Чудо триумфа

На фото: Сизиф в образе богини
Ники Самофракийской



АПОФЕОЗ ПОБЕДЫ ХУДОЖНИКА ОЛЕГА ЯХНИНА

Открыть ворота триумфатору, чтоб он 
в Санкт-Петербург мистический мог въехать
как небожитель, олимпийский чемпион,
чей путь в истории достойной станет вехой
движенья к похищению Европы
под знаком Рыбы Бестиария всего!
Не слышит откровенья Каллиопы
лишь тот, кто в ангелах не смыслит ничего!

Дискуссия, мольба и реквием цветов
в день солнечный, когда поёт бог Пан,
кувшин несущий, полный тайных снов –
сколь необуздан дикий его стан –
плод вожделенный страстных нимф лесных,
а также женщин, сексуально искушенных!
Нет ничего желаннее весны
и жертвоприношений совершённых.

О, механизм и анатомия порока!
Трёх Аполлонов посещенье, кодекс малый
не предрекут до истеченья срока
твою судьбу, какой бы ты усталый
к Оракулу в надежде ни пришёл
под маской с головою Дон Кихота.
Нерукотворен истин вечных шёлк,
как невозможна на луч солнечный охота!

Но где же истина? Где бык и голубь – двое?
Где с дочерьми любовь вкусивший Лот?
Портрет секретной философии героя
или Харона ритуальное весло
добычею не станут старых лодок –
таинственного острова послов.
Небесных арок опрокинутого свода
не описать простым сплетеньем слов!

Не голова и маска, не петух,
не рыба, козерог, тем более, не птица
в день судный со значеньем скажут вслух
такое, что заставит даже лица
всех грешников отпетых улыбнуться
и чудо превращенья осознать.
Когда б могли мы в прошлое вернуться
и в нём постигнуть сокровенный знак!

Лишь Пифагор на лошади с совою
и Лир король, и насекомых шум
есть оппозиция печали, ветра вою
и скрежету зубов, тревожащему ум
Иисуса Христа, Пигмалиона
и розовых любовников в сарае
старом, что в руинах Илиона
звучит напоминанием о Рае.

Мир праху Соломона голове –
бассейну мудрости и старости знаменью!
Американский бомж лежит в траве
из прихоти иль недоразуменья
той женщины, что выгнала его
по правилу пинка ногою левой.
Нет в отношеньях близких ничего,
что не случилось бы уже с Адамом, Евой!

Вот анатомия мужчины и печаль
плывущей утки к Бродскому на ужин.
Яхнин с автопортрета смотрит в даль, –
он, как и Фауст, знает, что не нужен
художнику груз лишних отношений,
обременённость быта суетой.
Тот станет очевидцем всех свершений,
кто не смутится обольщений пестротой!