Ика

 

                Он познакомился с ней, как с Ириной.  Это уже потом, после того, когда они расстались, непонятно кто, обозвал её «Икой». И с тех пор, среди общих знакомых никто её по-другому не называл. Когда через много лет, он вернулся в родной город, попал в компанию старых друзей, пол вечера не мог понять, о ком говорят… «Ика» - это имя было чужим, ни грело, ни тешило слух, ни пробуждало никаких воспоминаний. Только, когда, кто-то из друзей сказал, что речь идёт об Ирине Н. Стало холодно и неуютно – не от воспоминаний, а от пренебрежения, с которым все говорили о ней. Быстро собравшись, он покинул компанию. Зачем омрачать, то светлое, что хранишь в душе. Хранить надо только хорошее, злое и не доброе само будет лезть в душу, а проникнув, по мере возможности, перепачкает и омрачит память. Он уходил от не доброго и злого, в сумерки осеннего дождя…

               Сырость осеннего вечера, пронизывала до самых костей. Мысль о том, что зря покинул уютный дом, предательски появлялась, исчезала, и вновь появлялась, подстёгивая озноб, который начинал охватывать всё тело…. Но дождь, сумерки, озноб - всё отступило…. Он неожиданно погрузился в воспоминания о ней и мир мгновенно изменился, расцвеченный причудливыми красками, тех, пусть кратковременных, но необычайно сильных чувств. Мысли, не спрашивая, восстанавливали события прошлых лет, он не сопротивлялся. Среди дождя, серых сумерек, находясь во власти, поздней, промозглой осени, в душу и сердце, пришла весна.

                Он познакомился с Ириной ранней осенью. Тогда он учился на втором курсе мореходного училища, только, что закончилась мореходная практика,  стремительно, возраст подбирался к отметке девятнадцать. Душа была полна надежд и чистых устремлений.  Сердце было открыто, и обращено к людям, огонь, пылающий в нём, согревал – не опалял. Рядом с ним, друзьям, близким знакомым, было тепло и уютно. Это был счастливый период, когда мысли устремлены в будущее, а необузданная фантазия рисует, фантастические сценарии, наполняя их, самыми не предсказуемыми красками.
                Начало истории положили – три билета на концерт польской рок-группы  «Сине-чёрные». По меркам того времени – это было круто, так как всё в музыке с приставкой рок, было запрещено и находилось в глубоком подполье. Чудом он заполучил их в комитете комсомола училища, в прочем чуда никакого не было, он просто во время, и с деньгами в кармане, оказался в нужном месте. Теперь предстояло решить, как распорядиться этим сокровищем?
   
                Электричка не торопясь катила в сторону родного города, он мысленно перебирал, кто из друзей был сейчас в городе. Всё сошлось на Сергее, в кругу друзей просто «Сёля». Выйдя из электрички на « Старом вокзале», он отправился к Сергею, попадание было в «десятку», тот был не только в городе, но и удобно расположившись на диване, дремал под монотонное причитание телевизора, у себя дома. Не виделись около четырёх месяцев. После крепких объятий и рукопожатий, «Эд», так в очень близком кругу, звали нашего героя, объявил о том, что имеет в наличии два билета на концерт.  Серёга был чрезвычайно рад, при этом сообщил, что совсем недавно познакомился, с девчонкой, в турпоездке, если Эд не возражает, он возьмёт её на концерт. Эду было « параллельно», не пропадут билеты – уже хорошо. Эд отправился домой, где ждала его матушка, где ждали тепло и уют. До концерта ещё были ночь и день, можно было расслабиться, скинуть форму, смыть с себя запах казармы, облачиться в гражданскую одежду. И почувствовать на конец, что ты дома, в родном городе. В силу профессии, бывая в разных городах, странах, он нигде не испытывал, такого щемящего, щекочущего под ложечкой, чувства радости, только попадая в родной город – это чувство бесконечной радости и уюта, приходило к нему. В эти минуты он был счастлив…

                Встретились днём на автовокзале, решили ехать в Ростов, на рейсовом автобусе. Автобусы ходили чаще, чем электрички, получалось приехать к самому концерту, а не бродить бесцельно по Ростову в ожидании, назначенного времени. Перед посадкой, Сергей представил Ирину Эду, в автобусе пришлось ехать на разных, разбросанных по салону местах, так, что ни к чему не обязывающие фразы обычные в начале знакомства, переносились на потом… 

