Безумства рока - Rock Follies

Роковое моё схождение в рок-н-ролльный ад только начиналось. На заре года следующего, восемьдесят седьмого, я оброс договором с дискографом - о собственном диске, менеджером и рецензиями убойнее прежних. Первый мой шлягер-сингл вырвался в хит-парады, к месту под номером сто пятнадцать. В менеджеры ко мне попал Саймон Нэпьер-Белл, самозваная знаменитость, - жил он в апартаментах первого этажа пообок площади, сырой, угрюмой, каких к северу от Бэйсвотер-роуд не счесть. Апартаменты были блистательным блефом, фата-морганой. Дубовая лестница старинной отделки из огромного вестибюля вела наверх - за первым же поворотом утыкаясь в стену из кирпича. Дверь гостям отпирала азиатских кровей девочка-инженю из саймоновской инженюшной компании; ты входил в вестибюль, дивясь Саймоновой состоятельности - надо же так преуспеть, - а тут и хозяин небрежно спускался с лестницы, будто тебя ради выбредая из дебрей особняка. На самом-то деле, как понял я, апартаментов только и было что этот вестибюль да комнатушечка за стеной. Да стойкий образ дохода, дивного, не особых трудов стоивший Саймону, несравненному мастаку плутовского продвига продаваемого. Продавал он прекрасно - делался глух к собеседнику и на всех парах продавливал собственную идею, причем последняя идея могла идти вразрез со вчерашней. По мне - сущий очаровашка, дивный голубоватый старшина музвзвода второй мировой, - а служивыми приходились ему те самые таиландочки, что в вестибюль являлись, будто из подполья сквозь пол проникали в подвальный люк.

Сработав мне договор, он добавил, что дело теперь за пресс-агентом, и свёл меня с Конни Филипелло, очередной его собственной выделки химерой. Конни, телефонистку при каких-то дискографах, Саймон нанял и произвел в пресс-агенты, прихотливо решив, что в раскрутке нововзелеянного им детища, "Уэм", она преуспеет в самый раз. Прихоть оправдалась - пиарщицей Конни таки оказалась чертовски знатной. Да вот теперь к верхам хит-парада ей предстояло взогнать меня.

К несчастью, за считанные до моего диска дни что Конни, что Саймон отбыли в Китай, славить там Саймонова бойфренда-куафёра, сладчайшего сингапурца, именуемого Алан Со, - послушать Конни, так истого революционера в завивочном деле: его "питательный перманент", в коем волосы навивались на китайские палочки для еды, переворачивал мир напрочь. "А я?" - похныкивал я Конни отъезжавшей - как-никак, под Саймоновым нажимом платил я ей астрономическую зарплату.

"Не дрейфь, дорогуша, что ни день будешь в газетах", - сказала она. "Да уж", - подумал я, - но Коннино рекламное слово сбылось. Я что ни день был в газетах. Только вот каждая новая газета громила меня гаже прочих. К прилету Конни и Саймона из покорённого Китая - гений Алана Со утвердился безоговорочно, - я пододвинулся к краю нервного срыва, а диск мой выпал из хит-парада, не числясь и среди первых двухсот. Но Саймон, опытный старшина, окрылил меня, перенаправив на заграницу.

Так, невзирая на гибель мою от рук британской прессы, покатил я пиариться по Европе, с фестиваля на фестиваль. Всё тем же составом копились балованные гастролеры в аэропорту Хитроу субботним утром - мы, "артисты", из толпы выделяясь забавными нашими одеяниями, противу всех и вся вызверясь и тупо в зале самолетного ожидания сидя - уже не все, еще не кто-то. А уж вокруг, водоворотом - менеджеры, дискографические представители, а порой - у растиражированных - и пресс-агенты. Поклонниц-девчонок, поклонников-геев акулы эти к своим артистам и близко не подпускали - хотя сами - кой-кто - и головы бы сложили, лишь бы услужить, скажем, чашечку капучино подать своему артисту. Порою вылет задерживался, и чей-нибудь деловитый менеджер привычно раскладывал настольную игру-викторину: фишки, поочередные ходы, и на карточках - вопросы. Помню, кого-то из братьев "Шпандау Балет" озадачили: "А копчик - это где?"
"Не спрашивай! - последовал дивный ответ. - Точно не в Англии!"

