…

Наверно, торопясь во временах,
Он потерял томленье по родному –
И, как щенок, бежит от дома к дому
Видение села в ночных кострах…

Прости, тебя мне нечем накормить!
Спеши к другим, успей до темной ночи!
Костры горят, а день уже короче,
И мне чужой реки не переплыть…

























Послесловие


Не для шутки лихой, не для мести –
Забирая с собой всю вину –
У гусар было встарь делом чести
Уезжать от любви на войну.

Собиралось встревоженно войско,
Отверзалась для каждого дверь:
Этим – к торжищу, этим – к геройству,
А гусару – уйти от потерь.

Да не так ли и я поступила,
Только встречи с тобой убоясь?
Где – война? Где – дружина? Где – сила?
Игорь! В войско зачислишь ли, князь?

Черносолнечным тронет покровом
Вещий луч золотой и меня.
Не увижусь с одним чернобровым –
Разве он оседлает коня?

Здесь, в двенадцатом веке крылатом,
Не тревожат меня пустяки -
Душный критик, мирская зарплата
И пожатье лукавой руки.

Здесь над целым полком распростерта
Лишь всевластная Божья рука.
Только полнится кровью аорта.
Только волчья вздыхает река.




















 Задонщина


Сойдёмся, братья и дружина!
Сойдёмся, русские сыны!
Возвеселим свою Отчизну,
Возвысим нашу землю мы!
Составим слово к слову, жизни
Соединим в одну строку.
Хвалу великую на тризне
Споют и нашему полку…

Так начиналась эта повесть,
Так продолжалась эта быль.
Лишь ветер во поле волховит
Серебренеющий ковыль.

И, сколь ни жди, - не слышно звона
Великой битвы сквозь века,
Лишь под бочок прижалась к Дону
Непрядва – верная река.

А было – прядал конь ушами –
Ведь здесь стоял засадный полк-
И полусжатыми устами
Творил молитву князь Боброк.

И  развевались на шеломах
Черлёно-алые огни…
И знали все: к родному дому
Уж не приблизятся они.

Им станет домом это поле –
Великорусская земля,
Роса, да жаворонка воля,
Кулишки, песня соловья.

Да вот еще ковыль дорожный,
Да стебли легких  земляник,
Да летопись, что так тревожно
Доселе вествует о них…









Куликово поле


На траве  ковыле, на Куликове поле,
Бились русские рати в далеком году -
За свободную жизнь, за достойную долю,
За Великую Русь, за святую страду.

Воля русских людей, богатырская сила,
Одолела врага, отодвинула зло.
Сколько славных дружин битва та покосила –
Да на том и стоит ратных дней ремесло.

Золотую хоругвь, словно зорьку, расправив,
Уходили войска в достопамятный бой.
Светлый день догорел, только ночь не настала –
Наше Солнце осталось над битвой святой.

Серебристый ковыль на Куликовом поле
Сквозь семь сотен веков повторяет ту быль.
Так легко волны ветра бегут по раздолью -
Словно души незримые гладит ковыль…
































Старинный завет


«Лучше лечь за Отчизну костьми,
Чем жить в славе в чужой стороне», -
Это сказано было людьми
В древнерусской святой старине.

Так держалась державная Русь,
Укреплялись устои страны.
Устремлялись лишь жадный  да трус
В те века до чужой стороны.

Я судить их сейчас не берусь,
Ведь не каждому жить на Руси,
Где в миру весело, как в пиру,
Где в пруду по ведру караси.

Где свирепы леса-древеса,
Где нежна золотая зима,
Где все знаешь о будущем сам,
Где все помнишь о прошлом сама.

Где лучистые лики икон
От печного угара темны,
Где стоит голубой перезвон
В небесах после каждой войны.























Масленица


Масленица, яркое раздолье!
Пляшет белый Сергиев Посад!
Пляшет золотое Подмосковье!
И смелей зари в Первопрестольной
Купола и маковки горят!

Пляшет город, праздник жарко дышит,
Чучело сжигают под  блины!
И  народ войны почти не слышит-
Так, как будто рядом нет войны.
Так, как будто огненная кошка
Цепкою походкой не идет,
Языком в крови не лижет плошку,
Чуткими усами не ведет.

Ничего! Народу все- забава.
И напрасно пишет автор тот,
Сквозь века обретший переправу,
Про один начавшийся поход:

“Усыхает жизнь Даждьбожьих внуков!
Сократился век людской. Война!
В русских землях горе и разруха,
Плачет безутешная жена”.
Плачет во Путивле Ярославна!
Сквозь походы, земли и века,
Автор тот писал о самом главном,
Самом неуслышанном пока:

“Усыхает жизнь Даждьбожьих внуков,
А Боян коснулся вещих струн,
А для русских жен опять разлука-
Не помогут Велес и Перун.
Не помогут Мокошь со Стрибогом,
Если сам Даждьбог нам не помог.
Но пришел же князю на подмогу
Христианский всемогущий Бог!”

А народ закуски разметает,
Чучело тряпичное  горит.
Всемогущий бог о многом знает,
Знает, только нам не говорит.

…Век за веком, год за годом, снова,
Снова умирая и любя,
Неизвестный Автор пишет “Слово”,
Убеждая в чем-то сам себя.   



Тишина


Тишина,
Тишина за околицей,
Там, за кромкой села – ни души.
Только тройка взмахнёт колокольцами
Из-за дальнего леса в тиши…

Там на тракте полынно-узорчатом
Знают, едет ли ухарь-купец,
Иль разряженный князем извозчик там
Чью-то пару везёт под венец.

Тишина,
Тишина за околицей,
Нам не ждать в эту осень гостей.
Не для нас прозвенят колокольцами
Вороха дорогих новостей.

За селом
Только травы колышутся,
Только никнут к зиме дерева.
Колокольчики дальние слышатся,
Словно давние наши слова…

Повторю тебе, другу сердечному,
Что тогда загадала сказать…
Тишина,
Тишина бесконечная
Заставляет и верить, и ждать…





















                Книжное поле


Ты мой мир, моя непримиримость.
Веселей стремится к сердцу кровь.
В шелесте страниц ко мне явилась
Может быть, последняя любовь.

С каждым часом все сильнее связи
С древними просторами Руси,
Где на жарких конях скачут князи,
Где кружатся вороны в выси

Там, где мы с тобою незнакомы, -
Не были знакомы никогда,
Где царь-Солнце в запахах соломы
Волоски теряет иногда,

Где бушуют весны по оврагам,
Где взбивает пену бузина,
Где не знает будущей отваги
Лунным сном объятая страна,

Там, однажды мы с тобой встречались,
Только не узнали ничего:
Вольным ветром жизнь твоя промчалась
Мимо раны сердца моего.               
























Цветок папоротника


Далекий огонь за рекою!
Зачем ты так скоро погас?
Мелькнул – и повлек за собою
На миг, на коротенький час.

Костер ли, в долине затлевший?
Фонарь ли в селе на краю?
Иль старый придирчивый леший
Оглядывал землю свою?

Рыбак ли раскидывал сети?
Вдали заиграла гармонь…
Да мало ли дел-то на свете,
Где нужен и в полдень огонь?

Зажгли ли каскад фейерверка –
Младых провожать под венец?
Искать днем с огнем человека
Пошел ли безумный мудрец?

Иль спичечкой малые дети
Спалили соломенный стог?
Да мало ли дел-то на свете,
Где будет и днем огонек?

А может быть, раз за столетье,
Среди незадачливых сел
Раскрыв золотые соцветья,
Крылатый щитовник зацвел?

Зацвел, проморгался и сгаснул,
И скрылся до новых ста лет.
Заветное русское счастье,
Которому имени нет.
















Радонежье


Милый край, зеленоглазый летом
И серебренеющий к зиме!
Сколько голубей в лазури этой,
Глубины! О, столько б счастья мне!

Сколько вод подземных здесь роднится,
Сколько ветра в кронах у берез!
Каждый день мне сыплет на страницы
Иней – или искры  чьих-то слёз…

Но мирским нисколько не задета,
Сладостная, как сонетный стих,
Выверенный Богом для поэта –
Лавра среди чисел золотых.

Славно и вольготно здесь гостить!
В Радонежье радость нежит лето.
Семечками, брошенными из горсти,
Голуби летят и тают где-то.






























Вечер в Радонежье


В Радонежье – полная луна,
В Радонежье – вешняя истома.
К низенькому дому в три окна
Путник возвращается из долу.

Там – белеет церковь над холмом,
Там луна белеет в вешнем небе,
Там заждался ласки старый дом,
Запаха не плесени, а хлеба.

Путник ближе к церкви из полей,-
Улочка единственная к дому-
И собаки лают веселей,
За версту почуяв шаг знакомый.

Скоро путник ступит на порог,-
Черный сад и светлый лик над домом-
После сотен пройденных дорог
Первый раз пройдя путем искомым.

А дорога вьется, как змея-
Сжав к самой Москве мою Отчизну.
А быть может, этот путник – я,
Полная луна висит над жизнью?

Старый дом, как память, ждет и ждет,
В говорливой речке отражаясь.
Путник возвращается, идет,
Все идет, идет, - не приближаясь…



















Родные   речки


Там, за речкой быстрою, за стежками дней –
Терем края выстроен на небесном дне.
Там родная вотчина, там родная даль –
Вспомню, коль захочется отогнать печаль.

Чистые, проточные, серебром в ночи –
Северовосточные реченьки-ключи.
Яхрома, Медведица, Мера, Ухтома –
Грезится мне, грезится диво-сторона.

Яркие под солнышком в летний златозной –
Меза с Сорогожею, Ижма с Узолой.
Вея, Нея, Суворошь, Шуя, Вая, Соть –
Говоришь, как думаешь, край медовых сот!

Тайнами, загадками, - знаю, – неспроста.
Там устами сладкими - реченька Уста.
Там, за Нерлью с Вигою – Лух да Кострома.
Сказкой невеликою увлекусь сама.

Немду с Унжей слушаю, и, сквозь немоту –
Утешаюсь Ушною, Тешу перейду.
Как Могоче с Лежею здесь вольготно течь!
И сейчас, по-прежнему, речка – та же речь.

Тошнею дотошною, Талицей ли быть –
Сутью осторожною вьется речка Сить.
По лугу с Ветлугою, С Пижмой  по лесам,
С Уводью по кругу, и – с Тезой  к небесам.

С Вязьмою по полюшку, с Межей вдоль дорог,
Вслед за речкой – к солнышку голубиный слог.
За Мологой, Клязьмою, Шачей, Ялокшой
Как за зовом праздника,  я стремлюсь душой.

К солнцу рвется, к истине, песенный исток.
Реченьками выстлан мой Северовосток.












Родные имена


Кто создал эту сказочную даль?
Что за волхвы селеньям слово дали?
Владимир, Суздаль, Муром, Судиславль,
Торжок да Переславль, Москва да  Палех…

Поистине, названья – Божий дар!
Таинственная, трепетная птица…
Река Солотча, речка Шередарь
В великий океан стремятся влиться.

Над гладью ясных вод дрожат миры,
И звёзды исчисляют нам деянья.
И над рекой Трубеж горят костры,
Над речкой Проней зори ждут свиданья.

А реки Сорогожа с Ворожбой
Всё ворожат в порогах-перекатах…
Названья на Руси – словарь живой,
Впитавший благодать в себя когда-то.

Душа земли… Живая тайноткань:
Белёв, Венёв, Мураново, Одоев,
Борисоглеб, Романов да Рязань,
Да Кострома над Волгою седою…













 











Переславль


Младший брат Москвы золотоглавой,
Ныне ты бытуешь, как и встарь,
Тайнами овеянный и славой –
Белый, приозёрный Переславль!

Тёмные, старинные соборы
Помнят свист разбойничий – молчат.
А поляны, рощи, косогоры
По весне встречают крик галчат.

Тянутся пустынные дороги
По вечерним лежбищам полей.
Выплывает месяц круторогий
Погулять средь звёзд по синеве.

Свет его над древним городищем
Отражают волны черных вод.
Светлый невод синий камень ищет,
Синий камень ночь к себе зовет.

В этих далях только и селиться,
Белых рыб ловить из-под весла.
В этих далях жить да веселиться,
Славить благодатный Переславль!

Что ж не стал ты гордою столицей?
Правил бы названьями времен.
Сколько толп столиких шло б молиться
К свету твоих тихоньких икон!

Но  светлы над Трубежом закаты.
Царская селёдка в глубине
Меряет серебряные латы
С голубой заплаткой на спине…















В   Никитской слободе


В Никитской слободе под Переславлем
Настоян воздух сладостями трав:
Его к полудню солнце прогревает,
Прохладу прогоняя из дубрав.