                За полтора часа прибыли в Ростов, быстро и беспрепятственно, оказались во Дворце спорта. Зрители уже занимали свои места, настроение у всей компании было отличное, особенно у Эда. Облачённый в гражданскую одежду он был не доступен для военного патруля, даже сокурсники узнавали его не сразу. Был, правда маленький нюанс, которому он вначале не придал значения, то, что Ирина всё время обращалась к нему, а не к Сергею. Заняв своё место, Эд, стал осматриваться, автоматически, отмечая знакомых, пристально разглядывал особ противоположного пола, но понял, что взгляд его, методично возвращается к Ирине. Её нельзя было назвать красивой, но короткая стрижка, чувственные губы, припухшие и слегка вытянутые по уголкам. Глаза, вернее тёплый огонь, обретающий в них, не давал отвести взгляда. Хотелось бесконечно погружаться в тепло её глаз…. От этих ощущений ему стало, как-то не по себе, она девушка Сергея, и этим всё сказано. Всё, да не всё, не вольно, украдкой, он продолжал разглядывать её, и чувствовал, что может делать это бесконечно….

                Находясь в плену воспоминаний, он не заметил, как вышел на центральную улицу, она была безлюдна, поздний вечер, дождь. В окнах домов горел свет, но в такую погоду, он казался волшебным сиянием. Нестерпимо хотелось окунуться, в тихий уют каждого окна, согреться в лучах этого волшебного света….  Эта щемящая тоска по уюту, была знакома ему ещё по мореходке. Когда в вечерние часы, бесцельно бродишь по - тёмным переулкам, тёплый струящийся свет из окон домов, притягивает и согревает. После аскетичного и холодного не уюта казармы, этот свет был, как откровение свыше, как что-то не земное. Это было щемящее, не сразу отпускающее, грустное чувство. Как часто в такие минуты хотелось бросить всё, и мчаться, мчаться в родной город, в родной дом. Господи, они были тогда ещё совсем желторотыми птенцами, выпавшими из гнезда, не докоханными, сменившими тепло родного дома на призрачный, но так манящий свет, морской романтики….

                Она заняла место между ними, погас свет, и началось магическое действо, да-да, именно магическое. Всё, что могла позволить себе тогда советская эстрада – это слабенькая цветомузыка, костюмы, белые рубашки с галстуками и уж, как совсем большое откровение – длинные волосы. А здесь перед ними происходила настоящая феерия, из звука, цвета, света, ритмично, гуляющих по огромному залу прожекторов, дыма, стелющегося по сцене. Музыка – это был настоящий рок, не зализанный и слащавый, а настоящий, мощный, волнующий, срывающий и уносящий тебя с места, было здорово! Несколько раз, охваченная потоком напористой музыки, она касалась его руки, нечаяно. Но эти прикосновения, обжигали его, заставляли срываться в беспорядочные ритмы сердце. В перерыве, сидя в спорткомплексовской кафешке, восторженно болтали об ощущениях, она опять всё время обращалась к нему. Когда Сергей ненадолго отошёл, Эд сказал ей, что вести себя так не совсем удобно. Обидел, да, наверное, обидел, но он просто не знал, как уберечься и не сорваться в пропасть, к которой его подталкивало предчувствие любви. Было продолжение концерта, но огонь, поселившийся в сердце, стирал восторг от происходящего, наполняя всё существо ожиданием волшебства, которое, неминуемо вот-вот, должно произойти…. 

                Концерт закончился неожиданно – хорошего всегда мало. Рейсовые автобусы с наступлением темноты не ходили, единственный транспорт, на котором можно было добраться – электричка, но до неё оставалось 3 часа.  Сергей предложил побродить по осеннему Ростову. Честно сказать, город был хорош, в период ранней осени, сама природа украшала его, разбрасывая листья, золотые, красные, оранжевые. Терпкий запах опадающих листьев – бодрил, их шорох  под ногами, заставлял идти, не останавливаясь, дабы не прерывать мелодию осени. Наступающие сумерки, скрывали имеющиеся изъяны фасадов домов, а лёгкий осенний туман, добавлял в палитру осени, краски колдовского очарования. Центральная улица, состоящая в основном из старых зданий, на время окуналась в сказку, сохраняя колдовское очарование до утра….

