Пётр Великий Историко-стихотворный опыт

Данная работа представляет собой кратко изложенный очерк (в стихотворной форме) о первом Императоре государства Российского Петре Великом (1682-1725).
Одной из причин данному очерку послужило прочтение стихотворения поэта и писателя XIX века Алексея Константиновича Толстого «История государства Российского от Гостомысла до Тимашёва». 
Стоит изначально отметить, что целью этой работы не служило полное изложение фактов, которые повествуют о процессе политических, общественных и культурных преобразований в России в первой четверти XVIII века, а также о предшествовавших исторических событиях (как внутри, так и за пределами границ России), которые, так или иначе, связаны с последующим царствованием Петра Великого.
Напротив, целью автора являлось собрать воедино те исторические сведения, которые могли бы дать читателю хотя бы немного общую картину вышеуказанных событий.    
Россия – это, прежде всего, страна православной веры. Бог, Царь, Отечество - вот три составляющие, которые строят наиболее отчётливо всё политическое и общественное устройство России, начиная, главным образом, со времён Петра Великого и вплоть до последнего российского императора Михаила Александровича Романова. Поэтому через всю композицию стиха проходит красной нитью тема божьего промысла, божьего соучастия, приведшего к тем или иным итогам описываемых времен.
Последнее, что хотелось бы сказать (перед тем, как читатель начнёт читать эти страницы), так это то, что не следует воспринимать эту работу как научную. Оценка Петра как правителя здесь не анализируется в полной мере. Всё написанное носит лишь характер тех или иных исторических сведений, дошедших доныне.

С Богом!




Дорогу осилит идущий (Веды)

Пётр Великий
(краткий очерк в стихах)
                Ибо никто из нас не живёт для себя,
   и никто не умирает для себя (Рим. 14: 7)

Пролог
Мудрец, обласканный судьбою,
Качал печально головою.
Чем озадачен был старик?
Тогда, как робкий ученик,
(Вы тоже скажите, мечтатель)
Искатель истины, приятель
Журналов, альманахов, книг
И он считал, что тот велик,
Кто посвящением всей жизни,
Без всякой доли укоризны,
Сумел назвать разгадку снов,
Иль тайный замысел, любовь.
Увы…
Но дум злосчастных узник,
Враг предрассудков, правд союзник,
В тот миг сидел задумчив он,
И только часа редкий звон
Тревожил странну тишину.
Был вечер. Тучи, скрыв луну,
Тянулись в сумрачном молчанье,
И ветр в последнем издыханье
Ещё колосья трепетал
Природы сон вокруг витал.
Жучки, букашки, муравьишки,
Мукашки, мотыльки, пчелишки
То там, то здесь ещё жужжали
И прыгали, и свирещали,
И звуков полон был простор,
И вдохновенный этим взор
(возьми хоть каждого из нас)
Здесь уронил слезу б из глаз.
И я признаюсь: слезы лечат.
Они нисколько не перечат
Моим уставам бытия.
И слез не жаль, если, друзья,
Воспомню детство золотое,
Нас уходящих, душ младое
Веселье, радость и стремленья,
И обращённый вновь в моленья,
Прошу лишь я, внемли мой плач!
Пусть горький опыт неудач
Мне отзовётся дальним эхом.
Кто ты, что был мне оберегом
От излияний бури чувств?
Лета суровы. Этих буйств
Душа не в силах боле прятать.
О други, как же не заплакать
При виде жизни молодой!
Душа стесняется тоской,
Печаль вновь мною овладела,
Дух норовит покинуть тело…
Не мучай! Вновь тебя прошу.
И вторя сердцу своему,
Надежды мне не остаётся.
Но верю, новый день проснётся,
Терпеньем волю наделив.
Но тот ли я? И так ж счастлив?
Меня в сомнения уносит.
Разчарованье душу гложет,
Противится и разум мой.
Но овладеть самим собой
Вновь сила тайная мешает,
Её мой разум вопрошает,
Но тщетно, как не сознавать.
Ропщу. Но видимо познать
До уготовленной нам смерти
Черты, где ангелы иль черти
Предельно терпеливо ждут
Не суждено.
И бой отмеренных минут
Мир грешной жизни отбивает.
Верь! Нет, бесследно не сгорает
Ничто! Но что за назначенье?
Что ждёт нас: муки иль спасенье
Зависит лишь от нас самих.
Быть может, мой последний стих
Сулит, надеюсь, всепрощенье,
Что дух подвергся мой растленью
Средь слабых, искушённых злом.
О, Отче! Пагубным грехом
Я пал, прося лишь вожделенья.
Днесь, пусть свершится ж приношенье,
Мир каплей блага окрапя,
И богомольные уста
Твой образ светлый превозносят,
И вновь родившимся уносят
Туда, где истина живёт!
Мы знаем…
Мне же настаёт
К началу песни здесь вернуться
И думы вновь в одно сольются.
Мудрец (царь дум), ища ответ,
На вехе уж преклонных лет
Вдруг понял мира созерцатель,
Что Дух – божественный Создатель
Всему причина и исток,
Что даже трепетный малёк
Своё имеет совершенство.
Что ж ученик? Воззрев блаженство,
Миротворение чела,
Сел рядом с старцем.
День тогда ещё всходил...
Лучом денницы
Озарены их были лица.