Здесь щелкает кузнечик осторожно,
А небо равнодушно ко всему:
К монастырям разрушенным, к острожным
Баракам, к расписному терему…

Вот лишь бы коршуну вольготно было виться,
Да облака успеть препроводить,
В закат разлиться да махнуть зарницей,
Грозе ночной пути освободить.

А воздух дивный – пей, кто только может!
Косарь усталый, страждущий монах,
Разбойник, царь, ограбленный прохожий,
И всадник, что привстал на стременах!



































За  Туношной


Утро мокрое, в сизом тумане –
И просохнуть дожди не дают.
А за Туношной едут цыгане,
Незнакомую песню поют.

Только табор стоял средь сурепки,
Дым ольховых костров не угас –
А уж едут куда-то за реки,
По мерянским просторам от нас.
 
Завернув свои юбки, как свитки,
Терпеливо в кибитках сидят
Те, кто, только пройдя у калитки,
Заплетали умы у ребят.

Те, кто, если б рукой поманили –
Узкой, тонкой, лилейной рукой,
То ушел бы за ними мой милый,
Позабыв про уют и покой.

Ведь душа древнерусской дороги
Встрепенется и в даль позовет,
До сердечка дотронется, вздрогнет –
И к незримому солнцу пойдет.

И расправятся в утренней рани
Соколиные крылья души.
Там, за Туношной,  были цыгане,
И ушли, все костры потушив.  



















Слободы


Осень. Банным духом пахнут слободы.
Над капустным полем – пряный дым.
Мир, что скор на встречи и на проводы,
Вечно остаётся молодым.

Осень… Что грустить и что печалиться?
Красные костры горят кругом.
Что ни загадаешь – то случается.
Счастье заглянёт и в этот дом.

Стёжки переславские, рязанские
Золотой засеяны листвой.
На столбе сидит ворона, царствуя
Над капустной горькой головой.

Странникам вослед глядит, не хмурится,
Осенью - хорошие дела:
Тёплым банным духом пахнет улица,
От огня рябины гаснет мгла…































Тихие  дороги



Есть у России тихие дороги:
За день и грузовик не громыхнёт.
Идёшь, идёшь… Усталость сводит ноги.
Куда-нибудь дорога приведёт.

К чьему-нибудь придём родному дому:
Окошки перекрещены доской,
И у забора – стог гнилой соломы,
Не слышно речи праведной людской.

Куда ушли хозяева былые?
Какие ладят новые пути?
В саду успели вишни золотые
Полынью и крапивой зарасти.

Видна ещё садовая гвоздика:
Красуется под яблоней, цветёт,
Но всё вокруг угрюмо, хмуро, дико,
Спокойно всё… Хозяин не придёт…

Придёт другой, - и ставенки откроет,
И принесёт тепло в застывший дом:
Затопит печку, крышу перекроет,
И зазвенит косою за углом.

Проснётся утром тихая дорога,
Откликнется на лёгкие шаги.
Других идущих будет дланью трогать
Прохладный ветер-сиверко с реки…

















Читая  Гоголя


Вся Россия – один монастырь
Под незримой Господнею дланью –
Все селения, реки, мосты,
Все поля, луговины, елани…

Вся державная Русь, вся страна –
Под тончайшей небесною тканью
Видит сны о иных временах -
В этих снах – и твоё послушанье.

Разгадай, растолкуй и прочти, -
Есть чеканные строчки приказа,
Есть две даты… Вторая почти
Не видна, незаметна для глаза.

Надо знать назначенье своё,
И нести послушанье, смиряясь,
То, как воин, горя для неё,
То как дитятко, в люльке качаясь,

То как матушка, что дотемна
Жжёт в лампадке церковное масло…
Вся Россия – обитель одна,
Где и таинства, и постоянство.
























Час  испытания


Нет сил на тягу нужд уже
И не сбываются пословицы…
Господь, не дай моей душе
В час испытания озлобиться.

Дай не терять на виражах
Из вида риски курса верного,
Тебя зовёт моя душа
В просторах времени безмерного.

Пространство будущих времён
Дай, Боже, видеть и учитывать.
Не дай предать святых знамён,
Не дай распять Первоучителя.

Не дай быть ввергнутым во тьму
Сердцам, невзгодами израненным,
Не дай несчастному уму
Пасть под уныньем и обманами…

А коль увижу, что  уже
Цепочка верных строк кончается, -
Господь! Не дай моей душе
В час испытания отчаяться.

























Письмо  с  фронта



Я пишу тебе это письмо.
Полчаса до неравного боя.
И, наверно, навечно, друг мой,
Нас война разлучает с тобою.

Что поделать, пиши не пиши,
Чему быть – так тому и случиться.
Во Вселенной сейчас – ни души,
Лишь влюблённое сердце стучится.

Во Вселенной сейчас – тишина,
В небе звёзды мерцать не устали,
И, когда бы не эта война,
Мы б с тобой никогда не расстались.

Полчаса до последней черты,
Полчаса до последней минуты…
Перед взором моим только ты –
Только ты предо мной почему-то.

В вашем городе жители спят…
Как сквозь мир до тебя докричаться?
В эту пору смертей и утрат
Полчаса остаётся на счастье.

Я не знаю, что будет потом –
Есть листок для короткого слова.
Может быть, он расскажет о том,
Что люблю тебя снова и снова.

Пусть никто не вернётся назад,
Пусть письмо не доставят на почту –
В это время смертей и утрат
Лишь любовь и прочна, и бессрочна…















Архангельская  деревня


В глубинке Архангельской воды такой глубины,
Что Космос вбирают в себя до последней орбиты.
Но вот парадокс: нет в Архангельске лютой войны,
А земли забыты, а судьбы травою покрыты.

Чуть дальше шагни от асфальтовых серых дорог –
И встретишь деревни, где больше здороваться не с кем.
Взирает на них Всемогущий, Всевидящий Бог –
Да ты, пилигрим, миновавший леса-перелески.

Основы домов – а в основах никто не живёт,
Решишься войти – так шагни за порог, и в проёмах
Останется жизнь; пусто смотрит безглазый киот
Не видя в упор ни тебя, ни родимого дома.

На печке разбитой давно поселился кипрей,
Крапива тихонько вошла в эти новые сени.
Тянуло бы мраком из двери – да нет их, дверей.
Над слегой миры выгибаются в ласке весенней.

Как весело бродит в березах разбуженный сок!
Комар голос пробует, лоси ломают деревья.
Как мал человек – и как дом непомерно высок!
Заброшенный дом обезглавленной русской деревни…

























Переложение молитвы
Преподобных Отцов и старцев Оптинских



Нелицемерною молитвой,
Нелицемерною любовью
Руководи, как повелитель,
Владыка! - я перед Тобою.
Войду ли в ангельские кущи?
Надеяться – иное дело.
Дай силы встретить день грядущий,
Дай утомлению пределы.
Пошли разумные деянья,
Пошли отчетливые речи.
Прошу сего, как подаянья:
Смогу ли ближнего сберечь я?
Руководи, Владыка, мыслью,
И чувством, и воспоминаньем,
Чтоб хоть чуть-чуть сравниться с высью
И красотой Твоих деяний.
Открой, Всемилостивый, сердце
Свое, согрей Своей любовью.
Превыше зла, добра и смерти
Твоя немыслимая воля.
Уверь в Своих путях – а время
Тебе подвластно! – ежечасно,
И поддержи меня со всеми,
Тебе поющими негласно,
И дня дары дай встретить ясно,
Во тьме ночной дай телу отдых…
Полна доселе тихой лаской
Твой вздох впитавшая природа.
















Навечерье   Рождества


Прекрасно навечерье Рождества!
Среди мороза во вселенской ночи
Не важно время, не нужны слова.
Все тщетно, кроме звездных узорочий.

До лета соловьиный посвист стих,
Метель метет, и   звездами  блистают
Все окна современников моих,
Как будто повесть новую верстают.

Нет, не нужны ни мысли, ни слова,
Едва свет Вифлеемский вспыхнет в небе –
Звезда взошла, звезда в час Рождества!
Христова жизнь зажглась в вине и хлебе!

И дышит Божья кровь, горит, живет!
И тело в тесной клетке не томится:
Христос родился! Божий мир поет!
Играет снег и шар земной кружится.






























Крещенская ночь


Тихо спят ветра, не колыхнутся.
Тихо спит могучая вода.
В родниках бурлят, дрожат, смеются
Легких струй подводные стада.

На Крещенье силу зоревую
Дал воде Всевидящий Господь.
И, небесным холодом целуя,
Обновляют воды кровь и плоть.

Одаряют силой небывалой
В честь новокрещеного Христа.
С неба в прорубь звездочка упала –
Серебро почувствуют уста…



































Белая Троица


Всё свершится у нас, всё устроится,
Ты с надеждою вдаль посмотри…
Вспоминаю я Белую Троицу –
Церковь малую в древней Твери.

Стены будто из света сколочены,
Невесома, как лёгкий корабль,
Но в ветрах мироздания – прочная.
Здесь опору найдёт Божий раб.

Помню я, как однажды в Тверетчине
В эту церковь судьба привела…
«В мире бренном живёт тайна вечная», -
Говорили всем колокола.

Далеко от родимого дома там,
Одиноко… Но виделось мне:
Лики строгие, с детства знакомые,
Представали на белой стене…

И незримая песня возвышенно
В долгожданную даль повела…
То, что сбудется – будет услышано,
И устроятся наши дела.

И судьба незаметно устроится,
Если жить по законам добра…
Вспоминается Белая Троица –
Так бела, так светла, так добра…




















Учитель

Евгению Алексеевичу Мартишину,
моему батюшке.


Учитель! Прекрасное слово, старинное слово!
Звучит в этом слове народного счастья основа,
Надежда на лучшую долю, на светлую участь –
Ведь умного учит наставник, а глупого – случай.

Учитель! Всех дел начинатель, дарящий участье,
Сердца молодых направляющий к поиску счастья,
Он держит в ладонях судеб тайнозримые нити…
За правильность жизней людских отвечает учитель!

Учитель! Упорный строитель грядущего мира!
Твоим соучастьем, сочувствием полнится лира.
И пусть прозвучит для тебя величальная песня –
В успехах моих, мой учитель,  с тобою мы вместе.

Себя не вини в неудачах твоих подопечных:
Порою так хочется быть недотепой беспечным!
Порою мы путь пролагаем к высокой вершине
Ценой испытаний, падений, ушибов, ошибок…

Но вновь мы стремимся к полету, как вольные птицы.
Как будто урок твой заветный все длится и длится…
О, славен учитель, чья участь – сгореть не напрасно,
А в памяти юных остаться страницей прекрасной!

Учитель… Сердец просветитель, он выведет к свету
Во тьму мирозданья готовую рухнуть планету.
Учитель, учтите – Вы можете все, ибо снова
Мы скажем: «Учитель! Учитель – великое слово!»


















Учительница математики

Джамиле

В созвездьях вселенских миров
Окно твоё – малая точка.
Я вижу твой старенький кров.
Там спит твоя нежная дочка,
Там спит твой уставший малыш.
Светильник в ночи, точно кровь,
Пульсирует зёрнами света.
Ты за полночь – снова не спишь.
Ты вязаной шалью согрета.
Осенние шорохи крыш
Средь сосен столетних и слов…
Не слышишь: тетради открыты –
Ответы, решенья… Ты быта
Не помнишь – лишь учеников
Каракули, судьбы, решенья…
К далёким мирам восхожденье
Начнётся от этих листов, -
Великих открытий сужденья,
Свершенья… И бабочка тенью
Летит в маслянистую новь…
О, вечные знаки сложенья!
Сквозь дроби, деленья, лишенья
Горит в твоём сердце любовь!

Горит в твоём сердце любовь…
Средь сосен столетних и слов –
Светильник в ночи, словно кровь,
В созвездьях вселенских миров.

Там снова, на время не глядя,
Ты всё проверяешь тетради
Всех будущих учеников…
















Рябина Ходынского поля

   Доктору  Гаджи  Дибирову


1. Уголок  Москвы


Огнь рябины, Ходынское поле…
Старый жёлтый изношенный дом…
Новомодно-бурливая воля
Современной Москвы за углом…

Здесь же – просто пыланье рябины,
Будто переливается кровь
Под лучами осенне-седыми…
Наше Солнце, как наша любовь,
Как  наш Бог – самовластье процесса.
Кто сказал, будто жизнь – существо?
Всё дикарство, все грани прогресса –
Это всё же одно вещество.

Мы для Бога равны – не как дети,
Как для Автора буквы в словах.
Огнь рябины горит на планете,
Над Ходынкою – пепел в ветрах.