                Они не спеша шли вверх по центральной улице Ростова, разговор вели о концерте, у всех настроение было прекрасное. Даже усилившийся туман, оседавший на ветках и листьях деревьев, а потом скатывавшийся им на головы огромными каплями, не мог изменить восторженного состояния, в котором пребывали наши друзья - Ирина, Сергей и Эд. Не заметно добрели до Ворошиловского проспекта, Эд предложил свернуть с центральной улицы, он давно наметил конечную цель. Это был бар «Под якорем», очень популярен был у курсантов, в дни увольнения старшекурсники, переодевшись по – гражданке, с удовольствием проводили в нём время. Он был уютен, напитки были доступны по ценам, но самое главное там была, отличная музыка в хорошем качестве, сидя за столиком можно было вести разговор, не напрягая связки. Было тепло и уютно, полумрак делал каждый столик уединённым островком. Эд заказал три коктейля – это был популярный здесь напиток, шампанское, немного водки, лимонный сок. Водка в нём совсем не чувствовалась, но тем не менее, он помогал расслабиться и окунуться в атмосферу бара. Сергей предложил Ирине потанцевать, и они ушли к танцевальному пятачку. Эд огляделся, поприветствовал знакомых, этот бар считался самым бесконфликтным в Ростове. Между курсантами был не гласный договор, никаких стычек, никаких драк в этом баре, если появлялись новички, им тут же давали понять, что порядки здесь уже установлены, и заведённые правила не стоит нарушать. Хозяева бара за это были бесконечно благодарны морским кадетам, бар был популярен и функционировал без обычных для таких заведений катаклизмов.
                Сергей с Ириной вернулись за столик. Сергей был возбуждён, он говорил о том, как понравился ему концерт, бар, в котором так уютно, он говорил, что Эд молодец – устроил им такой праздник. Но Эд уже не слышал его - он всё глубже и глубже окунался в теплоту её глаз, реальный мир исчезал. Как нечаянное, ласковое объятие, заставляет нас замереть, чтобы не испугать нежное чувство, так и Эд был скован предчувствием любви…. Он очнулся, только когда Сергей коснулся его плеча, Эд по его возгласам понял, что тот уже некоторое время уговаривает его потанцевать с Ириной. Отказать, всё равно, что обидеть. Эд встал и жестом пригласил её к танцу. Пока пробирались к «пятачку» музыка закончилась, Эд всё не решался взять её за руку, но тут, как бы подыгрывая новому чувству, заиграла мелодия из фильма «Шербурские зонтики». Они оказались в объятиях волшебной мелодии, танцуя, их тела всё крепче и крепче прижимались друг к другу, они были уже одно целое. Они уже были больны, никакие запреты и предосторожности не защитили, только оттянули приход любви. Музыка оборвалась, возвращая их к действительности. Эд вёл Ирину за руку, чувствовал, что её тоже бьёт болезненный озноб, подойдя к столику, он усадил её, поправив стул. Хотелось уйти, не развивать события. Мы все зачастую находимся в плену никому не нужных условностей, в плену стороннего мнения. Зачем??? Ведь это наша жизнь, какая разница кто, что скажет или тем паче подумает, только сердце может подсказать, как поступить. Разум он долго будет всё взвешивать, оценивать и, в конце концов, ошибётся. Сердце Эда говорило о любви, которая оживает в нём. Нет смысла отказываться от того, что нам послано свыше, да и не в наших это силах….
                Время в баре пролетело, как одно мгновение, на электричку попросту бежали, и не задержись она на 5 минут, куковать им на вокзале ещё пару часов. Эд, Ирина и Сергей запрыгнули в первый попавшийся вагон, как и все вагоны в это время он был почти пуст. Сергей и Ирина сели напротив друг друга, а Эд отсел на пару мест дальше, и уютно, устроившись у окна, закрыл глаза и погрузился в одолевавшие его мысли. Но начать разбираться в них он не успел, взглянув на Сергея, понял, что тот, как обычно, такое происходило не раз, только с другими девчонками. Словно бес подталкивал Сергея, выяснять нравится он или не нравится, хочет ли она с ним встречаться. Ещё ему удавалось произнести сакраментальную фразу, о серьёзности своих намерений, что и становилось началом конца романтических отношений…. Кто из нас, даже чувствуя не преодолимую тягу к человеку, впервые дни встреч, мог думать и говорить о серьёзности своих намерений? Хотя, как видим, Сергей мог. Чем сразу же убивал таинство романтических отношений, между юношей и девушкой. Любое принуждение к чувствам, к близким отношениям – вызывает внутреннее отторжение, будь то он или она. Рождению чувства, не требуется помощь акушера, оно или, окрепнув, появляется на свет или, не обретя силы, умирает в зародыше.