 



О Русь, взмахни крылами,
Поставь иную крепь!
С иными именами
Встаёт иная степь (С.А.Есенин)

Вступление

Тебе, славян потомок гордый,
В часы душевной полноты
Я воспевал строфою кроткой
Умов прекрасные мечты.

И днесь, я, жаждою палим:
Как гражданин, желаю славить
Край, где державный властелин,
Взошед на трон, стал грозно править.

И вопрошая вновь себя,
Я молвлю: нам ли не гордиться
Колоссом, гением творца,
Новороссийскою столицей?

Венок, венчающий твой трон,
Ниспослан Божьею десницей.
Гой еси, ниц челом мы бьём,
Царь вседержавный!

Багряница,
На исполиновых плечах
Отрока века Возрожденья
Дана перстом благословенья
Тому, кто правдой жил в сердцах.

Царь православный, царь тиран!
Самопожертвовав собою,
Фариса верною уздою
К иным высотам строго мчал.

Но обуздал ли ты его,
«Безбожник табашний»? Кнутами,
Плетьми, дубиной, батогами
Исправил ли ёркое седло?

Пред образами лик святых,
Водой купели омовенный,
Трёхперстным знаменем крещенный,
К хоругви молча ты приник.

Луч вновь родившейся денницы
Главу младенца озарил
И твой фиал наполнен был
Порывом ринувшей орлицы.





Часть 1
Берегитесь лжепророков, которые
    приходят к вам в овечьей одежде, а
       внутри суть волки хищные (Матф. 7: 15) 

Век XVII. Смута (вплоть до начала царствования Михаила Фёдоровича Романова)

Как грозен был бунташный век-
Век розней, распрей и раздоров,
Гонений, прений и расколов,
Где жертвой пал лишь человек.

Плеяда фряжеских племён
Издревле бранью меченосной,
Армадой воинов полнощной
На Русь святую шла волной.

Но страх. Иуда среди нас.
Как вепрь свирющий изнывает
И православный крест срывает
Пред взорами народных масс.

Восстань же ты, потомок Рима,
Плебей! Пусть длань твоя несёт
Лучи погасшего Ярила,
И лже-патриций, виждь, падёт!

Падут на плаху вероломства
Геенны жалкие рабы!
Не удостой их Бог потомства
И приоткрой их лиц чадры!

В врата Москвы первопрестольной
Был пущен лях - Европы шут.
Но вам на трон не присягнут
Те, кто идут дорогой вольной.

Так ты, Жолкевский пренебрёг
Отвагой русскаго народа,
Неукротимой верой в Бога
И не сносить тебе сапог!

Страшись и ты, презренный червь
Земель российских расточитель,
Гонсевский – лжебоярин, мститель,
Внимавший глас хвалебный дев.

О Сигизмунд, король бесславный-
России грозный супостат,
Ты на престол лез православный
И Владислава, говорят,

Царём всея Руси нарек.
Но ты бесчинствовал не долго.
Ни Гермоген, ни Филарет
(сей прадед грозного потомка)

Глав не склонили пред тобой,
Ни пред ватагаю раменья
И в стихарях, под песнопенья
Взывали Русь идти на бой.

И ополчился русский люд
Перед угрозой расчлененья,
Пред ярым натиском плененья
И был отбит неверный плут.

Булатной сталью меч сверкнул,
Щит окрестил трон венценосный:
Беги гарип – лях самодур
На ширь просторов вкруге злостный.






