Музе

Гудели злобно провода
У накаленных мыслей бога.
Бездействие. Смиренного чертога
Томилась сольной влаги тишина.
И звонко пела в небесах
Луна.

Над веткой дряхлою рябины
Покоились снега. И красных бус
Сплошная цепь холодные запястья муз
Перечертила. Пересекла рапиры
Легкое стремленье в слезах
Чужбины -

Как будто там, на стороне,
В долинах славных певчих горнов
Что-то менялось: надменных лордов
Непокорность, убранство в глубине
Сребривых щекотливых глаз
Остались.

Ее черты - чумы убитой морок,
Запыленной главы живая сталь страниц,
Горбатой синевы провальный сон глазниц...
И хладен вновь черной колючий полог
Пустынной ночи и Луны
Богини...

Мой мрак молчит, стекая льдом.
Цепей протяжный звук лиловый
У входа замер. Рябины шепоток костровый
Волнует и зовет искрой манящей в дом.
Улыбкой боль ее кричит как жадный 
Ворон.

И медь волос, и стать речей -
Не изменяет их природы чудный блюз.
Но уголки ее потресканных смешливых уст
Заточены в морщинки вековых сетей,
Как будто помнят бус окрас
Багровый.