У моих дискографов были еще одни гастролеры - группа "Коробейный дом", с которой всюду катались мы сообща. Соседили мы чудно и по всем фестивалям снимали одну раздевалку, а в Сан-Ремо ребята уговорились подыграть мне и подпеть - чтоб дискографы наши не тратились на вывоз еще и моей группы. В благодарность я барабанил на бонго в их коробейном составе.

Как раз перед выходом на Сан-Ремо посиживали мы в кулисах, друг другу жалуясь на житьё, - и тут в комнату к нам вошли фестивальные продюсеры-итальянцы.

"Чао, чювачки, - произнесла длинная околороковая дева с волосами воронова крыла и парой фланговых ассистентов, явно укофеиненных до отказа. - Я Андреа. Он Сальво. Обсюдим кое-что. Прявда, что Рупит у вас барябанит?"
"Прявда," - ответил я, перейдя на местный диалект.
"О, ето клясс. Полное вяу! Когда Корябейный дом доигряет, то Майк Бонджорно, который прядставляет щоу, поигряет шютку с барябан".
"Да?" - вежливо переспросили мы, не поняв ни слова.
"Даа, ето сю-пяр-клясс! Симешшно! Ви там он до вас и на итальяно - а кто ето там на барябан? Клясс, ага?"
"Ага". Все покивали. Ясней никому не стало.
"Ето будит полный атпад!"

Вышло так, что мои барабаны бонго на сцену выставили, не закрепив. Петь мы из-за кулис рванули бегом - начали с ходу - толпа так и взвыла. Я, в сказку попав, барабанил, себя не помня - и вдруг почуял, что один из бонго моих с подставки норовит сползти. Метровой высоты и немалой тяжести инструмент подпёр я ногой, но он упорно полз, ноги не хватило, и на втором по счету припеве ("Коробейный мой дом - коробейный картонный дом") барабан лёг на пол. Я ринулся поднять - но сцена была покатой, и барабан мой вовсю раскатился к рампе. Я рванул вдогонку, вслепую - от смеха в слезах. Концерта ради Джанни Версаче снабдил меня костюмом - черным шелковым лапсердаком с подобающей стилю фетровой шляпой, и летел я двинутым раввином в погоне за священным свитком Торы. Перед самым вылетом моего бонго на зрителей я ухватил его и заковылял на место. Пыхтя и потея, прикрепил барабан к подставке. А тут и песню допели.

Вопли улеглись, и на сцену взгромоздился ведущий шоу - во главе целой свиты операторов, кабельщиков, техников. "Среди нас сегодня кое-кто присутствует - вот тут, с этими вот ребятами, - произнес он по-итальянски. - Сдаётся мне, он должен играть на барабанах. Ну-ка поглядим!"

Я собрался во звездный час: процессия приблизилась и, минуя меня, спешно протопала в глубь сцены, где за ударной установкой сидел малютка Титч. Титч ни слова не смыслил в итальянском, а Майк Бонджорно явно понятия не имел, каков я с виду. Майк был комик. Титча завидев, выдал он вопль фанатичного накала: "Ах ты Господи! Ах ты Боже мой! Да ти ли ето?" - слова на английском сопровождались тыканьем микрофона Титчу в лицо, озадаченное.
"Н-не уверен", - ответил Титч.
Майк со вкусом посмеялся в камеру. "Н-не уверен?" - передразнил он Титча - и перевел для публики: "Он не уверен. Что за прелесть этот англичанин!". Похлопав Титча по спине, Майк из глубин сцены поволок его поближе, в прожектора. Толпа недоумевала. В отличие от ведущего, публика в зале по большей части понятие обо мне имела. Но Майк, несомый волной водевильности, с таким блеском удавшейся, глядел то на Титча, то в камеру, растаращив глаза, распахнув рот: "Быть не может. Нет, может. Ах ты Господи! Да это же Руперт Эверетт!"

Слова "Руперт Эверетт" Титч понял и замотал головой - да не тут-то было. Фонограмма, на лица не взирающая, неумолимая, стартовала. Титч поднял глаза на меня. "Делать-то чего?" прочел я по его губам, но прочие коробейники наши уже ржали так, что не до прояснений. Дискографические представители в полном составе дико махали из-за кулис - да куда уж. Я был обречен на барабаны, а Титч спародировал меня, тонко, убийственно. Так мы и проскочили, с нашим номером вместе.