Я сгорю, я ведь тоже рябина.
И меж нами различия нет.
Я огонь своих строчек дарила,
Как растение – пламенный цвет.

Все мы связаны Божьей любовью,
Сроднены в воплощеньи одном.
Гроздь рябины с Ходынского поля
Я взяла… И теперь – перелом
Там на веточке тонкой…
    Зачем мне
Перелом этот помнить, как свой?
Ах, как хрупко горящее время,
Чуть прикрытое жёлтой листвой!

Ах, как счастлива я этой долей –
Видеть, чувствовать, жить и любить!
Капли ягод, Ходынское поле,
Паутины волшебная нить…







2. Гроздь рябины


Кисть рябины, алую, как сердце,
Я тебе в ладонях принесу.
Осень. Невозможно наглядеться.
Листопад в синеющем лесу.

Сладостен и горек, ало-ярок,
Прост, как Солнце, дёшев, словно кровь –
Кисть рябины, спелый мой подарок,
Скажет про несмелую любовь.

Не слукавит, нет, не отвернётся –
Вся в ладонях, вся перед тобой
Гроздь рябины, алая, как солнце…
Пусть горит и греет, милый мой!


































3. Московские  призраки


Белые, как медленное слово,
В тихих Хорошевских тупиках,
В жёлтых арках – призраки былого:
Образы Ходынки, тёмный страх.

То сливаясь с гипсом серых статуй,
То – с дверями сталинских домов,
Словно дым костров, связуют свято
Былей явь и будущую новь.

Здесь им так легко передвигаться –
В октябре, под золотом рябин,
Под зелёным запахом  акаций –
Средь домов, доживших до седин.

Нет здесь шума нынешних проспектов,
Нет слепых ваганьковских тишин.
Только две-три улочки из спектра
Всей Москвы – для духа, для души.

Вот и ходят призраки былого.
О своём – несказанном – молчат.
Только смотрят, как всё новых, новых
Привечают бабушки внучат.

Каждый здесь нашёл себе участье…
Даже я, прохожая, гляжу
На чужое небыльное счастье –
К своему добавки не прошу.

Можно всё понять и исцелиться  -
Здесь Отрады-Утешенья храм.
Здесь, у Солдатенковской больницы,
Свет земли и неба – пополам.















4. Розановский  корпус


В осеннем дне, спокойно-золотом,
В кленовых тропках Боткинской больницы
Так хочется и помнить о былом,
И безнадёжно заново влюбиться.

Здесь словно бы возможны чудеса…
Сторожка госпитальная прохлада
Минувших дней, и дремлют корпуса,
Храня всё то, о чём болтать не надо.

Сакральный ритм служенья всех веков
Притягивает: кем здесь входишь в мир ты?
Здесь смешан запах сухости бинтов
Со влажным, размягчённым духом спирта.

Вот зданье довоенных древних дней.
Рабочий день истёк, и за часами
Текут мгновенья из свеченья в тень –
Мир, будто храм, покинутый жрецами.

Всё пусто: окна тёмные молчат,
Видны громады в операционных
Из белых ламп; не станет отвечать
Никто моим мечтам неутолённым.

Но кажется: откроется опять
Окно; из ближних стен на красный корпус
Ты выглянешь, чтоб просто подышать –
Так сладостен и свеж осенний воздух.

Меня увидишь – слова не сказать…
А проблеск холодеющего солнца
На окна льёт блестящую печать –
Как будто вновь к работе вспыхнул соллюкс…















5. Яблонная  аллея


Вдоль аллеи – аркады из яблонь,
Сладкоплодных породистых груш.
Будь я деревом – думаю, я бы
Не боялась ветров или стуж.

     Белопышное чудо цветенья
Дарит эта аллея весне.
Неужели все эти растенья
Говорят меж собой в полусне?

«Я дышу», «Я люблю» - и иные
Всё друг другу послания шлют…
Меж корнями пути земляные
По летящей планете идут.

О, как призрачны знанья мирские!
Как в них много блажной чепухи!
…Как Господь пишет судьбы людские,
Так поэт сочиняет стихи.






























6. Боткинская больница


     Перекрёст Хорошевских проездов…
И куда бы ты здесь ни пошёл,
На все стороны света – известно:
Всё равно будет всё хорошо!

Здесь былое Ходынское поле
Сопричастностью к боли живёт,
Здесь  - край неба: высокая воля
Манит сердце к стремленью в полёт.

Даже улица здесь – Беговая.
По делам горожане спешат.
И квадригу коней поднимает
Ипподрома живая душа.

Над толпой, над оседлостью будней
Пусть над пропастью быта летит
Эта диво-скульптура…  Как чудно
Гладь московского неба блестит!

…Позади и война, и разруха,
Впереди – только светлая даль!
Кони резвые бодростью духа
Втопчут в небыль любую печаль.

…В век  былой здесь, у старого Яра,
Бились, словно бокалы, сердца.
Мировые носились пожары,
Чтоб огнями в лампадах мерцать,

Танцевали под звоны цыгане,
Чтоб назавтра опять танцевать,
Территорий бесценные ткани
Утром будут кроиться опять…

Рядом всё: и беда, и величье…
Далека, что величье, беда…
Слушать странные возгласы птичьи
К Яру ехали в ночь господа…

В старце молится сердце дитёнка,
Краток век, чтобы чудо создать…
И построил купец Солдатёнков
Целый мир, где досель – благодать.

Где целительный дар врачеванья
Всё бесплатно готов исправлять,
Где любовно к любому дыханью
Милосердно склоняется Мать…

И безвестные, в белых халатах
Этот образ незримо несут
Все врачи… Утешенья-Отрады
Дивный храм возвышается тут.

Новый корпус старинной больницы
Встал под сень серой массой своей,
Будто держит – чтоб жизни продлиться –
В сильных дланях сердечки людей…

Вижу здесь незабвенно-живые
Тени в славе деяний своих…
Монументы – столбы верстовые –
Установлены в память о них.

И когда ухожу по аллее,
Что к больнице меня привела,
Говорю: ни о чём не жалею,
Я брала больше, чем я дала!

Я взяла вдохновенья дыханье,
Я слыхала, как сердце земли
Бьётся рядом под арками яблонь,
Бьётся рядом от неба вдали.




























7.  Алые  часы


Заснежены деревья… Полутени
Искристы, и морозный воздух тих.
И я спокойна. Замерли сомненья.
Я здесь одна – а будто за двоих.

Я вижу этот розановский корпус,
Где розово-старинны кирпичи.
Я не печалюсь. Жизнь чиста, как воздух.
Больничный двор в космической ночи.

Свет не горит в холодном оперблоке –
Разглядываю окна со двора…
Там новые часы электротоком
Отсчитывают время до утра.

Здесь склёвана к морозам вся рябина,
Все капли красных ягод – дочиста,
А там алеет времени картина:
Из алых точек числам нет числа.

Меняются, пульсируют, играют,
Считают миги, будто ворожат.
А здесь снежинки падают, не тают,
Мерцинки невесомые дрожат.

О чём я написала эти строки?
Не знаю, только больше не хочу
Быть  нервной, нерадетельной, жестокой,
Жить не под стать великому врачу.



















8. 4.12.


Всё в мире – ложь, мир – океан обмана, -
Мне говорят, - культура – лишь игра.
…Больничный храм Козьмы и Дамиана
Стоит за корпусами. Вглубь двора
Я прохожу. Темны, массивны двери.
Храм невеликий стар и неказист.
Как бы с высот гордыни и безверья,
К земле припасть спешит кленовый лист.

Откроешь дверь – на смену безразличью
У озарённых светом райских врат
Снисходит необычное величье –
Сознание всего, чем ты богат.
Творенье Божье, ты средь океана
На тверди веры: здесь твоя семья.
Мария – Мать, Христос – твой Брат желанный,
Козьма и Дамиан – друзья.

































9.     Последний снег


Снег на гривах бронзовых коней...
Беговая улица грохочет.
А воспоминания ко мне
Всё никак тропинку не протопчут.

Старой почты низкое крыльцо…
Запах сургуча ушёл в былое.
Снег, как дети, гладит мне лицо:
Хочет знать, сейчас оно какое.

Как мало радуг в небе над Москвой!
Как радуги редки в московском небе…
И этот переулок Беговой
Живёт, мечтая о воде и хлебе.

О чистоте воды из родника,
О хлебе с золотой озимой силой…
О, как близка и как ты далека,
Страна моя – единая Россия!

Привязались все мои пути
К этой незатейливой округе:
Здесь нельзя и шагу мне пройти
Без напоминания о друге.

База «Скорой помощи» в тиши…
Парк великой Боткинской больницы…
Словно строки песен вдоль души –
Из машин сплошные вереницы.

Хоть мало радуг в небе над Москвой,
Хоть радуги редки в московском небе,
Хоть этот переулок Беговой
Бежит, мечтая о воде и хлебе -

Пусть непременно сбудутся мечты,
Пусть новый день поёт в небесной сини!
Моё воспоминанье – это ты,
Моя надежда – Светлая Россия!


3 октября 2008 – 3 апреля 2009.










* * *


Сгущается вечер за стенами белого храма,
Лучистые лики спокойно светлы в тишине.
В Господнем тепле за меня где-то молится мама,
И с этой молитвой надёжней и радостней мне.

Недолго жила моя мама в огромной юдоли –
Нелёгкая доля досталась, несладкая жизнь.
Да что наша жизнь? – только сгусток из счастья и боли,
Но горечи – спрячь, а надеждой – со всеми делись!

Так мама учила. Промчались неспешные годы.
И вот уже вечер за стенами храма, и вот
Незримый мой ангел взлетает под чистые своды,
И в сонме ликующих мамину песню поёт.




































Клевера

Владимиру Цыбину


Клевера на лугу, клевера –
Легким лепетом – ветер июля.
Золотых мотыльков веера,
Где-то речка, как голуби, гулит.

Клевера на лугу… Среди трав
Мир увязан в таинственный узел.
Только тронь – правый будет неправ,
А посредственность выберут Музы.

А избранник утратит кольцо,
Потеряв его в дивных сплетеньях.
И как будто другое лицо
В каждом встреченном видят растенья…

Будто завтра – всего лишь вчера,
А вчера – это только начало.
Будто звенья в цепи – клевера,
Клевера у земного причала.

А душа среди луга парит,
В райском трепете бьется сердечко.
Там, внизу,  точка Солнца горит,
Как зажжённая Господом свечка.

























                Вешняя ночь

                Памяти К. Паустовского

Изо мха, из кукушкина льна
Родниковые проблески бьются.
Пишет старый писатель: «Весна»,
Оторвав чашку чая от блюдца.

Пишет старый писатель: «Весна»…
Журавли показались над Русью,
И ребятам сейчас не до сна,
И девчатам не спится в Тарусе.

И ему жалко часа для сна –
Вновь Ока молодеет  разливом.
По Тарусе проходит весна,
Можно быть невозможно счастливым!

Можно новую книгу начать…
И закончить давнишнюю фразу…
Можно просто пить чай и молчать,
Не сказав нынче слова ни разу.

Потому что сейчас не до слов,
Не до снов – совершается тайна,
К нам на землю приходит любовь,
За весною идёт - не случайно.

И не слышно биенья минут,
Стали зори смелей и капризней…
И писатель спешит в институт –
Говорить о любви и о жизни.





















На Махачкалинском вокзале

 Майсарат Магомедовой


На Махачкалинском вокзале,
Где утром туман, словно дым,
Мы что-то ещё не сказали,
Мы что-то не то говорим…

Теряется память, как птица
В жестокой таинственной мгле.
Нам надо хотя бы проститься
На этой прекрасной земле.

Нам надо суметь попрощаться,
Когда ни секундочки нет…
А помнишь ли, было на счастье
Нам столько даровано лет?

На краткую жизнь, на поездку
К ещё неизвестным местам…
Теперь же, как будто в отместку,
Ни дня не оставлено нам.

На Махачкалинском вокзале
В толпе незнакомых людей,
Где звёзды моргают глазами,
И выхода нету нигде,

Где пахнет кафе ореганом,
Где что-то везде продают,
Где всплески ненужной рекламы
Развеивают весь уют,

Где может былое присниться,
Где всюду открыты пути…
Успеть бы нам только проститься,
Сказать хоть бы слово - «прости»…














Незримый  круг


Над Русью красные облака
И зори пасмурные над Русью,
А даль июльская далека –
И возвратиться, и не вернуться.

Цветёт шиповник своим огнём,
В небесной сини проходят грозы.
И ни о чём-то, и ни о ком
Не вспоминая, шумят берёзы.