                От вокзала провожали Ирину домой, вдвоём, она держала их под руки, шли молча. Может устали от череды нахлынувших событий, может просто запас тем на этот вечер иссяк, но нарушили молчание только, когда прощались. В последний момент Ирина сдавила сильно локоть Эда, на секунду заглянула ему в глаза и исчезла за калиткой. Господи, сколько чувств было в этом взгляде, сколько ответных чувств зажёг этот взгляд, но остаться наедине со своими чувствами не получалось. Сергею надо было выговориться, а Эд всегда был хорошим слушателем, да и собеседником. Но не в этот раз. Сейчас он ни на чём не мог сосредоточиться, единственное, что он понимал – это конечная цель пути – дом Сергея, переночевать придётся у него. Жаль, что Эду было далеко добираться домой. Дома можно было, удобно устроиться, на тахте у себя в комнате, и ещё раз пережить события этого вечера. А сейчас поневоле приходилось слушать о не справедливости судьбы, фортуне, которая повернулась к Сергею сегодня не тем местом, о том, что все женщины бездушные. Что Ирина не должна была ему испортить этот вечер…. Засыпая, у Эда промелькнула мысль, что слышит всё это от Сергея он не в первый раз, но мысль вдруг замерла, повисла в воздухе. А Эд окунулся в обЪятия сна, оставив свою мысль парить в комнате в окружении гневных мыслей Сергея, бедная, несчастная мысль – терпи!

                Утро! Эд всегда просыпался легко. Сергей ещё спал. Эд тихонько вышел из комнаты. Лидия Георгиевна – матушка Сергея, хлопотала на кухне, он зашёл в ванную, и, приведя себя в порядок, пошёл на кухню. Матушка у Сергея была удивительная женщина, вообще родители у «Сёли», были гораздо моложе, и родителей Эда, и родителей всех их друзей. С ними всегда легко удавалось найти общий язык. Но, матушка, была просто исключительный человек, природа наделила её самобытной красотой, удивительным умом и проницательностью, она просто светилась добротой. Эд поздоровался с Лидией Георгиевной, в ответ получил лучезарную улыбку, а с нею огромную порцию тепла, исходящего от неё. Она предложила разбудить Сергея, но Эд считал, что нет смысла, всё равно тот с утра никуда не собирался. Лидия Георгиевна заметила, что Эд занят своими мыслями, предложила чай и бутерброды. Слегка пожурила за позднее возвращение и продолжила заниматься приготовлением обеда. Покончив с завтраком, Эд поблагодарил маму Лиду, так они с друзьями называли её между собой, попрощался и вышел на улицу. Нет, не вышел, а бросился, как бросаются в незнакомую реку, которая ещё не бурлит порогами, но уже пугает последующей неизвестностью. Эта река – жизнь, пока она течёт по привычному  для нас руслу, не вызывает никаких сомнений всё тихо и гладко, но не интересно, и скучно. Всё подчинено плавному движению по горизонтали, такую линию фиксируют медицинские приборы, когда человек умирает. Но, слава Богу, жизнь не даёт нам скучать, презрев удобства уютного русла, оставив на дне старого русла сомнения и тоску. Собрав все силы, ищет новое, сметая на своём пути любые преграды, наполняя обвисшие паруса мечты, ветром перемен. Вперёд!!!

