Заготскот

               

Я ходил среди редких остатков фундаментов и превращался в ребёнка. Прошло 46 лет а, кажется, что это было вчера, и маленький мальчик говорит со мной.


Васька с Петькой мои корешки, им уже восемь лет, а мне только шесть. И живем мы не в Магнитогорске, и даже не в Москве, а в Заготскоте. Это маленькая деревня, а правит нами большая деревня Карабулак. Мы  выращиваем скотину. Это очень далеко. До самого Магнитогорска даже сто километров будет.

 Когда нам посылают посылку, то её неделю везут. А там гостинцы от Крёстной и бабушки. Крёстная- это сестра бабушки. Зовут её так, потому что в церковь ходит. Нас привез сюда Юрка. Он ненастоящий папка. Мамка подцепила его, когда ей было совсем хреново, а он ползал у нее в ногах. А он оказался бывший урка. Так вот, не знаешь, где потеряешь.

Бабушка и Крестная  меня любят, они присылают настоящие конфеты.   Только один раз, когда не было мамки, а посылку принесли, мы с Васькой съели весь чай, с фруктовыми добавками. Мы думали, что это такие конфеты. Юрка орал и обзывал меня кашеглотом. Я сказал, что МОЯ бабушка еще пришлет. Он обиделся  и бросил посылку о стенку. Всё рассыпалось, и разбилась банка с вареньем. А я убежал.

У нас весной хорошо. Так вкусно пахнет травой, и солнце совсем не печёт. А ещё весной мы ловили рыбу мордой. Я сначала думал, что это зверь такой, с большой мордой, будет ловить рыбу, и нам отдавать. А это Юрка спёр сетку комбайна и сделал клетку для рыбы. Рыба такая вкусная туда залезает, а мы её цапаем, и на сковородку. Я люблю рыбу есть. И яблоки люблю.

У нас здесь ничего не растёт. Только степь, да коровьи лепёшки. Недавно дядька приезжал на машине. Он за пустые бутылки давал яблоки.
 А что, бутылка целых 12 копеек стоит. Если бы у нас был магазин, как в Карабулаке, я бы все бутылки собрал. А яблоки всем хочется. Вот и бегали, как бешенные, всем бутылки подавай.
Васька насобирал 10 бутылок, а у меня целый мешок. Звал его за коровником собирать, а он брезгует, воняет там. Он что, хочет профессором стать, рученьки белые. Нет, уж, если попал в Заготскот, то будешь всю жизнь навоз топтать.
 А я не жадаба. Мне целое ведро яблок дали, так я половину ребятам отдал. А пускай помнят доброту мою.

А еще у меня друг Ильдар. Ему тоже шесть лет. Он очень добрый. Всегда меня  угощает. А драться совсем не умеет. Я его уже научил, как правильно в морду бить.

 А мама у него тетя Флюся. У них трое мальчиков и две девочки. Я люблю к ним ходить в гости. Они совсем не шикуют. Конечно, как такую ораву прокормить. А к чаю меня всегда приглашают. У них всегда вкусные лепешки и чай.

 У меня рожа не наглая, я сам к самовару не лезу, только когда тётя Флюся говорит: «Иди, малайка, кушай». Я сажусь на ковер, а ноги прячу под себя. «Что, не получается?» -  хитро смотрит тётя Флюся. А я отвечаю ей мужским голосом: «Нормально, нам татарам всё едино». Все смеются, а я смотрю на Ильзу. Она мне нравится.  «Ты заморыш на наших девок не заглядывайся» - сердито говорит тётя Флюся. А я вижу, что глаза у неё смеются.

 Я не заморыш. Мне просто два раза резали живот. Первый раз не помню, три годика было. Крестная говорила, что накормили дрянью, вот и стал заворот кишок. А второй раз помню. Больно было очень. Мамка сначала не разрешала мне пасти коров на лошади, все боялась, что швы разойдутся, но Юрка ударил ее кулаком, и она опять плакала. А Юрка сказал, что я не сдохну.

 Мамка у меня талант. Её  в школе хвалили. Рая, говорит, тебе дальше надо учиться, ты учительницей хорошей  станешь, или писательницей. А мамка не послушалась и пошла работать. Часики ей захотелось, да глазки строить. Вот и подцепила папку. А он стал водку пить, да за б*****и бегать.

Б***и, это такие женщины, которые мужиков крадут. А еще они совсем прозрачные. Юрка, когда напьется, он кричит, что всех б****й насквозь видит.

 А когда Юрки нет дома, мамка мне придумывает сказки. У нас есть одна книжка, но в ней нет сказок. Вот когда я пойду в школу, мне купят много книжек.

Еще у меня друг дядя Артур, тракторист. Он жену никогда не бьет, хотя она такая вреднючая. Когда зимой дядя Артур делает около дома трактор, то лежит под ним. А жена ему всегда кричит: «Яйца отморозишь, брошу тебя к едрени фени».
Едрени- это, наверно, злая старуха. Вот жена и хочет его к ней бросить.

 А трактор у дяди Артура гусеничный, он по любому гавну пролезет. Только дядя Артур ездит по дороге, потому что возит ребятишек в школу. Сзади к трактору привязывают домик, а в домике солома. Развалился, как царь, и едешь в школу. Только зимой холодно. Надо открывать дверь и бежать за домиком, пока не согреешься.