Растёт-курчавится лебеда.
В серьгах-соцветьях стоит крапива.
Весь мир – не радость и не беда.
И диво дивное в нём – не диво.

Так странно думать, что минет год,
Или полгода в просторах быта
Пройдя, заблудятся… Всё пройдёт,
Что не проходит – то не забыто.

Так даль июльская далека,
Просторы так-то алы над Русью,
И пахнут пылью дорог века,
Полынью пахнет обет вернуться…

Лишь чёрный коршун кружит в выси,
И не желает делить пространство
Ни с кем, ни с кем на своей Руси.
О, как невидимо постоянство…










Козья  Горка


Тонкий серп луны над Козьей Горкой,
Деревенский праздник в летний день.
Собралась – с пригорка до пригорка –
Ребятня соседних деревень.

Музыка гремит на три округи,
Так, что ошалели петухи.
Праздник! Люди знают друг о друге
Всё про всё, как старые стихи.

Да принарядились, разгулялись,
Разогрелись за рабочим днём,
Да разговорились, да остались
В разговорах каждый при своём.

Козья Горка летняя гуляет –
Середина лета, иван-чай
Алыми кострами зацветает,
Стройный, как церковная свеча.

Хорошо гулять среди народа!
Только разобщившийся народ
Нипочём не сложит хоровода,
Ладной песни хором не споёт.

Если и начнёт – то не дотянет,
И не вспомнит нужные слова.
Козья Горка летняя не станет
Утверждать, что я здесь не права…

Таволга цветёт за Козьей Горкой,
Липа распушила златоцвет,
Комары поют скороговоркой…
Кто сказал: «На свете счастья нет»?

Монастырский пруд закат лелеет,
Чайки ввысь взмывают над прудом.
А из репродуктора смелее
Песнь звучит о чём-то не о том –

Про глаза про чёрные… И странно
Вспомнить чёрный блеск – и вспомнить сон:
Дневный жар в долине Дагестана,
И того, кому приснился он…

Ведь зачем приснилось – и не знает:
Грезит неизведанным поэт…
Козья Горка летняя гуляет,
Из вечерних окон пышет свет…
Временные  колокола


«Блынь, блынь, блынь» -
звонят на церкви сельской
Самодельные колокола.
Сколько же ты, Русь, была советской –
Сколько неприкаянной была!

Но скажу, едва от жизни нашей
Отодвинув планы и дела:
Сколько же ты, Русь, была монаршьей,
Сколько подневольною была?

То светла от света в горних землях,
То черна от чёрного крыла…
Сколько раз была ты чужеземной,
Скольким горькой мачехой была?

Только снова с верой самодельной
Ты встаёшь, как ты вставать могла…
Сколько раз бывала – запредельной,
И всегда непознанной была.

Одного лишь повторять не смею
В золотом кипеньи быстрых дней:
Как же долго ты была ничьею…
Как же мало ты была моей…

























Любовь


Любовь, как и смерть, не проходит.
Всё далее день ото дня
Куда-то уводит, уводит,
Уводит, уводит меня.

Как сладко идти мне за нею,
Слагая стихи наизусть.
Я даже подумать не смею,
Что вдруг оглянусь – и проснусь…

Зачем мне, зачем мне, поверьте,
Собою прикинуться вновь –
Без счастья, без страха, без смерти,
Без прав на другую любовь?

А вы говорите – проходит,
Проходит, как день или год…
Вот разве что -  тает в народе,
Как брошенный в озеро мёд.






























* * *


Жизнь сильней мимолетных обид.
Птицы вьюжные заново кружат,
Чтоб в столетней вражде находить
Зерна лишь зародившейся дружбы.

Не гляди на меня, не гляди,
Не гляди со вчерашним упреком –
Это хаос за нами летит
Алым заревом выбитых стекол.

Так прости мне любовь! Приходи –
Хоть намеком в словах и полотнах.
Жизнь сильней мимолетных обид -
Потому что сама милолетна.




































* * *


Мой милый край в душе России!
Ты невелик, но знаю я:
Твои озёра вечно сини,
И песней полнятся поля.

Мой милый край, источник света!
Ключ к тайным древностям земли…
Заметят на боку планеты
Космические корабли

Тебя, мой край! Тебя, мой гений!
Тебя, любимый и родной!
Ползёт цепочка поколений,
Вертя твоё веретено!

И в той цепочке я две строчки
Пишу, ревнуя и любя:
Мой край – и швец, и жнец, и зодчий,
Мой отчий край, моя земля!































* * *


О, говоры военных городков!
Где вологодцы, псковичи, куряне,
Архангелогородцы, киевляне,
Костромичи, смоляне… И таков
Состав у них наречий привозных –
Не встретишь и на ярмарке такого –
Что начинаешь чувствовать с полслова
В глубинах речи плавающий стих.
Случается, над говором острят,
Бывает говор темой анекдотов,
Смешалось в этом мире всё, - но кто ты -
Голосовые ноты повторят.
И для сердец важнее не отлички
На лычках и в петличках, - оттого,
Что есть у вологжан у всех отличье
Округлое, катящееся «о»,
Что у минчан «л» твёрже льда, и столько
У вятичей решительного «ш»,
И так границы слов смывает Волга,
Что знаешь земляка, едва нашед.
Я привезла сюда тот дивный говор
Ивановской глубинки, что люблю.
Но разменял его мой новый город,
Как золото меняют по рублю.
Мне привилась московская привычка
Округлость «о» менять на плавность «а»
Стучащая учила электричка
Не петь, а проговаривать слова.
Я знаю, что на родине – чужая,
Что разучилась песню петь свою.
Я продавщицам с ходу подражаю,
Но подражаю только – не пою.
И продавщицы думают: москвичка.
А ведь прошло совсем немного лет.
О речь моя! Пустяшная привычка!
Которой больше нет замены, нет!













Поговорим по-аварски


О, сделай для меня подарок царский –
Тебе несложно это, как царю, -
Поговори со мною по-аварски,
Как я с тобой по-русски говорю.

Те струны сердца, что давно замолкли,
Очнутся ото сна в пыли веков.
Я вспомню ритм прощания и долга,
Я вспомню, как поёт моя любовь.

Я вспомню песни грусти и свободы,
Я вспомню шорох чёрного костра
В долине, на рассвете, где не годы, -
Столетья шли в каспийские уста.

История меж нами, словно чаша –
И в ней – отрава из побед и слав,
Из правды и неправды жизни нашей, -
И кто из нас теперь – Эльдарилав?

Не будем пить за дружбу без коварства, -
Зачем лукавить сердцу и уму?
Поговорим-ка лучше по-аварски,
И может быть, я что-нибудь пойму…























Тане в Израиль


Скажи мне, как тебе живётся
В твоём серебряном раю?
Тебе не снится скрип колодца,
Деревня с речкой на краю?

Как поживаешь там, на юге,
В сетях незнаемых дорог?
Моей несбывшейся подруге
Я посвящаю этот слог.

Что я пойму в чужих могилах?
В чужих легендах и тоске?
Не молвить мне присловий милых
На чужеземном языке.

Я не пойму тебя  - я знаю.
Ты скрыта в золотой пыли
Песков и неба, ставших раем
Тебе дарованной земли.

Но всё же, как тебе живётся?
Ответь два слова на привет!
Ведь под единым светом Солнца
Двух душ растождествлённых – нет.

И пусть меж нами путь неблизкий, –
Всегда со мною жемчуг твой.
И Бог прочёл мою записку,
Что отдана твоей рукой…





















* * *


Людям всем не хватает любви,
Люди все недоласканы жизнью,
Но поют не для всех соловьи
В ясный день в благодатной Отчизне.

А опять – одному и двоим,
И опять – избирая прекрасных,
Лишь для них соловьи ладят гимн,
В честь любви призывая на праздник.

И опять, и опять, и опять,
Попадая в певучие сети,
Только двое и будут вздыхать
О луне и о солнечном свете.

И планеты  под взглядом твоим
Будут двигаться тихо и плавно…
Людям всем не хватает любви,
Но не все так мечтают о главном.































Станция  Стишь


Летнее утро да звонкая тишь…
Это – посёлок с названием Стишь.
Неподалёку от града Орла –
Небо над ним простирает крыла.

В маленькой Стиши, наверно, легко
Жить под покровом кружев-облаков.
Каждый крестьянин, едва от сохи,
В Стиши о Стиши напишет стихи.

Стих посвятишь ей, едва посетишь.
Можно писать и поэму про Стишь.
Только не знаю я, есть или нет
В маленькой Стиши великий поэт.

Может, бесхозны, светлы и тихи,
В Стиши витают незримо стихи,
Только записывай, только твори,
Только горстями созвучья бери!

Ночью над Стишью моргает звезда,
Мимо к курортам спешат поезда…
А не сойти ли, – была не была! -
Станция Стишь в трех шагах от Орла…






















Снежная ночь


Серебристый припорох созвездий
Ночь сдувает с млечного пути.
Ты ворвался в жизнь мою, как песня.
Больше никуда не уходи.

Белый дым повеет и растает -
Нанесут да выметут ветра.
Дай, тебя, как прежде, приласкаю,
Пришепчусь до самого утра.

Столько лет прошло – а мы всё вместе.
Помнишь нашу первую весну?
Белый мех линяющих созвездий
Не даёт в такую ночь уснуть…




































Просьба


Нет, я не знаю, что со мною.
Летит черёмуховый снег.
А я иду тропой земною –
Всё дальше от тропы во сне.

По той тропе идём мы вместе –
Неторопливо, наизусть.
Там – снег, там – я твоя невеста,
Там – ты… Но скоро я проснусь.

Душа, успей вернуться в тело!
Ну посмотри, и здесь всё так:
Вон сколько снегу налетело –
В глухой черёмухе овраг…


































* * *


В чем счастье жить семьёй? – совсем не знаю.
Инерция – так исстари велось.
Вот так цветёт сирень в разливе мая –
Так вышло, распустилось, расцвелось.

И ты принёс в наш дом букет соцветий.
В алмазах убегающей грозы
Смеялись над бесцветностью столетий
Оттенки хрусталя и бирюзы,

Рубина сгустки, блестки гематита,
Опаловая гладь коры ветвей,
Граната кровь, прожилки малахита –
Вся стать доисторических камней.

И как в морозах, в леденящем зное
Скрывалось это чудо, ждя весны?
Молчание под тонкою корою –
А нынче – что за грёзы, что за сны!

Гроза попала в пышные соцветья,
Рассыпалась на сотню острых пчёл.
Сирени закипают на планете –
И космос запах влаги приобрёл,

Вселенная цветёт, крестообразно
Выстраивая блеск зелёных звёзд.
А счастье просто в том, что жизнь прекрасна,
Когда ты в майский дом сирень принёс.























                Творческая  усталость

Супругу, Анатолию Власову


Может, мы оба чуть-чуть подустали,
Но отдохнём, будет время, мой друг!
Сердце твоё – за большими холстами
И за мельчайшими взмахами рук.

Вновь на тебя не могу наглядеться,
Как на рассвет  или как на закат,
Как на своё неизбывное детство
Грешною памятью старцы глядят…

Снова гляжу – и уже не печалюсь,
Снова любуюсь и снова люблю.
К нашей любви мы однажды прижались -
Как две песчинки морских к кораблю…






























        Поле  под  Окой


Лопухи, как поросячьи уши.
Здесь, перед Окою, все легко.
Все живет и теплится. Послушай,
Что за птица в небе высоко?

Тропки с чистотелом, чередою,
В каплях васильков бока полей.
Если б мы не встретились с тобою –
Мне сейчас жилось бы веселей?

Да, конечно, сложится усталость,
Горечь старых дней, боязнь обид
Новых, и придирчивая жалость,
От которой полдуши знобит.

Подожди, я вспомню все сначала:
Шла бы наша встреча мимо нас…
Если б я тебя не повстречала –
Я о чем бы думала сейчас?

Так же, по-воловьи, чередою
Горбились бы холки у полей.
Был бы незнакомым ты со мною –
И тебе жилось бы веселей?

Может, я твоих тревог не стою,
Ты - моих. И будем жить легко.
Что за поле! Слушай, что с тобою?
Что за птица в небе высоко?

























          Энергия  любви


Время плавится в звёздных котлах,
Приближая последние грозы.
Если жизни сопутствует страх,
То любови сопутствуют слёзы.

Вспоминая, меня не зови!
Я, забывшись, тебя не окликну.
Если в жизни есть лучик любви,
То виднее верховные лики.

Я иным подчиняюсь мечтам,
Ты иное наследуешь царство -
Там, где время течёт по котлам,
Словно слёзы былого бунтарства.

Там в межзвёздных просторах темно,
Там не слышно морского прибоя,
Но звенит золотое окно –
То, что мы открывали с тобою.