По пути к остановке автобуса Эд решил пустить всё на самотёк, какой автобус подойдёт первым, туда он и отправится – домой или к Ирине. Глупый, он ещё не до конца понял, что разум уже почти не пытается противостоять, поселившемуся в сердце чувству. Он пропустил три автобуса, которые шли в сторону дома и не раздумывая сел в автобус, который не спеша двинулся в сторону неизвестности. Как медленно тянулось время, как лихорадочно и суетно в голове метались мысли, «может, что-то не так понял, может, додумал то, чего не было, может не так истолковал её взгляды и пожатие руки, может, может, может???» Одни вопросы и ни одного ответа, хотя о чём это он – сейчас откроется калитка и всё станет понятно. Эд постучал в калитку, через пару минут дверь открыла миловидная женщина, он спросил, Ирину, его попросили подождать. Пытка продолжалась несколько минут, из дома вышла Ирина, явно недоумевая, кто бы это мог быть, она пошла к калитке. Всё изменилось в один миг, когда она увидела Эда, взрыв эмоций почти лишил её сознания, он едва успел подхватить её, прижать к себе. Реальность исчезла, докучливые сомнения провалились в тартарары – он понял, что влюблён и любим, за спиной вырастали крылья, земля уходила из-под ног - это безумное ощущение полёта!!!

                На землю их вернула мать Ирины, женщина, которая отворила Эду калитку, и была её мамой, она предложила им пройти в дом, никак не комментируя происходящее. Ирина взяла его за руку и повела в дом, на ходу объясняя, что быстро переоденется, и он поведёт её гулять по осеннему городу. Может счастье и имеет, какие-то характерные признаки, по которым его легко опознать, ощутить, не знаю?! Но, Эд в этот миг, был счастлив, хотя не пытался дать название этому чувству, только ради него, ради бешеного ритма сердца, стоило жить, стоило преодолевать тяготы повседневной жизни, что бы однажды, судьба наградила ЛЮБОВЬЮ, сделала счастливым!

                Они парили над городом, точнее их чувства, кружились над городом, над ними. Был солнечный осенний день, они шли, не замечая прохожих, не замечая происходящего. Они болтали ни о чём, просто было приятно слушать голоса друг друга, и целовались, целовались и целовались, это было всё похоже - на безумие,  это было всё похоже – на Любовь. Глупцы – те, кто пытается отделить страсть, увлечение - от истинных чувств, толкуя о высокой любви. Что есть истинные чувства – это-то, перед, чем человек не в силах устоять, это-то, что зарождается в сердце и овладевает человеком полностью. Неважно на миг, на короткий срок, на всю жизнь – это любовь, вместившая в себя, и страсть, и увлечённость, и безумие. Когда любишь, нет возможности ответить на вопрос - за что? Любовь – в этом слове, живёт образ человека, которого любишь, а образ заключает в себе всё без исключения - даже недостатки, в любящем сердце они возведены в ранг достоинств. Глупцы – надо просто однажды полюбить, и не будет места спорам….

                Шум, подъезжающего автобуса, вернул его к действительности. Поглощённый, воспоминаниями, он не заметил, как подошёл к автобусной остановке, той самой остановке, только выбрал он автобус, который повезёт его домой, не к Ирине. Ирина, уже давно не жила в его городе, и в сердце его не жила, ей был предоставлен островок в его памяти, на который Эд, иногда переносился, чтобы погреться в тёплых и нежных воспоминаниях, ненадолго….