Зато Андреа была права. "Полный атпад", не иначе.


http://www.stihi.ru/2011/12/10/3223

--------------------------------------
это глава из книги:
Руперт Эверетт. Красные ковры и прочая банановая кожура

Поправка: речь идет не о фестивале в Сан-Ремо, а о фестивале Рива-дель-Гарда восемьдесят седьмого года:
рассказ Титча - здесь
http://www.livinginaboxmusic.com/Tich_Critchlow.html

барабаны, на которых играл Руперт Эверетт, Титч называет не бонго, а конга (congas)

Руперт Эверетт поёт тут:
видео
http://www.youtube.com/watch?v=WT8t52RPqWo
песня Generation of Loneliness полностью
http://www.youtube.com/watch?v=jxPwmjt7hRs&feature=related
песня Blood Under the Bridge
http://www.youtube.com/watch?v=PCLHqd_37rs

"Коробейная" группа Living in a Box с одноименной песней

http://www.youtube.com/watch?v=0sq8VDXlWQk&ob=av2e

На фото: диск Руперта Эверетта Generation of Loneliness восемьдесят седьмого года

другие главы:

http://www.stihi.ru/avtor/moscaliovam&book=2#2

--------------------------------------

Rock Follies

My rock and roll descent into hell was just beginning. Early the next year, in 1987, I got a record deal, a manager and some more crippling press. My first single shot up to number 115 in the charts. My manager was a man called Simon Napier-Bell, a self-proclaimed legend, who lived in a ground-floor flat in one of those damp gloomy squares north of the Bayswater Road. It was a brilliant mirage. There was a huge entrance hall with a grand old oak staircase that swept upstairs, although around its first corner was a brick wall. The front door would be opened by one of Simon's Asian ingenues, and as you came into the hall, think­ing to yourself how successful Simon must be, the man himself walked nonchalantly down the staircase as if he were just coming from another part of the mansion. Actually, as far as I could tell, the flat only consisted of the hall and a small room off it. But it gave a marvellous impression of opulence, and Simon was the unparalleled master of fakery and hype. He was a great salesman, who never listened to a word anyone else said, but steamrollered on with his latest point of view, which might be the complete opposite of the one he was airing yesterday. I thought he was utterly delightful, like a campish sergeant major from one of those entertainment platoons during the war, his "boys" a gang of Thai twinkies who seemed to come up through a trapdoor from the basement.

After he'd got me a record deal, he told me I needed a publicist and introduced me to Connie Filipello, who was another of Simon's inven­tions. She had been a telephonist at a record company, and Simon decided on a whim that she should PR his new discovery, Wham. It was one of his hunches that paid off, as she proved to be a demon of a PR. But now she had the challenge of turning my record into a number one hit.

Unfortunately, on the week of the release of my record, both she and Simon disappeared to China on a PR tour with Simon's hairdresser boyfriend, a sweet man from Singapore called Alan Soh, who, accord­ing to Connie, had revolutionised hairdressing with his all natural "chopstick perm," which he was now going to launch upon the Chinese.
"But what about me?" I whined to Connie, to whom Simon had forced me to pay an enormous salary.

"Don't worry, darling, you'll be in the papers every day," she said. It all seemed a bit "Your dinner's in the oven" to me, but, true to her word, I was in the papers every day. The problem was that each article was more blisteringly vile than the last. By the time she and Simon got back from a triumphant trip where Alan Soh had been recognised as a genius, I was on the verge of nervous collapse and my record had slipped from its position in the top two hundred. But after a pep talk from "Sarge" (Simon), I set off to conquer the rest of the world.