Время плавится в звёздных котлах,
Порождая энергию мира.
Если жизнь превращается в страх,
То любовь превращается в лиру.






















Любимый


Ты – центр сияющей Вселенной,
Гляжу – не видя, чуть дыша:
Прижавшись к сердцу, сокровенно
Тобой любуется душа.

Тобой любуется и млеет,
И, набираясь новых сил,
Растёт и крепнет… Не сумею
Тебя забыть, кто б ни просил!

Законов сердца не нарушу:
Коль полюбила, - то навек.
Ведь – защищать родную душу
На Землю послан человек.

И я шепчу: любовь настала,
Как новый день в моей судьбе.
Я не соперника узнала,
А Сына  Божьего в тебе!

Он – центр сияющей Вселенной…
Гляжу, не видя облик твой,
А только -  Образ незабвенный,
А только – пламень золотой…























Живопись



Живопись – странное счастье!
То ли одна маята,
То ли святое причастье
К тайным пространствам холста.

Долгие поиски света,
Спор с подступающей тьмой…
Горькая доля поэта
Жить в круговерти земной.

Сладкая честь летописца
Видеть законы сердец…
Знать, с живописцами кистью
Сам поделился Творец,

И, выпуская на волю
Души, что станут творить,
Самою лучшею долей
Смог их Господь одарить:

 Творчество – самосгоранье.
…Лишь бы при этом суметь
     Ближнего – на расстояньи –
     Не опалить, а согреть.




























ПОЭЗИЯ


Как хорошо, что в мире есть поэзия –
Соединенье правды и любви…
Вон, в небе месяц движется, как  лезвие,
Выпрастывая лучики свои.

Как хорошо, что в мире есть свидание
Одной души с другой родной душой,
Что не страшны года и расстояния
Двум добрым душам, - это хорошо.

Как хорошо, что есть сердца поющие,
Двух судеб друг для друга чуткий стих,
Как хорошо – есть сила, создающая
Поэзию – бессмертнее двоих…































Древний    рисунок



В том городе, в музее том –
Рисунок черный, словно камень.
На том рисунке строят дом,
А он сгорает под руками.
Не жаль ладоней и локтей
Тем, кто возводит дом без лени.
И лики темные людей
Светлы от пламени поленьев.
Остановясь, читала я:
«Строительство кремля»,  а после –
Через десяток дат – «Пожар
Кремля», - в одном листе, так просто!
Художник! Ты нарисовал:
Строители пожар не тушат.
Ты был наивен – или знал,
Что будущее равнодушно?
Художник! Ты объединил
В одном листе дела и время,
Начало и конец, - и дым
Над непостроенным строением…
Ты видел завязь, долго жил,
Узнал, как дом, историй бремя,
Увидел, как пожар кружил…
И вот – в твоем рисунке дремлет
Огонь под камнем, под рукой
Строителя, и дом восходит,
И каждый лик хранит покой
Создателя, и на исходе
День, и темно в музее том.
О, как судьба моя легка мне,
Лишь вспомню: люди строят дом,
А он сгорает под руками!

















              Никольские  холода


Зимой, когда в дальние села
Космический дует мороз,
Идет Чудотворец Никола
Дорожкой, что снег позанес.
Пурге-вьюге-выстуге зимней
Никола улыбчив и рад:
Святой Николай-именинник!
Морозушко добр, словно брат!
Мороз сильной дланью обнимет.
В огромных руках обожмет,
А братство-то, братство не стынет!
В уста поцелуй – обожжет!
Да что за невольные слезы?
От ветра? - Так ветер уймем!
Балует Никола с морозом,
Горит снег на солнце огнем!
Ах, вольные сказки-забавы!
Ах, игры здоровой зимы!
А в день Николаевой славы
Ликуем и в холоде мы.
Что значит космический холод,
Коль в храмах тепло от лампад?
Идет именинник-Никола
По селам Руси наугад.
Идёт и в делах помогает,
Услышав молитвенный зов,
Селянина каждого знает,
Нужду понимает без слов.
И вот уже валенки сшиты,
И шубу покинула моль.
Николушка, наша защита,
И к нам показаться изволь!
И вот уже в угольном пекле
Воркует свое чугунок,
И вот уже двери окрепли,
Не выстудит стужа порог,
И вот уж сыта лошаденка,
И крынки полны молока,
И вот в самоварище звонком
Жарой загудели бока,
И вот уже санки да лыжи
К горушке несут малыши,
И Солнце копенкою рыжей
Горит для землян от души!
 




                Воспоминание о Муроме


Мурлычет Мурка: «Мурр-ум, мурр-ум»,
В холодном дне - крупинка солнца.
А я припомню город Муром,
Его веселые оконца.

Над старой пристанью на горке
Да над широкою Окою-
Все переулки, проговорки,
Дорожки вдаль - подать рукою.
Как будто скатерть-самобранка,
Тропинка новая поманит.
А там - овраги, будто ранки
На самовластном великане.
Лежит могучая равнина 
Меж Мещерою и Опольем.
На ней что слово – то былина,
На ней что песня – то неволя.
Лазоревый цветок  росистый
Горит зарею неминучей…
Слышны разбойничие свисты
В седых ветрах за синей тучей.

Ах, Муром, Муром! Что за чудо!
Скажи мне, ласковый, откройся-
Здесь Петр с Февронией, отсюда
Илья, поправший Святогорца?

Молчит великий город. Дружно
Идут рабочие на смену,
В воротничке из тонких кружев
Ступает женщина степенно,

А тень старинного собора,
Что был безжалостно разрушен,
Плывет, как облако, на город,
Над колесом обзорным кружит.

Там все - неясно и тревожно,
Там все – прочнее мирозданья,
Но невозможно, невозможно
Пересказать воспоминанья…

Мурлычет Мурка: «Мурр-ум, Мурр-ум»,
И правда, Мурка, -будет лето, -
Я в заповедный город Муром
Хоть на денек опять поеду!




* * *

 
Как редко Бога я благодарю!
Как редко над зажженной свечкой плачу!
А Он опять раскроет мне зарю,
Вновь новый день новейшей книгой начат.

Неповторим ни час, ни малый миг,
Ни каждая незримая страница…
И я читаю лучшую из книг,
И это счастье – часть и участь – длится.

И вот уже вечерняя заря
Мне ласково кладет ладонь на плечи.
Как мало я жила, благодаря!
Пусть будет новый день и новый вечер!





































Светлый  день


Вот проснулся мой ребёнок,
Улыбёнок и ревёнок.

Утром ранешним к оконцу
Подкатилось ближе Солнце,
Смотрит в люльку с веточки:
С добрым утром, Светочка!

Может, в целом Светорусье
Этот день пройдёт без грусти,
День за счастьем, за трудом…
Как мы молимся о том!

Чтобы дети улыбались,
Чтобы сказки повторялись,
И кончались хорошо…
Чтобы день в добре прошёл!

































                Святорусье

Святорусье – золотое слово!
Святорусье – это русский мир,
Святорусье – Родины основа,
Свет лампад, затепленный людьми.

Свет души, торжественно хранимый,
Свет сердец, спасенных в сомне бед,
Святорусье – золотое имя
Той земли, которой ближе нет.

Ярким словом – древнерусским, метким
Называли так свои края
Наши достославнейшие предки –
В словарях о том читаю я.

Русский мир, земля, родные дали,
Белый, вольный. Несказаный свет!
Та Отчизна, где мы счастья ждали,
Та, что дольше ждет от нас побед!

Мелкий шрифт желтеющей страницы…
Составлял словарь Владимир Даль.
Пусть, взмахнув крылом прекрасной птицы,
Это слово устремится в даль!

Сквозь века вернется слово это.
Святорусье – светлая душа,
Святорусье – гордая победа!
Вольным светом нам дано дышать.

Золотою славой зреет поле,
Алой вязью вышит свет зари,
Только светлым словом Божья воля -
Русским словом! -  с нами говорит.












Рязанщина


Позлащен закат в краях Солощи,
Иоаннов крест – святой маяк.
Ты мне светишь чрез луга и рощи,
Родина незримая моя.

Никогда я не была с тобою,
Не слыхала говоров твоих.
Почему же небо золотое
Капает, как свечка, в каждый стих?

Мне в других краях живется проще –
Но все чаще думаю о том,
Что твои невидимые рощи
Не цветали в сердце золотом.

Что Солоща – древняя Солотча -
В думах все смыкается с Окой,
А закат свою хоругвь полощет
Над совсем незнаемой рекой…





























Дмитров

Белый город, старинный мой Дмитров,
Приглядишься  - и нету красивей.
Прочитаю в соборе молитву –
Пусть она прозвучит за Россию.

Пусть слова над седыми валами
Тайной силой поднимутся к Богу.
Древний город, как чистое знамя,
Указует селеньям дорогу.

Каждый раз я сюда приезжаю
И всегда по-особому верю,
Что и для Руси не чужая,
Что Господь уврачует потери.

Что, быть может, отсюда, отсюда,
Путь начнется простой и великий,
В нужный час будет явлено чудо –
Просияют старинные лики.

Разольются сладчайшие звоны,
Возликует народ, и свершится:
Непреложным Господним законом
Счастье света на Русь возвратится.

Доля, долг, и участье, и участь
Будут зримей зернистого хлеба…
На гряде город Дмитров, на круче.
Ближе к людям  над Дмитровом небо.

Я сюда приезжаю и вижу:
С каждым годом соборы украсней,
Город трудится. Небо все ближе,
Сердце Солнца спокойно и ясно.






















Москва


Москва создавалась для песен-
И храмы цвели на крови.
И башенок разнолепестье
Взошло средь холмистых равнин.

Как сердце растущей державы
Средь междуусобиц и битв,
Москва создавалась для славы,
Для верных сыновних молитв.

Москва создавалась для света,
Для сутолок праздничных дней-
А вот для чего вся планета-
Единому Богу видней.






























Украйна



В слове “ Украйна” – потерянный рай
Слогом старинным украсно украшен
Сердца осколок…иди, собирай
Россыпь жерделок, развалины башен.

В слове “ Украйна” – забытый напев.
Что это, как это – рай наш украден?
Губы подсолнухов, радуги дев,
Воркот жар-птицы в маслинной прохладе.

Скалы и волны, и зелень морей,
Амфор античных разбитые тайны,
Бархатный запах лаванды…Жалей,
Иль не жалей – но ничто не случайно:

Рваные степи да пыль башмаков,
Розы червонность на черной подушке,
Белые стены да плач ивняков,
Взмахи зарниц у земли над макушкой.

Где ж ты, язык мой забытый? Проснись,
Слово мое, что еще не звучало!
Речь моя! В бархатный плеск нарядись,
Бусы надень, - мы начнем все сначала!

Может, прорвемся сквозь тысячи лет,
Может, пробьемся сквозь сивые дали,
И убедимся: там – новый расцвет…
Рай наш – украсили, а не украли!





















Беларусь


Твоим полям, твоим криницам,
Всему, что вспомнить не берусь, –
Твоим кладбищам поклониться
Я возвращаюсь, Беларусь.

Поленница у белой хатки.
В тумане солнечны дрова.
Весна идет сюда украдкой
Сквозь голубые дерева.

В лесах апрель, чернеют лужи,
Ждет пробужденья сон-трава,
И белый аист где-то кружит,
Как приглушенные слова.

Его увидеть, их услышать –
Чего еще могу желать?
Рушник узором местным вышить
И красной нити не порвать…
































Владимиру  Далю


Заветная черта для одного,
Жестокая ловушка для другого-
Вот ты какое,- вот ты каково,-
Завещанное нам по жизни слово!

И в самом деле- что такое речь?
Оружье для коротких поединков,
Иль клад, что надо прятать да беречь-
Не то растает,  как на солнце льдинка?

Способность создавать свои слова?
Возможность повторять чужие страсти?
И все – таки – пускай я не права-
Речь - наша часть и участь- значит, счастье.

Ведь записал напротив “счастья” Даль:
“То, что доволит; то,что часть и участь”.
И запрягал коней, и мчался вдаль
Ловить мельчайший припорох созвучий,

Чтобы потом увидеть и понять,
Какая задавалась нам картина.
Чтоб Пушкина погибшего обнять…
Чтоб прославлять в молитвах Властелина…























Разбитое слово



Я уронила слово – слово
Разбилось о бетонный пол, как
Фарфоровый цветок… Готова
Я все собрать – но ни осколка…

Вот, фосфорическою каплей
Оно в потемках промерцало…
Я, замерев, глядела на пол –
Как с полу слово исчезало.

И я восстановить пыталась
По памяти, по смыслу, звуку,
По мыслеобразу… Осталось –
По буквам… Бестолку - наука!