                Автобус был пуст, он выбрал место и ….  Снова оказался в плену воспоминаний. Казалось их безумная любовь – бесконечна, она была потеряна для подруг, он для друзей. Уже попрощался с зелёной листвой сентябрь, октябрь, оплетая всё паутиной - обогрел буйством красок и нежным солнцем бабьего лета. Ноябрь, ветрами освободил деревья от листвы, лишив тем самым осень праздничного убранства. А лёгкие ночные заморозки, говорили о том, что зима уже рядом. Ничего не изменилось, они так же встречались при первой возможности, так же наперебой делились событиями, которые происходили между встречами. Она могла часами говорить о «Войне и Мир» Л.Н.Толстого, о героине романа Наташе Ростовой, а он мог бесконечно, не прерывая её, слушать. Её голос завораживал, когда она говорила о Наташе Ростовой, в её глазах загорался жёсткий огонь бунтарства, казалось, мысли о Наташе, окрыляли её, поднимали над суетой. Хотя сам он с юношеским максимализмом, не принимал, не понимал Наташу Ростову, если не сказать, что он её попросту презирал, то ли за предательство, то ли за свободолюбивый нрав. Но спорить по этому поводу ему даже не приходило в голову – у каждого своё мнение, у каждого свои герои. Шёл декабрь, холодные морозные дни, заставляли их искать тёплые и уютные места для встреч – это были и студенческое общежитие, где жили её подружки, и, когда матери не было дома, его квартира, редко для приюта они выбирали кинотеатры, но самым излюбленным местом был бар « Старая крепость ». Привлекали - простота и уют, а так же непонятно каким образом, созданный интим каждого места, даже за стойкой бара, казалось, что рядом больше никого нет. Хотя, наверное, им так казалось, они были самодостаточны, и поэтому рядом никого не замечали.

                Новый год! Среди многочисленных праздников, любим и почетаем всеми без исключения. Праздник новых надежд, праздник, чарующий ожиданием волшебства, порог, за которым остаётся всё не нужное и плохое, праздник наивных заблуждений, но таких искренних!
                Сессия начиналась в середине января, но Эд приложил максимум усилий, сдал экзамены до срочно и 29 декабря был отпущен в отпуск командиром роты. Не вероятно, но к месту учёбы надо было прибыть 1 февраля. Ура!!! Можно каждый день встречаться с Ириной, видеться с друзьями, в конце концов – можно просто ничего не делать. Новый год встретили в кругу его и её друзей, по-студенчески – с минимальным набором блюд, но с нескончаемой фантазией, было весело и легко – пели, дурачились, устраивали различные розыгрыши. Бродили по улицам, играли в снежки – благо выпал снег, целовались на морозе – были счастливы. Молодость – от осознания, что всё только начинается, кружило голову. Наверное – это было расставание, с беззаботным временем, но не было сожаления, была устремлённость в будущее, во взрослую жизнь. В добрый путь!

                К сожалению, с Ириной встречаться каждый день, не получалось. У неё начались зачёты, подготовка к сессии, но сдав зачёт, она тут, же летела к нему, в эти дни он ждал её дома. Целоваться начинали едва, успев открыть дверь. Она трепетала от каждого прикосновения. Эд был бесконечно счастлив, чувствуя, как чутко её тело отвечает на его ласки. Казалось, каждая её клеточка, оживает от его поцелуев, в их ласках не было границ. Не имея почти никакого опыта в интимных ласках, он безоговорочно отдавался побуждениям, жившим, в нём, на уровне подсознания. Губы жадно целовали её губы, затем покрывали поцелуями её шею, неосознанно касались нежной мочки уха. Она замирала, когда он шептал ей о любви, казалось, его горячее дыхание пронизывает её насквозь. Её маленькая грудь, касаться её, было сродни безумия. Отвечая на его поцелуи, соски, набухали, содрогаясь всем телом, Ирина в этот миг, отчаянно прижималась к нему, как будто пыталась удержать вырвавшийся стон. Ласкам не было конца, ненадолго затихали, чтобы снова окунуться в нереальный мир, возвращаться из которого не хотелось. Да, не было конца ласкам, но был порог, за который никто из них не хотел переступать. Каждый интуитивно понимал, стоит переступить его и изменится, не знали, что изменится, но боялись любых перемен. Они были свободны, чувства,  жившие в них, не были скованы никакими обязательствами, ответственны были только перед собой, и были бесконечно счастливы.