And despite the assassination I received at the hands of the British press, I managed to enjoy myself on the promotional trail, playing fes­tivals across Europe. The usual spoilt suspects would meet at Heathrow on a Saturday morning, us "artistes" sticking out from the crowds in our funny clothes, bolshy and belligerent, sitting stiffly in the departure lounge, no longer real people, but not quite unreal either. Around them flurried their managers, their record company reps and some­times, depending on how much they were selling, their PRs. Little girls and queen fans would be kept at arm's length by these enablers, some of whom would lay down their lives to get their artist a cappuccino. Occasionally the flight was delayed and some eager beaver manager would bring out Trivial Pursuit.
Once, somebody asked one of the Spandau Ballet brothers, "Where's the coccyx?"
"Don't tell me! Off the coast of Cornwall!" was the delightful reply.

My record company had another band doing the rounds at the same time as me. They were called Living in a Box and we travelled everywhere together. We hit it off, sharing dressing rooms at all the festivals, and when we were at San Remo, the boys had agreed to back me during my set so that the record company wouldn't have to pay to bring my band out. In return I played bongos during theirs.

We were sitting backstage before the show, having a good whine, when the Italian producers came into our room.

"Hi, the gangs!" said a tall raven-haired rock chick flanked by two over-caffeinated assistants. "I am Andrea. This is Salvo. We have some leetle sings to talk you with. Is true Rupit is playing drums?"
"Yes, Andrea. Is true," I replied, slipping into the vernacular.
"This is great. Absolute wow! So when Leevin in de Bogs is fineesh, Mike Bongiorno, our presenter, is play leetle jokeen wiz ziz."
"Oh yes?" we said, politely, though none of us understood a word.
"Yeah, toe-tah-lee! Is veree funnee! Ee com an ge you an ee say - in Italian - guess oo eez ziz playing drums? Is good, non?"
"Great," we all said, nodding, still completely bemused.
"It will be total freak out!"

Unfortunately, somebody had not fixed my bongos onto their stand properly. We all ran onto the stage and the boys went straight into the first number. The crowds went crazy, and I bongoed away, living the dream, until suddenly I felt one of my bongos begin to slip off the stand. These drums were about three feet tall and quite heavy. I managed to hold it against the stand with my leg, but it kept slipping until I couldn't grip it any longer and as the boys went into the second chorus ("I'm living in a box, living in a cardboard box," etc.) it fell to the floor. I lunged at it but the stage was steep and it was already rolling off towards the footlights. I chased after it, my eyes blinded by tears of laughter. Gianni Versace had given me a black silk coat for the show with a matching felt hat, and I looked like a deranged Orthodox Jew chasing a sacred scroll. Just as the bongo was about to fly off into the audience, I grabbed it and staggered with it back to my spot. Breathless and sweaty, I fixed it onto its stand but the song was over.

As the screaming died down, the presenter lumbered onto the stage followed by cameramen, cables and roadies. "There is a very special guest here tonight, playing with the boys," he said in Italian. "I think he is playing drums. Let's go and see!"

I braced myself for my big moment, but instead of coming over to me, the caravan swept past me to the very back of the stage where little Titch sat at the drum kit. Titch didn't understand a word of Italian, and Mike Bongiorno clearly didn't know me from Adam. He was, however, a comedian. When he saw Titch, he screamed like a mad fan "Oh my God! Oh my God! Eez it really you?" he said in English, thrusting the mike in Titch's confused face.
"I'm not sure," said Titch.
Mike looked to the camera with a big laugh. "I'm not sure?" he mimicked. "Non e` sicuro. Che divino, questo inglese!"
He clapped Titch on the back and dragged him to the front of the stage. The crowd was quite puzzled by now. Unlike Mike Bongiorno, most of them knew who I was. But Mike was enchanted by his own vaudevillian prowess, looking at Titch and then looking into the camera, eyes like saucers, mouth wide open. "It can't be true. Yes, it is. Oh my God! It's Rupert Everett!"

Titch understood the words "Rupert Everett" and started shaking his head, but it was too late. Playback waits for no man and my song began. Titch looked up at me. "What should I do?" he mouthed, but the rest of us were laughing so much it didn't seem advisable to try to clear up the misunderstanding. All our reps were gesticulating wildly from the wings, but it was too late. I was doomed to play bongos while Titch did a cruel and perceptive impersonation of me, and before we knew it the set was over.

Andrea was right. It was "total freak out."

• Extracted from Red Carpets And Other Banana Skins by Rupert Everett, published by Little Brown on September 21 at L 18.99. © 2006, Rupert Everett.
Warner Books, NY, Boston, 2007