Не восстанавливалось слово.
Из тайных стран не возвращалось.
Должно быть, слишком бестолково
Я с этим словом обращалась…

Теперь я бережней с другими:
Капризней нет вещей на свете!
А вдруг то слово было – имя,
Позвать – и ты бы мне ответил…























* * *


Условия для творчества…Когда
Они в наличьи – ах, как важно это!
Но все века одна и та же даль
Из рифмоплета делает поэта.

В ночи сверкает и достичь велит,
Молочный путь, как ниточку, качая….
Наличие условий для любви
Наличия любви не означает…







































Виноградные  гроздья




Виноградными гроздьями убран мой дом,
Голоса говорливых соседок за дверью.
Пусть сегодня войдёт тот, кто в тени влюблён,
Пусть сегодня войдёт тот, кто жизни не верит.

Я скажу: никогда, никогда, никогда
Не потрачу я сил, чтоб уверить в обратном.
Ибо так: не оставит следа чистота,
И хозяевам это, конечно, приятно.

Вот, душа твоя – сад, ты хозяйствуешь в нём,
Охраняя от мелких зверей и воришек.
…Виноградными гроздьями убран мой дом,
И Вселенная знает про этот излишек.

































Зимнее  чаепитие


Не закупленный, не чайный лист духмяный
Нынче в чайничке завариваю я –
Собрала я летом целую поляну
Разнотравья, древнерусского травья.

Положу в цветной фарфор сухие листья,
Поколдую да плесну воды – и вот -
Это таволги раскинутые кисти
Пахнут медом по июню вдоль болот.

Это заросли малины лист раскроют,
Это первой земляники лепестки,
Это день, где целовались мы с тобою,
Это клейкие березки у реки.

Поколдую да и крышечкой закрою,
Пусть закружит вихрь серебряный вода -
Это россыпи ромашек под горою,
Это трепетная клеверная даль.

И ковер восточный из брусничных лапок,
Из черничных - голубичных  плетешков,
Из трилистников кисличных – я могла бы
Перечислить до конца – но чай готов.

Поднимайся! Полно нежиться в постели!
В декабре неповоротливый рассвет.
Выпей чай мой  - и услышишь: коростели
По овсяным росам песней кличут свет!





















Святорусье


Где взять слова, чтоб новую страницу
Начать, чтоб продлевать заветный путь,
Чтоб речь текла целительной водицей,
Под сенью рифм чтоб сердцем отдохнуть?

Чтоб был утешен книгою читатель
И открывал страницы вновь и вновь.
Как вызвал к жизни голос мой Создатель,
Так в дальнем сердце вызвать бы любовь.

И вызволить из сумрачного плена
Тепло и ласку самых первых дней,
Когда ты не склонял к земле колена
Когда ты был так мал, что близок к ней.

Где взять слова, чтоб снова в мире этом
Тревожно билось сердце, как в пути -
То вспоминая давние заметы,
Стремясь былую память обрести,

А то желая вникнуть в глубь окраин,
Расширить сердцу вещие края -
И верить, что от края и до края
Вдруг развернется знаменем земля-

Труды и дни, леса луга и пашни,
Отбросят пыль,стряхнут беду и боль,
Земля - хоругвь!…Господь,хоругвью нашей
Нам торговать, безумным, не позволь!

Дай мне слова,чтоб новую страницу
Продолжить в этом поприще моем,
Пусть озаренный светом день продлится,
Пусть Святорусье крепнет день за днем!














Прощёное  воскресенье


За чужую блажь, за прегрешенья
Не свои, за что я не в долгу,
Наконец-то я прошу прощенья
Я просить прощения могу!

Это значит, это означает,
Что и мне нести по силам крест,
Что за этот мир я отвечаю,
И теперь он мне не надоест.

И перед тобой могу виниться:
Распрощай-прости, моя любовь!
Стала в родниках святой водицей
В глинозем впитавшаяся кровь.      

Да, за все распавшиеся звенья,
И за все, за что я не в долгу,
И за все в такое воскресенье
Я просить прощения могу.

Потому что спекшуюся землю
Ты подержишь в ласковой горсти.
Потому что Бог прощенью внемлет,
Должен ты ответить: Бог простит.

























                Великий Пост


Великий Пост! Святое время!
Все длится, словно долгий век –
Век примирения со всеми,
С кем породнен был человек.
С кем он вошел под эти своды –
Под купол огненных небес –
С лучом Божественной природы,
Вдруг озарившим луг и лес.
С прозрачной радугою тонкой,
С беззвучно плещущим дождем,
С цветком, чей листик в перепонках
В слюду чешуек уложён,
С весенней первою капелью,
С благополучной песней птиц –
Приходит Ангел по апрелю
Под шелест крыльев и страниц.
И, улыбаясь лучезарно,
Он шепчет: «Друг мой, примирись!
Вон, камень с площади базарной
С тобою в мир пришел. Нагнись,
Прислушайся, какие песни
В суровой жизни он поет,
И он живет, и он воскреснет,
Коль Вседержатель позовет!
А ты, несчастный, горд случайной
Суровой глупостью своей!
Твой ближний, брат твой, изначально
Поинтереснее камней.
Но вижу я: тебе все равны!
Милее всех лишь свой каприз.
Великий Пост – пора о главном
Скорее вспомнить! Отзовись!
И пусть душа твоя проснется,
Не дожидаясь бурь и бед,
Пусть оглянется, встрепенется,
Пусть улыбнется мне в ответ!»

….Проходит Ангел по апрелю,
Алмазно- тверд его шажок.
Звенит лазурь, звенят капели,
Звенит серебряный рожок.

Великий Пост! И мир призывно
Взывает к братьям меж людей.
Звучат сердца единым гимном:
Благоговей, благоговей!

               
  Ностальгия



Не я по шороху в сенях
Запомню эти даты.
Вели другого – не меня –
Усталые солдаты.

Я помню желтые бугры
Некрашеного пола,
И солнца золото, и пыль
Лоскутного узора.

И пестроту половиков,
Капризы керогаза,
Тетради, где черновиков
Не видела ни разу.
Пазы, где прятались клопы,
И вспыхиванье спичек,
Примешивалась к сказке быль
Крупицами привычек.

С обрезками окороков,
С прожилками по жиру,
С линялым знанием веков
От сотворенья мира,

С бадьей, в которой спит белье,
Со сменой через смену.
Быт оценить как бытие
В застойную систему
Мне предлагают. Но не мне
Ронять о прошлом слезы.
И что сказать об этих днях?
Я только помню – скрип саней
По снегу, иней, пар в сенях,

А перед домом, вся в ветвях, - 
Береза на морозе.
 











Сон   о   доме



Возвращаются запахи стылых дверей,
Вечереющих троп и морозной простуды.
Появился, зашел – и уходит скорей:
Всё равно, всё давно откатилось оттуда.

Тех, немногих, ему не сыскать, не вернуть.
Я из горсти оставшихся, голос мой тише:
Я иду, и отводит меня каждый путь
От него… Будет час - и меня не услышит.

Нет, - он в сговоре с миром, хоть души домов
Нелегки, и, наверно, летят автономно…
Он сроднился с лучом, но со мною само
Постоянство пространства сгоревшего дома.

Ничего, что меня за собой не возьмет,
И с движеньем ресниц разминемся, и после
Отойдет в глубину, но, нетесный и мой,
Теплым достчатым боком подержится возле…








 

















Старый город


Мы поедем в старый город,       
Где под осень пыль, как вьюга.
Мимо дел и разговоров –
Любоваться друг на друга.

Наконец-то нам не надо
Сувениров беспокойных,
Даже фотоаппарата
Не возьмем с тобой сегодня.

Даже местную газету
Мы не купим, не узнаем
Новость дня, погоду лета,
Обстановку с урожаем.

Мы с тобою не заглянем
В погребочек местный винный,
И осматривать не станем
Закоулочек старинный.

По музейным залам пестрым
Не пойдем бродить по кругу.
Нам сегодня надо просто
Наглядеться друг на друга…

























* * *


Бывал ли Пушкин в нашем городе?
Пушкиноведы промолчат.
Сияет Лавра в белом золоте
Небес, - в божественных лучах.

Названий местных – спорить не о чем –
Ни разу вслух не произнес,
И в письмах не оставил перечень
Семидесяти кратких верст.

Не говорил друзьям-подружкам,
Что ездил в Сергиев Посад.
Не говорил, поскольку – Пушкин,
Поскольку – двести лет назад.

Он не воспел красот природы
Посадской, не завел речей
С народом. Лишь прошел под своды.
Жизнь состоит из мелочей.

Мы знаем мелочи. Подавно,
Кому же мелочи не знать?
А Пушкин ведал, что о главном
Вполне достаточно молчать.

Не хвастал на мирских пирушках,
Что видел Лавру и Посад.
Но, может статься, был здесь Пушкин
Всего лишь двести лет назад…




















* * *


В том приюте, где слепоглухие
Дети – в том приюте вырос храм.
Проплывают облака седые
Под неброским куполом к полям.

Низко поплывут – а не заденут
И гроза сторонкой обойдет.
Два попа там служат через смену.
Два попа – и весь такой приход.

Что же, два священника не тужат –
Сами создавали этот храм.
Сами учреждали -  сами служат,
Не дивясь ни небу, ни полям.

Что, идя на службу восхищаться
Розовым рассветом поутру?
Этим детям надо причащаться,
Надо узнавать им путь к добру.

Путь к добру, к неведомому свету…
Голос Тот доселе не затих –
Голос Божий в сердце. А рассветы,
Для кого-то, значит, для других.

Сказано: не трогайте чужого.
Своего достаточно добра.
Вот уже детишки учат Слово –
Ярче злата, звонче серебра.

Сказано: своё другим раздайте.
Как детишки рады обучать!
Вот уже священник знает дактиль,
Помыслы умеет различать.

Ты едва подумал – он заметит,
(Не на языке слова – в уме),
Что-то зная большее о свете,
Большее о свете и о тьме…












               



.

Московский   храм


Храм с высоким старинным крылечком,
Стены розовы, словно рассвет.
А над храмом горят три сердечка –
То три маковки дарствуют свет.

Свет Небесный они отражают –
Троекратно в лазури царит
Светоч Истины, тайна сквозная,
Ранний проблеск румяной зари.

Я взойду на крутое крылечко,
И, лишь дверцу рука отомкнёт, -
Речь священника льётся, как речка,
Ловит слово родное народ.

Образа в золотом узорочьи,
Серафим огнекрылый парит...
И блажен, кто достойней и кротче
Пред Распятьем Господним стоит.

Пред Распятьем затеплена свечка –
И горит, к себе взоры маня,
Будто в пламени льются сквозь вечность
Сразу три негасимых огня…


















Храм  Христа  Спасителя


Сияй, народная твердыня!
На берегу Москвы-реки
Гигантский купол твой отныне
Возносят ввысь поребрики.
Сияй, великий храм победы
В честь Свят-Отечественных сил!
Ты оправдал собой все беды,
Ты войско в Духе воскресил!
Ты был поруган и порушен,
И вновь восстал, опальный храм,
Ужели мучеников души
Тебя возносят к облакам?
Вся беломраморная риза
Сияет дивной чистотой,
Скульптурно вьётся по карнизу
Рассказ истории святой.
Застыли в безответной бронзе
Года, события, слова…
Как будто к совести вопросы,
Звучат твои колокола.
И, как собратья боевые
Пред окружением вражды,
Четыре ангела живые
Стоят в углах твоих, тверды,
Содвинув мраморные крылья,
Сомкнув бесплотные ряды,
Они из-под небесной сини
Глядят на мирные сады…
Снежинки над Замоскворечьем.
Внизу – метель, сугробы гор…
Свой гимн поёт незримой речью
Христа Спасителя собор…

















Елатьма


Малый городочек над Окою,
Звёздочка Мещерской стороны!
Первый раз была здесь, а такое
Чувство: мы навек разлучены!

Дар святого Дмитрия Донского
Княжеству рязанцев удалых,
Уголочек: ничего такого,
Удалён от всех, смиренен, тих…

А ведь было: ярмарки да песни,
Тороватой пристани размах,
Росстани да встречи… Интересней
Городочек жил в былых веках.

Ныне храм стариннейший разрушен,
Ждёт людей касимовский шофёр,
А никто не едет… Видно, души
И не встрепенулись до сих пор.

Знаю – дикий голод да разруха
В страшный год коснулись стороны,
Парни, детвора да молодухи
Навсегда с роднёй разлучены.

Войны все рязанцев не жалели,
Но одна была жесточе всех:
Не резвятся в парке карусели,
Не звенит весёлый детский смех…

А вокруг Елатьмы – косогоры,
Клевера ступили на поля,
Высятся лесов сосновых горы…
Ты прекрасна, родина моя!