               Часто, оставаясь один на один с собой, Эд задумывался об их дальнейшей судьбе, но честно сказать, не представлял их совместного будущего, всё виделось только в настоящем, да счастливы, да, любовь взаимна. Но воображение не рисовало, не подбрасывало картинок будущего – это не огорчало, просто было удивительно и не понятно. При отсутствии жизненного опыта, мы руководствуемся интуицией, что это? – опыт предшествующих воплощений? – опыт предшествующих поколений?, каждый может отвечать на этот вопрос так, как ему удобно. У кого-то интуиция безгранична, у кого-то её хватает лишь на то, чтобы двигаться по жизни на ощупь, набивая шишки, сбивая ноги в кровь – обретать опыт. Что лучше? – однозначного ответа нет, есть восточная мудрость, которая говорит, что «платящим жить лучше, чем получающим». Как всегда истина где-то посредине…
              Интуитивно, Эд понимал, что есть в их отношениях моменты, когда он чувствовал себя младше Ирины, даже не младше, просто она уже становилась женщиной, а он по сути своей, ещё оставался мальчишкой – любящим, искренним, но мальчишкой. Что-то подсказывало ему, что ей уже мало восторженных чувств, иногда в ней просыпается  потребность в диктате ведущего, и страсть подчиняться, присущая ведомому. А в нём не было ни жёсткости, ни потребности кем-то управлять, была потребность жить, радоваться жизни, Эд отмахивался от подсказок, которые ему подбрасывала интуиция, но отмахнуться от предчувствий – всегда не просто…
              Этот день, как и все, был наполнен предчувствием встречи, и снова были объятия, поцелуи, когда ласки достигли своего апогея, она в пылу страсти стала шептать ему: « что он может овладеть ею, что она согласна быть с ним всю жизнь». Но в этих словах чувствовался испуг, испуг человека, который произнеся слова, уже жалел, что они сорвались с его уст и нет возможности забрать их обратно. Напрасно, ей не стоило бояться, слова «на всю жизнь» напрочь лишили его смелости, они ввели его в ступор, и пусть пауза продолжалась не долго, была она настолько многозначительной, что её невозможно было не заметить. Расставались тепло и нежно, как обычно он проводил её до калитки, договорились о встрече. Всё оставалось, как прежде, но появилась между ними некая недосказанность, некая запретная тема, которую до конца их истории, никто не решился озвучить, каждый боялся услышать не то, что хотел. Отпуск пролетел, как одно мгновение, жизнь заполнила учёба, тренировки, соревнования по волейболу. Встречались, как и прежде по выходным, Эд приезжал в город, ненадолго забегал домой, привести себя в порядок, переодеться и мчался разыскивать Ирину. Они так же подолгу бродили по городу, заходили погреться и послушать музыку в свой любимый бар, можно сказать, Эду он был просто родным. Бар был устроен в его старом доме, где он родился и прожил семнадцать лет. Новому архитектору пришла в голову идея создать в части этого дома ресторанный комплекс. Жильцам были предоставлены новые квартиры, а на месте их квартир был устроен ресторан, бар. Так, что приходил Эд в этот бар, как к себе домой. Последнее время Ирина всё чаще заводила разговоры об их совместном будущем, без устали щебетала о том, что будут жить в Новороссийске, что у неё там дядя в пароходстве занимает серьёзный пост, рисовала радужные перспективы. Казалось бы, Эду надо вдохновиться, открывающимися перспективами, но кроме внутреннего напряжения и не уюта, эти разговоры, ни каких других чувств в нём не пробуждали….

                Шумно, открывшаяся дверь автобуса, вернула Эда к действительности, он понял, что чуть не проехал свою остановку. Поспешно выйдя из автобуса, он заспешил домой, по-возможности минуя лужи, морщась от мелкого назойливого дождя. Хотелось быстрее попасть в тепло и уют родного дома, где ждала его матушка. Мать, всегда безошибочно угадывала его настроение, вот и сейчас, почувствовав, что Эд находится в плену каких-то размышлений, предоставила ему самому выбираться из этого плена. Сославшись на позднее время, Эд отказался ужинать. На самом деле его просто не отпускала череда воспоминаний и, пройдя в свою комнату, он прикрыл дверь. Не переодеваясь, он устроился на тахте, и прошлое снова напомнило о себе.

