обRATTно

была я серая и хвост был кажется,
ждала сидела: ног волна уляжется
И можно через улицу топорную
Пускать лодчонку тельца мохномордого.

И не тонула, добиралась дО норы,
(А братья мои все от яда померли),
А маму мою кошка Жанка слопала,
...А двери у парадного все хлопали....

Носили черные гробы и свитки,
из коих писк стоял, тягали сплетни,
Невесты выбегали в платьях летних,
студили груди... Их снимал фотограф

Что пахнул жвачкой и вчерашним грогом
и отсыревшим заключённым богом,
Он говорил со мною. Мой подвал
он вечно казематом называл.

Я отвечала, сдерживая мат,
что это в его теле каземат,
И в радостно торчащей бороде,
За неуплату перерезанной воде,
В его жены осточертевшем лоне
В запятнанной окурками иконе,
И в объективе - тоже каземат.

Он поименно знал моих крысят...

Но вот когда ко мне просился в осень
Я из отдушины не показала носу...
Я отреклась ....
И что здесь непонятно,
Теперь страдаю и ...хочу обrattно...

теперь я не фотограф и не крыса.
А нечто среднее, кармическая суть.
Да и забудь.
Смотри, на кухне гладиолус высох....