Я сюда явилась, - пусть я в гости,
Ты меня отпустишь, не коря –
Здесь на севастьяновском погосте
Значится фамилия моя.

 Мы с тобой навечно неразлучны,
Город предков, город на Оке.
О Елатьма, я твой малый лучик,
Промерцавший где-то вдалеке…



               

   Воспоминание о Крыме


Степи цвета абрикосов рыжих…
Кажется, летать и то легко.
Далеко до Рима и Парижа,
Только до себя недалеко.

Дети строят хаты в камышинах,
Утки разлучаются на миг.
Сусликов свистки и писк мышиный,
Да барана скудоумный крик.

Коркой грязи сохнет след тележный,
Мягок до покорности асфальт.
А вокруг такая неизбежность,
Будто ты ни в чём не виноват.

Уж плывёт по мелкому каналу,
Караси пускают пузыри.
Если что-то я недосказала,-
Ты во сне полночном досмотри.

А ведь вот ещё, не то приснится:
Коршун с половецкою стрелой,
Ночь в огнях и жаркие зарницы,
Что безмолвно ходят за тобой…

























     Мой  Дагестан

Бедные стены саманных домов,
Нищие хлопья одежд.
Парень с хурджином – заплечной сумой,
Взоры без всяких надежд.

Люди, как птицы, сидят у домов.
Камни, кремнистая пыль…
Да, Дагестан, и таким ты со мной
Входишь в межзвездную быль.

Вместе с поэзией, вместе с судьбой,
В лёгкий полёт заберу
Старого деда с разбитой арбой,
Бабку с изломами рук.

И, пролетая над сотнями стран
Блеском полночной звезды,
Я лишь тебе прошепчу: «Дагестан,
Разве таким был мне ты?
Где твоя пена кипучих садов,
Нрав необузданных рек,
Песни чунгура, зурны громкий зов
В сердце, влюблённом навек?
Где твоя строгость богатых одежд,
Бархат да шёлк с серебром?
И почему ты глядишь без надежд
В космос, как в брошенный дом?
Где твои песни?  - Да там, где мои.
Там же, где мой хоровод…
Две обречённых судьбы на двоих
В пору сплошных непогод.
Знаешь, у нас ещё будут цветы,
Будет иная весна.
Тысячелетья без отдыха ты,
Так, как Россия - без сна.
Войны да голод на узкой тропе,
Войны в привольных степях.
Сколько отпущено мне и тебе
Саванов – белых рубах?
Если последние грянут дымы
Межпланетарной войны -
Только с тобой и обнимемся мы, -
Две самых гордых страны.»







 


Расулу   Гамзатову

На портрет дорогого поэта
Я смотрю, и пытаюсь понять:
Разве что-нибудь могут портреты
О сокровищах сердца сказать?

Вот морщинки на лбу, словно чайки
Раскрывают над морем крыла,
Брови пышные, как обещанья,
Что судьба в день рожденья дала;

Взгляд, как Солнце, - искрятся ресницы…
Этот взгляд прожигает насквозь,
Этот взгляд мог когда-то присниться,
Этот взгляд мне встречать довелось

На страницах бессмертных творений,
Посвящённых земле и любви…
О Гамзатов Расул, горский гений,
Как мне дороги книги твои!

Я по ним в подмосковной глубинке
Узнавала из певческих уст
Про свои родники и тропинки,
Про свою журавлиную грусть.

Узнавала, как нужно поэту
Жить бесслёзно в родимом краю…
Я училась, - спасибо за это,
Я сама теперь песни пою…




















Реквием  Расулу


А ты теперь не требуешь ответа,
И новым словом не ответишь сам.
Ты навсегда оставил дом поэта
И приобщился к белым журавлям.

За миг земное изменив обличье,
Душа преобразилась в Горний свет.
Ты окликаешь, может быть, по-птичьи,
Всех тех, кого с тобою рядом нет.

Ты жизнью и борьбой всегда был с нами,
Как над горами пламенный рассвет:
Аварский светоч, праведное знамя,
Посланник неба, истинный поэт!

Ты долго по-аварски пел о счастье…
В раю язык другой, без слов в строке.
Никто сказать не в силах «Возвращайся!»
На  неизвестном людям языке.

И ныне журавли летят над миром.
Ты занял своё место в их строю.
А здесь тобой завещанная лира
Поёт и славит родину твою.

Ведь ты, как прежде, требуешь ответа,
Словами песен отвечаешь нам.
Ты здесь оставил всем свой Дом поэта
И приобщился к белым журавлям.
















Небесная  улыбка


Журавли! Журавли пролетели
И куда-то весну понесли –
Лёгким клином в холодном апреле
Исчезали в небесной дали…

Так светло, так волнующе-зыбко
Трепетали крылами они,
Будто чья-то родная улыбка, –
Чуть явилась – поди догони!

Улетала крылатая стая…
Да куда же, в какие края? –
Изменяясь, горя, замирая –
Будто в небе – улыбка твоя…


































ПОЭЗИЯ


Как хорошо, что в мире есть поэзия –
Соединенье правды и любви…
Вон, в небе месяц движется, как  лезвие,
Выпрастывая лучики свои.

Как хорошо, что в мире есть свидание
Одной души с другой родной душой,
Что не страшны года и расстояния
Двум добрым душам, - это хорошо.

Как хорошо, что есть сердца поющие,
Двух судеб друг для друга чуткий стих,
Как хорошо – есть сила, создающая
Поэзию – бессмертнее двоих…





































Философия


Любовь к Софии – странствия сестра!
То в рубище, то в ризе рядом с нами.
Ты - язычок вселенского костра,
Тот язычок, что вызвал к жизни пламя.

Мы постигаем счастье не из книг –
Губительны глаза самой Софии.
Мы смотрим вдаль под журавлиный крик,
Бескрылые – в страну Эллеферии.

Но мы живём, с бескрыльем не смирясь.
Планета щепкой кружится в затоне…
Луна на ней отбеливает грязь -
Ту грязь, что прилипала при Платоне.

И каждый месяц круглая луна –
Полнее при Платоне не бывало –
Ещё  раз удивясь, обходит нас
И леденит на спящих покрывала.

Мы знаем силу слов и силу вод,
Умеем в ветре взмыть по воле мысли.
…Тот язычок, что вызвал пламя к жизни, -
Тот лепесток последним упадёт.























Книга о войне


Эта книга прочих не мудрее –
Вся – воспоминанье о войне.
Дочитать стремлюсь, стремлюсь, - не смея,
Не даёт строка покоя мне.
Фронтовик-писатель воскрешает
Полувековую быль и боль.
Соль земли на длани поднимает –
Тысячепудова эта соль!

Книга о товарищах военных,
И о незабвенных мирных днях…
Стало мне казаться постепенно,
Будто эта книга – про меня.
Про мою судьбу в горниле мира,
Про мою далёкую любовь,
Про святую песню милой лиры,
Про моих друзей родную кровь…

Будто это я в Берестье древнем
Не могу с земли горящей встать,
Будто на заре по мне царевна
Будет слёзы горькие ронять…
Будто это я в гремучей бездне
Выстою – и книгу напишу,
Будто это я цветок железный
В цитадели памяти ношу…

…О друзьях военных, незабвенных,
И о самых первых мирных днях…
Пусть не я была в огне Вселенной –
Только эта книга – про меня.
Это про меня страницей белой
Вьётся мелких литер чёрный шрифт.
Ты скажи, писатель, что мне делать,
Ты, боец, всю правду расскажи.

И опять знакомую страницу
Я открою…  До Победы – век.
Жизнь твоя опять за полночь длится,
Милый незнакомый человек!
Русский воин, русский победитель,
Слово, свет Господень – весь ты в нём.
И душа Руси – твоя обитель,
И живая Русь – твой вечный дом!





ГЕНЕРАЛ



В генерале седом жив тот бравый солдат …
Генерал - в судьбах стран принимает участье.
А солдату прикажут - ни шагу назад! -
И бывает недолгим солдатское счастье.

В миг, когда на березах редеет листва
И уносится взрыв в землю жаркую мимо -
Устрашится судьба своего колдовства,
Белый ангел прижмётся плотней среди дыма.

А когда подбиваются сводки потерь,
И виновные быстро сочтут, кто виновней -
Затаится судьба, словно загнанный зверь,
Да и выживет в огненной каменоломне.

А затем - новый чин или новый мандат,
Непременные новые козни да казни.
Но бывалый майор - тот же самый солдат,
И отважный романтик, и смелый проказник.

И опять смотрит в воду солдатка-судьба,
И дрожат васильки, стебельками сплетаясь:
Всё бывала хозяйкой, а стала - раба:
Вдаль идёт генерал, не спросясь, не прощаясь.

Подустал он ответствовать славной рукой,
С каждым годом трудней безупречно сражаться.
Генерал! - Вы вольны уходить на покой.
Но, как русский солдат - Вы должны продержаться!



















Хроники  болезней



Извилисты военные дороги,
Немыслимы батальные пути.
А генерал в тетради пишет строго
Про все шаги, что жизнь дала пройти.

О том, как батальон уходит в полночь
Дорогой, распростёртой среди скал.
О том, как кто-то мог прийти на помощь,
А кто-то лучшей доли не искал.

О всех тропинках и о всех потерях,
О всех оврагах и о всех краях,
О всех друзьях, событиях и мерах…
Но что-то здесь другое вижу я.

Я вижу окна нынешней больницы,
Читая книгу о былой войне…
Дежурный врач – опять ему не спится…
Он не мечтает о спокойном сне.

Как часовой при смертном батальоне,
Он сторожит нечаянный покой
Среди затишья плачей и агоний,
Среди борьбы миров с людской судьбой.

Как командир, он жертвовал собою
Для тех, кого ведёт суровый рок
Путём войны, батальною тропою,
Больничным коридором меж дорог.

Но вот, чуть отдохнув в часы затишья,
В историях болезней пишет он
Те хроники, что мир и не услышит,
И не прочтёт усталый батальон.

И не прочтут друзья, и дорогая,
Когда и прочитает, не поймёт.
В окне горит огонь, не догорая,
Немыслимым путём идёт народ.

Во тьме и тишине – идёт не  с песней,
Для призрачных удач покинув кров…
Истории сегодняшних болезней –
Как давнишние хроники боёв…




СЛЕДЫ


Кто сказал, что в счастье я не верю?
Счастью и сгорая, не сгореть!
…Я по следу раненого зверя
Как-то шла в далёком ноябре.

Лёд, ещё не закосневший, робкий,
Бился в лёгких лужах на сто льдин.
Как я вдруг увидела на тропке
Будто горсть растоптанных рябин.

Вот ещё – следы когтистой лапы,
Рыхлость снега красного в следу.
Раненый звереныш косолапо
Шёл недавно там, где я иду.

Вот остановился. Эта, эта
Остановка, а потом - ещё.
Всё же торопился до рассвета
Ускользнуть в леса - в еловый шёлк.

Я пошла по горестному следу.
Вот быстрей и призрачней следы –
Вот опять… И здесь опять победу
Праздновала тень его беды.

Плохо быть оторванным от дома!
Вспомнились отметины копья.
В этот миг о звере незнакомом
Думала: такой же, как и я.

Был и осторожен, и в обмане
Жизненном, должно быть, искушён –
Но изранен в стычке ли, в капкане…
Вглубь лесов заснеженных пошёл.

Был бы зверь незнаемый поближе –
Покормить бы да помочь суметь.
Вон рассвет, величественно рыжий,
Хочет землю мёрзлую согреть.

Я сама-то, помню, не просила
Помощи, поняв: везде обман.
Уходила вглубь своей России
Зализать одну из алых ран.

Только отлежалась – и вернулась,
Не затем, чтоб мстить вине беды:
Кровь моя земли моей коснулась,
Здесь мои исконные следы.

Музей в Дубровках


Пахнет в Талдоме талой землею,
Прель весенняя топит поля.
На Дубровки дорога змеёю
Вьётся – ветру вилять да вилять.

А в Дубровках заветное слово
Затаилось до лучших времён:
Дом поэта Сергея Клычкова –
В алом отблеске зорь и знамён.

Старый парк, вековечные липы –
Деревам не одна сотня лет.
А в том доме, в светёлке счастливой,
Выверял свои строчки поэт.

Пела лира, в цветении липы
Струны жизни тянули шмели…
Вот, к пенатам поэта пришли мы –
Поклониться ему до земли.

Здесь к домам со времён достославных
Подступает чертухинский лес,
И выходит царевна Дубравна –
Только глянуть, какие мы есть.