                …. Не то, чтобы Эд не задумывался о будущем, нет, наоборот он часто в мыслях рисовал себе картинки будущего, но никаких конкретных сюжетов, никакого реализма в них не было, скорее это был сплошной «сюр», красочный, манящий, но в тоже время хрупкий и не устойчивый, готовый рассыпаться или превратиться в туман. В таких размышлениях было легко, в них отсутствовал расчет, в них отсутствовали конкретные герои, в них было некое ощущение, которое побуждало к движению вперёд, которое побуждало желать будущего, и чувствовать, что в этом будущем всё будет хорошо. Ирина, не понимала, не чувствовала, что чётко прорисовывая будущее, убивает мечту, лишая её крыльев, лишая их возможности творить свою судьбу – Эд был не исправимым романтиком. Он и потом, став старше не смог принять образ Наташи Ростовой – сонм противоречий, дерзость помыслов, жажда любви, свободолюбие, позволяющее подняться над толпой, и всё это перечёркивается, не весть, откуда берущимся желанием устроить свой быт, обзавестись семьёй, куда деваются горделивые помыслы? Нет, он не отрицал семьи, ему понятно было желание о ком-то заботиться, но у него всегда вызывали сомнения женщины, амбиции, которых, не реализовавшись, убирались, в самую отдалённую, потаённую часть души. Они кидались в новую крайность, нельзя было сыскать более заботливую мать, беззаветно преданную мужу жену, этакий эталон семейного счастья…. Но, амбиции, до поры до времени, живущие глубоко внутри. Набравшись силы, в самый неожиданный момент, вдруг вырвутся наружу и не щадя никого, разрушат всё, что казалось бы создавалось с любовью, с уважением  друг к другу. А, самое главное то, что хозяйка этих самых амбиций, легко оправдает себя, своим свободолюбием и самобытностью. И, нет никакого дела до разбитых сердец, до тех, кому стало жутко и неуютно на этой земле – всё брошено на алтарь неудовлетворённых амбиций. Все мы склонны заблуждаться, и у Эда заблуждений было достаточно, возможно – это было одно из них, но с ним он так и не смог расстаться.

                С некоторых пор, их свидания стали приобретать, некоторую нервозность, появилась какая-то торопливость, в ласках уже не чувствовалось прежней глубины, на пороге весны к ним пришла осень, ещё радующая глаз, но уже привнёсшая грусть и печаль в их жизнь. От не доброго предчувствия, у Эда становилось муторно на душе.  Мальчишеская наивность и безграничная доверчивость, присущая юности, не допускала мысли о том, что в жизни Ирины появился другой мужчина. Всё воспринималось, как временные трудности, зачем додумывать за кого-то, когда и в своих чувствах не удавалось разобраться.

                Разрыв…. Всё произошло в начале марта. Весна вдохновляла, долгожданным, но не смелым солнцем, Эд спешил на встречу с Ириной. В нём открылись какие-то новые чувства, казалось, они были глубже. Может быть в нём, сменяя мальчишку, просыпался мужчина, а может – это просто колдовала весна, и все чувства были обострены? Они шли по весеннему парку, молчали, не обнимались, как обычно. С первой минуты встречи, между ними возникла непреодолимая дистанция. Когда они поравнялись, с ещё не ожившим после зимы, фонтаном, она повернулась к нему, в её взгляде была отчаянная решимость. Не переводя дыхание, она резко бросила ему в лицо слова, о том, что они не могут больше встречаться, что ей нравится другой человек…. Он не мог говорить, сейчас он напоминал каменное изваяние, действительность в этот миг перестала для него существовать. Жизнь, докатившись до края бездны, растворилась в ней, потеряв свои осязаемые очертания. Глупая, не послушная слеза, скатилась по щеке. Постепенно, смысл, сказанных слов, дойдя до него, вернул к жёсткой реальности. Он, молча, развернулся и пошёл прочь, не вытирая слёз. Он даже не сказал ей, прощай! Он попрощается с ней, но гораздо позже, когда уляжется боль, когда уже не будет места обидам, когда юность и жизнелюбие возьмут своё. Он отпустит её без сожаления, сохранив в памяти только тёплые воспоминания о ней, сохранив всё происшедшее, как бесценный опыт жизни….

                Попрощавшись с воспоминаниями, он ещё некоторое время боролся с неприятным ощущением, которое осталось от испорченного вечера. Как легко, походя, не зная человека, люди судят о нём, приписывая ему поступки, чувства, о которых он и не подозревает. Особенно легко обсуждают и осуждают женщину, лишая её права на ошибки, которые неизбежны, когда человек пытается найти самого себя. Их пути, больше никогда не пересекались, но он всегда, когда вспоминал о ней, мысленно желал ей счастья и благополучия, и верил, что всё у неё хорошо!!!