Не передвигай межи давней, которую
провели отцы твои (Мишлей 22: 28)
Раскол (год 1653/1654)

Средь бед неведомой напасти,
На землю русскую сошедш,
Упомянуть велит мне честь
Одну, в канун Петровской власти.

Об ней жива ещё молва…
Скорби, народ же православный,
Расколом Церкви окаянный,
По богомольцам, чья руда

В крещеньи огненном пролилась
Под пенье радужных псалмов.
Их благочестие свершилось
(гласит удар колоколов созвучный сотне голосов).

Ты осенил себя крестом,
Кержак, двуперстного знаменья
И был анафемой, гоненьем
Твой ропот предопределён.

В Исуса веруя в сердцах,
Тобой средь капища оставлен
Сурьмяный требник, даб в устах
Спас мира был вовек прославлен
В словуто-истинных речах.






Часть 2
Долгие и великие страдания
воспитывают в человеке тирана (Ф. Ницше)

Стрелецкий бунт года 1682 (Хованщина)

Стрелецкий бунт - там кровь, там брань,
Там бердыши, там копья, стрелы.
О варвары, о глухомань.
Сердца глупы, сердца каменны.

Вы не Отечества сыны
И тайны помыслы-всё дико.
Умом и разумом скопцы,
Се бо кровь истинных пролита.

Зазор, израда племенам,
Где смерть посеяна грядами,
Где палачи на трон восстали,
А жертвы пали к их ногам;

Где смрад неистового зла
Властолюбиво восседает,
И, Бог что знает, замышляет,
Играя лаврами венца.

Так ты, «зазорное лицо»-
Честолюбивая царица
Всея Руси, говеть и стричься,
И в монастырь в своё гнездо!

И сверзились алчные желанья:
Порок владычества (без прав).
И бремя трона восседанья-
Призрак в обительских сенях.

Вотще пленял твой Вавилон,
Черница кельи одинокой.
Уж жребий пал – ночи комонь
Молниеносною стрелой
Летел к тому, кто затворён.

Отмщенье карой снизойдёт,
Главы на виселицу встанут.
Тем лишь утешится народ…
Иные ж вновь на трон восстанут.

А ты, опальная вдова,
Воспрянь, как после тяжкой битвы,
И верной поступи Петра
Направь, божественны молитвы.






Злодеи злодействуют, и
   злодействуют злодеи злодейски...
(Книга пророка Исаии 24: 16)

Борьба Милославских и Нарышкиных за престол

Не долог был триумвират.
Иван был хил. Умом же слаб.
Он не выказывал прельщенья,
На троне ж правил как арап.

И верно стоит нам заметить,
Что и средь царственных особ
Немало тех, которым Бог,
На благо судеб, дал лишь блеять.

Но есмь Отечества сыны,
Для коих власть сличима царству.
Свирепством, злобой и коварством
Сердца их ожесточены.

Пришла година бить в набат,
Народ России православный.
Восстань потомок-воин ратный
На оберег священных рак!





Часть 3
Царствование Петра

Как глас заутренней цевницы
Куличит нас над гладью вод,
Час пробужденья – луч денницы
Объемлет дол полнощных свод.

Как дух природы вновь рожденной
Благоуханьем нас манит,
И ты, восторженный пиит
Остудишь пыл свой дерзновенный,
Прельщённый царственной красой
Картины, сердце всколыхнувшей
Здесь обретаем мы покой
И жизнь не кажется минувшей.

Так я, слагая песнь свою,
Ладьёю бьюсь о дерзки воды.
Внимаю ветру, жду погоды
И меж огней лишь ту звезду,

Одну, далёкую эфира
Ищу, даб пристань обрести.
Не мрак пучин – там твердь земли,
И слух лелеющая лира.

Так, пой певец свою былицу
Глаголом бурь, торжеств надежд.
И да хранит тебя десница
Средь океанов мнимых звезд!






Будь упорен и твёрд (Катулл)

  Едва заснёт светило нощи
Под пенье веющих ветров
Как волох дремлющих дубров,
Зарницей пробуждены рощи
Взвестит молитвою на всток,
Творца всегласно прославляя,
И небесам в ответ внимая,
Трубит уж в звонкий он рожок.

И оживает всё вокруг
Перстом превечного начала
Леса, дубровы, долы, луг,
Холмы, цветы, ручьи, поляны.

Так ты, России Вседержитель,
Народа русскаго Спаситель
Воздвиг на царственный престол
Сей образец ума, раченья,
Благого самоотреченья
И был велик его юдол.