Нас хранители дома-музея
Вдосталь потчуют чаем лесным.
И, наверно, теперь нам сумеют
Сниться только счастливые сны.

О заветной, завещанной речи,
О малине на кромках полян,
Тихом говоре маленьких речек,
Лёгкой поступи царь-журавля.

О  прекрасной, незримой отраде,
Что в высоком живёт терему,
О судьбе – неизбежной награде,
Злат-венце в заповедном дому…

Дом поэта Сергея Клычкова!
Всё в Дубровках открыто мечтам!
А вдали, будто райское слово,
Виден талдомский розовый храм…





Звенигород


Звенигород, Звенигород, старинный городок!
Святой России пригород: все улочки в рядок.
Над соснами огромными как золото, горят -
Над кровлями, над кронами – кресты монастыря.

Здесь, за рекой Сторожкою и за Москвой-рекой
Мой город, сколько прожито, продумано с тобой!
Служивый град, воинственный: из глубины веков
Ты охранял таинственный звон чистых родников!

Поют сады апрелями, пьянит цветами луг.
Усадьбы ожерельями раскинулись вокруг.
И радостными трелями весной наполнен лес,
И сосны корабельные шумят всю зиму здесь.

Звенигород, Звенигород, единственный в судьбе!
Ты даже в дождь и в изморозь манишь меня к себе!
Звон колокольный издали уносится в зенит.
С тобою, брат Звенигород, душа моя звенит!





























В мире песен



Я прощаюсь, прощаюсь с любовью -
Тихо облачко сердца плывёт,
За какой-то несбыточной новью
В дальний путь мою душу зовёт…

На земле начинаются вёсны,
Утишаются сказки зимы.
Несерьёзно, совсем несерьёзно
В мире песен повенчаны мы -

Только белой короной ромашек,
Только кольцами солнечных ласк –
Нет свиданий и росстаней наших:
В мире песен нет плоти у нас.

Только лёгкие, светлые блики,
Только звуки, и те – имена.
Только Ангелов милые лики,
Только крылья, несущие нас

Над великой, прекрасной юдолью,
Где меж нами и был только взгляд…
Я прощаюсь, прощаюсь с любовью -
Не зови моё сердце назад.

А когда жизни круг будет тесен,
Вдруг покажется тесным тебе,
Я утешу тебя: в мире песен
Запою о счастливой судьбе.



















Золотые аллеи


В золотистых аллеях старинного парка
Повстречались с тобой – а вокруг ни души.
От суровой судьбы мы не ждали подарка,
А теперь никуда нам не надо спешить.

В старом парке сентябрь – золотые аллеи.
Все равно, все равно мне, куда забредем.
Все равно я скажу: ни о чем не жалею,
Все равно мы с тобой в старом парке вдвоем.

В золотистых аллеях старинной усадьбы
Мы с тобой повстречались, полжизни пройдя.
Для других, для других развеселые свадьбы, -
А для нас только небо в крупинках дождя.

Клен считает листву, липа слезы роняет.
И бегут облака от холодной зимы.
Все равно, все равно – ничего я не знаю,
Только верю – вовек не расстанемся мы.






























         


Имяславие


Этот день ты проводишь с другими,
Я тебя отвлекать не хочу.
Вспоминая прекрасное имя,
Я зажгу золотую свечу.

И в дому вспыхнут цветом рябины,
Буйство лета, огня торжество…
Именины твои, именины –
Праздник имени твоего.

Это имя твоё,
Это имя любви,
Это имя разлуки.
Имя счастья,
В мою постучавшего дверь.
Это имя твоё.
Имяславия ладные звуки…
Ты не веришь в любовь,
И не надо: не веришь – не верь.

В этот день между нами – дорога,
Образ твой вспоминаю опять.
В этот день мне и надо немного –
Только знать, что ты есть, только знать.

А свеча алым светом пылает,
В этом мире никто не один.
В синем небе, на краешке рая –
Тоже праздник твоих именин.

Это имя твоё,
Это имя любви,
Это имя печали.
Имя искры одной,
Затерявшейся в зареве гроз.
Это имя твоё.
Имяславие было вначале.
Имя – это любовь,
Навсегда, навсегда – и всерьёз..







Счастливые сны


Незаметно закончились зимы,
На душе мирно тают снега.
Я признаюсь тебе: ты - любимый,
Знаю я, как тебе дорога.

Неужели настали капели,
Неужели три дня до весны?
Пусть в апреле, в апреле, в апреле
Снятся только счастливые сны!

Пусть луга покрываются цветом,
Пусть в цвету молодеет земля.
Скоро лето, уже скоро лето,
Будем вместе всегда - ты и я!

Пусть потом будет осень и холод,
Пусть в лесах облетает листва.
Ты смеялся со мной, ты был молод,
Ты шептал мне такие слова…

Неужели настали капели,
Неужели три дня до весны?
Пусть в апреле, в апреле, в апреле
Снятся только счастливые сны!

А когда подбираются зимы,
Всё вокруг заметает метель –
Будем знать, что мы оба любимы:
Белокрылый не гаснет апрель!

Словно звёзды, искрятся капели,
Снова в мире три дня до весны.
Пусть в апреле, в апреле, в апреле
Снятся только счастливые сны!















Песня  мастеров


Над Россией сказочное небо
Отражают волны синих вод.
А в России чудо-быль и небыль
Создает талантливый народ.

Золотое сердце, руки золотые –
От пшеничных зерен, от полей России,
От зари-лазори, от лучей Ярила
Сердце золотое наше не остыло!

Золотое сердце, руки золотые –
Омывали руки родники святые,
Просветляла сердце золотая свечка,
Золотое слово будет с нами вечно!

Разве есть земля еще красивей?
Словно рай, полна она даров.
И богата, и сильна Россия
Золотым талантом мастеров.

Счастье нам завещано такое –
Сберегать исконные пути,
И украсить Родину любовью
Той, что драгоценней не найти!

Золотое сердце, руки золотые –
Омывали руки родники святые,
Озаряли сердце огоньки лампады,
Золотое слово вечно с нами рядом!




















Заповедное  счастье  России


Заповедное счастье России,
Достоверная сказка Руси!
Что ни край – то узоры красивей,
Что ни век – взлёт таланта и сил!

Что ни город – то сказка богаче,
Что ни речка – волна холодней,
Что ни зорька – то жарче да ярче, -
Вот обычай отчизны моей!

Не угаснем, коль живы-то будем, -
Это свычай былинной Руси.
Кто былину расскажет? – а люди,
Мастера, - мастеров-то спроси!

Несмотря на нужду и напасти –
У кого нет ни тягот, ни бед?
Мастера заповедное счастье
Сберегают на тысячи лет!

На Руси то война, то разлуки,
То на Солнце затменье нашло -
Но умельцев усталые руки
Сохраняют нам свет и тепло.

Так бывает: коснешься случайно,
И вовеки не сможешь забыть.
Тайна сердца поющего – тайна,
А сердцам есть о чем говорить.

Для тебя запевают матрёшки,
Шепчут сказку тебе кружева,
Балабонят на радостях ложки
То, о чем шелестят дерева:

Стала участью сердца и частью
Заповедная песня Руси.
Если творчество – счастье, то счастье
Сбереги, пуще сердца, – спаси!

В мире грозном, на буйной планете
Самый мирный народ – мастера.
Но придется – как надо, ответят,
И отвадят врага от двора.

Потому что нет сказки красивей –
А красивое надо беречь.
Заповедное счастье России,
Достоверное таинство встреч!
Звонари

В ранний утренний час на заре,
Помолившись отцовым иконам,
Миллионная рать звонарей
Подымалась к своим колокольням.
Раздавался таинственный глас,
Что недавно считался ненужным.
Начинался Божественный час
С колокольной Божественной службы.
Звон к себе призывал, звон лечил,
В капиллярах вибрируя с кровью.
И лучистые лики светил
Обращались на землю с любовью.

   Со своей колокольни звонарь
   Непременно увидит соседей,
   Наготове светец иль фонарь:
   Если что-то случилось на свете.
   Коль война – то огонь или дым
   На другой колокольне заметят,
   Там и третья – сигнал – а за ним
   Всей Руси за ночь вести осветят.
   А коль нету на свете войны –
   Правда, так никогда не бывало, -
   Всем соседям приветы нужны.
   Доброта никуда не пропала.

Так и ладилась в древности связь,
И без радио жили соседи.
Если церковь одна поднялась –
Строить будут вторую и третью.
Оглянись и увидишь округ –
Если б звон подсказал колокольный.
Как врисован в пространственный круг
Самый крепкий земной треугольник.

Злые люди, пространство губя,
Слишком поздно, видать, догадались,
Что ломали сначала себя,
А потом уж с Россией прощались.
У потомков, наверно, вины
Пред разрушенной церковью нету.
Но все больше звериной войны
При нехватке незримого света.

Может, мы поскорей, поскорей
Восстановим ступени крутые,
И обучим своих звонарей
Подниматься по ним – для России.



Гроза



Господень гнев – великая гроза!
Стремительна, внезапна сила молний.
Белеет и чернеет бирюза
Литых небес, великой страстью полных.

Дрожит земли взволнованный ковчег,
Дрожит гора в предвестьи грозных смерчей…
Вот быстрый взгляд из-под Господних век –
Мгновенье бренной жизни жмется к смерти –

Приоткрывает вечность свой чертог,
Но тише стук дождя в ворота бури…
Уже парят – нам улыбнулся Бог! –
Три голубя в мерцающей лазури…


































Храм   веры


Вновь верба мир наполнит золотом,
Пыльцы выкатывая крохи.
А сколько судеб перемолото
Багряной мельницей эпохи!

А сколько выкурено курева,
Сколь вытоптано трав по дракам,
А сколько жизней сбалагурено
По темным горестным баракам!

Казалось бы, что все потеряно –
Ведь столько выдернуто храмов
Из жил земли; и так уверенно
Бесята шастают по ранам,

Казалось бы, что нет прощения
За эту бездну пустословья -
Взывают истины к отмщению…
Но сам Христос грядет – с любовью.

И в честь Пришествия великого
Земля зализывает шрамы,
Сияют выцветшими ликами
Полуразрушенные храмы,

А верба наполняет золотом
Весенний мир к пасхальной ночи…
Незримый Храм легко и молодо
Готов предстать пред Божьи очи –

Великий Храм всем миром строили,
Общинным сердцем приближали,
Он – над селом, над каждым городом,
Где милость к сердцу призывали.

В лампадах и свечах блистающих
Храм в эту ночь парит над миром,
А поутру пыльцой мерцающей
К поэтам падает на лиры…











  Поэтическое желание 


Господь! Храни от громкой славы -
Когда толпа, как на пожар,
Глазеет на огонь стоглавый,
И, напирая, лезет в жар.

Там кто визжит, кто восклицает,
Кто ждёт, чтоб пыхнуло ещё -
Но миг - и пламя отпылает …
Но миг - читатель всё прочтёт …

И отвернется, и забудет,
Чтоб жаждать нового огня.
Нет, коль избыток славы будет -
Пусть он не трогает меня!

О, пусть того, кто мой читатель,
Огнём неброским приманю -
Так тянется к свече мечтатель,
Так путник - к дальнему огню.

Так рыбачок зажжет у речки
Неприхотливый костерок.
Так детвора под боком печки
Прижавшись, будет греться впрок.

Дай мне, Господь, негромкой песни,
Дай независимой любви!
Пусть огоньку, что вновь воскреснет,
Шепнёт читатель: вновь живи!




















Свято слово Руси


Пахнет мятой – сиреневой грустью…
Скоро лето за тучи зайдет.
Святорусье мое, Святорусье,
Что нас ждет – нам бы знать наперёд.

Ты шепнешь: «Много, много иного:
На ветру порыжеет трава,
И под горн журавлиного зова
Позабудут поэты слова,
Лёд скует обмелевшие реки,
Понакроют снега берега,
Почернев, обнажится навеки
Сердце лютого, злого врага…
А затем, если новая стужа
Не развеет по далям народ, -
Солнце лёд переплавит на лужи –
Светозарное солнце взойдет!
Листья выйдут на волю из плена,
Зарезвятся в лесах голоса,
А разлив будет бурн: по колена,
А вода-то чиста: небеса!
И когда легкокрылая песня
Зазвенит над полями вдали,
Мята станет тянуть в поднебесье
Стебельки голубые свои,
Вот тогда мы пошепчемся снова:
Много, много иного нас ждет!
Ведь появится новое слово,
Обновленное Солнце взойдет!»

Погрустивши, светло улыбнусь я –
Обогрел меня древний словарь!
Свято слово Руси – Святорусье –
Вещих струн, вещих странников дар!