 Я не школьник, я просто катаюсь. А  обратно дядя Артур берет меня в трактор и дает порулить. Когда тянешь большую ручку, трактор поворачивается. Это вам не хи-хи, ха-ха. Тут надо внимательно смотреть. Дядя Артур в тракторе, как  настоящий космонавт. Ему только фуфайку надо постирать. Когда я вырасту, то стану трактористом. В кабине очень громко шумит, и пахнет соляркой.

Соляркой мы дома топим печку, потому что Юрка не купил дрова. Солярку он тырит из большой бочки.

Юрка обзывается на  дядю Артура чуркой. Сам он козёл вонючий, только вы ему не говорите, потому что Юрка говорит, что за это слово в зоне могут убить.

 Крестная говорила  мамке, что она умница. Но когда влюбляется, то становится дурой. А мамка кричала, что она не монашка, а потому и влюбляется. Я когда выросту, то женюсь на монашке. И мы никогда не уедем во тьму тараканью, потому что комнату нельзя терять, хотя она и шесть метров. Если бы мы не потеряли комнату, то уехали бы обратно, а Юрку оставили здесь.

Я хорошо помню эту комнату. Мне давали много книжек, а я их рассматривал на полу целый день, и у всех путался под ногами.

Когда папку украли б***и, то с нами стал жить дядя Степа. Все говорили, что он завязал, хотя он никогда ничего не завязывал.

 Тогда все радовались, потому что прилетел Гагарин. А мы с мамкой и дядей Степой лежали в кровати. Кто-то сильно стучал в дверь, а когда дядя Степа приоткрыл немного дверь, то из-за двери была такая  большая рука с ножиком. Дяде Степе ткнули ножиком, и он лежал дохлый на полу. Я  тогда был маленький, поэтому от страха обосрался.

Сейчас я не боюсь. Мне уже  шесть лет. Когда я вырасту, то Юрку зарежу. Только  по- тихому.  Тогда не узнают, и в зону не посадят.   

 Вот если бы нас забрала жить к себе бабушка. Но она не возьмет. У нее всего одна комната. А еще у нее давление и ответственная работа. Она заместитель директора в обувном магазине. Ей нужен отдых и покой. А какой отдых, когда рядом дети. А я бы сидел тихо, и всегда здоровался. Я умею сидеть тихо, мне только книжек побольше, как  раньше, в Магнитогорске.

У Васьки папка настоящий. Он если и бьёт его мамку, то только руками. А Юрка ещё пинается. Когда у мамки был большой живот, он свалил её на землю и пинал. Она лицо закрывала. Тогда он ей в живот пинал. Я кричал, кричал, а что толку. Ни одна сука не пришла.

 Потом мы с мамкой спрятались за сараем. Она стала совсем белая. А потом у неё родился мёртвый мальчик. Когда я буду большим, то растоплю печку, и затолкаю туда Юрку.  Он будет реветь, а я буду смеяться.

Сегодня Ваське папка сказал, чтобы он удавил щеночка. Щеночек задушил цыплёнка.

Конечно, щенков, как собак нерезаных, а куриц не хватает. А что зимой жрать? Васька, он большой, а никого не убивал. Вот он и позвал Петьку. Петька  злой такой. У него папка настоящий, только тоже был уркой.

Щеночек так жалобно плакал. Он, наверно знал, что его задушат. А я всё одно не смогу его спасти, потому что их двое, и они большие. Тут надо быть хитрым.

 Когда я дрался только с одним Васькой, он бил меня сверху, а я схитрил, и стал бить его под дых. Только он все одно победил. А сейчас их двое.

 Из-за какого-то сранного цыпленка  щеночка душить. Вот у меня Джек тоже сожрал половину цыпленка, а я ему напинал под зад, а цыпленка закопал, чтобы Юрка не видел. А то он его, как собаку Пальму, убил бы  и выбросил в степь. Пальма что, она старая была. Ей все одно копыта откидывать.

Веревки у Васьки не было, так он, гад, проволоку отыскал. С проволоки, говорит, не сорвется.  Они  вместе с Петькой затолкали щеночка в проволоку. Он сначала дрыгался, а после перестал. Им стало неприятно и они ушли.

 А я вытащил его из проволоки. Он лежал- лежал, а потом стал дышать. Тяжелый такой, кое-как донес его к бабке Насте. Она посадила его на цепь, и он стал настоящей собакой, и на всех лаял.

 Бабка Настя добрая. У нее все покупают самодельную водку. Даже если денег нет, а блюёшь после водки, она дает без денег. Деньги можно потом принести. Юрка несколько раз брал без денег, а потом принес мамкины часики. И тю-тю часикам. Мамка плакала, а что поделаешь.

 Когда я вырасту, то никогда не буду пить водку. А если кто-то будет мне приносить водку, то буду бросать её в помойку.

 Васька с Петькой, за то, что я  спас щеночка, натравили на меня свою овчарку. Она хватала меня за штаны, было страшно. А Джек меня спасал.

 Он маленький песик, но очень хитрый. Овчарка меня за штаны кусала, а он её сзади за яйца, как схватит! А она, как поросенок визжала.

 Только у Джека кровь из живота текла. Я его рубашкой обмотал и к сарайке понёс. Он дрожит, и пузо мне лижет. А я реву как корова.

 Собаки, они живучие. У нас только врачей  нет. Если что случится, сдохнешь, как скотина.
Когда  сильно ногу порезал, мы пешком топали с мамкой в Карабулак .

 Я Джека  на солому положил, а сам за зелёнкой побежал. Вернулся, а там Юрка бросает на Джека большой камень. Джек кричал, кричал, и помер…

Он был моим самым, самым....