Кокуя пленник заточенный,
Ты божий промысел узрел.
Тироном новоиспеченным
Московии родной предел,

Где воды Яузы смиренной
Навек взмутили юный ум,
Оставил в сонме страстных дум
Азов манил непреклоненный.

И покорился он тебе,
Как покоряются народы,
Как утихают бурны воды,
Как гаснет сумрак на заре.

Так вы бежали Агаряне
И горделивою главой
Ещё изменчиво качали,
Восток ввергая в страшный вой.





Промедление смерти подобно (Пётр I)

Но бой великой предстоял.
Вновь тень нависла над Европой.
На дольний мир гавран взирал,
Кружась над жертвой мира новой.

Манил тебя предельный брег
Балтийских вод, царь предержащий.
И чёлн воинственный сей бег
Уж предрекал огнь восходящий.

Европы дрогнул хрупкий мир
И просвещённые народы
Подъемлют жертвенный потир
И востекут рудою воды.

Запалы пушек вновь слышны.
Дрожжи, Европы свей кичливый!
Твоих велений тон речивый
Несут в пучину корабли.

А вы, Европы злы языки,
Хулящи Русь из рода в род:
Личин, таящих ваши лики,
Не отражат же капли вод.

Так вы, беснуясь, пировали
Сулила Нарва вам уют.
Но вновь воздымут стяг славяне
Ликуй Полтава и Гангут!

И как вседневно омывает
Амур брега родных краёв,
И парус ветром раздувает
При вёдре алых вечеров.

Он мчит корабль благоверный,
Алкая даль иных широт.
И ленно, новопросвещенным
К родному фаросу идёт.
      





На что в России не взгляни, всё
его началом имеем, и чтобы
впредь не делалось, от сего источника
черпать будут (И.И.Неплюев)

Много замыслов в сердце человека,
но состоится только определённое Господом
(Притч. 19: 21)

Человек гибнет, дело остаётся
(Лукреций)

Великих людей питает труд
(Сенека) 

Там град стоит. Сей величавый,
Полнощный страж святых могил,
Брегов Невы - Рим новозданный,
Приют взвывающих ветрил.

Свидетель тайн твоих деяний
На благо общее Руси;
Дум тяжких (полные стезаний),
Незримо ведших до керсты.

«Отец Отечества» всеславный!
На прудный путь избрав тебя,
Раченьем сердце наделя,
Сподвиг Господь на подвиг ратный.

И денно, нощно, неустанно
Служа Отечеству добром,
Патриархат досель нам данный
Разбавил Бахуса вином.

Где топь болот ещё ютясь,
Как путы сковывала ноги-
Сияет, в небо вознесясь,
Храм просвещенья-храм свободы

Здесь, у гранитных сих брегов...

Аллей чертогов величавых
Порой нам слышим шаг дырявых,
Но верно шедших башмаков.

Говел восток-земля дрожжала
И ты, на паперть восходя,
Орлом венчанное зерцало,
Вручил народу на века.

И опочил. Закрылись вежды.
Обрёл корабль свой приют.
Так в сонме оных гаснут звезды.
На небосвод теперь ль взойдут?





Эпилог
Генварь взвывающей вьялицей
В смятеньи диком изнывал
И стогны бранной дивъ-столицы
Скорбящим плачем наполнял.

Ушёл последний римский цезарь,
Внимая зову праотцов.
Но кто готов взять правый жезл,
Когда утерян путь следов.

Осиротел скудельный мир.
И возвестил хранитель рая
Архангел божий Гавриил,
Что вновь воспрянет Русь святая.

К тебе мой глас, к тебе все взоры,
О семя грешной сей земли!
Взрасти днесь мирт России новой,
Нежданной смерти убеги!

И даждь нам Бог надежду веры,
Что прийдут дни великих дел.
Так океана сирый челн
Идёт, о волны бьясь каменны.






К читателю

К концу идёт моя строфа
И призренный Европой дальной,
Мне главы старого Кремля
Будили сердца стон печальный.

И в звуки вылились они
Души чувствительные тайны.
Так вешним днём поют птенцы,
Природы внемля глас сакральный.

Вот песнь окончена моя.
Рассвет в окошко уж теснится.
Я вам пробаял про Петра.
Всё... Спать. Пора угомониться.

Дмитрий Кхесин/Dmitry Khesin
2011